Евангелие от покойника

– Нужный для чего?

– Нужный хотя бы для того, чтобы человечество не вымерло в ближайшую тысячу лет. Иначе умрём и мы.

– И всё?

– Не знаю, – призналась она. – Такие задания – одно из условий сохранения потока энергии, их дают проводники.

– А кто даёт им?

– Тем более не знаю. Может, никто не даёт. Может, это просто больная фантазия держателя Дома, в смысле проводника, и не более. – Лика стала очень серьёзной. – Об этом не принято спрашивать. За такие вопросы можно умереть. Да я и не хочу знать.

– Почему?

– Это ничего не изменит… – Лёша ощутил отчуждённость.

Лика сосредоточенно смотрела на спортсменку.

– А я могу увидеть её судьбу?

– В первый раз нет. Ты новичок, тратишь катастрофически много энергии. Я попытаюсь показать. Расслабься.

«Интересно, что ещё мне нужно расслабить?» – задался справедливым вопросом он.

Несколько секунд ничего не происходило, но вдруг невесомого Лёшу что-то резко подхватило и потащило прямо к голове брюнетки. Он изо всех сил пытался закрыть несуществующие глаза, боясь столкновения, и, когда уже, повинуясь инстинкту, приготовился к удару о черноволосый затылок, вместо этого врезался в огромный прозрачный экран, появившийся из ниоткуда.

Экран напоминал снимок местности из космоса, которые печатают в географических атласах для школьников. Из левого нижнего угла в правый верхний бежала синяя кривая линия, напоминавшая реку с множеством рукавов и разветвлений. Они затейливо переплетались, сходились и расходились, пересекались с другими такими же, но другого цвета. Это было завораживающее и одновременно пугающее зрелище.

– Это и есть её жизнь?

– Ага. Развилки – это тот самый выбор, о котором я говорила. Вот смотри! – Картинка приблизилась. – Основная линия ярче, те варианты выбора и соответственно ответвления, которая она отвергла, – бледнее. Если приглядеться, можно увидеть события, которые повлияли на выбор. К примеру, моя работа. – Экран сфокусировался на одной из развилок. – Здесь она выбирала, куда пойти учиться. Я сделала так, чтобы она пошла в педагогический, поскольку нужно, чтобы она стала учительницей. Я всё сделала хорошо. А теперь смотри, смотри внимательно, видишь ли ты что-нибудь там?

– Эээ… Ну, вижу то же, что и ты.

– Нет, опиши всё, что видишь! – настаивала Лика.

– Ну, синяя кривая раздваивается, одно ответвление бледное, другое – яркое. Дальше идёт себе спокойно… пересекает чёрное пятно, потом совсем бледнеет.

– Там есть чёрное пятно?! – Голос Лики аж зазвенел в голове у Лёши.

– Ну да, такое среднее.

– Чёрт, вот дура!

Лёшу закружило, тренажёрный зал превратился в калейдоскоп огней, его потянуло вниз, как будто в сливное отверстие огромного унитаза, и в следующий момент он уже открыл глаза в собственном теле.

– Шевелись, нужно его найти! – Лика тормошила его изо всех сил.

– Да кого нужно найти? – обалдел от смены ситуации Лёша.

– Сволочь, которая пытается уничтожить мою работу. Чёрное пятно – это результат вмешательства. На одной развилке нельзя влиять на человека больше одного раза, это приводит к смерти, соответственно – к отмене предыдущего задания. Здесь кто-то пытается влезть ей в судьбу и уничтожить всё, что я сделала, причём закрывшись персонально от меня. Кто-то тонко работает. Блок поставили. Я могу пробить его в лобовую, вбухав кучу энергии или…

Лика замолчала, подыскивая варианты. Она явно забыла про присутствие Лёши и начала говорить сама c собой.

– Или я могу попытаться найти его самого. Блок шикарный, но на него уходит много сил, плюс он уверен, что я туда не пойду. Надо торопиться. Идём!

Она, не вынимая ключа зажигания, мгновенно выскочила из машины и побежала к зданию. Изумлённый Лёша чертыхнулся, вытащил ключи, ругаясь себе под нос, выполз из автомобиля и последовал за ней.

Догнал он её в холле. Лика стояла в самом центре и крайне внимательно разглядывала присутствующих. Она была очень возбуждена и рассержена. Раскрасневшиеся от мороза щеки пылали, взгляд стал холодным и хищным, рыжий хвост растрепался, и несколько прядей упали на лицо, делая её похожей на древнюю амазонку.

