Руны в глазах

В принципе те же танковые роты с некоторыми изменениями. Так Вячеслава я всё равно собираюсь забрать обратно в Центр, поэтому он получил в основном варианте только опытных магов, а новички стажировались у меня.

Потом дружина выделила экипажи лично мне, и никому я ребят отдавать не собирался, а Славины танкисты привыкли к нему, и вообще их отношение к командиру отдавало мистикой.

Ещё при формировании стрелкового варианта я строго проследил, чтоб не дробились экипажи. Ребятам я заявил, что комплектовать команды не будет времени, поэтому при потере одного бойца весь экипаж останется в пехоте до конца фронтовой стажировки. Чтоб знали, что позволив себя ранить или убить, они подведут всех.

На этом командовать особым танковым батальоном я пока закончил и командиром стрелковой роты попал в подчинение старшего лейтенанта Жени Трутнева, командира стрелкового батальона. А чтоб постоянно его не доводил вопросами, дали пехотного заместителя лейтенанта Колю Колышкина.

Роты танкистов придали батальонам, а они входят в полк, который возглавляет капитан Андрей Бабцов. Но он очень большое начальство, и к нему со своими мелочами лучше не лезть – всё решают Коля и Женя.

Похоже, что попаданца в себе мне до конца не изжить, хоть и считаю себя давно Артёмом, московским боярином и тотемным воином-рысью. Вся моя жизнь здесь, в мире магии, но никто не может полностью от себя отказаться. И попаданец попросту робел перед настоящими, живыми фронтовиками.

Причём себя считать фронтовиком никак не получалось. Что я навоевал-то, господи! Детский сад, смешно вспоминать. А вот великие предки, те да – прямо ценой жизни, вопреки всему, и вообще герои.

Спасало высокое социальное положение и небольшая разница в возрасте. У меня в батальоне самый старый младший лейтенант Сидор Павлович, лидер беров, ему целых тридцать пять лет. А его боярину Александру Герасименко аж двадцать семь.

Капитану Бабцову где-то столько же, он в армии уже третий или четвёртый год. Коля и Женя в этом году закончили училища младшими лейтенантами, им не больше двадцати трёх.

И для их подчинённых эти офицеры – умудрённые годами старики. Примерно, треть солдат мои одногодки, большинству восемнадцать. Только ничего в этом нет ужасного!

Это в нашем мире берут в армию с восемнадцати, и мальчики ещё домашние. Тут в восемнадцать ребята, как минимум, старослужащие, а, как максимум, Костя Гаев и Паша Зимин на год младше меня.

Парни в шестнадцать пошли в учебные части. Сами пошли, добровольно, в этом возрасте пропаганда действует особенно хорошо. А многим настоятельно посоветовали, чтоб в тюрягу не сажать.

На гражданке они были трудными подростками, в строю же с весёлой песней все солдаты. Эта простая мысль забивалась им в головы инструкторами целый год, и в семнадцать пацаны уже молодые воины. Началась их служба в обычной части.

А когда им пошёл девятнадцатый год, стали они старослужащими, и ощутимо приближался дембель, напала эта сучья Европа, пожри там всех чесотка! И вместо красавиц с большими дойками парней ждал фронт и это вот всё!

Совсем молоденьких пацанов я не встретил, они взрослеют и набираются опыта на второстепенных направлениях или во второй линии. И в полк нас отдали не совсем обычный. Капитан Бабцов удостоил беседой, описал в целом ситуацию.

Я прямо его о командарме не спрашивал, он сам заговорил, и в словах его звучало настоящее уважение. Генерал-майор Быков реально был для капитана всем.

– Вот говорят, что генералы чинят препоны в продвижении, – скептически молвил капитан. – Ну, может, где-то и чинят, а наш справедливый мужик! Скольким своим заместителям и штабистам он помог подняться выше на фронтовой уровень!

– А на своё место он кого-то пустит? – уточнил я.

– Да зачем же менять такого дельного и справедливого человека! – аж возмутился офицер. – Он не просто так занимается армией десятый год!

Не, кому-то смешно, а я майора Логинова стал понимать ещё лучше. В прижимистой Гардарике довольно легко создавать штабы или комитеты, наделять их полномочиями, собирать умных людей. Но создать ещё всего одну армию практически невозможно.

