Хромой Плакальщик

– Право неловко… – забормотал Плакальщик, уставившись себе на носки ботинок, и Сократ только обнаружил, что носит бродяга не туфли, а резиновые сапоги, обрезанные по щиколотку. Калоши, которые к тому же были местами дырявыми. – Я со вчерашнего утра ничего не кушал, – продолжил Платон, пунцовея. – И очень неважно себя чувствую. Боюсь предположить, что могу упасть в голодный обморок, если… не покушаю.

Сократ чуть ли не вслух выругался. Кормить этого бродягу у него в планах не было, но тут без вариантов. У них общее дело, которое могло принести хороший доход и придётся потерпеть. Он проворчал что-то типа «Садись пока, сейчас придумаем что-нибудь» и удалился в заднюю комнату, где хранились вещи, не уместившиеся на витрине. Также здесь стояла электрическая плита на одну конфорку, где он иногда готовил себе обед. Сейчас на ней стояла грязная алюминиевая кастрюлька, где сиротливо лежали две варёные в мундире картофелины. Вывалив их на тарелку, Сократ отломил кусок чёрного хлеба и выудил из литровой банки солёный огурец. Всё это он поставил на стойку перед Платоном и налил ему пол стакана вина.

– Ешь, пей, а я пойду табличку на дверь повешу. – Сказал Сократ. – А то будут ночью долбиться в дверь, а меня нет. Перебудят ещё всех соседей. Не нужно им знать, что я по ночам где-то шастаю.

Платон мелко закивал, уплетая холодную картошку и хрустя огурцом. Сок стекал у него по подбородку. Написав от руки на картонке, что ломбард закрыт до утра, Сократ вернулся в зал. Плакальщик уже всё съел и теперь с видимым удовольствием потягивал вино.

– Я переоденусь, пойду, – пробормотал старик и посмотрел в большие глаза Платона, выискивая там волнение или страх от предстоящего дела. Не нашел, махнул рукой и начал подниматься на второй этаж, где располагалась его спальня.

6

Девочка вздрогнула во сне, проснулась и снова заплакала. Мальчик попытался её утешить.

– Не плачь Лиз, мама скоро придёт и выпустит нас. Она обещала. – Он гладил её по спине, покачивал и вскоре девочка затихла.

– Мамы долго нет уже… – хрипло пробормотала Лиза всхлипывая. – Очень долго. А что если плохие люди с ней что-то сделали? И она никогда не придёт? А? Денис?

Мальчик, пряча глаза, неопределённо махнул рукой.

– Тогда мама пришлёт кого-нибудь нас спасти. – Уверенно сказал он. Помолчал и чтоб отвлечь сестру от тяжёлых мыслей, кивнул на деревянный ящик с припасами. – Нам надо поесть Лиз. Чтоб продержаться до её прихода.

Девочка сморщилась и закрыла глаза.

– Я не могу…

– Надо, – твёрдо произнёс Денис и встал, трясясь от холода. Ножом он открыл банку с говяжьей тушёнкой, достал хлеб и бутылку воды. Лиза смотрела на него умоляюще. Протянув еду сестре, мальчик кивнул. – Надо, Лиз. Поверь. Иначе холод убьёт нас.

– Я в туалет хочу, – прошептала девочка и закрыла лицо руками. Для неё было невыносимо мучительно делать это в присутствии постороннего. Хоть и родного брата. Стыд сжигал её изнутри, когда приходилось скрепя сердце садиться на ведро. Денис старался, как мог облегчить душевные страдания сестры. Он отворачивался лицом в дальний угол, садился и затыкал уши, чтоб не видеть и не слышать её. Сам он уже привык за месяц к наготе и не обращал на это внимание в отличие от Лизы. Когда с туалетом было покончено, они немного поели, завернулись в маленький плед и снова забились в угол, ожидая. Ожидая маму, которая закрыла их здесь, чтоб спасти от плохих людей. Или, если мама не сможет прийти, кого-нибудь. Кто спасёт их от этого кошмара.