«Лучше бы тому парню побыстрее убраться отсюда», – подумал Лёша.

Он не понимал Лику. То она казалась почти нормальным человеком, то превращалась в сущую стерву. Лика ведь делала невозможное, вмешивалась в чужую судьбу, творила чудеса, но при этом не могла удержаться от показушной колкости, агрессивности и раздражительности. Не было в ней мудрости, спокойствия, гармонии с миром. Похоже, что после смерти, если Лёша действительно умер, мало что менялось. И это разочаровывало.

Лика тем временем взглядом сканировала одного человека за другим, настойчиво и даже требовательно вглядываясь в каждого, пытаясь обнаружить малейший знак, элемент одежды или волнение, которое бы выдало противника. Семья с ребёнком в углу, лысый мужчина с молоденькой блондинкой, подвыпившая компания, одинокий бизнесмен, говорящий по телефону, – всех она отметала по неизвестной причине, каждый раз переходя к следующему.

– Нет, его здесь нет. Выше! – бросила она через плечо и ринулась вверх по лестнице.

Лёшу уже начала раздражать эта погоня за призрачной целью, к тому же он совершенно не представлял, кого они искали.

На втором этаже Лика сразу же начала обходить все помещения, методично заглядывая в каждое, вызывая удивлённые взгляды окружающих, которыми они заодно одаривали и ни в чём не повинного Лёшу. Успокаивало только то, что никто не решался высказать хоть слово неодобрения. Видимо, не только ему Лика напоминала разъярённую воительницу.

Наконец, когда они уже зашли в мужской туалет, обнаружив там только застенчивого подростка лет пятнадцати, она кинула:

– Нет, здесь его тоже нет. Выше офисы, там сложнее остаться незамеченным. Там его не будет.

– Может, крыша? – бросил наугад Лёша.

– А может, и крыша.

Они в очередной раз бросились бегом по лестнице. Один этаж, второй… Лёша уже начал отставать от более подготовленной Лики. Всё… уже пятый, ещё один пролёт… и серая дверь с надписью «служебное помещение».

– Наверное, это выход на крышу, – выдохнул запыхавшийся Лёша.

Лика дёрнула за ручку, та не поддавалась. Она наклонилась, посмотрела на замок, вновь дёрнула ручку, оценив размер язычка и дверной косяк. Затем отошла на несколько шагов назад и резко ударила пяткой чуть ниже замка.

– Что ты делаешь? – испугался Лёша. – Тише! Нас же могут услышать. Здесь есть охрана.

– Охрана сегодня отдыхает!

Она ударила ещё раз. Неожиданно дверь поддалась и приоткрылась, унося с собой кусок деревянного косяка. Лика смело двинулась в полумрак чердачного помещения.

Здесь не было электрических источников освещения, в дальнем конце находилось окно во всю стену – часть стеклянной прозрачной облицовки здания. Сквозь него в помещение проникал свет от уличных фонарей и проезжающих фар машин. В этом отблеске спиной к двери сидел некто, судя по одежде, тот самый охранник, которого они сегодня уже видели. Он сидел, скрестив ноги и что-то тихо бормоча себе под нос.

– Он нас не слышит, мразь! – фыркнула Лика. – Проводит обряд.

В её глазах появились холодные и хищные отблески, а губы искривила неприятная и даже отвратительная ухмылка. Лёше показалось, что надо бояться именно её, а не псевдоохранника, мирно бурчащего абракадабру.

Она сделала Лёше знак отойти к стене за балку перекрытия, а сама осторожно и беззвучно начала красться к окну.

Лика нагнулась, изящно вытянула руку и подобрала прут арматуры, валявшийся среди прочего хлама на полу. Её силуэт, держащей грубый кусок металла наподобие самурайского меча, завораживал. В ней появилось нечто мистическое и опасное, но одновременно до жути притягательное. Чувствовалась невероятная гипнотическая сила. Лёша на несколько мгновений поддался этой губительной иллюзии, всё его существо потянулось вслед за ней. Он даже сделал шаг вперёд, но тут Лика замерла и резким, мощным выпадом проткнула правое плечо охранника.

– АААааааа! – заорал он что было сил, невольно наклонившись вперёд и потянувшись левой рукой к ране.

Лика, прочувствовав это движение, пнула его, придавая дополнительное ускорение, и продвинула арматуру чуть дальше. Металл вошёл в деревянное покрытие пола и пригвоздил жертву.

