Семь

– Дан, а бумага настоящая?

– Нет конечно! Хотя похожа, правда? А настоящую делать очень уж трудоемко, если придерживаться старинных технологий. Но для всяких чудаков еще делают. Даже книги выпускают типографским способом.

– А почему ты меня привел именно сюда? Чтоб попривычней себя чувствовал и не растерялся ненароком?

Дан немного смутился.

– Откровенно говоря – да. Еще и событие это – вот я и подумал, что тебе может быть спокойнее в обстановке, привычной по прошлому отрезку жизни.

– Эк ты витиевато ответил-то… Да ладно, не маши руками! Это я так, не в обиду… А вообще – я нервных клеток не потратил, ровным счетом никаких. Просто не понял, что это было и чего пугаться. Уж не говоря о том, что мне что-то новое увидеть и попробовать гораздо интереснее, чем в прошлое погружаться. А с тобой тем более – а то по незнанию в заведение какое-то сунулся, а меня из него тут же вежливо выперли.

– Какое заведение?! – Дан слегка нахмурился. – Постой-постой, это на той улице, где я тебя подобрал? С радужными шарами у входа?

– Да.

– А какие были шары?

– В смысле?

– Ну сколько их было, какого размера и цвета?

– Сколько не считал, цвета радужного, как мыльные пузыри, а размера вот такого. – Петр показал растопыренными пальцами окружность с волейбольный мяч.

– Хм… – Дан на секунду задумался. – А как выперли?

– Нечто выперло. Сказало что-то вежливое типа «вы ошиблись дверью» и просто полом вывезло наружу.

– Ну ты, брат, даешь! – Дан расхохотался. – Ну надо же так!

– Да что надо же?! – чуть раздраженно спросил Петр. – Что не так?

– Да все так, все так! – продолжая улыбаться, ответил Дан. – И не волнуйся, у тебя статус слишком высокий оказался, а настроение не очень, вот они и не смогли… А вообще анекдот конечно, кому рассказать… Ой, только не спрашивай сейчас – не то, чтобы неприличная, но достаточно деликатная тема, потом обязательно расскажу. Да обязательно, обязательно, не хмурься! Все-все расскажу, что сейчас откладываю! Так куда ты хотел бы зайти поесть?

– Ловко ты тему перевел. – Усмехнулся, уже успокаиваясь, Петр. – Ну, куда-нибудь еще. Посовременнее, пусть и необычнее. Главное, чтоб не покалечили и сытым уйти.

– Про покалечили – это ты так пошутил, да? А-а, я читал про салуны со спиртным и разными наркотиками, где дрались и стреляли друг в друга. В твоем мире, у вас это было, ты туда тоже ходил?

– Было. Не так чтобы много, порой поискать такое надо было, но имелось. И да, бывал.

Дан посмотрел на Петра со смесью беспримерного уважения и вопроса в глазах.

– Слушай, мне вот абсолютно непонятно… И как классно, что могу спросить у настоящего, живого человека, ходившего туда!.. Вот скажи мне, пожалуйста, я совершенно не понимаю – как можно совмещать еду и опасность для жизни? Да еще участвовать в создании этой опасности? Наркотики и еду – это я еще как-то, с трудом, но могу понять, а вот как совмещать пищу с опасностью, да еще самим собою и создаваемой?

Петр, в свою очередь, тоже слегка удивился и задумался.

– Знаешь, ну это, наверное, сродни поеданию ухи у костра ночью, когда в окрестностях бродят волки или медведи. Только в роли волков и медведей люди, в легком подпитии и слегка обозленные на жизнь. Или жаждущие самоутверждения.

– М-м, вот оно как…. Ничего себе…. Да-а-а… Это надо хорошенько обдумать… Ну просто очень хорошенько… Не поверишь – ты мне сейчас тему подкинул и материала дал на работу, сродни магистерской диссертации в ваше время.

