Фанатка

Виктория Визорина

Фанатка

Эта история, за исключением нескольких эпизодов, целиком реальна. Поэтому автор изменил все имена и названия, тщательно избегая намеков на подлинное место действия.

Если вы вдруг узнали себя в одном из героев, приношу глубокие извинения.

Глава 1

Это был теплый, очень красивый и светлый день. Ветер игриво трогал мои волосы, солнце ласкало кожу. Зеленела трава, все цвело. Весна…

В такой день должны происходить свадьбы, а не похороны.

Всю церемонию я стояла, тупо глядя перед собой, и ничего не видела. Голоса доносились откуда-то издали. Слишком яркое солнце для такого черного дня…

И вот все закончилось. Немногочисленные дальние родственники и друзья стали расходиться. Все подходили, произносили слова сочувствия и ободрения, прощались. Мы постояли еще немного, а потом тоже пошли к выходу с кладбища. Марта поддерживала меня слева, Жоз – справа.

– Алиса, девочка моя, – сказала Марта, – если хочешь, я могу побыть с тобой какое-то время, пока ты придешь в себя. Возьму отпуск на несколько дней.

– Не нужно. Я справлюсь, – сказала я и почувствовала, как сердце сжала острая, жестокая боль.

– Жоз, ты присматривай за ней.

– Конечно.

Мы вышли за ворота. Все уже разъехались. Стояла только машина Жоз и еще одна – огромная, черная, похожая на танк. А возле нее…

У меня ноги подкосились. Марта подхватила меня, не дала упасть. Жоз охнула.

– Алиса, дорогая, тебе плохо? – взволнованно спросила Марта.

– Нет, нет, – я выпрямилась, чувствуя как сердце колотиться где-то возле горла. – Все хорошо.

Оттолкнув ее руку, я сделала шаг вперед. К нему.

– Теперь точно справится, – сказала Жоз.

Я побежала, неуклюже спотыкаясь. Он бросился мне навстречу, подхватил, прижал к себе. И тут я заплакала горько, во весь голос.

– Кто это, Жоз? Ее парень? – удивленно расспрашивала Марта.

– Ну да, вроде того, – шмыгнула носом подруга.

– Алиса ничего мне не говорила.

– Они поссорились. Долго не встречались, – пояснила Жоз. – Наверное, он узнал, что случилось, и приехал.

– Значит, любит, – убежденно подытожила Марта.

Жоз промолчала. Мы не виделись больше трех месяцев. Впрочем, в наших отношениях случалось и более длительные перерывы.

Марта не узнала Рэма. Она всегда плохо видела, но упорно не носила очки. Я надеялась, что Жоз не проболтается.

Я плакала, уткнувшись в куртку Рэма, вдыхая знакомый запах, от которого четвертый год весь мир сходил с ума – «Полынный мед».

– Пойдем, Алиса.

Он открыл дверцу, усадил меня на заднее сидение, снял куртку и сел рядом.

– Поехали, Руди.

И мы поехали. Мне было все равно куда, лишь бы с ним. Всю дорогу Рэм крепко обнимал меня, тихонько гладил, иногда целовал в макушку. Я плакала, заливая слезами его дорогую футболку. Никто из нас не проронил ни слова. Потом я уснула.

Проснулась, когда Рэм вынимал меня из машины.

– Давай я, – предложил Руди.

– Иди, не мешай, – отказался Рэм.

Я не открывала глаза. Не хотела смотреть на этот мир. Жестокий, несправедливый. У меня было лишь одно желание – чувствовать его тепло, его руки.

Рэм нес меня куда-то довольно долго, и я забеспокоилась, что ему тяжело. Кажется, он поднимался по лестнице, потом – коридор. Гостиница? Я ненавидела гостиницы. Но сейчас мне было все равно.

Наконец, Рэм опустил меня на кровать и принялся раздевать. Я не сопротивлялась и не помогала. Туфли, куртка, блузка, юбка, колготки, белье…

Рэм накрыл меня одеялом. Не открывая глаз, я потянулась к нему, но руки упали в пустоту. Было слышно, как шуршит одежда, скрипнула молния.

И вот он уже рядом – теплый, родной, самый замечательный на свете. Я обняла его, положила голову на плечо.

– Спи, малыш, спи.

Я кивнула, устраиваясь поудобнее в его объятьях. Но спать больше не хотелось. Внезапно вернулась боль.

