Падальщики. Книга 2. Восстание

Кейн замялся и смотрел на меня с легкой долей напряжения.

– И меня уже должна мучить жажда, так? – закончила я за него.

Перед глазами стояла та долбанная капля крови, что я утерла со лба его долбанным платком в клеточку с долбанными вышитыми инициалами! Как же я раньше не поняла? Потому я чую кровь интенсивнее, потому я чую самих зараженных, прячущихся под землей. Я становлюсь одной из них!

– У нас есть преимущество. К завтрашнему дню я подготовлю сыворотку из имеющихся компонентов, мы выиграем время для тебя. Острые приступы анемии начнутся ближе к трем неделям, к четвертой ты впадешь в болевую кому из-за меняющегося метаболизма.

Кейн разводил кровь в пробирках, делал на них метки маркером, и рассказывал все так, словно читал научную статью, а не меня к смерти приговаривал. Кома означала смерть моего сознания.

– Сыворотка сработает? – в надежде спросила я.

– В теории, да.

Я раздраженно выдохнула. У нас все в теории работает, а потом получаются вот такие планы, как с Икеей.

– Твоя интуиция… – Кейн вдруг резко выпрямился. – Она может объясняться твоим превращением. Опиши подробнее.

Я взглянула на Кейна, теперь же он относился к моим словам о моем супер-чутье гораздо серьезнее.

– Я не знаю, как это объяснить. Я просто… Я не то, что чувствую, где находятся зараженные. Это не предчувствие того, что вот сейчас из-за угла на меня кто-то прыгнет, потому что уж очень удобная у этого незнакомца позиция. Я прямо конкретно знаю, что они там! Я не вижу их через стены, не чую их запахи, не слышу потусторонних голосов. Я просто знаю, что они там… Словно кто-то засунул это знание в меня извне. Я его не контролирую. Оно появляется внезапно.

Звучит, как бред, но по-другому мне не объяснить. Я понятия не имею, откуда я узнаю их расположение. Я прихожу на место и просто тычу пальцем в их сторону, уверенно заявляя, что они там. Откуда берется эта уверенность, эта мысль, мне неведомо. Неужто мое чутье и есть проявление вируса?

– Хорошо. Есть у меня одна идея. Приходи сюда завтра. Попробуем изучить эту взаимосвязь между тобой и зараженными, используя Лилит.

– Мы можем начать уже сейчас! Я готова!

Я даже выпрямилась, выражая решительность. Зачем откладывать? Благодаря прогнозу Кейна, у меня отныне каждая секунда на счету!

– Тесса, ты очень устала. Тебе необходимо отдохнуть. Отоспись, плотно позавтракай и приходи. Твой метаболизм по-прежнему человеческий, и энергию ты получаешь старыми способами. Хочешь докопаться до истины? Тогда мне нужна здоровая особь.

Вот я и превратилась из командира в подопытный образец. Плечи сразу поникли, но я испытала какую-то радость оттого, что сегодня мне не надо никуда бежать. Теперь я понимаю, почему чувствую себя избитой. Эта усталость, которую я списывала на активную физическую работу, казалась мне преувеличенной неспроста, я не должна чувствовать себя настолько истощенной. Все элементы паззла встали на свои места, как только Кейн вынес мне жуткий диагноз. Регенерация тканей у меня происходит быстро, это заметно по моим разглаживающимся шрамам от ожогов. Когда я трогаю обожженную часть головы, то чувствую, как сквозь морщинистые складки пробираются волосы. Мне хотелось плакать оттого, что я могла бы обзавестись шевелюрой и наконец заплести себе баранки, как у принцессы Леи! Но вирус медленно подчиняет мое тело новой биологической структуре, отчего внутри я чувствую себя больной. Скоро меня обуяет нестерпимая жажда крови, которую Кейн по-научному обозвал приступом анемии. Я уже чувствую ее наступление, когда смотрю на пакеты с кровью в морозильнике Кейна. А в Икее кровавые лужи вызывали во мне странное желание вдыхать их аромат долго и полной грудью. В детстве мне нравился запах сырого подвала на военной базе, я могла часами там сидеть. В юношестве я нашла удовольствие в запахе лаковых красок. Теперь точно также металлический запах крови стал для меня притягательным.

– Тесса, мы найдем лекарство. Я обещаю!

