Ахиллес

Павел Барчук

Ахиллес

Глава 1

Никто так и не услышал имени нового героя, истинного спасителя человечества. Он остался неизвестным. Таинственный, скрытый ото всех чертов гений. Тот, кто придумал «Ахилла». Может, оно и к лучшему. Я бы лично оторвал этому талантливому мудаку голову. Хотя, изначально, «Ахиллес» имел очень даже благую цель. Просто люди ухитряются обгадить самую хорошую идею ее исполнением.

Речь, конечно, вовсе не о мифическом греке, ставшем олицетворением непобедимого воина. «Ахилл» – это крохотный, практически невидимый глазу, чип, который, попав в наш мозг с помощью ультратонкой иглы, заставляет работать его в полную силу, открывая небывалые возможности. Кто бы мог подумать, что это реально? Никто и не думал.

Как же мы радовались в тот день, когда новость о перспективе стать похожими на супергероев давно минувшего XXI века, комиксы о которых стали так популярны после войны из-за их до тошноты благородных дел, была озвучена правительством Конфедерации в прямом эфире. Женщины и мужчины, стоя перед огромными плазменными панелями уличных экранов, плакали от счастья, обнимались и поздравляли друг друга с началом новой эры. Эры совершенного человека. Идиоты… Все мы были конченые идиоты…

После третьей мировой войны, случившейся «внезапно», никто ведь не верил до конца, что ядерное оружие будет задействовано в конфликте, земля приходила в норму несколько десятилетий. Странно, что вообще уцелела, не скинула с себя копошащихся муравьев, от которых один вред. Наука, прогресс, технологическое развитие, как таковое, были откинуты назад. Не до уровня средневековья, конечно, но все же. В первую очередь, по обоюдному согласию всех сторон, остановили уцелевшие атомные станции. Их разобрали до основания, реакторы уничтожили. Любые разработки, связанные с подобным направлением, признали преступлением против человечества. Ибо не хрена давать в руки бестолковым детям спички. Сожгут все к чертям. Такая же судьба ждала каждое изобретение, хоть немного казавшееся опасным или способным нанести массовое поражение, включая оружие. Танки, военные самолёты, ракетные установки – в утиль. Да здравствуют ветряные и гидроэлектростанции. Скажите спасибо, что они вообще есть. Вся промышленность была взята под жёсткий контроль Конфедерации.

Армия каждой страны теперь представляла собой скорее дань памяти, чем реальное орудие в руках правительства. Личный состав исчислялся едва ли парой десятков тысяч. А зачем больше? Конфликта на уровне интересов различных государств больше никто не допустит.

Мы, люди, в погоне за жаждой власти, ради эфемерного господства не понятно над чем (выжженная земля, где не растет ничего – сомнительный трофей), почти уничтожили себя, как вид, сильно сократив численность населения. Разве мог бы кто-то сделать более глупый поступок? Ответ очевиден. Пальма первенства в не имеющем границы идиотизме всегда будет оставаться у нас.

Поэтому, постепенно восставая из пепла, государства, выжившие в той всеобщей мясорубке, образовали Конфедерацию, главным, непреложным принципом которой был лишь один лозунг: «Мир во всем мире.» Смешно, но это фанатичное следование закону глобальной дружбы во вселенских масштабах, привело к тому, что слова «война», «конфликт», «армия», «солдат», «оружие» были изъяты из всеобщего языка, специально созданного лингвистами для того, чтоб народы с разной историей могли понимать друг друга в рамках одной организации.

Медленно, но верно мир встал на ноги. Постепенно вновь активизировалась наука, но только совсем в другом направлении. Больше никто не изобретал пулеметы, танки и ракетные установки. Итоги Третьей Мировой войны научили нас очень хорошо. Однако, гениальные умы, а точнее один ум, личные данные которого тщательно скрывались правительством, пришел к выводу, что версия о частичной работе человеческого мозга верна, и мы даже приблизительно не берем от своего организма то, что нам подарила природа.