Мама… Как это могло произойти? Почему она? Это было несправедливо. После того, как полтора года назад ей вернули жизнь. И теперь так глупо, так нелепо. Прекрасной, теплой весной. Ужасный случай. Неужели это была та цена, которую я должна была заплатить за возвращение Рэма?

Мне казалось, что сердце начинает рваться на части. Я пообещала, что справлюсь. Я должна была справиться теперь, когда Рэм рядом. И я решила, что буду думать о нем, только о нем. Вспоминать все с самого начала. Заслонить этими воспоминаниями свою боль. Рэм – мое спасение от боли. Мое драгоценное обезболивающее.

И я стала вспоминать.

Впервые мы встретились два года назад.

Нет, не так. Сначала, так сначала.

Впервые я увидела его четыре года назад. Мне еще не было шестнадцати, как все училась в школе. В тот день я зашла к однокласснице Нине домой, чтобы отдать тетрадку. Нина привела меня в свою комнату. Просто так, чтобы поболтать. Я села на диван и увидела плакат на внутренней стороне двери: огромный черный мотоцикл с серебряным драконом на бензобаке. Рядом, прислонившись к этому монстру, стоял потрясающе красивый парень. Длинные ноги в обтягивающих джинсах. Тонкая, почти прозрачная рубашка нараспашку. Справа над поясом джинсов – краешек татуировки. Похоже – змеиный хвост. Рваная челка, сережка с бриллиантовой звездочкой в правом ухе. Самые прекрасные в мире глаза. Чуть припухшие полуоткрытые губы, которые так и хочется поцеловать.

– Что, супер? – проследила за моим взглядом подруга.

– Ага, – только и смогла сказать я.

– Последний в магазине вырвала, – похвасталась она. – Меня девчонки чуть на клочки не порвали. Я хочу с сайта другие сама напечатать. Мне один парень говорил, что сможет на таком большом принтере. Хочешь, и тебе сделаю?

– Конечно, – я все еще не в силах была оторвать взгляд от этого чуда.

И где только такие берутся? Наверное, их выращивают в особых инкубаторах. Методом генной инженерии. Не может случайный набор хромосом давать такой результат.

– А кто это, Нина?

Одноклассница посмотрела на меня как на ненормальную.

– Ты что, Алиса, чокнутая? Это же Рэм Ален! Ты что, не видела клип?

Я отрицательно покачала головой.

– Да его же по всем каналам неделю крутили! Может, ты и песни его не слышала? Моя безжалостная любовь… Ну?

Я снова покачала головой.

– Ой, Алиса, ну ты че? Просто мрак. Сейчас тебе сайт напишу. Сама зайдешь, посмотришь.

И она нацарапала мне Интернет-адрес на клочке бумаги. Я сунула этот клочок в карман кофты и забыла о нем.

Вспомнила я о Рэме Алене ровно через две недели. Когда мама собралась постирать мою кофту и, проверяя карманы, обнаружила этот листок. Мама всегда была такой внимательной. Другая бы выбросила бумажку не глядя. А она спросила.

– Тут что-то написано, Алиса. Это тебе нужно?

Ох, нет. Я не буду о маме. Только о Рэме.

Рэм пошевелился, слегка меняя позу. Должно быть, у него затекла рука. Я поцеловала его дракона. Люблю его туда целовать. Он слегка погладил меня кончиками пальцев и опять замер. Спит, сокровище мое.

А вот я утратила покой и сон, после того, как зашла на этот сайт. Скачала себе клип и все фотографии. Прослушала тысячу раз все песни. И в одночасье стала фанаткой Рэма Алена. Одной из сотен тысяч, а, может, и миллионов.

Но со мной это был особый случай. Я просто сошла с ума. Рэм стал для меня целым миром, вселенной, в которой я жила.

Все стены моей комнаты были увешаны его фотографиями. Заставка на компьютере – его лицо. Мелодии в мобильном – только его песни. Я заходила на сайт по десять раз на день – а вдруг выложат что-нибудь новенькое? Даже мои школьные тетрадки, ручки, линейки, учебники – все было покрыто наклейками с рваной челкой и бриллиантовой звездочкой.

Я забросила учебу. Выпрашивала у мамы деньги на поездки в те города, где Рэм давал концерты. Дежурила под окнами гостиницы вместе с другими такими же сумасшедшими, чтобы увидеть его хотя бы мельком.

Я плакала по ночам в подушку, и мечтала только об одном: однажды случиться что-то невероятное и наши пути пересекутся. Хотя бы на миг. Но я даже представить себе не могла, что будет. И, если честно, еще и сейчас иногда не верю. Не могу отделаться от мысли, что вот проснусь – и окажется, что я все та же школьница, который приснился удивительный сон.

Мой сладкий сон слегка пошевелился и вздохнул. Я снова поцеловала его дракона.

Боже, я знала эту элегантную зверушку наизусть. Каждый коготок, каждую чешуйку. Выучила задолго до того, как увидела живьем. Однажды я даже поспорила с одной девчонкой: сколько зубчиков на его очаровательном хвостике. И, конечно, выиграла спор.

Я знала о своем кумире все, что только можно было узнать. Однажды отдала свои новые сережки (подарок мамы на мой семнадцатый день рождения) за номер мобильного Рэма. Но номер не отвечал. Девчонка, которая дала мне его, клялась, что номер настоящий. Я едва ее не побила, требуя сережки назад. Она не хотела отдавать, но потом все же вернула. Тогда я еще не знала, что Рэм вынужден часто менять номера телефона. Может, он и был настоящий, но уже устарел.

А потом я жестоко простудилась, простояв всю ночь под порывами ледяного сырого ветра под окном гостиничного номера моего кумира. Наградой за такую ночку был силуэт Рэма, пару раз мелькнувший в окне. А следующий месяц пришлось провести в больнице. Мама взяла с меня слово, что я буду вести себя разумнее. Бедная мамочка! Сколько я доставляла ей хлопот!

Стоп! Стоп! Стоп! Только о Рэме.

Пока валялась на больничной койке, о многом успела подумать. Я – маленький камешек, космический мусор, летящий в холодных просторах Вселенной, а Рэм – яркая-яркая звезда. И вероятность того, что наши орбиты когда-нибудь пересекутся, практически равна нулю. Он так навсегда и останется для меня силуэтом в окне. Была у Рэма такая песня «Силуэт в окне», как раз об этом.

Выписавшись из больницы, я взялась за ум. Стала появляться в школе: выпускной класс все же. Восполнить многие пробелы в знаниях, полученные за время моего сумасшествия, так и не удалось, но школу я все же худо-бедно закончила. Устроилась на работу в супермаркет, сняла квартиру, Начала встречаться с Густавом.

Густав маме не нравился. Он, как и я, был фанатом Рэма. Ездил на черном мотоцикле с серебряным драконом, только, конечно не на «Полночи», как Рэм, а на подержанном байке старшего брата. Носил в ухе сережку со звездочкой. Опять же не платиновую с бриллиантом, а серебряную с простой стекляшкой. Даже бренчал песни Рэма на гитаре. Хорошо, хоть публично петь не решался. Но между ним и Рэмом была такая же разница как между их мотоциклами.

Но в тот момент моя мудрая мама наши отношения одобрила. Только прочла мне подробную лекцию о контрацепции. Ох, мама, мамочка…

Нет, нет, нет. Только о Рэме.

Может быть, так и закончилось бы в моей жизни это временное умопомешательство, сошло постепенно на нет, как у всех, забылось. Но судьба подбросила мне удивительный случай. Тот самый, о котором я умоляла небо так долго.

Глава 2

Все началось с того, что одна знакомая девчонка-фанатка сбросила мне по электронной почте несколько фотографий Рэма из «частной коллекции» с предупреждением: своему парню не показывать. Фото действительно нельзя было показывать Густаву. Не то чтобы они были очень уж откровенными – в мутных водах Интернета и не такое можно выловить. Но от всех подобных снимков за милю несло фальшивкой. В лучшем случае монтажом. А эти выглядели настоящими.

Больше всего мне понравились два: на одном Рэм играл на пляже в волейбол в мокрых коротких белых шортиках, которые так его облегали, что … ай! На втором он стоял у кромки прибоя спиной к зрителю, закинув руки за голову. А перед ним садилось солнце. Фотографию нарочно затемнили, почти один силуэт, но все же было видно, что на Рэме вообще ничего нет. Даже тех самых символических шортиков.

И тут со мной снова приключился приступ «аленомании», как говорила мама. Но на этот раз все было по-другому. Я влюбилась в Рэма во второй раз. Но уже не как девочка-подросток в звезду. Я влюбилась в мужчину, самого красивого мужчину на свете.

С этого момента наши отношения с Густавом стали портиться. Мы постоянно ссорились по пустякам. Он раздражал меня по любому поводу, а от его нежностей и вовсе мутило. Наконец произошел безобразный скандал: я попросила Густава отвезти меня в соседний город, где Рэм как раз выступал с новой программой. Он отказался наотрез. Я разозлилась и высказала все, что о нем думаю. Густав ответил не менее резко и оскорбительно. «Дура» и «чокнутая» были самыми мягкими из его эпитетов. Думаю, он чувствовал, что происходит, и подсознательно ревновал.

Проклиная его глупое упрямство, я взяла билет на поезд. На дрянном байке Густава мы домчали бы за три-четыре часа. На поезде мне пришлось трястись почти всю ночь.

С утра я побродила по городу, купила в магазине блокнот с фотографией Рэма и ручку. Специально для автографа. Я была настроена решительно: вот возьму и пробьюсь к нему. Попрошу автограф. Может быть, даже дотронусь, но уж в глаза посмотрю – так это точно.

В таком боевом настроении я отправилась за билетом. И тут мне несказанно повезло. Еще на подходе к концертному залу я увидела дичайшую очередь у касс. Билеты, конечно же, еще были, но сколько за ними придется стоять и хватит ли мне? И тут подошел взлохмаченный парень, какой-то весь измученный, худой.

– Билет нужен? – кивая на кассы, спросил он.

– Еще как.

– У меня есть один. Давай десятку сверху.

Всего десятку? Я с радостью отсчитала ему требуемую сумму и получила пропуск в танцевальную зону.

Я не была на концерте Рэма уже давно. Последний раз слушала его в живую семь месяцев назад. И за это время в моей жизни многое изменилось. Я из школьницы превратилась во взрослую самостоятельную женщину. По крайней мере, мне так казалось.

Концерт произвел на меня совсем иное впечатление, чем раньше. Может быть, потому, что на этот раз я была одна. Рядом визжали и прыгали чужие, совсем незнакомые девчонки. А, может быть, изменилась я. Все два часа стояла молча, слушала, смотрела и злилась каждый раз, когда очередная взвинченная девица, размахивая своей кофточкой, закрывала от меня сцену.

Да и начал концерт Рэм необычно. Он всегда выходил с одной и той же песней – «Не судьба» и начинал петь без музыки и без микрофона, потом подключались музыканты и бэк-вокал, и только на припеве Рэм подносил к губам микрофон. При его мощном голосе и тишине в зале с хорошей акустикой впечатление было потрясающее.

В этот раз он начал сразу с быстрой и совершенно незнакомой мне композиции – вылетел на сцену вместе с подтанцовкой и стал такое вытворять, что зал мгновенно взорвался. И такой бешеный темп он держал в трех композициях подряд, то же новых. А потом сел на край сцены и запел удивительно красивую медленную балладу о случайной встрече с девушкой, которую он когда-то любил. А сейчас он с другой, но все еще помнит… Рэм пел так, что я казалась себе натянутой струной, которая издает все эти прекрасные звуки. Половина зала заливалась слезами, вторая еле сдерживала слезы. Я принадлежала к первой.

Потом он вдруг выдал очень задорную и весьма недвусмысленную «Попрыгаем, крошка!» и завел только что рыдающий зал так, что на сцену полетели лифчики и трусики. Он делал со зрителями, что хотел. С каждым в отдельности и со всеми вместе. Все любили его. Все хотели его. Каждый принадлежал ему целиком и полностью – и душой, и телом, отдавая себя без остатка. И он владел всеми. Иногда – грубо, почти жестко. Иногда до боли нежно, трепетно, но каждый раз – по-другому.

Концерт подходил к концу, когда я почувствовала, что мне нужно срочно выйти. Я пыталась терпеть, но не могла. С каждой минутой мои мучения становились все ужаснее. Нужно поторопиться. Может быть, успею на финал.

Протолкавшись к выходу из зала, я спросила у контролера где туалет и бегом побежала в указанном направлении. А когда вышла, концерт еще шел, и в фойе было пусто. Но не успела я сделать и двух шагов, как рядом открылась дверь с надписью «Служебный вход» и оттуда вышел крупный мужчина в строгом костюме с телефоном. Он говорил сердито в трубку.

– Здесь ремонт. Так что делать, Руди? Как можно контролировать выход и эту дверь одновременно? Ну, как я ее закрою? И где сейчас найти гвозди? Ладно, сейчас что-нибудь придумаю.

Я спряталась назад в туалет и мужчина меня не заметил. Он прошел мимо, ворча что-то озабоченно. Я подождала, пока его шаги стихнут за поворотом, и опрометью бросилась к служебному входу. Дверь оказалась не заперта. Я быстро проскользнула внутрь и прикрыла ее за собой.