Я взглянула на Кейна и устало фыркнула. Мою подавленность уже не взбодрить никакими утешениями.

– Это же не лекарство, – передразнила я его любимую фразу.

Кейн улыбнулся.

– Если пожизненная терапия станет единственным выходом, она превратится в лекарство.

Я тяжело вздохнула.

– Смотри, Кейн. Ты дал обещание.

– И я впустую ими не разбрасываюсь.

Я уже уходила из лаборатории, когда он окликнул меня:

– Тесс! Я думаю, ребятам пока не стоит говорить об этом.

Все чаще мы начинаем сходиться с ним во мнении. Нельзя нервировать ребят раньше времени, нам еще многое предстоит пережить за ближайшие три недели. А стоять плечом к плечу с без-пяти-минут-чудовищем никому не захочется.

Глава 6. Третий компонент

13 января 2072 года. 09:00

Полковник Триггер

Калеб очень похож на Тессу своей несгибаемой целеустремленностью. Он принял решение действовать, и теперь ничто его не остановит, прям как Тесса. Годы службы бок о бок выработали в них обоих практически идентичное мышление, я все чаще нахожу нотки Тессы в его сомнениях и умозаключениях.

Но все же он не Тесса.

Именно она должна была встать во главе назревающего бунта, потому что она была достойна звания героя. Но Тесса медлила, а иной раз и резко восставала против всей этой затеи, тратя впустую время, которого у жителей Желявы осталось совсем немного. А потом, словно знак божий, безжалостная судьба забрала у меня Тессу, оставив взамен пустоту в душе.

Черная дыра в груди, оставленная смертью сына, объединилась с дырой, образовавшейся после смерти Тессы. Я был разбит горем, отчаяние немедленно предприняло попытки съесть мою душу, точно тля, заражающая желание жить мором. И лишь мой долг, воспитываемый десятилетиями военной службы, продолжал гореть во мраке безысходности, точно спичка.

Огонь разгорался все больше с каждым визитом Калеба в мой штаб, пока наконец не засиял армией факелов, выстроенных вдоль поля предстоящего сражения с Генералом. У меня снова появилась цель, верность Падальщиков служила грозным оружием в достижении этой цели, а память о Марке, о Тесс стали знаменем на флагах.

Тесса была символом нового бесстрашного поколения, стремящегося пожертвовать собственной жизнью ради благополучия других людей, такой доблести было мало в мои времена. Сегодня же ею могут похвастать большинство Падальщиков. Мне удалось взрастить в них стойкое отрицание страха перед смертью, а также верность обязанности заботиться о последних остатках человеческой цивилизации, пусть даже ценой собственной жизни. Гордясь оружием, что я лично создал и воспитал, я даже не заметил, как одно из них зацепило мою душу больше, чем следовало.

Я не ожидал, что найду среди солдат столь близкого мне по духу человека, как Тесса. Она добавила красок в мой черно-белый мир, заставила вспомнить надежду, которую я потерял где-то в промежутке между жизнью до Вспышки и после нее. Тесса заставила меня поверить в то, что даже посреди умирающей цивилизации, когда война кажется проигранной, факел надежды способен излечить израненную душу, придать бодрости телу и заставить волю продолжать борьбу до последнего вдоха.

– Ты стала для меня маяком посреди бури, – признался я ей в один из ее визитов, в течение которых мы долго разговаривали по душам.

Она не ответила, но услышала.

Потому что через год, когда она стала командиром, она назвала свой отряд Маяк.

Так она определила судьбу солдат Маяка, весь отряд стал ярким светом для Желявы посреди смертельного шторма, который кидает корабли друг на друга, люди погибают в этих столкновениях, борются за места в еще оставшихся на плаву лодках, чудища из подводного чужого для нас мира утаскивают самых смелых на дно адской пучины, а оставшиеся в живых отчаянно пытаются доплыть до спасительного света.

Падальщики должны защищать простых людей, людей беспомощных перед жестокостью озлобленного на нас мира, какие бы жертвы это ни потребовало. И я помогу Падальщикам исполнить свое предназначение.