Разработки в этой, пока еще не изученной до конца, сфере велись много лет. Наконец, во время утренней молитвы, которая теперь ежедневно звучала из уст Владыки Всеобщей Церкви Конфедерации и транслировалась из самой столицы по огромным экранам телевизоров, стоявших прямо на центральных улицах городов, человечество узнало благую весть. Эксперимент удался. Создан чип, который при вживлении в мозг, не только включает его на сто процентов, но и увеличивает физические способности тела многократно. Учёные объясняли это тем, что… А, нет. Они ни черта не объясняли. А мы ни черта и не спрашивали. Зачем? Есть какая-то волшебная хреновина, которая позволит исцелить болезни, причем не внешним воздействием, а работой самого организма. Это ли не чудо! До кучи – многократно увеличатся скорость, сила, выносливость. К чему эти ненужные разговоры: откуда, как? Главное – итог.

В то время мне исполнилось десять лет. Моя семья была богата. Очень богата. Дед Родриго сколотил огромное состояние на коровах. Смешно представить. Обычных, самых, что ни на есть, простых коровах. После Войны люди панически боялись всего, что связано с какими-либо генно-модифицированными продуктами. Они хотели есть настоящее мясо и пить настоящее молоко. Дед одним из первых поймал волну. Приобрел себе сначала небольшое стадо, голов десять. Купил отличного племенного быка. Потом пошел в рост. Так семья По́ртос – Диего, моя семья, спустя несколько лет, возглавила рынок молока и говядины. Звучит, конечно, убого, но, знаете ли, деньги не пахнут, это факт. Даже коровье дерьмо дед превратил в неплохой доход, продавая его, как наичистейшее удобрение. И оно, кстати, пользовалось огромным спросом.

Мать, услыхав о появлении «Ахилла», сразу же связалась с нужными людьми, чтоб одним из первых на получение волшебного чипа оказался я. Были и деньги, и возможности. Она безумно хотела меня обезопасить ото всего. По ее разумению, став человеком с удивительными, пусть еще и не до конца понятными способностями, я, в случае очередного конфликта между государствами, а не надо забывать, что Конфедерация сегодня есть, а завтра, бог ее знает, сумею, видимо, зубами поймать очередную ядерную бомбу. Отец всячески пытался объяснить ей, что подобное оружие запрещено и уничтожено, но маменька, царствие ей небесное, упрямо трясла головой, словно одна из дедовских коров, и повторяла: «Хосе, любой участник Конфедерации мог на всякий случай припрятать козырь в рукаве, потому как политика дело грязное и кровавое.» Она знала, о чем говорит. Ее родители погибли сразу в первый день Войны, попав под тот самый удар, который Соединенные штаты нанесли по Китаю. Дедушка Ли и Бабушка Мира… Я их не знал. Меня еще не было на свете.

Отец несколько раз пытался переубедить матушку, но все без толку. Соответственно, спустя два дня, меня везли в черном блестящем автомобиле к улыбчивым людям в белых халатах.

Нас оказалось несколько, а точнее, десять. Счастливчиков, у которых хватило бабла на подобное чудо. Круто, да? Люди сами, добровольно рвались стать частью эксперимента, да ещё и отвалили немаленькие деньги, чтоб занять место первых опытных вариантов. Остальное человечество вынуждено было ждать, когда разработки придут к уровню затрат, позволяющему сделать «Ахилла» доступным не только для богачей.

Десять человек, ставших первопроходцами. На сегодняшний день жив лишь я. Это произошло не сразу, не в результате врачебной ошибки. Там все было ро́вно. По крайней мере, сначала. Хотя, проблема в итоге один черт возникла.

Не знаю, что конкретно пошло не так, нам не сочли нужным это объяснить. Лабораторные мыши вообще не должны интересоваться, что с ними делают. Но тот, первый «Ахилл» был создан слишком сильным, прямо как его прототип из Древнегреческих мифов. Мозг, конечно, «включился» не сразу. Ушло почти три года на то, чтоб каждая клеточка серого вещества заработала в полную мощь. В итоге, я превратился в кого – то очень могущественного. Все мы, участники эксперимента, стали такими. При желании я мог запустить ночное зрение, посылая нужный сигнал сетчатке глаза. Мог бежать, быстрее гепарда, перекраивая структуру собственных мышц и сухожилий. Я мог идти совершенно бесшумно, мог часами висеть вниз головой, не дыша при этом, потому что просто замедлял работу своего сердца.

Круто. Казалось бы… Однако, спустя еще десять лет, когда мне исполнилось двадцать три, я узнал, что, оказывается, концентрация веществ, являющихся основой первого чипа, была слишком сильна. Человеческий организм, испытывая столь мощные перемены, просто-напросто, оказался к ним не готов, а потому включил свой собственный способ самосохранения. Застопорил развитие на достигнутом уровне, в том числе, возраст. Я так и остался двадцати трёх летним пацаном.