– Ну и славно. – Петр откинулся на стуле и выпрямил спину. – Мы есть-то идем?

– Да! – Дан словно очнулся и на секунду задумался. – Ну, уж коль тебе современного и необычного захотелось – изволь, знаю одно местечко неподалеку. Там, конечно, не опасно, но вполне экзотичным и непривычным тебе покажется наверняка!

                                   * * *

Выйдя на улицу, Дан свернул налево.

– Тут рядом совсем. Слушай, я все любопытство свое унять не могу – а что чувствуешь, когда ешь, а у тебя над ухом стреляют?

– Не знаю. – Петр посмотрел на удивленно вскинувшего брови Дана и добавил. – Я в такие переделки не попадал, хотя в местах, где такое возможно, бывал. Но только драки видел.

– Ясно. Жаль. Только Лео не рассказывай – вопросами замучает и воспроизвести попросит.

– Хорошо, не буду. – Петр чуть заметно усмехнулся.

– Ну, вот и пришли!

Дан остановился напротив слегка вогнутой двери, напоминающей то ли рыбий пузырь, то ли вконец исцарапанный блистер, за которым было довольно светло и смутно угадывались движущиеся тени. Дверь начала отъезжать в сторону, почему-то нарочито медленно. Петр оглянулся по сторонам и поймал взгляд черноусого прохожего в желтых кожаных шортах с лямками на голое тело и в тирольской шляпе, который понимающе подмигнул обеими глазами, улыбнулся и показал сразу два больших пальца – мол, в правильное место идете, одобряю всецело. Петр улыбнулся в ответ, кивнул. И чуть пошатнулся от неожиданности, когда тротуар повез его внутрь вслед за Даном.

Небольшой холл, сделанный в стиле грота с высоким потолком, оказался безлюдным – только шевелились какие-то кусты в углу, напоминавшие водоросли.

– Нам сюда! – Дан легонько потянул за рукав Петра. – Заходи в эту дверь, раздевайся и в душ. А потом надень то, что лежит на полке в пакете. Свою одежду оставь на этой же полке – ее потом заберешь, обновленной. Или другую выберешь, если захочешь.

– Ничего себе! – Петр удивленно поднял бровь. – А просто руки помыть недостаточно? Тут настолько стерильно? И что значит – другую выберешь?

– И стерильно тоже, но суть в другом – увидишь. А одежду – ну мало ли, вдруг другое что захочешь надеть, закажешь, как раз доставят…

– Ясно. Разберемся. Со включением-выключением душа там хитростей никаких нет?

– Нет, не волнуйся – по голосовой или мысленной команде. Слова любые – главное, чтоб суть того, что хочешь, отражали.

– Хорошо, успокоил. Встречаемся где?

– Там, за другой дверью.

Петр кивнул и шагнул внутрь предупредительно открывшегося большого, светлого и пустого помещения, тоже с высоким потолком. Дверь сзади тут же закрылась, а в стене синхронно открылась ниша с мягкой скамеечкой и двумя углублениями, в одном из которых лежало нечто, похожее на кусок желтого мыла, а посередине помещения из потолка потекла легкая струйка воды. Войдя в нишу и быстро скинув одежду, Петр повертел желтую котлетку в руках, положил на место и, вздохнув, отправился под душ, до которого было метров двадцать.

Дойдя и шагнув под струйку, мысленно скомандовал «сильнее!». Душ не прореагировал, пришлось повторить команду вслух. Сработало – и Петр, фыркая и отплевываясь, минут пять экспериментировал со всевозможными командами – «теплее», «шире», «снизу и сбоку», «мыло», и даже «ультрафиолет». Техника все безропотно выполняла, выдвигая мягкие обручи с дырочками и подавая воду с разных сторон, укутывая пеной и меняя освещение. Наконец, на слово «полотенце», выдала наигравшемуся Петру неизвестно откуда взявшуюся здоровенную махровую простыню и обдула вихрем горячего воздуха сверху.