7

Двое мужчин брели вдоль берега в полном молчании. Изредка, правда, Платон принимался бубнить под нос одному ему понятное, потом замолкал. Туман сгустился настолько, что разглядеть дальше, чем на пять метров, не представлялось возможным. Река оставалась справа, всплёскивая редкой рыбой, которую уже никто бы не осмелился употребить в пищу. Через два с половиной часа мужчины прошли пустошь, и вышли на отмель. Ухнул филин в ночи, вдалеке слышался концерт болотных лягушек. Они почти добрались до места, и теперь Сократ заметно нервничал.

– Дальше идём тише воды, – тихо сказал он. – Постарайся не бубнить и не шмыгать носом.

Платон непонимающе смотрел на него. Похоже, он не понял про бубнёж.

– Дойдём до завода, там со стороны реки есть лазейка в заборе. Помню, один клиент рассказывал. Они оттуда на цветмет железяки таскали. Дальше поведёшь ты.

Плакальщик кивнул и достал бумажку с кармана.

– Здесь написано, что дети спрятаны под вторым большим залом. – Пробормотал он, близоруко щурясь, читая часть письма. – Там слева есть лестница, уходящая вниз и ведущая в малую котельную. По коридору идти прямо, мимо складов угля, мимо сломанного крана. Дальше идут двери по обеим сторонам и коридор сильно сужается. Пятая дверь справа и ведёт в укрытие её детей. Ручка засова сломана, поэтому нужен рычаг или что-то вроде этого.

– Рычаг? – повернулся к нему Сократ. – А раньше ты не мог сказать? Я мог бы захватить лом или монтировку.

– Я взял, – смущённо пропыхтел Платон и неожиданно достал с рукава плаща небольшую монтировку. – Нашёл на свалке возле эстакады. – Пояснил он по своему обыкновению. Сократ удовлетворённо кивнул, подумав, что этот парень ещё не совсем лишился разума. Задатки ума всё же имели место быть в его голове.

– Пошли, – махнул он и первым начал подниматься по крутому откосу в сторону висевшей над ними громадой заброшенного завода. Вскоре из тумана показался высокий забор, обнесённый по верху колючей проволокой. Они пошли вдоль него, забирая вправо, и вскоре вышли к лазу. Арматуру в этом месте просто перепилили, оставляя место для манёвра с довольно большими кусками металла. Мужчины без особых проблем проникли на территорию завода.

8

– Я тебе клянусь, я что-то слышал! – воскликнул Варяг и испуганно уставился в темноту длинного помещения, которое во времена функционирования завода служило цехом прокатки металла. Теперь же даже от станков остались только отверстия в полу. – Там! – он указал вперёд.

– Не бзди, Капустин, – вяло отмахнулся от него старший в их группе Дима по прозвищу Отстрел. – Сюда максимум кого может занести это бомжей. Пусть бродят, сколько хотят, они нам не помеха.

– А если их больше? – не унимался пятнадцатилетний парень. Он сбегал из детского дома впервые, в отличие от Димы, Максима и Сергея и немного трусил вне стен детдома. – Нападут, изобьют или снасильничают ещё!

Сергей и Максим загоготали.

– Да кому твоя сладкая жопа нужна? – сплюнул Максим. Его маленькие свиные глазки были налиты кровью от таблеток астротисина, слабого наркотика, которым он уже накачался под завязку. – Бомжи сюда приходят поспать и выпить. Им лишний шум тоже ни к чему.

– Да в открытой драке не так и сложно запинать полудохлого, пропитого старика, – поддержал его Сергей Басмач. – Заодно можно разжиться дешёвым пойлом, а если повезёт то и пожрать что-нибудь.

Четверо парней возрастом от четырнадцати до шестнадцати расположились на верхнем ярусе ремонтной эстакады перед слабо тлеющими углями. Дрова закончились, а идти никто не хотел.

– А ещё, – продолжил Макс мечтательно. – В компашке с бомжами часто тусуются бабы. Одна две на всех. Я б их…

– Они грязные и заразные, – скривился Басмач. – Писюн опухнет потом или нос отвалится.

– Я в рот бы дал. – Пояснил Макс. Его глаза периодически закатывались под верхние веки от подступающего «прихода». Дима Отстрел сидел молча, прислонившись к стене, и внимательно высматривал что-то в темноте. В разговоре подобного рода, про девушек и разновидности секса с ними он никогда не учувствовал по причине отсутствия интереса. Ещё в детдоме он совратил сидящего сейчас рядом с ними Варяга и, убедившись в своей голубой ориентации, при следующем побеге взял любовника с собой. Тому, судя по всему, не очень нравилась роль пассивного педераста, но альтернатива вернуться обратно в детский дом была ещё хуже.

– А там ещё осталось горючее? – спросил Сергей и ткнул задремавшего Максима в бок. Тот промычал что-то, но глаза не открыл. Отстрел пошарил рукой в потёртом рюкзаке и вытащил бутылку с жёлтой жидкостью.

– Самогон остался, только его бы разбавить, а то глотку сжигает на раз. Крепкая сука. Варяг, сбегай за водичкой к ручью.

Тот обиженно засопел.

– А почему я сразу? Сам иди.

– Ну, хочешь я с тобой схожу, – миролюбиво предложил Дима и Варяг, увидев маслянистый блеск в глазах Отстрела, сразу засобирался. Он уже знал, чем заканчиваются такие походы вдвоём в уединённое место. После минета Диме его долго и мучительно рвало от отвращения, хотя при любовнике он этого старался не показывать.

– Я сам по быстрому сбегаю, – наигранно беззаботно махнул он рукой и спрыгнул с эстакады, не забыв прихватить с собой пустую пластиковую бутылку. Дима проводил его взглядом и мечтательно улыбнулся. На эту ночь у него были явные намерения по поводу Варяга. И никуда тот не денется.

9

Платон и Сократ вот уже минут пятнадцать крались почти в полной темноте по огромному помещению главной кузни завода. Эхом отдавался каждый шорох, и они часто замирали, прислушиваясь и выжидая, не появится ли кто. Откуда-то из глубин помещений еле слышно доносились голоса. Молодые, трое или четверо человек определил Сократ и сразу понял, что там беглые беспризорники из ближайшего детского дома. Завод был их излюбленным местом отчасти из-за того, что в нём было легко затеряться от преследования полиции. А ещё здесь часто находили схроны воров, еду, одежду, реже деньги. Завод служил почти идеальной перевалочной базой, где беглец от правосудия мог затаиться на время, а потом пересечь границу города и затеряться в Ленском лесу. Завод стоял почти на самой границе с опушкой.

– Это детдомовцы, – шёпотом пояснил он Платону, который испуганно начал пятиться к выходу, как только услышал голоса в темноте. – Пацаны лет по пятнадцать. Опасности не представляют, хотя если накурились или обнюхались какой-нибудь дрянью могут, как стая шакалов, загонять ради забавы. Обойдём их по восточному проходу.

Они благополучно обошли зал с эстакадой и углубились в подсобную часть завода, где в основном располагались небольшие комнатки, запутанные сложной системой коридоров.

– Нам надо в малую котельную под залом, – сказал Платон, когда они упёрлись в запертые ворота и остановились подумать, куда двигаться дальше.

– И где второй зал? Ты знаешь? – раздражённо буркнул Сократ. – Мы, похоже, не туда свернули около лифта. Надо было вниз спускаться по той лестнице.

Из темноты послышались шаги и на бледный свет луны, проникающий в помещение через разбитое окно, вышел молодой парнишка, лет пятнадцати, помахивая пустой бутылкой в руке. Бритая голова была вся в струпьях, одежда состояла из рваных брюк и китайского пуховика на голое тело, а на лице пестрела грязь. Мужчины замерли, испугавшись неожиданного появления, а мальчик, даже не успев сообразить кто перед ним, начал кричать. Его безумно ужаснул вид одного из мужчин. Глаза, огромные, страшные, неестественного цвета привели парня в шок. Варяг решил, что сам дьявол пришёл за ним в обличье бомжа. Припустив со всех ног обратно, мальчик во всё горло звал на помощь, а Платон и Сократ стояли, растерявшись, и не зная, что делать. Казалось, прошло всего пара минут, а по коридору уже грохотали ботинки троих парней, бегущих на помощь Варягу. Платон очнулся первым и, развернувшись, побежал к подсобным помещениям, в надежде затеряться в лабиринте коридоров. Сократ успел лишь выставить руку вперёд в жесте мира, как тяжёлый удар кулаком в лицо свалил его на пол. Пухлый Максим навалился на него сверху и со всей силы приложил доской по голове. Потом ещё раз и ещё. Когда Отстрел оттащил парня от старика, тот уже не шевелился. Тяжело дыша, мальчики обступили Сократа.

– Этот? – спросил Дима Варяга. – Этого ты видел?

Тот испуганно огляделся по сторонам. Лицо его было белее мела.

– Их двое было, – сказал он. – У второго глаза как у дьявола! Большие такие, фиолетовые и светятся!

– Может тебе показалось? – усмехнулся Басмач. – В любом случае второй бомж убежал. Не думаю, что его искать надо.

– А с этим что? – спросил Максим и потрогал Сократа носком ботинка. Тот застонал, заставив парня отпрыгнуть в сторону. – Живой блядь! Надо добить! Диман!

Лидер группы Отстрел не ответил. Он стоял и странно смотрел на лежащего старика.

– Странно да? – спросил он и указал на Сократа.

– Что странно? – Сергей, Максим и Варяг внимательно осмотрели старика, но ничего удивительного не нашли.

– Он не бомж, – указал Дима на одежду Сократа. – Он и его сбежавший друг пришли сюда явно не переночевать или бухнуть.

– Откуда знаешь? – Макс уже с любопытством смотрел на распростёртое тело на полу.

– Я его знаю. – Дима отошёл от Сократа и всмотрелся в темноту. – Этот старик хозяин ломбарда на старом пирсе. Его каждая собака знает. Жадный, вредный, но полезный тип, если хочешь по быстрому слить награбленные цацки. Берёт всё без разбора. Теперь вопрос – что он делает здесь в компании Хромого Плакальщика?

– Кого? – не понял Варяг. – Плакальщика?

– Да. Это псих, который обитает выше по течению на заброшенной ткацкой фабрике. Тоже местная знаменитость. Когда ты Варяг про глаза упомянул, я сразу понял. Большие, вечно влажные зенки необычного фиолетового цвета. Это Хромой с пирса. Его ещё Колдуном кличут за странность и привычку бормотать себе под нос какие-то заклинания. Отсюда вывод, эти двое пришли сюда не просто так. Выпить или там потрахаться они могли и дома у ломбардщика. Значит…?

– У них тут схрон скорей всего, – догадался Сергей и улыбнулся. – Можно сказать нам повезло парни.

10

Платон затаился в одном из подсобных помещений между громоздким аппаратом непонятного ему назначения и горой разбухших картонных коробок с макулатурой. Он слышал шум упавшего тела, звуки ударов, возбуждённые голоса парней. Несколько минут они переговаривались, а потом один из них громко позвал.

– Ээй! Хромой! Выходи, мы тебя не тронем! – последовавшая за этим тишина напугала Платона больше всего. Мальчики прислушивались.

– Выходи Плакальщик! – позвали его снова. – Если поделишься добром, уйдёшь от сюда живой, да и друга твоего отдадим. Если нет, всё равно найдём, и тогда придётся плохо.

Платона охватил такой животный ужас, что он готов был завыть. Парни наверняка лучше его знают план здания, тогда как он здесь впервые и вряд ли самостоятельно найдёт выход из этого лабиринта. Рано или поздно его найдут, а исходя из того, что они хладнокровно забили Сократа, ему тоже несдобровать.

– Выходи Колдун! – донёсся издевательский фальцет самого молодого из компании. Платон решил, что именно его они с Сократом неожиданно встретили в коридоре. – Выходи подлый трус!

Плакальщика трясло от ужаса происходящего и неосознанно он начал бормотать вслух, споря сам с собой. Одна его часть говорила, что этим парням ничего не стоит убить его, как только он расскажет о запертых детях и покажет письмо, другая твердила, что другого выхода нет. Они найдут его, а когда найдут, замучают до смерти и найдут письмо. Проще выйти и предложить поделить спрятанные в помещении вместе с детьми деньги. Или на крайний случай отдать им письмо, а самому ретироваться. Купить себе свободу. Тыльной стороной ладони Платон вытер стекающие по щекам слёзы, всхлипнул и поднялся из своего укрытия.

11

– Давайте разделимся по двое, – предложил Отстрел. – Он по виду дохлый, этот Плакальщик, да к тому же хромой. Вдвоём его можно свалить и запинать. Мы с Варягом пойдём по подсобкам с коробками, которые с правой стороны, вы идите по левым помещениям, где мы тогда гнездо крыс видели. Далеко он уйти не мог, заблудился бы. Кто первый увидит, сразу кри…

Хромой Плакальщик стоял перед четверыми парнями, бледный, испуганный и что-то пытался выдавить из сведённого спазмой горла. Вырывалось лишь сипение.

– Чего? – спросил ошарашенный Дима. Его испугало внезапное появления этого странного бомжа перед ними. Глаза в полутьме действительно смотрелись жутко, как и говорил Варяг. Большие, слезящиеся и ненормального, абсолютно чуждого цвета.

– Я… согласен на делёж. – Выдавил из себя Платон, дрожащими руками вытирая испарину со лба. Секунд десять все четверо молчали, разглядывая сутулую фигуру в грязном, в некоторых местах протёртого до дыр плаще, вязаной шапочке из под которой выбивались чёрные кудряшки тронутые сединой, серых брюках довоенного покроя и калошах. В руках мужчина беспрерывно теребил невероятно засаленную тряпочку, которой вытирал бегущие слёзы.

Отстрел хмыкнул, повернулся к друзьям и неприятно улыбнувшись, спросил.

– Что парни? Берём в бригаду этого инвалида? Добро поделим поровну, всё по чесноку. – Те закивали, украдкой обмениваясь ухмылками и перемигиванием. Платон, похоже, не замечал чуть ли не издевательское отношение к нему. Всхлипывая, он стоял в стороне, переминаясь с ноги на ногу и ждал.

– Давай, – махнул рукой ему Дима. – Веди в свой схрон. Посмотрим что там.

Платон замялся на секунду, потупил взгляд, а потом достал письмо из кармана и протянул Отстрелу.

– Что это? – удивился тот. Взял протянутую бумажку и по слогам вслух прочитал короткое письмо. Басмач призадумался, хитро посматривая на стоящего в стороне Платона, Максим нахмурившись, чесал затылок. Дима шевелил губами, про себя перечитывая послание.

– А где эта мамаша сейчас? – спросил он, швырнув бумажку на пол. – Убили что ли?

– Н-нет, – тихо пробормотал Плакальщик. – Я нашёл её уже мёртвой, в реке, выше по течению. Письмо было у ней в трусиках.

Максим похабно оскалился при этих словах и высунул язык.

– Ах ты старый извращенец! – гоготнул он. – Лазаешь у мёртвых баб в промежности? Признайся, хотел её трахнуть!

На лице Платона отразился ужас.

– Н-нет! Н-нет! Я ведь никогда и тем более, как та собака что выла. Я понял просто, – от волнения он начал заикаться, но даже без оного, парни ничего из бессвязного бреда не смогли бы вычленить. Максим хохотал, смотря на тщетные потуги бродяги оправдаться, наконец, Дима прервал веселье, толкну Платона в плечо.

– Заткнись придурок! – велел он. – Где конец письма с точным указанием комнаты, где она спрятала детей?

Платон, порывшись в карманах, извлёк потрёпанный клочок, который Отстрел сразу вырвал из его рук.

– Я знаю, где это! – с триумфом заявил он, дочитав письмо до конца. – Нижние котельные. Туда редко кто спускается, потому что вонь там такая, что нос сворачивается. Пошлите парни!