Огромная куча времени, которое все мы находились под постоянным контролем, пошла псу под хвост. Десять лет в нашем доме присутствовали левые люди со специальным оборудованием, которые не отходили ни на шаг. Я рос, лишенный стандартных подростковых бонусов. Ни тебе на танцы сходить, ни на свидание. Нет, пойти то можно, не в тюрьме, но компанию составят люди в белых халатах со своей пищащей хреновиной под мышкой. Мало располагает к романтике и уж тем более, к интиму. Только мать была счастлива до одури, свято веря, будто теперь ее драгоценному Риччи ничего не угрожает.

Подозрение о том, что опыт свернул куда-то не туда, появилось, когда все мы, участники группы, перестали взрослеть и стареть. Усовершенствованные навыки, преумноженные возможности тела дошли до определенного уровня, а затем… просто застыли, как и возраст. Такое чувство, будто организм поглядел на эксперимент с «Ахиллом» и сказал: «Ребят, не охренели ли вы?», а потом законсервировал все, как есть.

Люди в белых халатах развели руками, сделали озадаченные лица и заявили, будто программу временно необходимо свернуть для дальнейшего изучения «Ахилла». В то время, честно сказать, я сильно не парился. Наоборот, круто же быть особенным. Десять человек на весь земной шарик. Однако, с каждого из нас взяли подписку о неразглашении, а потом вообще пригласили для беседы с серьезными дядьками.

«Ахиллес» первого поколения объявили непригодным.

Новая партия «Ахилла», появившаяся спустя много лет, стоила гораздо дешевле, но при этом возможности его были ограниченны. Да, люди практически перестали болеть, укрепив за счет крохотной штучки в мозгу свой иммунитет, обрели более совершенные тела, имели возможность по желанию менять цвет глаз и волос, но до нас, тех, кто носил в себе «Ахилла» первого поколения, им было далеко. Другой вопрос, что правительства всех членов Конфедерации приложили максимум усилий, скрывая наши имена, сделав все для их забвения. Тогда я думал, чтоб стереть следы своей топорной работы.

А потом грянул гром. Спустя семьдесят один год после закрытия проекта. Семь долбаных десятилетий мы работали на благо своих стран. Каждый из нас взял на душу столько грехов, что сам дьявол охренел бы от их количества. Наши имена похоронили давным-давно, как и наши личности. Никто уже не знал и не помнил первопроходцев. Конфедерация сделала для этого все.

Девять человек из десяти. Девять! Умерли друг за другом. Подохли, словно мухи, прихлопнутые свернутой газетой, абсолютно бездарно и глупо. Один гулял по улице, упал и больше не поднялся. Второй – утонул в двух метрах от берега. Третий – просто вышел на балкон шикарного номера дорогого отеля, а затем прыгнул вниз. При том, что любой из нас десятерых мог спокойно приземлиться на ноги и, отряхнувшись, пойти по своим делам. Не с пятидесятого этажа, конечно, но все же. И вот такая глупая история произошла со всеми.

В итоге, из тех, кто был первыми, остался лишь один. Меня зовут Ричард Портос – Диего. Я хорош собой, умен и способен на то, о чем большая часть человечества не имеет не малейшего понятия. Я – агент разведки Великобритании, которая входит в состав Конфедерации. Здесь полагаются фейерверки на заднем фоне вперемешку с восторженными криками полуобнажённых девиц. В реальности – дерьмо, кровь и много грязи, в которой приходится копаться. Ко всему прочему, за свою долгую жизнь я сменил несколько личностей. Похоронил родителей. Перемещался с места на место. Так было нужно.

Я – современный Ахиллес. Сегодня мне исполнилось девяносто пять лет и я практически бессмертен. По крайней мере, был таким до недавнего времени…

Глава 2

Я смотрел на мужчину, сидящего напротив, с чувством легкой брезгливости. Ну, ладно. Не лёгкой. Бесил он меня до зубовного скрежета. Раздражал своим присутствием. На кой черт согласился на встречу, если изначально сомневался, нужно ли оно мне.