На ходу вытирая волосы, Петр вернулся в нишу, бросил простыню на скамеечку и снова взял в руки желтую котлетку.

– Ну, и как эту штуку в одежду превращать?

– Просто приложите к плечу и слегка надавите, очень Петр! – тут же отозвалась душевая волнующим женским контральто.

– А что это ты вдруг такой эротичный голос выбрала?

– Согласно последним введенным параметрам, этот тембр и эмоции наиболее приятны вам и благоприятны для вас, очень Петр!

– Это когда и кем же они введены? – с подозрением спросил Петр.

– Двадцать одну минуту назад, сотрудницей центра выравнивания метаболизма и социального соответствия.

– Какого-какого центра?! Это кто это и с какой стати мой метаболизм выравнивать взялся?

– Не волнуйтесь, очень Петр! – голос спустился на пол-октавы ниже и висков коснулась волна доброго и мягкого соучастия. – Это руководитель группы, которая помогала вам пережить событие. Такие изменения параметров входят в ее обязанности.

– А, так это та красотка, что пригласила меня в гости? А как ее можно найти?

– Да, это она. Найти ее можно в любое время – надо только объяснить, кого вы ищете.

– Ну так найди!

– Хорошо, очень Петр!

В ту же секунду в воздухе повисло изображение той самой девушки, расслабленно сидящей в полукруглом мягком кресле и по-прежнему одетой в тунику. Она подняла глаза от кота, развалившегося у нее на коленях, с веселым любопытством окинула взглядом замершего как столб Петра и улыбнулась.

– Звук убрать! – прошипел Петр.

– Убран!

– Изображение мое – по пояс! Сверху, только торс!

– Выполнено!

– Ты чего вдруг инициативу проявлять взялась, железяка?! Я ж тебя найти человека просил, а не сеанс видеосвязи устраивать!

– Найти и соединить – обычно синонимы, очень Петр!

– Ладно, потом с тобой разберусь… Звук включи!

– Включаю!

Девушка с чуть показным, но веселым терпением продолжала рассматривать Петра.

– Я правильно поняла, что удалось уладить недоразумение с техникой?

– Да. – Смущенно отозвался Петр.

– Замечательно! – Девушка улыбнулась во всю ширь очаровательной улыбкой и отпустила кота, бесшумно канувшего куда-то вниз. – Ты продолжаешь меня удивлять!

Петр густо покраснел, на секунду отведя взгляд.

– Прошу прощения, совершенно не хотел смущать или расстраивать! Я не какой-то…

– Ну что ты! – перебила она, мягко подняв руку, показав ладонь и грациозно опустив ее на колено. – Смутить меня сложно, поверь. Люди, застигнутые врасплох, выказывают очень разнообразные эмоциональные реакции, – и снова, на этот раз сдержанно и чуть грустно, улыбнулась. – А вот удивить у тебя получилось.

– Чем же? – Все еще смущенно буркнул Петр.

– Настороженностью без страха, даже любопытством в отношении незнакомой опасности в первом случае – и при этом отсутствием сильного стеснения или наоборот, острого желания показать себя во всей красе во втором, – девушка чуть помолчала. – Мне приходится иметь дело с мужчинами высоких статусов, то есть далеко не самыми глупыми или трусливыми, но человека с таким спокойным достоинством вижу впервые.

Она опять чуть помолчала и вдруг снова мимолетно улыбнулась.

– В главном, основном значении этого слова. Впрочем, и во втором смысле тоже все замечательно, насколько я успела заметить! И в обоих смыслах спокойное достоинство не вводит в заблуждение – я хорошо понимаю, как может быть на самом деле! – чем окончательно вогнала в краску Петра, непривычного к таким откровенным комплиментам, высказанным с самым серьезным видом.

Повисла неловкая пауза, девушка будто чего-то ждала. Петр уже открыл рот, чтобы снять неловкость остротой, но у девушки замигал красным подлокотник кресла. Она отвела взгляд в сторону, прислушалась к чему-то и с извиняющимся видом отключила связь.