– А с этими что? – спросил Варяг, указывая на бездвижно лежащего Сократа на полу и замершего у стены Платона. Последний от ужаса вжался в стену.

– Да пусть себе идут, – махнул рукой Дима. – Слышь ты, придурок! Вали домой! Если пойдёшь за нами, обещаю, проломлю череп как твоему другу! Радуйся, что живой остался.

Парни развернулись и быстрыми шагами двинулись по коридору в сторону большого зала, на ходу возбуждённо обсуждая, кто что сделает со своей долей денег. Судя по посланию мёртвой женщины, в комнате спасителей её детей ожидает немаленькая награда в денежном эквиваленте. Вскоре их голоса скрылись в глубине завода.

Платон некоторое время стоял неподвижно с мертвенно бледным лицом и трясущимися губами. Потом медленно подошёл к Сократу, присел рядом и потрогал артерию на шее. Пульс был, хотя судя по глубокой ране на голове старика, если его в ближайшее время не отвезти в больницу, есть реальный шанс истечь кровью. Плакальщик утёр слёзы, достал из кармана блокнотик и написал три строчки. «Виновным себя в смерти этого человека я не считаю. Да и как человек он был редкой прижимистости и пакости. Надо спасти детей пока не поздно»

Закончив писать, положил блокнот обратно в карман и быстро обшарил Сократа. В карманах старика кроме початой пачки сигарет и ключей от ломбарда ничего не нашлось. Сигареты Платон забрал себе, ключи выкинул. Потом, углубившись в свои бессвязные мысли и забормотав под нос очередную ахинею, двинулся вперёд по тёмному коридору вслед ушедшим парням.

12

Циклопическое сооружение заброшенного завода на несколько минут осветили лучи восходящего солнца. Чёрные от бесчисленных пожаров стены, уродливо отсвечивали, тёмные провалы окон зловеще смотрели на пустошь перед зданием, грязную речку под ним и тихий, спящий город на другом берегу. Потом солнце закрыли грязные, рваные тучи.

13

Лиза проснулась от лязгающего звука отпираемого засова. Она вскочила на ноги, бледная, измученная, растрёпанная со сна и тут же принялась тормошить старшего брата.

– Денис! Денис, проснись! Мама пришла! Мама!

Парень рывком сел на полу и принялся протирать глаза. Сомнений не было. Кто-то с той стороны двери пытался открыть засов. Девочка радостно засмеялась и, кинувшись брату на шею, завопила.

– Мама! Мама пришла!

Ещё целую минуту об дверь колотили чем-то железным, чертыхались, лязгали, а потом она со скрежетом отворилась. В комнату неуверенно зашли четверо парней, морщась от нестерпимой вони экскрементов.

– Дерьмо, – пропыхтел Басмач, прикрывая рукавом рот и нос.

Дима осмотрел ящик с припасами, мельком бросил взгляд на голых детей, в нерешительности стоящих в углу и спросил непонятно у кого.

– А где деньги? Что там в письме говорилось о награде? Где они?

– Здесь их нет, – уверенно заявил Варяг, быстро осмотрев комнату. Ящик с консервами и водой, ведро в углу, горка свечек и маленький плед, комочком валявшийся на земле. Никаких сейфов, чемоданов или коробок не наблюдалось. Максим подвинув плечом Басмача, подошёл к ящику и перевернул его, высыпав содержимое на пол. Банки с лязгом раскатились в разные стороны.

– И тут нет, – выдохнул он, поворошив пакеты с хлебцами носком ботинка.

Отстрел повернулся к детям.

– Где деньги? – грубо спросил он. – Ваша мать написала, что тот, кто спасёт вас, найдёт в этой комнате награду. Деньги. Много денег.

Мальчик и девочка молчали, испуганно таращась на прибывших.

– Где. Деньги? – выходя из себя, переспросил Дима и, сделав шаг вперёд, неожиданно боднул головой Дениса в лицо. Тот пискнул и сполз по стене на пол, закрыв лицо руками. Между пальцев хлестала кровь.