Тип этот был не просто полным. Нет. Его толстые обвислые щеки лоснились от пота, ровно, как и покатый, низкий лоб. По вискам, оставляя мокрый след, стекали прозрачные капли. Жирдяй утирался носовым платком, который, пожалуй, давным-давно стал похож на грязную портянку. Газета, лежащая на столе между нами, и то больше подходила для этих целей, чем серый, замызганый кусок ткани.

Маленькие, поросячьи глазки, то и дело норовящие спрятаться в складках этого красного, отдуловатого лица, смотрели с каким-то нелепым вызовом, будто не мистер Шварц нашел меня для решения определенных проблем, а я нуждался в нем. Честно говоря, данный индивид вызывал у меня настойчивое желание, как минимум, встать и уйти, а как максимум, дать ему в морду. Просто так, без особой причины.

Ненавижу подобных тошнотворных ублюдков. Возможно, кто-то назовет это высокомерием, кто-то спесью, но, да, черт возьми, я люблю красивые вещи, красивых людей. Ну, или на худой случай, симпатичных. Ок. Просто приятных. Хотя бы так. Мистер Шварц же ассоциировался у меня со свинофермой. Если говорить более точно, то с хорошо откормленным, обленившимся хряком. Периодически даже казалось, что от него и запах исходит соответсвующий. И это в двадцать втором веке, когда более-менее обеспеченный гражданин Конфедерации вполне имеет возможность выглядеть достойно. Для этого даже не требуется особо больших затрат. Достаточно приобрести «Ахилла» в базовом варианте.

– Господин По́ртос, Ричард… Могу я к Вам обращаться подобным образом? Хотелось бы, так сказать, наладить контакт. Очень рад нашей встрече.

Я чуть не расхохотался в голос. Он, ко всему прочему, еще и идиот, если думает, что я отвечу положительно. Контакты уже много лет налаживаю сам и только с тем, кто привлекает мое внимание, но никак не с людьми, на которых планирую заработать. Служба, службой, однако, в силу специфики, имею много свободного времени. Когда тебе чертова уйма лет, преумножение дохода становится чем-то навроде привычки. Да и, несомненно, от скуки можно тронуться, если сидеть ровно на заднице. Тем более, когда твой возраст перевалил далеко за девяносто, и найти себе развлечение, которое реально повеселит, достаточно тяжело. Поэтому в промежутках между сотрудничеством с разведкой Великобритании, предпочитаю добавить в свою жизнь немного авантюрного духа. Иногда это бывает очень увлекательно. Иногда не очень. Иногда – опасно.

– Конечно же, нет. Мистер Шварц, дружище, сдается мне, наша встреча обретает абсолютно бессмысленный и бесполезный характер. Давайте сведем к минимуму все китайские церемонии, а затем приступим к главному. Вы искали меня. Более того, обратились к людям, которым я, так скажем, не могу отказать в их просьбе. Могу, вернее, но предпочту не совершать подобного поступка. Соответственно, делаю вывод, Вы сильно подсуетились, чтоб наша встреча состоялась. Я слушаю. Что случилось? В чем причина этого столь нежданного свидания? Мои планы на ближайшее время были другими. А приходится тратить время на Вас.

Толстяк замялся, пряча взгляд. Принялся жевать свои похожие на две обгрызаные сардельки губы. Подобные гримасы, честно говоря, всегда вызывают у меня лёгкое беспокойство и зуд в одном месте, которое таким образом настойчиво предупреждает своего хозяина о грядущих проблемах. Интуиция, чтоб ее. А она, между прочим, не раз меня спасала из разных ситуаций.

Судя по всему, мистер Шварц изрядно влип. Нет, слабо сказано. Перефразируем. Мистер Шварц, похоже, оказался в дерьме по уши. То-то его растаращивает. С минуты на минуту сорвется в истерику. Волнуется, боится, что откажу. Хотя, что уж греха таить, моей помощи ищут лишь те, у кого случился локальный апокалипсис, способный разрушить жизнь до абсолютных руин. Цена за услуги Ричарда По́ртоса обоснована именно этим. Вы в заднице? Ничего страшного. Я вытащу Вас, даже если снаружи остался лишь один мизинец Вашей левой ноги.