Прямо передо мной был полутемный коридор, который немного дальше сворачивал под прямым углом. За поворотом виднелся свет. Здесь пахло краской и еще чем-то строительным. Клеем, что ли. Рядом с дверью лежали какие-то мешки.

Осторожно я двинулась вперед, к свету. Что, если удастся добраться до самой гримерки? Неужели мне так повезло, что я смогу увидеть Рэма Алена вблизи? Я еще не представляла, что произойдет всего через минуту.

К этому времени концерт закончился. Музыка смолкла, голос Рэма исчез. Еще слышался треск аплодисментов и визги фанаток, но основное действие уже завершилось. Я замерла, не решаясь идти дальше.

Вдруг за дверью раздались тяжелые шаги. Охранник! Если он меня сейчас обнаружит, то вышвырнет за шкирку как котенка! И прощай навеки моя мечта. Больше такого случая не представится.

Я рванула по коридору что было сил. И сразу за поворотом столкнулась с каким-то человеком. Просто налетела на него и едва не сшибла с ног, больно стукнувшись лоб в лоб.

– Ой! – только и произнес незнакомец от неожиданности.

Но в следующую же секунду он уже не был незнакомцем. Передо мной стоял Рэм Ален собственной великолепной персоной. Если бы даже меня подвели глаза, то спутать с чем-нибудь «Полынный мед» просто невозможно.

Он стоял в каких-нибудь десяти сантиметрах от меня и ошарашено таращился, открыв рот. Взъерошенный и потный после двухчасовых скачек по сцене.

И тут я сотворила такое, чего никак от себя не ожидала. Может быть, виной тому был испуг, может быть, я здорово стукнулась головой, а, может быть, виноват был этот концерт, в течение которого я просто изнывала от страсти. И вот он, объект моих мечтаний, прямо передо мной!

До сих пор удивляюсь своему поступку, но тогда я мгновенно повисла на шее у Рэма и поцеловала его. А поскольку рот у него был открыт, то мой язык сразу попал по назначенью.

– Рэм! – вертелось у меня в голове. – Рэм Ален! Я целую Рэма Алена!

Я так прижалась к нему, просто впилась в него как пиявка. И не сразу осознала, что он мне отвечает!

Рэм рассказывал потом, что я его просто сбила с толку. Представьте, идет себе человек по коридору, слегка заблудился в незнакомом месте, поворачивает за угол и со всего маху на него налетает незнакомая девица. Едва не сбивает с ног, а затем вешается на шею и целует. И это все в течение каких-нибудь трех секунд! Даже для Рэма это было слишком.

Я так прижималась, так льнула, что Рэм, который и сам после концерта был на взводе, невольно проникся моим пылом. И когда я, уже задыхаясь, прервала поцелуй, он перехватил инициативу и поцеловал в ответ, одновременно прижимая мою поясницу к своим бедрам одной рукой, а другой проникая мне под блузку.

От такого у меня просто крыша съехала в миг. А Рэм сгреб меня в охапку и втолкнул в первую попавшуюся дверь. Комната была пустой и темной. Здесь тоже сильно пахло краской, а в углу громоздились какие-то ящики и бочки. Сквозь незанавешенное окно с улицы поступал тусклый свет отдаленных фонарей.

Рэм прижал меня к стене без всяких нежностей. Я не сопротивлялась, позволила ему все, чего он хотел, и даже помогала справиться с одеждой. А потом только крепко прижималась к нему и целовала отчаянно-сладкие губы.

Сперва он был резок, почти груб. Потом неожиданно сменил темп и стал двигаться медленно, неторопливо, явно наслаждаясь этой неспешностью. Я только постанывала, продолжая без конца его целовать. Это длилось долго, невероятно долго и мне стало казаться, что мое тело превращается в расплавленный воск. Еще немного – и я просто умру, полностью растворившись в наслаждении.

Возможно, Рэм чувствовал то же самое, потому что вдруг снова стал резким. Если бы не его язык у меня во рту, я бы закричала. А так я только вцепилась в его плечи, все еще продолжая поцелуй.

Тяжело дыша, он поставил меня на пол. Меня всю трясло. В голове мелькали какие-то сполохи, яркие, цветные. Ноги подкашивались, и я продолжала держаться за его плечи. И вдруг заплакала.

Рэм потом рассказывал, что этими слезами я его сбила с толку окончательно.

– Ты чего ревешь? – изумленно спросил он. – Я сделал тебе больно?

– Нет, – всхлипнула я. – Это от счастья.

– Разве от счастья плачут?

Я только закивала головой.

– Вот глупая! – фыркнул Рэм, но снова прижал меня к себе, теперь уже нежно, погладил по голове.

Я обняла его за шею, прижимаясь снова всем телом. Он понял по-своему.

– Хочешь еще?

Что я могла ответить кроме «да»?

Он тихо засмеялся, зарылся лицом в мои волосы, провел языком дорожку вдоль шеи, выдохнул над самым ухом.

– Как ты меня хочешь?

– Мне все равно, как ты…

– Нет, на этот раз выбирает дама.

– Ты сверху…

Он оглянулся.

– Тут грязно. И пол холодный.

– Ничего, я куртку подстелю.

Пол на самом деле был холодным. Но только первые несколько минут. Потом он уже казался мне горячим песком какого-нибудь райского острова. На этот раз Рэм не спешил с самого начала. Теперь я знала, чего ждать. Элемент неожиданности ушел, и я смогла добавить в происходящее собственных красок.

Но тут в самый неподходящий момент за дверью послышались шаги. Я замерла в испуге. Но Рэм и не думал останавливаться.

– Это мой охранник. Он меня потерял, – шепнул он мне на ухо и добавил громко. – Руди, я здесь.

Дверь тихонько скрипнула.

– Руди, не входи. Я не один. Подожди за дверью, – и, как ни в чем не бывало, продолжал неторопливо двигаться и целовать мою шею.

Я же чувствовала себя ужасно неловко. Наверное, Рэм уловил смену моего настроения, потому что вскоре сказал.

– Будем заканчивать, да? А то нехорошо заставлять Руди долго ждать.

В этот раз я вцепилась зубами в свое запястье, чтобы не кричать. Следы оставались еще много дней спустя. Его укусить я не решилась.

Рэм помог мне подняться, поднял и отряхнул мою куртку.

– Как тебя зовут?

– Алиса.

– Оставь мне свой телефон.

– А ты позвонишь?

– Может быть.

Я достала блокнот из кармана куртки, вырвала листок, нацарапала свой номер.

– Напиши: Алиса. Поставь дату, – он оглянулся вокруг. – И пометь – стройка. Чтобы я не забыл.

Конечно, таких как я у него – тысячи. Я написала все, что он просил, и протянула листок. Он взял и сунул в карман джинсов.

– Автограф, – решилась я, протягивая блокнот и ручку.

– Автограф? – удивленно поднял брови Рэм.

Я кивнула. Он хмыкнул, взял блокнот, ручку и написал что-то на первой странице. Затем вернул мне.

– Пока, Алиса, – махнул рукой и скрылся за дверью.

– Ты где был, Руди?

– Это тебя где носило?

Рэм засмеялся. Их шаги вскоре стихли вдали.

Я осталась стоять и простояла так, прижимая блокнот к груди довольно долго. Господи, что это? Мне привиделось? Приснилось? Я тронулась умом?

Потом я собралась с мыслями, привела в порядок одежду, подобрала свою сумку, которую бросила на пол, когда Рэм притиснул меня к стене, и тихонько вышла в коридор. Не помню, как выбралась из этого концертного зала, как приехала на вокзал, взяла билет, села в поезд. Как на вокзале взяла такси, расплатилась, как открыла дверь своей квартиры, добралась до кровати. И сколько времени пролежала, просто неподвижно глядя в потолок.

Глава 3

Прошло почти шестнадцать часов с того момента, когда я рассталась с Рэмом. За все это время я не спала, ничего не ела и не пила. Кажется, это называется «эмоциональный шок». Только смотрела на его автограф. Рэм написал мне: «Алисе на память о двух других автографах. Рэм Ален».

Двух других… О, господи! Наконец, я добралась до телефона и набрала номер моей закадычной подруги Жоз.

– Алиса! Где ты пропала? Ты приехала?

– Да, давно.

– Что с твоим голосом? Что-то случилось?

– Случилось.

– Что?

– Я занималась любовью с Рэмом Аленом.

– Что?! – не поняла подруга.

Я повторила.

– Алиса, никуда не ходи. Я сейчас приеду!

Я уронила мобильник на пол. Наверное, Жоз решила, что я окончательно спятила. Позже она призналась, что так оно и было.

Жоз никогда не разделяла моего увлечения Рэмом, но и не пыталась меня осуждать. Она относилась к этому как к сезонному насморку. Ну, многие болеют, что поделаешь. Потом пройдет.