– Может, ты знаешь? – повернулся Дима к девочке. Та, с выражением неописуемого ужаса на лице отрицательно покачала головой. Потом вспомнив видимо, в каком она виде, ладошками прикрыла интимные части тела и расплакалась, опустив голову на грудь.

– Диман, – позвал Басмач лидера. – По ходу эта мёртвая бабёнка специально написала про награду, чтоб кто-нибудь повёлся на это и спас её детей. А на самом деле всё развод. Нет никаких денег тут, ты посмотри на этих заморышей. При деньгах никто не станет запирать своих детей в подвале голыми с тушёнкой и водой. Согласен?

Дима скрипнул зубами от злости. Басмач говорил верно. Просто так вряд ли кто станет рисковать жизнью, пробираясь на заброшенный завод чтоб спасти двоих незнакомых тебе детей. Ещё неизвестно, правда это или чья то злая шутка. А вот на кучу денег клюнули бы многие. Как они, например.

– Ладно, – разочарованно протянул Отстрел, оглядывая ещё раз помещение. – Собираем жратву и уходим. Один чёрт больше поживится нечем.

Варяг и Басмач принялись собирать банки обратно в ящик. Девочка плакала, всё так же стоя у стены и прикрываясь ладошками. Мальчик на полу похоже лишился чувств.

– Пошли, – приказал Дима. – Вонища здесь… Есть идея вернуться к старикану из ломбарда. Если не убежал ещё.

– Я его хорошо огрел, – отозвался Максим. Он стоял напротив голой девочки и не сводил с неё глаз. Рот у него приоткрылся, губы стали влажными. – Если Хромой его не уволок, то дед всё ещё лежит в отключке. А зачем он тебе?

– Заберём его ключи от ломбарда. Адрес я знаю. Наверняка там есть чем поживиться.

Басмач с Варягом подхватили ящик, и вышли из комнаты вслед за Димой.

– Ты что там? – окликнул из коридора Максима Отстрел. – Идёшь, нет? – Тот облизнул губы. Его немигающий взгляд не отрывался от угловатой, по юношески худенькой и не сформировавшейся фигуры Лизы.

– Идите, я вас позже догоню. – Хрипло сказал Максим. Дима заглянул обратно в комнату, перехватил вожделенный взгляд Макса, усмехнулся и махнул ему.

– Давай не долго.

14

Платон не знал, который сейчас час, но чувствовал, что ближе к обеду. Он уже довольно долго сидел в укрытии из старых балок, сваленных под эстакадой, и наблюдал за тремя парнями, которые пили самогон, разбавив его водой из запасов детей, и ели тушёнку, разогрев ту на вновь разожжённом костре. Куда подевался четвёртый, самый толстый и некрасивый из всех, Плакальщик не знал, но догадывался, что тот остался в подвальном помещении с девочкой. Ясно, для какой цели.

Парни переругивались, споря, кому идти за стариком, чтоб поискать ключи от ломбарда. Вдруг он их с собой носит. Решив, что Сократ уже умер и ключи подождут, они принялись рассуждать, где взять денег на ближайшее будущее. Крепкий алкоголь быстро сморил тощего Басмача и молодого Варяга. Те, развалившись на расстеленных куртках, храпели во весь голос, один только Дима не спал. Он долго смотрел на огонь, подкидывая дров, мелкими глотками пил самогон, жевал консервы и всё никак не ложился. Платон чувствовал сильный голод, а запах подогретой тушёнки возбуждал зверский аппетит. Примерно через час после того, как молодые уснули, Дима, наконец, зевнул и прилёг рядом с Варягом. Некоторое время Платон наблюдал как Отстрел, засунув руку в штаны пареньку, мастурбирует ему, потом видимо, не добившись никакого успеха, он отвернулся и тоже заснул. Плакальщик, выдержав паузу минут в десять, вылез из своего укрытия и залез на эстакаду. Не удержавшись, он сначала схватил одну из банок и жадно съел тёплую тушёнку. Потом сел, завороженно смотря на огонь и бормоча что-то вроде стихов.