Как всем доказать, что она необходима? А доказывать надо, прежде всего, командармам – кто-то должен выделить боеспособные части. Можно создать любую часть с нуля, но воевать же ей предстоит не в космосе, а командармы легко сделают так, чтобы её не стало. Ну, или выпадут из окна с лимонкой в жопе, но это исключение. Получается замкнутый круг.

Да, генералы все офицеры, и им нужна только победа! Но победа в их представлении возможна, если они со всем своим влиянием будут сидеть на конкретных армиях. А коли не будут, то это хуже поражения. Сука, нет на них Сталина!

Кстати, Логинов поведал, от чего Салтыков так относительно легко ушёл с армии. Старик просто начитался или наслушался обо мне ужасов, и ему предложили удрать, чтобы со мной не встречаться.

Что значит хорошая репутация! Явно не просто так говорил капитан о командарме. Сам генерал-майор мне времени не уделил, может, скромность, или не захотел возиться с каким-то капитаном – бог с ним, я негордый. Бабцов и так хорошо всё рассказал.

Сейчас повсеместно зашевелились войска Гардарики. Активная оборона всегда, по сути, являлась сплошной разведкой боем – искали, где тонко, и рвали. А после авиа-ударов штурмовиков бои перешли на другой уровень.

Ведь какая после аэродромов вторая цель у штурмовиков? Артиллерия врага. Кстати, после первых ударов число самолётов всё время увеличивается, их прибывает всё больше.

Европейские же пушки отправляются в утиль, а расчёты закапывают в могилы ещё быстрее, и в контрбатарейной борьбе повсеместно наступает перелом. Батареи врага давятся, помочь живой силой или техникой командование не может, европейцу на позициях, ни вздохнуть, ни пёрнуть.

И на европейские окопы без спешки идут танки с пехотой. То, что я принял за халатность, просто новая тактика. В атаки нет смысла отправлять «ратники» или иностранные танки – они хуже защищены, бензин легче поджечь.

Солдаты укрываются за дизельными, бронированными «рысями». Вдумчиво уничтожаются огневые точки, захватываются траншеи. Ночами сапёры снимают мины, и войско снова грызёт вражескую оборону.

Враг, конечно, подбивает «рыси», но танкисты успевают выскочить, а по его противотанковым пушкам или зарытым танкам бьют другие «рыси» и самоходки, или на них сосредотачивается русская артиллерия.

Подбитые танки потом утащат с поля и погрузят на платформы. Не ехать же им порожняком! И восстановить танк гораздо дешевле, чем сделать с ноля. В любом случае, это дешевле солдат, которых удаётся сберечь.

В тонком месте войска прорывают фронт, и командармы шлют вперёд танки. Задача набедокурить в тылах, ведь больших прорывов не планируется – мы просто используем ситуацию.

Враг вынужден слать силы, чтобы ликвидировать прорыв, и попадает в засады. Как в них не попасть, если нет авиаразведки? И как ещё, скажите, пожалуйста, в тылах врага бедокурить? Это же в человеческой природе – дать пинка и удрать. В любом случае, всё заканчивается отходом перед превосходящими силами.

То есть заканчивалось. Европейцу это всё уже надоело, или у него заканчиваются танки, и он всё менее охотно лезет в засады. Пытается, этакая пакость, бороться с нами в воздухе, занимает танками оборону или при крайней опасности отходит на другие позиции.

А генерал-майор Быков предложил фронту всё систематизировать и упорядочить. Он бы и напрямую в подкомитет Логинову предложил, только тот последнее время с командирами армий почему-то не разговаривает. И так кстати заместитель командующего фронтом генерал-майор Серебряков недавно служил у Быкова начальником штаба!

Но вся эта штабная политика меня не касается, харя для штабов ещё не достаточно распухла. Главное, что Быков сам приказал создать в своей армии отдельный пехотный полк на основе полка Бабцова и собрать там лучших в армии солдат.

Он со штабом тщательно проанализировал свой участок и сам назначил место прорыва. Моя магическая часть поможет капитану сломать оборону, сама наберётся солдатского опыта и полк натаскает.

Наши совместные действия должны ещё снизить потери в живой силе. А когда фронт будет прорван, моим танкистам дадут танки, и мы пойдём вперёд. Далее всё зависит от нас, основная же цель операции отработать взаимодействие с авиацией и частями радиоэлектронной борьбы.