К сожалению, Тесса не желала мне в этом помочь, она мыслила слишком узко, ей не хватало моих прожитых лет, полных потерь и страха перед смертью, она не видела мир через мою призму. Наверное, мне тоже не хватало ее легкомыслия и амбиций изменить мир вместо того, чтобы прятаться от него. Но несмотря на все большую отдаленность друг от друга, когда я напирал на нее необходимостью свергнуть действующую власть, а она продолжала упорствовать и давать Генералу шанс, мы оставались повязанными единой идеей того, что миропорядок пора менять. Мы чувствовали это интуитивно, потому и нашли общий язык.

Весть о ее смерти я встретил полностью сраженным. Но вселенная сама указывает нам правильный путь, и смерть Тессы стала выстрелом перед стартом.

– Когда-нибудь ты сделаешь для Желявы действительно что-то очень значимое. Не факт, что я буду рядом в этот момент. Но для каждого из нас вселенная приготовила роль, и ее нужно сыграть, – сказала Тесса всего два месяца назад в нашу последнюю встречу в этом кабинете на том месте, где сейчас стоял ее протеже.

Она всегда поражала меня обладанием в столь юном возрасте невероятно точной способностью прорицания, она была не по годам смышлёной – нынешняя жизнь сделала ее такой. И ее последние слова, сказанные лично мне, только для моих ушей, снова били точно в цель. Потому что она отыграла свою роль – она разожгла мои стремления до огромного пламени, которое заставило меня начать действовать!

Спасибо, Тесса. Ты заставила меня очнуться от бесцветного сна и увидеть краски жизни по ту сторону страха. Я выполню свое предназначение во имя твоего имени, во имя остатков человечества. Пусть земля тебе будет пухом. А я сделаю все, чтобы отыгранная тобою роль приобрела важнейший для Желявы смысл!

Я рад, что Тесса оставила после себя достойного кандидата. Его образ мыслей, действий, расставленные акценты: все очень отдает духом Тессы, она словно говорит со мной из потустороннего мира губами Калеба.

Но все же Калебу, как и остальным, не хватает осторожности. Они слишком легки на возбуждение, которое с трудом контролируют. Наверное, их тоже измучило это бесконечное ожидание конца, они одурманены желаемой целью, а это мешает им замечать опасные для них последствий, которые возникнут, если они не предусмотрят все.

– Система управления базой нуждается в разветвлении. Тридцать лет назад разделение власти сгубило бы нас, потому что посреди кровавой Вспышки действия должны были быть молниеносными. Но сегодня мы вошли в эру восстановления человеческой цивилизации и нуждаемся в разносторонних голосах, чтобы спастись от ловушки, в которую загнали себя мнимым спасением, – говорил Калеб.

Такими же словами выразилась бы и Тесса.

Мы сидели в моем кабинете за закрытыми дверями, уже третий день Калеб пересказывает заготовки речей, обращенные членам нынешнего Генералитета, членам будущего Совета, а также населению, которое мы проинформируем через Отдел пропаганды. Как и обещал, Калеб подготовился основательно. Я уверен, ему много подсказывают и сами бунтовщики, их лидеры уже десять лет население обрабатывают, а значит стали профессионалами в ораторстве.

Уверен, наши встречи не проходят незаметно, как для самих Падальщиков, так и для остальных отрядов. И если с Трухиной мы уже давно разделяем одну цель и у нас имеются договоренности, то Крайслер может попортить все карты своей железной верностью Генералу. Чтобы все прошло, как по маслу, Падальщикам нужно точно и аккуратно сыграть свою роль, они должны стойко верить в необходимость мятежа, не боясь пожертвовать своим именем ради будущего Желявы.

– Вы хорошо все обдумали? – спрашиваю я уже в сотый раз, пытаясь проверить силу их решительности.

– Более чем, сэр, – Калеб уверенно кивнул.

– Расскажи мне о кандидатах в Совет.

Калеб замялся.

И этому его тоже научили бунтовщики: они не хотели объявлять имена своих светил, анонимность спасет их жизни в случае провала. С тех пор, как я заставил Калеба действовать энергичнее и он наладил контакт с мятежниками из других блоков, количество секретов от меня увеличилось. Я преисполнился гордостью за Калеба, он ждал подвоха в каждом добром жесте и предательство в каждой протянутой руке, он быстро учился, а его растущая независимость от меня и подозрения составляли полезные качества лидера. Как и подчеркивали то, что у меня оставалось мало времени.

И все же Калеб не смог преодолеть выдрессированную верность Полковнику, я имею слишком большой авторитет в глазах всех Падальщиков, чтобы они перестали подчиняться мне.

– От инженеров выступит Ксавьер Монро. Исследовательский блок выдвинул Розали Новак. Аграрники выберут Зелинского.

Я рефлекторно нахмурился. Мне мало знакомы эти имена.

– А как же Фидель Гарро и Маркус Лебовски? – спросил я.

– Оказались пустышками. Они любят проповедовать среди своих, но только ради подношений, что им оказывают их поклонники. Когда мы рассказали о грядущей заварушке, они решили отсидеться в своих норах и ждать, когда все закончится, – ответил Калеб уверенно.

Признаться, я немного удивился информации Калеба, по докладам Крайслера именно Фидель и Маркус – главные зачинщики мятежников, а от разведчиков нам стало известно, что они даже заседают в каком-то тайном штабе, куда зачастила Алания. В то же время не всему тому, что видишь, можно верить. Особенно когда дело касается повстанческих отсеков, куда попасть невероятно сложно. Заговорщики время даром не теряют и тоже формируют достаточно профессиональные ряды шпионов и защитников.

– Гарро и Лебовски хотят протащить лишь свои проекты на голосование Совета, это поднимет их авторитет в глазах населения, но они не желают становиться во главе базы. Слишком трусливы для этого. Для них важен лишь комфорт и увеличенный паек, – добавил Калеб.

Я ухмыльнулся.

– Видишь, как важно было наладить контакт с бунтовщиками. Многие из них бесстрашны лишь на словах, а в реальности при первом запахе жаренного демонстрируют малодушие и эгоизм. К сожалению, население верит их воодушевляющим речам, а потом служат для них помостом, по которому малодушные взбираются на вершину пищевой цепи.

Именно это я хотел донести до Калеба, он должен увидеть, во что превращается его родина из-за отсутствия решительных действий: люди начинают пользоваться друг другом, топчут, убивают, борясь за выживание. Нельзя допустить массовых побоищ на Желяве!

– А со стороны военного блока? Кого изберете вы? – спросил я и задержал дыхание.

Калеб сглотнул. И мне это не понравилось.

– Будет создан список для голосования, каждый сможет внести туда свое имя, сэр, – ответил Калеб, а через секунду добавил, – и кандидатура Генерала по-прежнему будет рассматриваться.

Я еще долго не мог сделать вдох. Признаюсь, Калеб меня сразил, и мне стоило усилий не подать виду.

– Популярность Генерала не мала, если вы дадите ему шанс быть избранным, он войдет в Совет, – медленно произнес я, чтобы до Калеба дошел смысл моих слов.

Но он даже не задумался, потому что уже знал, что ответить. Он был готов к моей реакции.

– Сэр, Генерал – опытный солдат, было бы глупо не воспользоваться его мудростью.

– Он хочет законсервировать базу и обречь порядка десяти тысяч человек на верную гибель ради выживания одной трети.

– Другие члены Совета не позволят ему это сделать. Генералу придется уступить.

– Надеюсь, ты все до конца продумал. Не хотелось бы подойти к цели так близко, а потом все потерять только из-за того, что мы не хотели отпускать прошлое.

– Прошлое нас воспитало, сэр. Мы многому ему обязаны.

Я пристально вглядывался в лицо Калеба, пытаясь прочесть искренность его последних слов. И похоже, он верил в то, что говорил.

– Хорошо, хорошо, – пробубнил я себе под нос, тяжело вздыхая.

Калеб решил удивить меня в конце, но если таков выбор Падальщиков, то я ничего не могу сделать, чтобы заставить их поменять свое мнение. Возможно, их кто-то надоумил на это, а может, они додумались сами. Это уже неважно. В конце концов, все, что произойдет после свержения Генерала, уже давно прописано.

– Ты исполнил свое обещание, продумал все детально, тщательно подготовился. Это прекрасно, Калеб. Ты проделал огромную работу. Я горжусь тобой. Ты отличный командир.

Калеб кивнул и выдохнул, словно прошел проверку.

– Позвольте задать вопрос, сэр!

Я кивнул.

Калеб немного замялся, и я услышал его вопрос еще до того, как он его задал.

– На моем месте должна быть Тесса, не правда ли?

Я натянуто улыбнулся и опустил глаза.

Это было красноречивее любого ответа.