– Кто тебя послал?

– Иди в задницу, сука! – корчась от боли, прошептал он.

Лика наклонилась, взяла его за волосы и притянула голову к себе.

– Хм, мужчина… – Её тон был поразительно спокойным. – Я не узнаю вас в гриме. Но кажется, мы встречались.

С этими словами она отклеила резиновую маску с лица. Под ней оказался молодой человек лет тридцати с прямым носом, светлыми бровями и тонким шрамом, идущим через лоб.

– О, Илья! – заулыбалась Лика. – Давно не виделись. И лицо уже зажило.

Она по-детски склонила голову набок, изучая жертву.

– Пошла ты! – Илья попытался плюнуть, но Лика сильно ударила его в кадык.

– Ну… плохое начало свидания, или ты совсем забыл, как это, ходить на свидания?

Он посмотрел на мучительницу с ненавистью.

– Давай сразу и по-быстрому, – продолжила Лика. – Ты быстро говоришь мне, от кого получил задание, и мы расстаёмся друзьями.

– Ты все равно меня убьёшь, – прохрипел ещё не оправившийся от последнего удара Илья.

– Конечно, убью, кто же спорит. И мы оба знаем, что ты расскажешь мне, кто тебя послал. Просто я не хочу тратить время.

– Хорошо, я скажу, на кого работаю, зачем и отдам дозу. Тогда отпустишь? – жалобно просипел Илья.

– Хм, дай подумать. Кто приказал, ты скажешь мне в любом случае, причина – догадаться не сложно, а твои запасы меня не впечатлят, так что нет. Я не оставляю в живых тех, кто мне мешает.

– Сгноить бы тебя заживо.

– К чему оскорбления? – Лика театрально сморщила носик. – Просто скажи, и я отстану.

Она выпрямилась и начала медленно вращать арматуру.

– Аааааа! – заорал Илья. – Аарон! Аарон! Меня послал Аарон. Сдохни, тварь!

– Чёрт, никакой интриги, – расстроилась Лика. – Спасибо.

Её лицо вновь стало равнодушным.

– Тварь! – прокашлял он.

– Прости, Илья. Ничего личного, – Лика точным движением провернула металлический прут и проткнула сердце.

Глава 6

Через десять минут они вышли из бизнес-центра в полном молчании. Лёша никак не мог смириться и свыкнуться с увиденным. Эта сцена, так хорошо знакомая по голливудским фильмам, в реальности оказалась настолько отвратительной и отталкивающей, что он не мог справиться с подступающей тошнотой. Казалось, что Лёша стал соучастником чего-то по-настоящему грязного и мерзкого, от чего никогда уже не отмоется. Особенно сильно поражал контраст между спокойствием и умиротворённостью окружающей обстановки сейчас, когда они медленно шли к машине, и тем жутким варварским поступком, который только что совершила Лика.

– Почему ты его убила? – выдавил из себя он, дёргая ручку двери.

– Он бы ни на секунду не задумался, если бы мог убить меня.

Теперь Лика выглядела печальной и уставшей. Она переменилась почти сразу, как только тело Ильи перестало дёргаться и осело у её ног. Казалось, что вместе с его жизнью ушла и злоба, сменившаяся грустью. Тяжело вздохнув, она сделала шаг назад, давая возможность трупу упасть на спину, наклонилась, посмотрела в стеклянные глаза. Затем обыскала карманы. Добыча оказалась скромной: всего пять таблеток и немного денег. Лика убрала всё в задний карман джинсов. Посмотрев на убитого ещё раз, встала, вытянув руку, и что-то тихо прошептала. Тело быстро исчезло, оставив только тёмный отпечаток на пыльном полу. Она огляделась по сторонам, выбросила арматуру и сдавленно произнесла: «Пойдём».

– Но ты могла бы отпустить его! – в отчаянии чуть не крикнул Лёша.

– И он явился бы ко мне завтра ночью. Ты не поймёшь, просто через какое-то время привыкнешь. – Лика устало опустила глаза.

Она забрала ключи, открыла машину, и они залезли внутрь.

– Вы все такие? – почти с ненавистью прошипел Лёша.

– Мы все такие.

– Но как?

– Ты пока не знаешь, что такое жить без дозы, и не помнишь, что тебя ждёт там… – сухо ответила Лика.

– А ты помнишь? – вызывающе поинтересовался он.