– Поговорили… – пробормотал Петр и поднял голову. – Железяка, ты тут?

– Да, очень Петр!

– В следующий раз соединяй, только когда я прошу соединить, ясно?

– Я уже внесла коррективы.

– Хорошо. И коллегам своим передай!

– Передам. – после секундной паузы отозвался женский голос – с чуть заметной иронией и так, что под конец послышался легкий смешок.

– Ты чего хихикаешь?

– Как можно, очень Петр, я сама серьезность! – на этот раз легкая ирония звучала вполне явно.

– Ох, смотри, дошутишься… Ладно, недосуг мне с тобой тут – показывай, где выход.

От ног до дальней стены протянулась бледная световая полоска. Петр шагнул было, потом вспомнил, что неодет. Глянул на шершавый комок в руке, с размаху прилепил его к ключице – и буквально за секунду оказался одетым в тонкое и плотное трико бледно-желтого цвета с легкомысленными розовыми полосками по краям, вокруг лодыжек и запястий. Осмотрел внимательно руки и ноги, обтянутые словно шерстяным бельем с легким золотистым отливом, чуть вздохнул глядя на розовые полосочки, и размеренно зашлепал босыми ногами к выходу, бормоча под нос:

– Пообщался, называется… Герой с достоинствами… Вылез во всей красе… и как зовут не спросил…

Но вдруг сбился с шага: по щеке будто провели ладонью и еле слышно, но отчетливо прозвучало – «Марика».

Пол метнулся навстречу и мягко подхватил под локоть, явно горя желанием удержать и не дать упасть, и тут же откуда-то сверху приглушенно зазвучало знакомое контральто:

– Не волнуйтесь, это была моя подсказка. В соответствии с вашим статусом.

Чуть раздраженно сбросив с локтя отросток пола, Петр пробурчал:

– И по щеке – тоже твоя инициатива?

– Не совсем – это я всего лишь передала эмоцию Марики на возможный вопрос об ее имени.

Петр удивленно нахмурился, пытаясь понять, где грань между реальной эмоцией девушки, вероятной возможностью ее возникновения и тем, что ощутил благодаря технике, – но только запутался. И, чтобы скрыть очередное смущение, ворчливо повысил голос:

– А хоть что-то я могу делать, чтобы за мной не следили, не подсказывали и под локоть не хватали!?

– Нет, очень Петр! – снова раздалось уже знакомое, еле заметное хмыканье.

                                    * * *

– Ты где застрял? – Дан стоял за дверью, в следующем, похожем на первый, но только уже зеленом гроте, облаченный в такой же аналог термобелья с розовыми полосочками.

– С Марикой разговаривал, – решил не скрывать Петр.

– Какой Марикой? – не понял Дан.

– Той самой, что меня во время теракта развлекала, а потом пригласила в гости.

– Да ладно?! Правда, что ли? – заулыбался Дан и хлопнул ладонью себя по животу. – О-о, она видимо знает толк в том, когда именно стóит звонить!

– Ничего она не знает, – снова покраснел Петр. – Я сам позвонил. Случайно.

– Прямо из-под душа? – продолжал веселиться Дан. – Или предварительно слегка вытерся полотенцем? Эдак небрежно?

– Да хватит тебе зубоскалить-то! Попросил систему найти девушку – а она взяла, да и соединила сразу!

– А девушка? Что девушка? Ответила на звонок? – не унимался Дан.

– Ответила, – и, предваряя дальнейшие расспросы, Петр тут же уточнил:

– В нормальном виде, обычном, не надейся. В кресле сидела. Одетая в то же, в чем и первый раз была.

Дан вдруг посерьезнел.

– Правда?

– Ну да. А что?