– Почему вы так долго тянули?

Причин было очень много, ответить на вопрос Калеба четко и ясно невозможно. Мы с Тесс были так похожи, но в то же время так различны. Но все же я дал ответ Калебу. Тот, который он хотел услышать.

– Тесса ждала эскалации мятежных настроений. Следила за термометром напряжения среди гражданских, чтобы поймать критический момент, когда население само будет готово взять оружие в руки. Она, как ты помнишь, не была любителем применения излишней силы. Ей казалось, что с Генералом можно договориться. Она слишком верила в людей и оттого тянула время. Мы бы, возможно, и через год не осуществили этот план.

Я тяжело вздохнул. Со смерти Тесс прошло три недели, а мне до сих пор больно произносить ее имя.

– Нападение на Падальщиков в деревне – ключевой момент. Это событие отняло у вас время, Калеб. Можешь считать это удачей или невезением, но у вас нет выбора. Генерал сделал свой шаг, отменив миссии на поверхность и разработав черновик приказа о расформировании Падальщиков. Он больше не намерен прибегать к услугам спецотрядов, потому что не хочет быть зависимым от вас, ведь это добавляет вам ценности. Он сделает базу максимально независимой от поверхности и станет единственным героем для всего оставшегося человечества – это то, к чему он всегда стремился.

– Желява не может существовать без ресурсов с поверхности.

– С тем количеством людей, которые мы имеем сегодня – нет.

– Значит, истребление – единственный выход для Генерала?

– Что я могу сказать? В суровые времена мы живем. Как говорит Генерал: иногда надо жертвовать большинством, чтобы выжило достойное меньшинство.

– Но Вы ведь так не думаете? – Калеб нахмурился.

– А для чего я даю тебе коды?

Я протянул ему свою ключ-карту с допуском во все Зоны, а также клочок бумаги с заветными цифрами, которые открывают двери.

– Эти коды начнут действовать в полночь, в вашем распоряжении двенадцать часов.

Калеб протянул руку, чуть задержался над истрёпанной серой пластиковой картой и запиской, а потом медленным движением сгреб их со стола. Он внимательно изучил клочок бумаги, пару раз повторил цифры про себя и, когда был готов, вернул мне обратно.

– Ну что. Да поможет нам Бог? – спросил я.

Калеб кивнул, встал со стула, отдал честь и спешно ретировался, оставив меня один на один с моими призраками.

Я уже давно не курю, но после ухода Калеба достал-таки припасенный окурок сигары, который последний раз был у меня во рту восемь лет назад – когда сын еще был жив. От ствола сигары всего два сантиметра осталось, но они пришлись как раз к событию. Я достал кресало с кремнем, пришлось повозиться, потому что потерял сноровку в пользовании огнивом за столько лет, но в итоге сигару я раскурил.

Наблюдая за тем, как догорает дотла клочок бумаги с цифрами, послуживший отличным трутом для огонька, я замер во времени, словно поддался власти стихии огня, играющего озорными лоскутами пламени. Я застыл в этом моменте, который я так долго ждал. Я готовился к нему много лет, понимая, что стиль правления Генерала когда-нибудь сведет Желяву с ума, и люди начнут уничтожать друг друга. Генералу не хватило ни духа, ни опыта, ни интеллекта, чтобы управлять таким огромным поселением. Я всегда предостерегал его от роста недовольства, на что он отвечал мне:

– Недовольство неизбежно, как и старость. Все подчиняется времени: старики умирают вместе со своим укладом, молодежь живет, создавая свой собственный. Все мы однажды станем ненужными этому миру. И покуда ты не умеешь останавливать время, смирись с этой участью.

Да, Генерал, тебе придется с ней смириться, потому что завтра Желява избавиться от тебя.

Для меня было честью спасать остатки цивилизации с тобой, Исайя.

13 января 2072 года. 10:00

Тони

Мы с Вольтом ждали, когда Калеб наконец выйдет из Зоны Браво, чтобы поделиться с ним любопытным открытием.

Когда толстая металлическая дверь открылась со скрипом и в проеме показался Калеб, мы тотчас же присоединились к его ходьбе, шепотом разговаривая на ходу.

– Что он сказал? – спросил я.

– Есть коды, – тихо ответил Калеб.

– Это все облегчает, – вставил Вольт.