– А я знаю, и ни за что… – Она яростно сжала зубы. – Ни за что не провалю задание и не останусь без дозы! И убью любого ради этого. И знаешь, что самое смешное, малыш? – Её глаза превратились в щёлочки. – Скоро ты заговоришь так же.

Её взгляд был таким острым, что, казалось, мог проткнуть насквозь, ни на секунду не задержавшись в тканях тела. Лёша невольно поёжился и постарался сильнее укутаться в куртку, став похожим на нахохлившегося воробья. Отвечать ничего не хотелось. Резкий выпад его напугал и ошеломил.

Лика чуть искривила губу, явно недовольная внезапным приступом откровенности, и завела машину.

Вечерний город безмолвствовал, на улицах почти не было машин, не сновали прохожие. В воздухе неслышно кружились пушистые хлопья снега, незаметно сливаясь с высокими сугробами, а мандариновый свет фонарей настойчиво разгонял тьму. Это был тот редкий вечер, когда почти веришь в новогоднюю сказку и с улыбкой мечтаешь о том, что обязательно изменишь свою жизнь в новом году.

Лёше стало горько, что его сказка потихоньку превращалась в кошмар.

– Я устала. Поедем ко мне… – видимо, поддавшись этому же настроению, почти попросила Лика.

– Разве у меня есть выбор? – отозвался Лёша.

– А разве у кого-то он есть?

– Мне хочется верить в это, – прошептал Лёша, водя пальцем по запотевшему стеклу.

– Не поверишь, мне тоже…

Глава 7

Через какое-то время машина остановилась перед крыльцом трёхэтажного здания, расположенного на одной из набережных.

Это был весьма старый дом в центре города – один из тех, в которых мечтают жить все простые смертные петербуржцы. Лёша не относился к их числу, но оценил роскошь:

– И как же тебе досталась такая красота?

– У меня не так много поводов для радости, и иногда я позволяю себе прихоти.

Они вышли из машины и направились во внутренний двор.

– И сколько же стоила квартира здесь?

– Не помню. Благо, о деньгах уже можно не париться. Это одно из немногих преимуществ нашего существования.

Лика, покопавшись в кармане, нашла связку ключей, пискнула домофоном, и они поднялись по лестнице.

– Матвей даёт тебе деньги?

– Нет, конечно, – засмеялась Лика. – Их можно… ммм… наколдовать.

Они остановились перед входной дверью.

– Из воздуха, что ли? – отмахнулся парень.

– Почти… – продолжила она. – Из энергии. Я уже говорила о ней. Ты получаешь её в виде таблеток, дозы. Когда ты попал к нам, твоя душа утратила способность вырабатывать энергию, теперь ты можешь её только брать из других источников. Люди же могут энергию генерировать. В детстве энергии очень много, а в течение жизни её количество падает, именно поэтому они стареют и умирают. Лимит исчерпывается. Мы ещё можем ей управлять, перенаправляя потоки, и таким образом создавать что-то новое. Новые предметы, оружие и так далее. Как бы творить волшебство.

Они вошли в просторную прихожую. Лика разулась, сняла куртку и повесила в раздвижной шкаф. Лёша же, увлечённый беседой и чувствующий себя неуютно, так и остался стоять у порога в верхней одежде.

Она тем временем продолжала:

– В принципе, мы можем всё что угодно. Твои возможности ограничены только запасом энергии, которым ты располагаешь. Соответственно, ты можешь создать материальную вещь. Это всё напоминает круговорот воды в природе: на планете есть некоторый огромный постоянный N запас энергии, которую можно видоизменять. Ты создаёшь, к примеру, стул из таблеток, и какое-то время эта энергия будет стулом, потом он состарится, развалится или, возможно, сгорит, и энергия высвободится. Ты раздеваться не собираешься? – вдруг прервалась она.

– Ой! – очнулся остолбеневший Лёша. – Прости. Я заслушался.

Он поспешно стянул куртку и стал развязывать кроссовки.

– Каждый из нас по-разному использует энергию. Кто-то пользуется боевой магией, кто-то увеличивает физическую силу. Через некоторое время ты увидишь, что разнообразие тактик и стратегий – на любой вкус, цвет и размер. У каждого – свои приёмы.

– А у тебя какие?

– А у меня их два… – загадочно улыбнулась Лика. – Но это маленький секрет.

– Ну какие?!

– Мерзкий характер и способность экономить энергию. На те же самые действия мне требуется в среднем в два раза меньше энергии, чем другим.