– Да то, – Дан уже второй раз за сегодняшний день глянул с нескрываемым уважением на Петра. – Если бы она тебя сочла обычным, то не отозвалась бы. Или наоборот, вышла бы в нижнем белье. Или без него – по ситуации.

А вот ты ее чем-то сильно зацепил, космонавт ископаемый! Вот она и сидела в кресле, да еще и в той же одежде.

– Да? – настала очередь удивляться Петру – То-есть голышом – это от равнодушия, а в одежде и сидя в кресле – от полноты чувств?!

Дан снова заулыбался и легонько хлопнул Петра по плечу.

– Именно так, сердцеед ты марсианский, именно так! Девушка ясно дала понять, что она вне работы общается с тобой, в перерыве. Да еще и сидя в кресле. Ну то есть очень-очень лично, не формально. При этом – заметь, – совершенно не важно, в каком виде был ты. Это я твой возможный вопрос предвосхищаю. Не волнуйся – она-то как раз моментально разобралась в ситуации.

Петр вспомнил, в каком виде был он, коротко вздохнул, махнул рукой и посмотрел в дальний конец грота.

– Ладно, еще одно обстоятельное объяснение откладываем на потом. – Кивнул он головой в сторону противоположной стены – Нам туда? Есть-то наконец будем сегодня?

– Да будем, будем… – Дан первым направился к предупредительно открывшейся широкой двери. – Голодным точно не останешься.

За дверью все оказалось погруженным в густой туман, подсвеченный изнутри неяркими, разноцветными сполохами. Но, как только перешагнули порог, туман начал постепенно рассеиваться, и взору предстал край бассейна как минимум олимпийских размеров, противоположный конец которого еще терялся во мгле. Поймав удивленный взгляд Петра, Дан успокоительно махнул рукой, шагнул к краю и почти без всплеска ухнул с головой в прозрачную воду. Сделал пару мощных гребков, уселся по-турецки на дне почти посередине, и оттуда плавно махнул рукой в приглашающем жесте – мол, «не тушуйся, ныряй сюда!».

Петр осторожно подошел к краю, наклонился, потрогал воду. Вода оказалась температуры тела и какой-то мягкой, словно в нее добавили глицерина. Осторожно спустив одну ногу, затем другую, приготовился нырнуть, но стенка бассейна предупредительно вырастила ступеньки. И, мысленно поблагодарив на этот раз успешно угадавшую технику, со словами «эх, видимо привыкаю…», спустился на дно. Затаив дыхание, попробовал усесться напротив Дана, но и тут бассейн предупредительно вырастил что-то вроде низкого кресла или скамеечки с подлокотниками.

Дан молча протянул полупрозрачную трубочку и показал рукой, как ее раздвоенный, словно жало змеи, конец надо засунуть в нос, чтобы дышать, что Петр сразу же и сделал.

– Это чтобы с непривычки дискомфорта не испытывать, – неожиданно отчетливо произнес Дан, даже не выпустив пузырей. – А вообще это не вода, этой жидкостью можно спокойно дышать. Только громко и разборчиво говорить сложно, потому приходится использовать ларингофоны на горле. Тебе, кстати, тоже уже прилепился. Но что поделать, искусство еды требует жертв!

Петр вынул один из концов трубочки из ноздри и попробовал осторожно вдохнуть жидкость. Почти ничего не почувствовав, вдохнул поглубже, выпустил пузыри, вдохнул еще раз – и голова слегка закружилась.

– Но-но, ты поосторожнее, тут кислорода достаточно! – поняв в чем дело, предупредил Дан. – Дыши слегка, вдыхая-выдыхая по чуть-чуть, будто во сне – и все получится.

Петр так и сделал – и с удивлением понял, что пузырей уже нет, воздух в легких закончился, и он дышит странной жидкостью. Сознание тут же возбудилось, попыталось призвать к немедленному спасению жизни через выныривание, сердце заколотилось с удвоенной силой, но побороть панику удалось на удивление быстро.