* * *

И Логинов на такое согласился! Если это лучшее предложение из всех, просто из интереса хотелось бы взглянуть на остальные. При условии, конечно, что оно не единственное. Не нужно мне узнавать перед боем, что подкомитет майора Логинова шарашкина контора.

Хотя в предложении определённо что-то есть. Вот сам же генерал-майор Быков создаёт отдельный полк и находит способ обратиться в подкомитет. Пусть пока предложение какое-то непристойное, полк подчинён его армии, и назначил он лично преданного человека.

Люди меняются, и часто они сами толком не знают, кому преданны. Глядишь, и командующий фронтом окажется более дельным и справедливым. Представит Бабцова к ленточке третей степени и переведёт в своё подчинение.

И предложение только с виду плохое. Сам о себе отчётливо знаю, что я всегда недоволен ситуацией, а задачу просто заранее ненавижу. Реальную оценку можно дать только прошедшему бою.

Перед будущим же сражением покормили нас у полевых кухонь в ближних тылах. Выдали роте зимние маскхалаты, винтовки, патроны и гранаты, да мы с дороги спать расползлись по блиндажам.

Подъём задолго до рассвета. Завтрак подали прямо в окопы, а на сладкое приказ занять вражеские позиции. За то, что европейцы сожгли село Лужки в Кай-ёвском княжестве, пленных не брать. Противника предупредили листовками.

Можно подумать, что-то для нас новое! Хотя приличии всё-таки… так их в этот раз можно слать лесом. Немного повеселевшие мы в полной готовности ждём в окопах начала.

Едва посветлело, заговорила наша артиллерия. Такое ощущение, что грохот сам по себе, а столбы земли отдельно. Я кричу на ухо Николаю Колышкину:

– Хорошо бьют! Жаль, что мимо!

– А куда надо? – переспросил мой заместитель.

– Европеец прячется в замаскированных блиндажах, – пояснил я.

– Он всегда прячется! – раздражённо крикнул Коля. – Только поди угадай!

– Я чувствую, – ответил я.

– Маг, – сказал он про себя и громко обратился ко мне. – Сможешь дать координаты?

Я посмотрел на него снисходительно. О чём спрашивает этот лейтёха целого капитана! Он подозвал бойца с рацией и принялся вызывать какую-то «гвоздику».

– Координаты давай! – проорал Коля.

Я дал первые. Через минуту он громко спросил:

– Видишь что-нибудь?

Столбы огня и земли словно стояли и медленно колыхались среди вражеских окопов, но в районе предполагаемой цели что-то взрывалось с каким-то особым оттенком.

– Левее и ближе сто метров, – сказал я. – А что это?

– Самоходки, – ответил тот. – С артиллерией фронта у нас связи нет.

Через две минуты я спокойно проговорил:

– Полное накрытие. Переходим к другой цели, координаты…

Постоянно забываю, что я очень сильный маг. Парни на такой дистанции, конечно, ничего не ощутили…

Вот, вроде бы, маг это круто. Шутка ли, один из ста. Но восемьдесят процентов из них слабенькие маги. Я ничего не могу им внушить магией, они всегда отличат правду от лжи. Но порабощу любого из них, как простого человека, а они простому человеку даже обычную бумагу вместо денег не впарят.

Следующую ступень называют средними магами. Их пятая часть всех магов. Эти простому человеку бумагу вместо денег впарят спокойно, но против сильных магов им лучше не дёргаться.

Они даже не сразу поймут, на кого нарвались. Потому средние маги в Гардарике практически не лезут обманывать простых людей. Раз прокатило, другой, а на третий с поличным возьмёт сильный маг. Кража или мошенничество с применением магии – это повешение без вариантов.

Вы говорите, а как же клептомания? Сильными магами не становятся с такими отклонениями, а сильным магам тут маги-клептоманы в живом виде не нужны. Кстати…

– Накрытие, – сказал я Коле. – Новые координаты…

Так реально сильными магами только становятся, никто не рождается великим. Примерно, у двадцати процентов средних вырасти получается при жизни. То есть если позволяют способности, а когда человек дерьмо, развиться ему не позволят другие маги.

Не, границы размыты, и нет ни у кого никаких гарантий. Меня натаскивали в Корпусе хорошие специалисты, и повезло с наследственностью, другие похожих результатов добиваются, долго работая над собой.