– Хорошо… Объясню… Ко мне в гости приехала племянница… Ох, не так… Сначала… К нам в гости приехала племянница супруги, если говорить более точно. Это ведь важно? Детали? И пропала. Исчезла. То есть, совсем. Был человек – нет человека. Я пытался через связи в полиции, не афишируя суть проблемы, чуть позже объясню, откуда секретность, отследить её личный номер, но, к сожалению, его будто не существует.

Зуд стал гораздо сильнее. Я буквально испытывал огромное желание почесать правую ягодицу. Обычно она чувствует приближающиеся проблемы сильнее своей левой сестры.

– В смысле не существует? Личного номера? Мистер Шварц, кто-то один из нас в данный момент, видимо, сошёл с ума. Или пытается выставить собеседника дураком. Мало радуют оба варианта. Личный номер присваивается каждому человеку в момент рождения, вживляется на его запястье в виде маленькой тонкой пластины, связанной с всеобщей базой данных Конфедерации. Об этом, разве что, младенец не знает. Даже если вашей племяннице отрубили руку и выбросили её на свалку, номерной знак все равно остаётся в рабочем состоянии, сигнализируя, где найти утраченную конечность. А Вы сейчас утверждаете, будто его невозможно отследить. Не смешно, мистер Шварц. Вовсе не смешно.

Толстяк вскинулся, активно демонстрируя возмущение, но мне, честно говоря, было наплевать. Не люблю, когда из Ричарда Портоса делают идиота. Да и не позволяю этого никому. История, услышанная мной от нового знакомца, отвратительно пахла. Я бы даже сказал, изрядно воняла, как хранилище деда Родриго, в котором он собирал свое драгоценное, в полном смысле этого слова, удобрение.

– Позвольте, в моих словах нет ни капли лжи или бреда, как бы странно они не звучали! Говорю совершенную правду! Клянусь! Даю честное слово!

– Хорошо, – я равнодушно пожал плечами, – Обратитесь к Специальному отделению Конфедерации. Уверен, они заинтересуются этим загадочным делом. Профиль точно их.

Мистер Шварц всхлипнул и как-то сдулся, будто воздушный шар, из которого выпустили весь воздух.

– Дело в том, что я… Я не могу. Девчонка убежала из дома после ссоры со мной. Понимаете? Всего лишь шепнул её по щеке за непослушание. Слегка! Уточняю. Просто действовал на эмоциях. А она… в истерику. Умчалась, не догонишь. А я пытался. Честно. Хотел извиниться за резкость.

Я мысленно усмехнулся. Ну, вот. Постепенно история становится все более отвратительной. Осталось лишь несколько деталей и у меня появится весомый повод распрощаться с толстяком, а потом сообщить нашим общим знакомым, ходатайствующим за этого уродца, что в подобные дела я давным-давно зарекался лезть. Экстрим это круто, но не когда он имеет гнилой душо́к.

– А скажите, мистер Шварц, сколько лет вашей племяннице?

Бедолага сначала покраснел, хотя, казалось бы, куда уж больше, потом побледнел, подтверждая подобной радикальной сменой оттенков мои подозрения. Эх, жирная ты скотина, людей подобных тебе я видел сотни раз.

– Понимаете ли… Девчонка очень своенравна… Характер совершенно невыносим. Неуправляемая.

– Сколько. Ей. Лет.

Я оборвал невнятные бормотания жирдяя, чётко выговаривая каждое слово.

– Девятнадцать… – Мой собеседник совсем обмяк и вроде бы собирался расплакаться. Фу… Какая отвратительная мерзость…

Но за смекалку и проницательность, что не удивительно, ставлю себе десять баллов Мистер Шварц, как и я, прежде всего является гражданином Великобритании, на территории которой мы сейчас имеем сомнительную честь находиться, а по нашим, внутренним законам совершеннолетие наступает лишь в двадцать один год.

Что мы имеем? Толстяк, скорее всего, воспылал страстью к молоденькой родственнице жены. Возможно, пытался этой самой страстью её осчастливить. Естественно, схлопотал по морде, и тогда, предположительно, попытался применить силу. Девчонка сбежала. А теперь жирный придурок пытается разыскать пропавшую малолетку, потому как, если эта история станет достоянием властей, его ждёт жесткое наказание. Странно, что племянница сразу не рванула в ближайший отдел полиции. Насчёт личного номера… Невозможно и очень маловероятно. Как бы юная лань не пыталась пропасть из вида престарелого охотника, уничтожить знак на запястье она категорично не способна. На это никто не способен. Значит, в данном вопросе мистер Шварц немного кривит душой. Назовём это так. А если говорить конкретно, то просто врет.

Я молча встал из-за стола, надел шляпу, лежавшую рядом, и развернулся, собираясь покинуть уютный, милый ресторанчик.

– Мелисса Эсперанта.

Толстяк произнёс имя таким тоном, будто знал эффект, который оно на меня произведёт. Эх… А я ведь почти откланялся… Пришлось вернуть на место и шляпу, и свой зад.

– Простите? Вы сказали…

– Мистер По́ртос, я назвал фамилию, которую знает каждый второй гражданин Конфедерации. Да, представьте себе, сенатор Эсперанта является сводным братом моей супруги. Именно его дочь пропала прошлым вечером. Теперь Вы понимаете, по какой причине я не могу задействовать полицию в полную силу, а уж тем более спецслужбу. Если Родерик узнает, что его единственное чадо испарилось в воздухе после скандала со мной… Страшно представить, каким будет мой конец. Прошу… Умоляю… Спасите. Разыщите эту девчонку. Я не понимаю, как она ухитрилась избавиться от номерного знака. Даже не представляю. Но то, что, спустя несколько дней сенатор должен приехать в Лондон, известно наверняка. И тогда… Боже… Страшно даже думать об этом…

В какой момент мне показалось, что толстяк сейчас все-таки расплачется. Из уголка одного глаза даже показалось нечто напоминающее слезу Однако, не жалость стала причиной моих следующих слов. Отнюдь.

– Покажите мне её.

Мистер Шварц развернул руку ладонью вверх, выпуская на свет божий галографическое изображение светловолосой девушки. Неплохо. Чип с возможностью трансляции образов. А он богат, этот свиноподобный любитель молоденьких родственниц. Данная версия «Ахилла» стоит достаточно дорого. Тем более не понятно, отчего свинорылый предпочитает оставаться в первозданном виде. Может, его супруга имеет склонность к извращениям…

Девчонка выглядела удивительно естественно. Память жирдяя хранила её образ достаточно чётко. Впрочем, как и моя…

Судя по изображению, Мелисса Эсперанта была невысокого роста. Симпатичная. Чуть курносая. Светлые волосы ложились на плечи красивой волной. Пухлые губы и романтичный флёр во взгляде. Ну, что ж. Где-то я даже вполне понимаю мистера Шварца. Этакая роза, едва распустившая свой бутон. На мгновение даже показалось, что я уловил аромат знакомых духов…

– Хорошо. Попробую Вам помочь. Мне нужно пару дней. При необходимости сам с Вами свяжусь. Оплата по результату. Расценки, думаю, известны.

Толстяк остался сидеть за столом, низко опустив голову, и даже не подняв взгляд в тот момент, когда я покинул его.

Ресторанчик, который всегда использовался мной для подобных встреч, находился в самом центре города. Первое правило, хочешь стать незаметным, окажись в самой гуще событий. Поэтому, едва я вышел из небольшого здания, меня сразу подхватил людской поток, и не было смысла ему сопротивляться. Самый час пик. Лондонцы, словно бурная горная река, неслись вперёд, подгоняемые кучей нерешенных проблем и поставленных целей. Живу в этой стране, в этом городе много лет, но искренне ненавижу их обоих, и страну, и город…

Однако, стоило мне отойти от заведения, где остался грустить мистер Шварц, я услышал шаги, которые явно выделялись звуком среди многих прочих. Склонил голову к плечу, усиливая слух. Двое. Мужчины. Плотной комплекции. Идут осторожно, не торопясь. Целенаправленно. Крадутся следом за мной. Вернее думают, что крадутся. В моем восприятии это выглядит, как танец двух бегемотов. Интересно…

Я пересёк проезжую часть, благо движение электромобилей было спокойным, и пошёл в сторону старого кинотеатра, расположенного на соседней площади. Шаги преследователей звучали по той же траектории. Глупо. Либо эти двое понятия не имеют, за кем следят, либо могут себе позволить, не бояться Ричарда По́ртоса. Во второй вариант верится с трудом. Едва получил возможность вернуться к родному имени, сразу же это сделал. Да, его практически никто не помнит и не знает кроме тех, кому положено помнить и знать. Но просвещенные уж точно не рискнут вести себя подобным образом, как два этих идиота.