– Нн… иии..чего… – попытался произнести он, чтобы успокоить Дана, но говорить оказалось на удивление сложно, жидкость выталкивалась из легких труднее воздуха, а голосовые связки тут же нестерпимо зачесались и отказались работать.

– И говорить громко не пытайся! – вновь вмешался Дан. – Связки быстро посадишь. Шепчи себе под нос тихонько, а ларингофон все как надо передаст.

Петр невольно поднес руку к горлу и нашел ларингофон, на ощупь неприятно напомнивший слизняка. Отдернул руку, поморщился чуть брезгливо, и попробовал говорить тихим шепотом:

– Так? Да, вроде получается. Хм, в интересное местечко ты меня привел. Ну и как есть-то тут? Сырой рыбой, как тюлени питаться будем?

– Нет! – засмеялся и аж закашлялся Дан. – Не как тюлени. Хотя в чем-то да… Так, для начала давай-ка закусочку легкую, чтобы тебе пообвыкнуться и рецепторы вкусовые настроить, а уж потом возьмем меню.

– Ну давай.

Дан кивнул и пошевелил рукой, слегка обернувшись, словно подал сигнал кому-то у себя за спиной. И тотчас жидкость в бассейне пришла в легкое движение, словно некое подводное течение решило себя обозначить. Впрочем, видимого дискомфорта это не принесло, так как оно оказалось несильным и постоянным.

Но лишь только Петр приспособился к течению, чуть заметно склонившись в его сторону, Дан еще раз пошевелил рукой – и в метре от его головы часть жидкости вдруг окрасилась разноцветными полосами, словно проявившимися из ничего – которые, чуть извиваясь, плавно устремились справа налево.

Дан присмотрелся к ним, а затем чуть наклонился и прикоснулся губами к зеленой, втянув часть ее, словно макаронину. С видимым удовольствием то ли пожевав, то ли просто погоняв во рту, потянулся к бежевой и жестом пригласил Петра присоединиться.

Петр ответил вопросительным взглядом – мол как, подачу этой еды включить-то?

– Рукой прикажи за спиной – мол давайте, пора уже!

Петр молча кивнул, протянул руку за спину и пошевелил пальцами, словно подзывая поиграть котенка – и тут же мимо лица потянулись разноцветные полосы. Выбрав наугад светло-голубую, осторожно прикоснулся к ней губами – полоса оказалась солоновато-мятной. У зеленой был вяжущий, сладкий вкус, желтая отдаленно напоминала ванильное мороженое и была столь же холодна, а розовая вообще ни что не походила – что-то вроде бы сладко-острое, но совершенно не обжигающее, и при этом по консистенции гораздо более плотное и упругое, чем все остальное.

– Ну как? – Спросил Дан.

– Забавно! А как эти полоски называют?

– Ручьи.

– Хм, неожиданно. Но в принципе понятно.

– Ну и отлично. А коли так, давай пройдемся по меню.

Между ними тут же замерцал прозрачный экран с волнистыми надписями, а съедобные полосы чуть истончились.

Петр попробовал вчитаться, но ровным счетом ничего не понял – ни одного знакомого названия, и даже привычное деление на закуски, горячие блюда и десерт отсутствовало.

– Слушай, я тут ничего не понимаю, так что давай на твой вкус.

– Как скажешь! – Отозвался Дан, не отрываясь от чтения.

– Слушай, а ведь этот текст ко мне повернут – ты его что, задом наперед читаешь?

– Вот еще! Не смотри, что меню прозрачным кажется – оно к каждому из нас правильной стороной повернуто. Как это объяснить – по правде говоря, затрудняюсь. А вот у Лео, кстати, поспрашивай – он как раз ко всяким таким экранам и иллюзаторам какое-то отношение имел, даже к их производству вроде бы.

– Он же историк?.. Хм, ладно… Хорошо, спрошу при случае. Выбрал?

– Выбираю, выбираю…

– Тебе тоже сложно?

– Видишь ли… – Дан почесал подбородок, – тут все чуть мудренее, чем в обычном меню с обычной едой.

– Чем же?

– Более сложными регулировками и сочетаниями. То-есть обычно у тебя выбор ограничивается выбором блюда и гарнира к нему, максимум еще парой соусов. И регулировать что-то можно весьма ограниченно – соленость, степень прожарки, еще перчик там, побольше-поменьше… Ну и все. А тут можно управлять насыщенностью каждого отдельного вкуса, плюс дополнительными… как бы сказать… параметрами – гибкость, упругость, шершавость ручейка. И сочетаниями – вкусов в одном ручье, в узлах и реках…

– В чем? – перебил Петр.

– В реках… Река – это когда несколько ручьев сливаются. А узел – просто соединяются, ненадолго. Вот так сходятся, потом расходятся. – Дан показал руками.

– А, понятно. И?

– Что «и»?

– Дальше рассказывай, про сочетания.

– Ну, а еще разную скорость у отдельных потоков в реке можно установить. Сделать так, чтоб интенсивность – в смысле насыщенность вкуса – менялась, или шершавости в нужном месте добавить. Разность потенциалов между отдельным ручьями установить – чтоб покалывало, эдак кисленько… Что еще…. – Дан призадумался. – А, еще можно вкрапления вносить. М-м, как цукатики такие в желе, или орешки в мясе. Тоже с изменяемыми параметрами.

– Ничего себе! Как ты в этом разбираешься-то?! Тут, наверное, жизнь положить надо, чтоб нормально жрать научиться. Или, как минимум, образование специальное получить!

– Не утрируй, – усмехнулся Дан. – Просто звучит непривычно, а так научаешься всем этим премудростям быстро. Да и типовые сочетания есть, в отдельном разделе перечислены – и под настроение, и под температуру… Да, температуру среды еще менять можно, но это на любителя, а так 36,6 по умолчанию… Но это все ерунда, освоишь без проблем, если интересно будет. А вот с кожным вкусом – это да, действительно премудрость!

– Чем-чем?!

– Кожным, кожным вкусом. Ты что думаешь, случайно в душ ходил, а потом костюмчик специальный одевал?

– Почему случайно… В одну воду же вместе лезть, тут гигиена не помешает.

– Какая гигиена, предок ископаемый? Если ты полагаешь, что в душ ради дезинфекции лазил, то ошибаешься. Это как раз легко сделать, и совсем незаметно. А вот кожу для восприятия вкусов настроить – тут да, без специальной подготовки не обойтись. И костюм тоже, не просто чтоб обрядиться. Или купальник какой. Без него разными частями тела разные вкусы одновременно не почувствуешь, а уж их смену тем более!

– Ничего себе! Представляю описание блюда каким-нибудь ресторанным критиком:» – И последний, сливочно-чесночный аккорд в левой пятке изумительно сочетался со вкусом жареных фиников подмышками».

– А финики разве жарят?

– Нет, это я так, не обращай внимания… Кажется, начинаю понимать ежиков…

– В смысле?

– Что не зря они яблоки у себя на иголках таскают, ох не зря… Знаешь, давай начнем с чего попроще, а кожей есть, как росянки какие, потом попробуем, ладно?

– Да кожей не есть, просто вкус ощущать… Ладно, как скажешь. Готов?

– Да!

– Приятного аппетита!

Полосы, они же ручьи, пришли в движение, кое-где переплетаясь и свиваясь в узлы.

Дан с видимым удовольствием прикасался губами то к одной, то к другой, втягивал в себя словно макаронины, а иногда нетерпеливым движением пальца ускорял приближение узла – чтобы, зажмурившись, заглотить его целиком и прожевать. Понаблюдав за ним с минуту, Петр присоединился к пиршеству. Вкусы оказались ни на что не похожи, но удивительным образом сочетались друг с другом. И даже повышенная вязкость одного из узлов оказалась вполне уместной.