Некоторые слабые теоретически маги меня превосходят в своих областях, о которых я не имею понятия. Сила мага это больше способность чем-нибудь овладеть…

– Накрытие, – сказал я Коле. – Стреляем дальше. Координаты…

Способность научиться…

Ну, ёлки-палки! Стою тут, собой горжусь и рассуждаю с умным видом! А сам просто дебил! Сколько у меня в принципе слабых магов поддерживают усиление тотемных бонусов на моём уровне? Все мои опытные танкисты!

Они чувствуют враждебность на любой дистанции, метко стреляют без оптических прицелов, невредимые пройдут через минное поле – такое вбивается в Корпусе намертво.

Парни просто ощущают присутствие смерти, это на войне усваивается быстро. И они так же чувствуют присутствие врага, вопрос дистанции. То есть ребята тоже смогут наводить самоходки на блиндажи, если будут развиваться…

– Накрытие, – проорал я. – Другие координаты.

Но это только одна конкретная, пусть и важная область, а сколько всего возможных применений магии? Не, я с Логинова поражаюсь – нашёл, кого спрашивать о магии на войне!

Впрочем, судя по всему, враг не сильно умнее, и всё равно рвать на себе волосы до победы некогда. Сейчас же запомним вторую умную мысль – нужно искать конкретные области применения магии…

Внезапно смолкла артиллерия, и работа самоходок показалась такой трогательно беспомощной. Коля скомандовал радисту:

– Пока отбой, – и пояснил мне. – Сейчас всё равно немец вылезет из блиндажей в окопы.

Замолчали самоходные орудия. Послышался рёв десятков танковых дизелей, мелодичный звон гусениц…

Ну, для меня мелодичный. Главное, что пошли танки, скоро и нам вылезать из траншеи.

* * *

Началась обычная война, я ползал, бегал, стрелял и дрался. Думать не получалось, работали рефлексы, но я держал глаза открытыми и всё запоминал. Обдумаю позже, теперь я знаю, на что сделать акцент.

Из неприятного – подбивали «рыси» почти на ровном месте, мои парни такие подачи не пропускают. Но танки хотя бы не давили свою пехоту. Похоже, у ребят все умственные силы отнимало взаимодействие с солдатами. Надо этот момент отрабатывать.

Из очень неприятного – наши «рыси» подбивали среди прочих танков зарытые трофейные «рыси» с крестами на броне. Суки европейские всё, что нахватали летом, восстановили и притащили на фронт. Снаряды точить по образцам не проблема, но сколько мороки с логистикой!

Мы все немецкие танки обязательно подобьём, и их отвезут на заводы. А потом кому-то ведь достанутся «рыси», бывшие у европейца в употреблении. Может, даже мне дадут такой танк…

Блин! За время большой войны танки могут много раз менять сторону, броневые корпуса живут очень долго. Вепрь Ваня должен почувствовать, обязательно его предупрежу.

А в остальном усатого Трофима Семёновича заменил безусый Коля Колышкин. Делился он той же пехотной премудростью, только в этот раз я был начальником. За световой день овладели первыми тремя траншеями.

Среди магов я убитых или раненых не почувствовал и со всеми вместе принялся питаться. Обед мы по понятным причинам пропустили, вот навёрстывали на ужине. И само собой разборка трофеев. Нам, если что, скоро идти в неприятельский тыл, так чтоб не с пустыми руками в оккупированные селения.

После заката я магические обряды проводить отказался и приказал магам помогать сапёрам, коли сил навалом. Припёрлись ко мне все, даже бояре, капитаны на секундочку. Нет, ну, о чём парни думают, когда война кругом!

А перед нашей уже траншеей триста метров пространства с минами. Я тоже пополз с сапёрами. Они хоть и не-маги, дело своё крепко знали. Обнаруживали мины без ошибок, а потом только взрыватели выкрутить, коробки оставляли.

Но я всех всё равно быстро обошёл – парням до мага далеко, особенно после Корпуса. Примерно на середине почувствовал рядом полость в земле без людей. Выработал чувство в подземелье.

Сползал проверить и нашёл пустой пока пулемётный дот. Крытая траншея соединяет его с главной позицией. Амбразуру заткнули тряпками. Вот завтра придёт немец с пулемётом, затянет тряпки внутрь…

Выталкивать нельзя – амбразура заглублена, и чтоб не демаскироваться. Значит, затянет он тряпки внутрь, а к ногам его упадёт лимонка без чеки. Если немец успеет её выбросить, взорвётся вторая лимонка.

Оставил я европейцу гостинцы и вернулся к работе. Немец нервничает, запускает осветительные ракеты и постреливает, наши тоже ведут беспокоящий огонь. В общем, не заскучаешь. И как-то незаметно я дополз до вражеских позиций.

Думаю, раз уж так далеко всё у меня зашло, надо что-то с этим делать. «Языка» брать не хотелось – мороки с ним, да и что он скажет? Расстреливать потом, пленных же приказано не брать.

Не, пусть другие заморачиваются, а я решил просто пошкодить. Наметил блиндаж с людьми, приблизился. Магов у врага нет, и это развязывает мне руки.

Незаметно зарезал часового и положил тихонько, вроде, он уснул. Невидимкой спустился во вражий окоп, немного прошёл. Зарезал у блиндажа второго часового. Чуть приоткрыл низенькую дверцу.

В полумраке спят европейцы. Один щуплый зябко съёжился в шинельке у стола с керосиновой лампой, что-то пишет с печальным лицом. Наверное, письмо своей мутер.

Я грустно вздохнул, закатил внутрь лимонку без чеки и учтиво прикрыл двери. Немного отошёл, в блиндаже громко взорвалось. Не получит мутер от немца письмо.

Прыжком из окопа и энергично отползаю. И тут всем интересно, зачем я ползаю. Раз такой крутой, иди и убей всех врагов. Увы, даже воздействие на не-магов требует сил. Я хорошо развил этот навык в городе N, но, как видите, нужно развиваться дальше.

Как раз восстановил силы, пока полз обратно. Четверть часа погрелся в землянке у трофейной и самодельной керосиновой печки, да снова пополз. Всего лазил ещё три раза. Обезвреживал мины, оставил пару лимонок в пустом пока доте и взорвал ещё два блиндажа.

Третья землянка, наверное, была лишней. Немец почему-то всполошился, забегал по окопам, все стреляют! Ну, совершенно невозможно работать в такой нервной обстановке – после четвёртого рейса я спать пошёл.

На второй день почти всё повторилось, только мой заместитель связался всё-таки с начальством, и по засеченным мною блиндажам лупили калибры фронта. Я же обошёл участок, выдавал Коле координаты, а корректировали огонь уже другие люди.

Но вторая линия это вам не шутки, основные силы врага всё-таки. Немец приволок всё, что было в доступности и озлобился. Подбили суки европейские на целых десять больше «рысей» и поранили пацанов.

Зато на третий день ничего немец притащить уже не мог, две трети сил точно уничтожено, и он изготовился с честью погибнуть в этих окопах. Зимой. Где-то в Гардарике.

О полученном нами приказе немцы точно знали, плен им не корячился даже теоретически. Под самый уже конец часть попыталась удрать, у кого-то даже получилось. Может быть.

Оборону прорвали, и пехота принялась расширять прорыв, а нас отозвали в ближний тыл. Меня встретил лично генерал-майор Аркадий Борисович Серебряков. Пожал руку и сказал, что не сомневался.

Батальон потерял ранеными восемнадцать новичков. Убитых нет, но выбыло целых десять экипажей. Двадцать двух парней я пока оставил капитану Бабцову лично, он меня заверил, что за ними присмотрит.

А мы в несколько урезанном составе, но без серьёзных изменений перешли в танковый формат. Командиры получили пакеты с картами, батальону дали танки.

Танкисты переоделись в белые с тигриными светло-серыми полосками комбинезоны, надели белые шлемофоны и обулись в ботинки. Поужинали на дорожку горячей кашей с мясом и после заката поехали на вражескую территорию.

И вот уже в рейде после полуночи вспомнил я, что наступил новый европейский год. Глупость, конечно, но всё-таки немного интересно, что готовит нам 1943-й год. И кому удастся дожить до 1944-го.

Глава 3

Я человек военный и размышлял о новом годе в практической плоскости, однако же и с присущей русским философичностью. Ну, чем ещё заняться русскому человеку новогодней ночью в танке на вражеской территории? Только философией.

Казалось мне, что генерал-майор Быков обыкновенная сволочь. Не! Лично не общался, ничего не утверждаю, просто уверенно предполагаю. Должность у него подходящая.

Один командир армии пытался меня грохнуть, второй использовать и грохнуть, а этот решил только использовать. Простая ведь логика. Командармов немного, они просто должны ловить новости, тем более такие – два генерала один за другим попытались от меня избавиться и ушли с постов. Значит, желающих лично меня ликвидировать среди них уже быть не должно.

Не! Если я сам залезу в безвыходную ситуацию, они только порадуются – сгинь, друг, да не от моих рук. То есть моими друзьями командармы по любому не являются. И на командование фронтами, где большинство их бывшие подчинённые, мне рассчитывать нельзя…

Блин! Никто не любит бедных попаданцев! Только Миланья христианка, любит всех!

Но это всё лирика, сам во многом неправ и как-нибудь без всеобщей любви перебьюсь. Главное, что пока командиры меня убивать передумали, вот из этого и будем исходить.

А как поступают русские люди с явлениями, которые не получается уничтожить? Пытаются использовать, прям как генерал-майор Быков. Пока маги помогли с малыми потерями прорвать фронт и с умными головами полезли в прорыв на танках – никому приказывать не пришлось, они всё сами!

В любом случае, штаб генерала уже настрочил отчёты, что благодаря их умелым действиям прорвали оборону и приступили к выполнению фронтовой операции – максимально способствуют в осуществлении… э… они сами ещё не понимают толком чего, но им очень интересно, что у нас получится.

А мне интересно, что делать с командармами в дальнейшем. Просто как сильному магу, московскому боярину и тотемной рыси интересно. Генералы мне угроза? Безусловно, да. Пока я сумел с ней справиться, но они ведь те ещё затейники.

Поголовное истребление генералов в принципе возможно, пусть и отнимет очень много времени и сил. Генералы ведь и кроме меня многим боярам не нравятся. Устранит оно угрозу? Возможно, на некоторое время…

А потом неожиданно вылезет неизвестная проблема! Не, известный недруг лучше, пусть на него надеются неизвестные пока враги…

И отчего-то сразу вспоминается тема 1937-го года. Массовые репрессии, обезглавленная армия. Чушь, конечно, нашёл, с кем себя сравнивать, однако такое решение точно победу не приблизит. Мы ведь все на войне, на секундочку.

Нельзя убивать своих высших офицеров, когда все мы должны убивать европейцев! Я резко «против» репрессий в армии! Придётся даже столкнуться с боярами, кто «за»…

Блин! Без репрессий никак. Или, может, ликвидировать двух-трёх… ну, максимум, с десяток командармов, остальных запугать и разрушить систему армий? Прям как, наверное, думает Виталик Логинов.

Ага, дед бил-бил, не разбил, баба била-била, не разбила, и тут такие мы с идеями. Первая постоянная армия в ополчении появилась ещё в середине прошлого века из-за польской угрозы, и с тех пор вооружённые силы Гардарики строятся на основе армий.

Новое оружие появляется в дружинах, бояре любят хвастать новинками, а старое, то есть проверенное, получают армии ополчения. Например, бипланы все подчинены пехоте, старые танки все в ней родимой.

Да и новое оружие во время войны систему не меняет. Самые новые танки просто один из инструментов, главная работа всё равно делается по старинке ножками.

Только с появлением новейших штурмовиков есть тонкость. Работают они в интересах пехоты, но поддерживать их действия кто-то должен? И неважно, что пока это им не очень нужно, на будущее отделения штурмовиков просто должны включить в авиационные армии. Чтоб отрабатывали взаимодействие.

Ну, появилась авиация, возникли и соответствующие армии. Правда, с большим трудом и с серьёзной задержкой, просто логистика у авиаторов имеет специфику, и задачи в основном свои. Дешевле отделить и централизовать – деньги в Гардарике любят сильнее армии.

И как мы эту систему сломаем? Допустим, получится у Виталика со мной за компанию создать что-то своё, очень магическое и всё такое продвинутое. Это новое тут же обзовут армией и назначат командарма. Возможно, даже меня или на худой конец Логинова. И новый командарм мёртвой хваткой вцепится в должность. Круг замкнётся.