– Круто! – восхитился Лёша. – А как у тебя это получается?

– Результат долгих тренировок, очень большого желания жить и хорошей памяти.

– Памяти?

– Да, памяти. Видишь эти шрамы? Они мне напоминают о том, что всегда бывает хуже…

– А как ты их получила?

– Не твоё дело. Есть будешь? – крикнула, удаляясь в глубину квартиры, Лика.

– Ну, если можно… – всё ещё пристыженный и смущённый, буркнул Лёша.

Квартира оказалась достаточно большим двухкомнатным обиталищем. Да, именно обиталищем или даже маленьким скоплением хаоса. Если бы Лёша не знал, кому она принадлежит, решил бы, что хозяин – холостой менеджер, экономящий на домработнице.

Прихожая, из которой выходили двери во все остальные помещения квартиры, оказалась завалена разными парами обуви и одеждой. На большом зеркале виднелись жирные отпечатки пальцев и надпись, сделанная губной помадой: «А себя с утра видел?». Две комнаты, расположенные друг напротив друга, были абсолютно квадратными с достаточно светлыми стенами, с большим обилием комнатных цветов и почти полным отсутствием бытовой техники.

Кухня, куда и проследовала Лика, была маленькой, но очень уютной. Здесь расположились круглый стеклянный стол, тёмно-коричневый гарнитур с длинной барной стойкой и широкий диван, на котором в беспорядке валялись пёстрые подушки разных размеров.

– Жрать, естественно, нечего, но сейчас что-нибудь придумаю, – деловито произнесла Лика, ставшая вдруг совершенно земной, уютной и, наверное, слишком обыкновенной.

– Да мне непринципиально… – ответил Лёша, стараясь держаться рамок приличия.

– Хм, тебя курица с салатом устроит? Но нужно будет подождать где-то час. Пока могу предложить вчерашнюю пиццу.

– Ты заказываешь пиццу?!

– Ну да, что такого? – Лика выгребла тяжёлую тарелку со слегка заветревшейся пиццей из холодильника и засунула в микроволновку.

– Не знаю. Как-то у меня в голове ЭТО не укладывается. Сначала ты вещаешь мне о судьбах, энергиях, смерти, людях, Ничто, убиваешь людей, не моргнув глазом, а теперь приводишь домой и, блин, кормишь пиццей. Ещё погладь мне рубашку и предложи в воскресенье выбрать шторы для гостиной! – впервые за день взорвался Лёша.

Наконец его способность воспринимать новое и удивляться достигла своего предела. Пережить нелепость и нестандартность этой ситуации он уже не мог.

– А ты чего хотел? Крыло дракона и бедро одноглазой девственницы? – Лика вытащила из микроволновки пиццу, поставила чайник и занялась курицей.

– Нет, наверное. Но вся нормальность твоей квартиры совершенно противоречит ненормальности твоей жизни.

– Да, пожалуй. Считай это островком моей нормальности. Многие из нас со временем привязываются к простым вещам. Кто-то покупает автомобили, кто-то снимает проституток, кто-то в футбол играет. Кто-то, наверное, даже носки вяжет и крестиком вышивает. – Она задумалась. – Мы все играем в жизнь. Так сознанию проще существовать. Кажется, что ты как бы и не умирал, просто однажды стал киллером или правительственным агентом.

Лика закончила возиться с курицей и запихнула её в духовку, налила чай и села напротив Лёши за барную стойку.

Впервые за день он смог рассмотреть её совсем близко. Сейчас она выглядела уставшей и даже сонной. Под глазами были заметны тёмные круги, уголки губ опустились, а взгляд был печальным и замученным. На футболке грустно улыбался потёртый от многочисленных стирок жёлтый смайлик, а чёрные джинсы были чуть длинноваты. Лика покачала головой из стороны в сторону, разминая затёкшую шею, и расправила ссутулившуюся спину.

Лёша молча обдумывал её слова, незаметно наблюдая. Ему пока сложно было осознать происходящее, понять тот мир, в котором он очутился, принять правила игры и принципы работы. Где-то подспудно он всё ещё сомневался в реальности окружающего мира, хотя ощущения казались настоящими.