– Так значит завтра? – спросил я, не веря.

Калеб кивнул.

– Ксавьер, Розали и Зелинский готовы. Все предупреждены о скорой заварушке.

– Ты уверен, что они готовы?

Калеб вдруг остановился. И вперил в меня озлобленный взгляд

– Ты уверен, что они осознают, на что идут?

Я даже оступился назад от его гневного напора. Вольт его придержал, но я мотнул головой, потому что понимал чувства Калеба, мы все их разделяли, разве что он, как на передовой, подвергался давлению со всех сторон: Триггер избрал его своей правой рукой, Трухина пристально следит за его перемещениями, Крайслер разминает кулаки, да еще все повстанческие отсеки осведомлены о роли Калеба в предстоящем мятеже. Но если он осознавал всю опасность своей популярности, то в других, а тем более в гражданских, он был не уверен.

Последние пять дней мы устраивали ежедневный мозговой штурм, чтобы предусмотреть всевозможные последствия грядущего переполоха. Ксавьер, Розали и Зелинский вызвались сыграть роль завесы, чтобы отвлечь внимание Генералитета от истинных кандидатов в Совет. Мы предупредили, что они рискуют собственными жизнями, что они в буквальном смысле нацепят на свои лбы мишени, потому что станут самыми яркими звездами в ближайшие двадцать четыре часа.

– Калеб, все – взрослые люди. Они сами предложили свои кандидатуры после того, как мы разъяснили им возможный исход, – напомнил я.

Калеб сам брифинговал эту троицу, а потому он лучше меня знает, насколько они осведомлены о нависшей над ними угрозе. Вопрос Калеба был скорее задан их боевому настрою, их твердости. Потому что, дав их имена Триггеру, мы на них либо прожектор, либо прицел наводим – никто не знает, как все обернется завтра. Время вспять уже не повернуть. Прожектор и прицел начали движение.

– Мы тут тебе кое-что интересное принесли, – вставил Вольт.

Он достал планшет и отдал Калебу.

– Что это?

– Два дня назад наши радары засекли сигнал с Аякса Бодхи.

– Тот, что в деревне остался? – Калеб внимательно смотрел на карту, где горел красный огонек, обозначавший покинутую БМП.

– Тот самый. Трухина не придала этому значение, списала на сбои в работе электроники машины.

– Что в этом интересного?

– Сигнал длился почти тридцать секунд. Это не сбой. Его кто-то включил.

Калеб смотрел на мигающую красную точку, которая, как мы и сказали, погасла через полминуты.

– Это могли быть мародеры.

Он уже готов был вернуть мне планшет, а я готов был в ответ стукнуть его по лбу.

– Калеб! Это – Аякс! – возразил я. – Чтобы его завести, надо вбить код доступа.

Наконец Калеб сообразил, к чему я веду, и снова впился глазами в планшет. Я не виню его за рассеянность. В последнее время у него мозги заняты проблемами поважнее активированного Аякса.

– Его включил кто-то из наших. Кто-то из Падальщиков. Кто-то, кто знал код доступа Бодхи, – вставил Вольт.

– А кто его знает?

– Фактически все Падальщики, кому интересно. Но коды меняют каждые полгода. И это не может быть кто-то из старых Падальщиков. Это кто-то из наших, – ответил я.

Интерес Калеба к странному событию все активнее разгорался, он пересматривал запись сигнала снова и снова. Брови нахмурены, губы поджаты. Он пытался найти объяснение чему-то очень загадочному.

– Почему сигнал исчез? – спросил он наконец.

– Либо Аякс выключили, либо вручную отключили систему слежения через компьютерную программу. И угадай что, – Вольт был довольный самим собой, потому что ему принадлежала эта идея. – Мы с Антенной провели вчера эксперимент в ангаре на нашем Аяксе. Для того, чтобы отключить систему слежения вручную через компьютер машины, нам понадобилось двадцать семь секунд.

Калеб снова посмотрел на планшет, где горели цифры, обозначающие длительность сигнала.

Двадцать девять секунд.

– Можешь назвать это совпадением, но мне кажется, что-то жутко интересное происходит там снаружи, – добавил Вольт.

13 января 2072 года 10:00

Тесса

Как и полагается круглой отличнице, после завтрака я поспешила к Кейну. Я так торопилась, что даже поперхнулась соком за столом.