Лёше не понравилась фраза о том, что он скоро сам станет таким же жестоким и будет убивать. Эта мысль поражала до глубины души. Он даже представить себе такое не мог. Как? Он – и убьёт? Или просто причинит вред? Быть такого не может. Лёша был твёрдо убеждён, что это неправильно и так быть не должно. И не мог отступиться. Разве что в целях самообороны или защиты близких, но и то должны быть очень веские причины. Конечно, парень он не мог озвучить свою позицию Лике, поскольку спорить с ней было откровенно страшно. Но для себя Лёша всё уже определил. И точка. В подтверждение этого факта, забывшись, он даже глухо ударил ладонью по столу.

– Ты чего? Крыша поехала? – возмутилась Лика.

– Прости. Я случайно, задумался…

– Поосторожнее с казённым имуществом, – она усмехнулась. – И пиццу я кому поставила? Лопай давай.

До Лёши наконец дошёл упрямый аромат горячей, пусть и не очень свежей еды, и он тут же на неё набросился. Ощущение горячей пищи на языке показалось новым и неизведанным.

– А я когда-нибудь вспомню, кем я был… до смерти? – наслаждаясь едой, поинтересовался Лёша.

– Вряд ли. Но это только к лучшему. Тебе же будет проще.

– Жалко…

Лика с улыбкой наблюдала за тем, как куски пиццы молниеносно исчезают под давлением челюстей, и потягивала чай.

– А ты почему не ешь?

– Не знаю, наверное, слишком устала, – отмахнулась Лика. – Завтра поем.

– Спасибо большое. Очень вкусно. – Он отправил последний кусок в рот.

– На здоровье. Скоро курица будет… – со странной теплотой в голосе улыбнулась Лика.

Глава 8

Миша уже второй час сидел в мрачном прокуренном баре на задворках Думской улицы. По ушам болезненно била орущая из соседней колонки музыка, передавая сильную вибрацию и заставляя сердце биться в такт. Ноздри неприятно щекотал тошнотворный запах заполненной пепельницы, напоминавшей нахмуренного ежа, чьи толстые обрубки иголок испускали последние струйки дыма. Миша опустошал уже восьмой стакан виски со льдом, но спасительная алкогольная эйфория так и не наступала, а разговор с Матвеем не выходил из головы.

Последнее время дела шли удивительно паршиво: он провалил уже третье задание у Матвея и одно у Гавра, таблеток катастрофически не хватало, а голод ощущался всё сильнее. В самой последней заначке осталось не больше пяти таблеток, а ещё половинка была приклеена к бардачку в машине. После этого – всё. Голод. Отчаяние. Смерть.

Миша искренне не понимал, почему так происходит. Всё вроде было как всегда, но только он вдруг стал менее быстрым, дальновидным и прозорливым, как будто бы фортуна просто отвернулась или нашла себе другого фаворита. Раньше всё было по-другому: ярче, веселее и зажигательней. Теперь же словно кто-то переключил режим съёмки на камере, и жизнь плавно превращалась в унылую сепию.

Он поднял палец, подавая знак бармену принести ещё стакан, и закурил сигарету. Мозг, измученный голодом и хронической усталостью, не хотел работать и соображать, но необходимо было понять, что идёт не так. Честно говоря, ему уже не хотелось браться за новое задание, поскольку сильнейший страх неудачи сковывал движения и мысли. В какой-то мере он чувствовал себя импотентом, который спустя несколько неудачных попыток начинает избегать любых контактов с женщинами, как будто кто-то из них может узнать о проблеме и посмеяться.

Миша прекрасно осознавал, что в последнем задании приложил максимум усилий, чтобы клиент выжил, но он всё равно умер. Глупо звучит, но другого объяснения не было. Как будто само мироздание желало того, чтобы он умер самым нелепым образом. Ерунда какая-то.

Он даже помнил, как всё началось, отлично помнил первую неудачу, когда должен был заставить одну женщину завести ребёнка и уже собственно это сделал, уже даже прекратил за ней наблюдать, но тут почему-то она погибла, причём утром и совсем рядом с домом. Эта ситуация выбила его из колеи. Миша проникся странной симпатией к ней с её мелкими заботами и неурядицами, в душе проснулась глухая тоска по жизни, которой уже никогда не будет. И, видимо, это и помешало проверить все линии судьбы и вероятности досконально, найти ту самую, блеклую и почти невидимую, которая могла привести к столь трагическому финалу. Глупая, печальная ошибка. Но нужно было собраться и действовать.

Вдруг из печальных мыслей его выдернула подвыпившая особа с яркой размазанной помадой, которая, слегка покачиваясь, подошла к Мише и глухим голосом поинтересовалась: