Ностальгия по крови

А потом раздался крик, громкий и свирепый. Шел он из соседнего номера. Илария ринулась к телефону и позвонила портье.

– Крик был ужасный, ужасный… – задыхалась она.

– Синьора, мы находимся в мотеле, – ответил портье.

– Я знаю, но все же…

Но тот уже повесил трубку, и линия перестала работать. Сколько бы она ни нажимала на кнопки телефона, в ответ шли только короткие гудки. Потом Илария услышала шум в коридоре: кто-то толкал перед собой тележку. В дверь постучали. Ни за что. Ни за что не откроет никому. Но стучали очень настойчиво. Илария подошла к двери, затаив дыхание и пристально глядя на стол, который ее заслонял.

– Кто там?

Молчание.

– Кто там? – повторила она громче.

– Обслуживание номеров, – отозвался мужской голос. – Вы забыли взять полотенца.

Она побежала в ванную, проверить, на месте ли полотенца. Ясное дело, их не было. Илария сердито сплюнула.

– Оставьте их перед дверью.

– Вы не сможете ее открыть, это смогу сделать только я универсальным ключом.

В этот момент Илария услышала, как в замочную скважину вставляют ключ. Письменный стол был легкий, он без труда сдвинулся с места и поехал по полу. Она уже собиралась закричать, но тут дверь открылась. За ней стоял парень, державший в руках полотенца. Илария осторожно взяла их дрожащими руками.

– Спасибо.

Она попыталась быстро закрыть дверь, но парень придержал ее рукой.

– Зачем вы сдвинули письменный стол?

Илария, не двинувшись с места, смущенно тряхнула головой и очень тихо сказала:

– Здесь бродит опасный убийца.

Портье посмотрел на нее с двусмысленной улыбкой, словно она была сумасшедшая или пьяная.

– Понимаю, – ответил он. – Будьте спокойны, я здесь, с вами.

У Иларии не было сил даже поблагодарить его. А вдруг это он? Но портье быстро вышел и захлопнул дверь. А она буквально рухнула на кровать. Ей хотелось плакать. О том, что страх заставляет плакать, она тоже не знала. Илария с надеждой посмотрела на телефон. Девушка отдала бы сейчас что угодно, лишь бы услышать голос Безаны.

Но телефонный звонок раздался только через полчаса:

– Вы правильно сделали, что остались в гостинице. У нас блевали все, в том числе и Джорджо.

– Ее убили так же, как Элизабетту Паньочелли?

– Да. Внутренности наружу, икроножная мышца отрезана. Задушили веревкой.

– Господи… И иголки тоже были?

– Три штуки. Воткнуты в спину.

– Кто жертва?

– Пока неизвестно. Документов при ней не было. Женщина лет сорока.

Одна и та же разница в возрасте, что и у Паньочелли с Мотта. Тринадцать-четырнадцать лет.

– Да, но тут есть кое-что новое.

– То есть?

– Надпись на стене, сделанная кровью: «ViVe».

– И что это значит?

– Не знаю.

– Вы еще долго там пробудете?

– Вам страшно?

– Да. Тут люди какие-то странные. Не нравится мне это место.

– Успокойтесь, я сейчас приеду. Буду у вас через десять минут.

– Спасибо, Марко.

– Вам нельзя больше оставаться одной.

21 декабря

В три часа ночи Безана решил отвезти Пьятти в Милан. Когда он вошел в номер мотеля, она была в довольно плачевном состоянии. Ее всю трясло, и она с трудом говорила. Безана поискал в Гугле круглосуточные аптеки, где есть успокоительные, и нашел одну в Суизио.

Дверь была заперта, но звонок работал. В маленьком окошке показалось лицо пожилой докторши в сиреневых очках, которые на ней смотрелись довольно дерзко. Мазок яркого цвета словно разбивал сплошную белизну медицинского халата и седых волос. У Безаны возникло впечатление, словно он где-то ее видел, но где, вспомнить не мог. Ах да, это та самая женщина, которая сидела с ними рядом в пиццерии и видела Вимеркати вместе с Альбу возле мотеля.

– Прошу прощения, мне нужен пузырек ксанакса. Я знаю, что требуется рецепт, но дело срочное: у девушки приступ, похожий на паническую атаку.

И он указал на смотрящую из окна машины Иларию.

– Она принимает наркотики?

– Нет, мы журналисты, – ответил Марко, показав удостоверение.

– Вы здесь по поводу того убийства?

– Именно.

Но женщина была непреклонна:

– Без рецепта я ничего не могу вам продать. Обратитесь в «Скорую помощь».

– Прошу вас, дело в том, что только что было совершено еще одно убийство. Моя коллега еще молода, она не привыкла к таким ужасам. У нее шок.

И Безана рассказал об увиденном во всех подробностях, надеясь, что этого хватит на упаковку бензодиазепина.

– Боже мой, какой ужас…

Докторша исчезла в глубине аптеки и вернулась с пузырьком ксанакса и пластиковым стаканчиком с водой.

– Начните с десяти капель, – сказала она.

– Спасибо, доктор.

Теперь Илария мирно спала на соседнем сиденье и проснулась, только когда Безана завернул в придорожный ресторанчик при бензоколонке, чтобы заправиться.

– Что происходит? Где мы?

– На автостраде. Я везу вас домой. Не нравится мне, что вы собрались ночевать в этом мерзком мотеле, когда рядом бродит какой-то псих.

– Спасибо, – сказала она, протирая глаза. – Узнали, кто эта женщина?

– Расслабьтесь, Пьятти. Поговорим об этом завтра.

Едва только Безана вышел из машины, чтобы заплатить за бензин, Илария выбежала следом.

– Не оставляйте меня одну! Не оставляйте меня одну! Пожалуйста…

Безана вздохнул.

– Тогда составьте мне компанию за чашечкой кофе. Я что-то тоже устал, надо передохнуть. Не хочу, чтобы что-нибудь случилось на шоссе.

Его любимая официантка сегодня не работала, а вместо нее оказался какой-то прыщавый юнец. С досады Безана заказал круассан с джемом.

Илария, глядя в одну точку, водила ложечкой в чашке с кофе.

– У вас есть диван-кровать?

– Пьятти, да вы трусиха, – ответил Безана, – но трусиха везучая. Есть у меня диван-кровать. Можете на нем переночевать.

После таких ободряющих слов, а главное, после кофе Илария пришла в себя и засыпала его вопросами.

– Я люблю поболтать, так меньше спать хочется, – сказал Безана, – но такой натиск меня пугает. Пожалуйста, не больше одного вопроса зараз. И начните сначала, потому что я ничего не понимаю.

– Жертва, – повторила она.

– Ее имя Диана Перего, но все звали ее Дана. Она работала в косметическом салоне, ну, скажем так, официально. В общем, в одном из заведений, куда ходят не только дамы, воюющие с целлюлитом. Она практиковала и другие формы массажа.

– Ну, тогда у нее на теле наверняка обнаружат множество разных ДНК.

– Прекрасное наблюдение, Пьятти. Очень пригодится при аресте убийцы.

– Жила одна? Замужем?

– Разведена, есть сын – подросток четырнадцати лет, который живет с отцом. Джорджо поехал к нему. Не хотел бы я оказаться на месте этого бедняги.

– Кем работает отец мальчика?

– Каменщиком.

– Он под подозрением?

– Нет, у него железное алиби. Когда ему позвонили, он был дома вместе с новой подружкой и никуда не выходил. Он живет с ней и с сыном.

– Значит, надо поискать среди клиентов так называемого косметического салона, – произнесла Илария, покусывая губы.

– Разумеется, и это тоже надо сделать. Но когда Перего выходила из салона, она была жива. Правда, на нее мог напасть кто угодно: она пошла домой пешком, потому что отдала машину сестре.

– А надпись кровью?

– Странная надпись. ViVe… Живой труп? [29]

– Как она написана? Печатными буквами?

– Да, но согласные намного больше гласных.

– То есть похоже на начальные буквы названия или имени?

– Ух ты, а я ведь об этом не подумал, – сказал Безана. – Действительно, похоже на инициалы какой-нибудь фирмы.

– ВИнченцо ВЕрцени, – рискнула предположить Илария.

– Вот черт! А ведь может быть и так.

Они уже подъезжали к Кормано [30]. Безана зевнул:

– Пьятти, я надеюсь, вы не намерены держать меня без сна всю ночь?

– Адреналин все еще не дает мне покоя, – ответила Илария.

– Дома я вам накапаю еще успокоительного. А вот мне не помешает стаканчик граппы.

21 декабря

Двушка Безаны была похожа на кладовку. На кресле громоздилась целая куча одежды, из которой торчала теннисная ракетка. На кухонном столе не нашлось бы места даже для маленькой салфетки: книги, газеты, несколько пустых банок из-под пива и, наконец, ноутбук. На ноутбуке грязная тарелка, а на тарелке большая пепельница. На диване – пустая коробка из-под готовой японской еды и смятая салфетка рядом со спортивной туфлей без шнурков.

– Кнопочка, предпочтете серийного убийцу?

Илария рассмеялась и покачала головой.

Безана уже наливал себе граппу.

– После того что я видел, у меня могут быть ночные кошмары. В случае чего я вас разбужу.

Он подбородком указал на платяной шкаф с распахнутыми дверцами и объяснил, что постельное белье должно лежать там. Может, и одеяло найдется.

– Вы так же мерзнете, как и большинство женщин? Если хотите, уступлю вам свое пуховое одеяло. Что касается завтрака, то у меня ничего нет. Я с прошлого лета не покупал кофе. Зато внизу есть китайский ресторанчик и там подают прекрасный капучино. Главное – не прикасаться к бриошам: они воняют рыбой и от них можно заразиться гепатитом.

Они в четыре руки разобрали постель, и Илария, не раздеваясь, присела на краешек дивана. Нервное напряжение вдруг отпустило ее, голова слегка закружилась. И тут все страхи и переживания, словно воспользовавшись этой мимолетной слабостью, опять налетели на нее.

– Пьятти, с вами все в порядке?

Илария не отрываясь смотрела на серую от дыма занавеску.

– Я подумала о матери, – ответила она, не оборачиваясь. – Кто знает, как он ее убил.

Безана закусил губу. Сейчас он слишком устал для сочувствия и прекрасно это понимал.

– Вам нужны еще несколько капель ксанакса, чтобы заснуть?

Илария помотала головой.

– К сожалению, у меня нет ни травяного настоя, ни ромашки, разве что в холодильнике завалялся лимон.

Марко неуклюже заметался между холодильником и разобранным диваном, который теперь занимал все пространство гостиной и напоминал раскормленное в неволе животное, которому не хватает жизненно важного пространства.

– Я могу согреть воды в кастрюльке и капнуть туда пару капель лимонного сока или, если понадобится, усилить действие микстуры водкой.

Илария подняла голову, посмотрела на него и рассмеялась:

– Исправленная микстура?

Безана смутился и принялся разглядывать носки своих ботинок. Он мог, конечно, снова вернуться к делу Пьятти, но Илария вспомнила мать, и у него не хватало слов.

– Знаете, я сегодня открыла, что существует чувство, которое гораздо сильнее боли, – сказала Илария.

Безана застыл, не дыша.

– Это чувство – страх, – продолжила она. – Я заметила, что оно гораздо сильнее, но…

– Но?

– Но оно короче, – серьезно ответила Илария, – и в определенный момент проходит.

Безана с облегчением улыбнулся. Получается, Илария подсказала ему выход из разговора, в которых он был не силен?

– Проходит либо когда замечаешь, что еще не умер, – прибавила она, – либо когда умираешь.

Безана обомлел, сраженный истинным значением этих слов. Он привык осматривать трупы, а не рассуждать о смерти. У Иларии же было только одно желание: выговориться.

– Извините, но сегодня я не смогла не задать себе вопрос, испугалась ли тогда моя мать. А теперь пойду-ка я спать.

21 декабря

В редакции все посмеивались, когда парочка вернулась. Стали даже поговаривать об их особых отношениях. В основном доставалось Безане. Ох уж это очарование стажерок. Коллеги перешептывались: «А помните Лиззи?» (Дальше смешки.) «Но та была хоть телка что надо, – пара шуточек ниже пояса, – не то что эта Пьятти».

Однако начальник отдела был доволен. Статья с места преступления – и какого преступления! Такого ни у кого не было. Газеты выходили с репортажем о монстре из Боттануко в полный разворот.

– На этот раз мы надрали задницу этим пустозвонам, – объявил Безана.

– Молодцы, – отозвался Роберто. – И вы уже взяли след подозреваемого. Нам надо все о нем знать, прежде чем его арестуют и набегут другие газетчики.

– Договорились.

– Прошу вас, напишите с особым нажимом об этой истории с Верцени и о параллели с серийным убийцей девятнадцатого века. Людям нравятся такие вещи.

– Без проблем. Пьятти знает о нем все, – ответил Безана.

– Я распоряжусь, чтобы в статью вставили портреты Верцени и Ломброзо.

– Отлично.

Илария устроилась за столом Безаны, и все кому не лень ее разглядывали, особенно новая стажерка, которая очень боялась их возвращения. Но Безана не хотел оставаться тут: он не выносил редакционной жизни. С тех пор как его начали вытеснять – пока понемногу, но ничего не поделаешь, – он мог писать везде, где захочет. Мог даже на работу не являться.

– Пошли отсюда, – сказал Безана. – За планшетом работается гораздо лучше, и не надо искать помещение, где есть вай-фай. К тому же я хочу яичницу-болтунью.

Илария заказала гамбургер, но стоило ей взять его в руку, как мясо выскользнуло из булочек и отскочило прямо в окно. Безана расхохотался, глядя, как по стеклу расползается пятно кетчупа, красное, как кровь.

– Такое могло случиться только с вами, Пьятти, – прокомментировал он.

Потом они распределили обязанности: Илария напишет статью о Верцени, а он – о том, как обнаружили тело.

– Посмотрим, кто справится раньше, – подзадорил Безана.

– Согласна, – ответила Илария.

Примерно с полчаса оба быстро печатали.

– Готово! Палочка-выручалочка, выручи меня! [31] – крикнула Илария.

– Вот черт, – проворчал Безана. – Мне не хватило трехсот знаков. А ведь я был почти у цели.

Эта маленькая игра кончилась тем, что оба заработали свободный вечер. Статьи были отосланы Роберто, который не поверил своим глазам. Обычно Безана сдавал материал ночью, и начальнику приходилось приезжать в редакцию ни свет ни заря, вместе с охранником и уборщицей, которая по утрам мыла полы в пустых коридорах.

– Что будем делать, Пьятти? Посмотрим кино?

– Думаю, мы это вполне заслужили. Только не заставляйте меня смотреть триллер, а то мне опять придется спать на вашем диване.

В этот момент Безана поднял голову и посмотрел на экран телевизора, висевшего над кассой. И увидел Луку Милези, который в качестве гостя дневной программы рассказывал о преступлении в Боттануко.

– Вот ведь дрянь паршивая! – стукнул кулаком по столу Безана. – Он использует наши статьи и при этом даже не удосуживается упомянуть, что это цитаты. Ведет себя так, будто сам только что это написал.

– Он отнимет у нас дело?

– Роберто этого не допустит, он парень надежный. И потом, Милези не способен отыскать настоящую сенсацию: он не умеет ждать. Он слишком занят тем, чтобы создавать сенсации на экране телевизора.

– А вы? Вы никогда не работали на телевидении?

– Туда таких, как я, не приглашают, Кнопочка. И потом, мне это неинтересно, меня больше увлекают расследования.

– Вы считаете, что все еще надо называть меня Кнопочка? Даже теперь, когда мы стали друзьями?

– Что вас заставляет думать, будто мы стали друзьями?

В ответ Илария только улыбнулась: теперь-то она хорошо его знала.

– Я все думаю, почему он выбрал для имитации именно Верцени, – сказала девушка.

– Я тоже задавал себе этот вопрос.

– И еще одно: почему он так спокойно оставил свою ДНК на теле жертвы, не боясь, что его поймают? Этот вопрос постоянно маячит передо мной. Наш Незнакомец организован и рационален, обладает средним или высшим образованием и прекрасно знает, что по всей округе под тем или иным предлогом будут брать образцы ДНК.

– Да, все это странно.

– Вы действительно считаете, что убийца – Вимеркати?

– Честно говоря, нет. Я думаю, этот красавчик повинен только в том, что влез в дела своего свекра. Вы выбрали фильм?

– Как вам тот корейский фильм, о котором все только и говорят?

– Пьятти, я спал три часа. И не хочу получить кирпичом по башке.

– Ну, тогда вас не утроит ничего из того, что я предлагаю. Выбирайте сами, включим его.

– Вот ведь как быстро выкрутилась, – фыркнул Безана.

24 декабря

Пока весь Милан, охваченный кризисом, лихорадочно бегал по магазинам в поисках подарков к Рождеству, стараясь найти хоть что-нибудь подешевле, Безана и Пьятти укрылись в Библиотеке Сормани. На столе у них громоздилась целая гора книг.

– Пьятти, разве вы не все знаете о Ломброзо? Зачем вы меня сюда привели?

– Это было всего лишь небольшое исследование для экзамена, даже не для диплома, – ответила она. – Нам надо лучше разобраться, какая связь может быть у Верцени с нашим убийцей.

– Хотите, чтобы я начал учиться в пятьдесят восемь лет?

– А вы боитесь, что я поставлю вам плохую оценку?

Они снова разделили работу между собой. Безана искал информацию в документах судебного процесса, а Илария восстанавливала экспертные заключения Ломброзо. Часа через два они оторвались от работы и решили передохнуть. Безана жаловался на боль в спине, и ему очень хотелось курить.

– Ну как? Что вы нашли? – поинтересовалась Илария.

– Хотите знать, справился ли я с заданием? Сейчас зачитаю.

Безана одной рукой прикурил сигарету, а другой аккуратно поправил табак.

– Послушаем, – сказала Илария, растирая руки в перчатках и дыша на них.

Черт бы побрал Безану, который курил на таком холоде.

– Винченцо Верцени был арестован десятого января тысяча восемьсот семьдесят второго года по приказу следователя в Бергамо. – Безана с удовольствием сделал первую затяжку, читая свои записи с мобильного. – До этого за убийство Элизабетты Паньочелли задержали одного крестьянина из Суизио, у которого оказалось алиби на время убийства. Судебный процесс начался год спустя, двадцать шестого марта семьдесят третьего, и проходил под руководством присяжных заседателей. Кроме убийства Паньочелли, Верцени предъявили обвинение в убийстве Джованны Мотта и в покушении на убийство собственной кузины, Марианны Верцени.

Некоторые страницы Безана заснял на телефон, чтобы не возиться с переписыванием.

– Разве вы не знаете, что надо оформлять разрешение на копирование материалов?

– Да плевать на это, никто даже не заметил. Позвольте я продолжу.

– Извините.

– Мы остановились на судебном процессе.

Безане надоело сидеть в библиотеке, и он предложил пойти куда-нибудь, съесть по бутерброду. Только теперь он вспомнил, что на дворе канун Рождества и у девушки, как и у всех, наверное, есть свои планы.

– Вы не поедете на праздники к тете в Нью-Йорк?

– У меня нет денег на самолет, – ответила Илария, терзая зубочисткой бумажную салфетку. – На самом деле тетя прислала мне деньги на дорогу, но я потратила их, чтобы заплатить за квартиру и остаться здесь работать. Я не стала устраиваться официанткой, чтобы быть свободной для поездок с вами по Бергамо.

Безана закусил губу.

– Вы поступили правильно, Пьятти. Вы действительно мне нужны.

Илария улыбнулась. Нужно совсем немного, чтобы ее лицо просияло. Ну, например, узнать, что она кому-то нужна.

– А вы? Увидитесь с сыном?

– Нет, я буду в праздники один.

– Почему?

– Потому что он уехал с матерью, – со смущенной улыбкой ответил Безана.

– Но вы хоть помирились?

– Нисколько. Якопо считает, что в разводе виноват только я. Отчасти это верно. Я очень любил его мать, но вел себя как безмозглый идиот. Настал момент, когда ей это надоело, и она ушла к другому.

– Вы все еще любите ее?

Безана оценил, что Пьятти не спросила, продолжает ли он вести себя как идиот.

– К сожалению, да, – вздохнул Безана и отпил глоток пива.

– А ваши родители? Они живы?

– Умерли сотню лет назад.

– На счастье, есть работа, верно? Я всегда себе это повторяю. Худо-бедно, а работа есть.

Безана погладил ее по голове. У Иларии не было работы, потому что ее стажерский срок официально истек. И то, что она пишет статьи в качестве его соавтора, мало что меняло.

– Вот и отлично, – сказал он. – Значит, и завтра работаем вместе. Вы умеете готовить, Пьятти?

– Нет, я вообще ничего не умею, – она смущенно опустила глаза.

– Я так и подумал. Просто подначивал, – улыбнулся Безана. – Терпеть не могу рождественские ужины.

25 декабря

Утром в Рождество Илария позвонила Безане в 7.17. В ответ он проворчал что-то невнятное.

– Я читала всю ночь, – выпалила она. – Когда мы увидимся?

Безана пошарил рукой по тумбочке, нашел будильник и взглянул на время.

– Неужели человеку нельзя поспать даже на Рождество?

– Ой, извините. Я думала, вы настроены поработать. С Рождеством! Моя тетя тоже вас поздравляет. Знаете, несмотря ни на что, она находит вас симпатичным.

В трубке наступила тишина, потом раздался зевок.

– Кнопочка, слишком много слов. Сто двадцать пять знаков, включая пробелы. Черт возьми, я только что проснулся. Приходите через часик, – проворчал он и отсоединился.

Илария явилась с пандоро [32], купленным в супермаркете, и пачкой кофе.

– Пандоро вы тоже терпеть не можете?

– Нет, только панеттоне [33], – ответил Безана. – О, кофе! Неплохая мысль! Надеюсь, удастся найти кофеварку.

Он взглянул на гостью: Илария была вся в красном, включая чулки. Безана вздохнул.

– Мои поздравления, Пьятти. Вы сегодня ослепительны, надеюсь, я переживу этот факт.

Порывшись в кухонных шкафчиках, Илария извлекла на свет божий восьмиугольную подставку и кувшин, а воронки фильтра не оказалось. Кто знает, куда она делась. Попутно она начала делиться с Безаной своими размышлениями.

– Ведь Верцени должны были посадить в тюрьму или поместить в психушку? Пока шло следствие, вызвали двух экспертов: одного со стороны защиты, а другого со стороны обвинения. Вот и фильтр!

Фильтр нашелся в жестяной банке из-под печенья. Илария засыпала в него кофе.

– Со стороны защиты прибыл Чезаре Ломброзо. Он тут же велел поместить Верцени в лабораторию антропометрии при психиатрической клинике.

Пьятти включила микроволновку и взяла в руки планшет, чтобы было удобнее читать записи.

– Начал Ломброзо с черепа. Перед этим пациента обрили наголо, и Ломброзо сразу заметил, что левый лобный бугор у него более развит, чем правый, и от правой брови до верхней точки лба ведет костный гребень. По его мнению, эта особенность присуща черепам животных. Левое ухо оказалось длиннее и шире правого, скулы и нижняя челюсть чрезвычайно развиты, а нижние клыки остры. Глаза косили. Ломброзо в своих наблюдениях не упустил из виду даже гениталии.

Слушая ее, Безана пытался отмыть покрытую многолетней накипью чашку.

– Послушайте, – продолжала Илария. – Пенис прекрасно развит и по форме напоминает кончик флейты. Крайняя плоть красноватого цвета, уздечка отсутствует, что говорит о частом, даже очень частом пользовании органом. Ну, что вы на это скажете?

– Мне кажется, для следствия это крайне важно, – хмыкнул Безана. – Теперь, когда мы знаем, как выглядел пенис Верцени, нам остается только найти точно такой же. Как думаете?

Илария расхохоталась.

– Ладно, продолжим.

– Вот именно, давайте продолжим.

– Что касается дефектов и наследственных заболеваний у родственников, у Верцени было двое дядей, страдавших слабыми признаками кретинизма, однако ни у кого из родственников эта болезнь в полной мере не проявлялась. Пеллагрой, распространенной в этих местах, страдал только отец, да и то в легкой форме. В доме Верцени все много работали, но не бедствовали, и еды всегда хватало. Они были не из тех, кто ест только поленту и болеет пеллагрой. Лишь однажды Винченцо признался, что ел кукурузную поленту и ему стало плохо. Но это быстро прошло.

– Эта подробность уводит нас в сторону, – вставил Безана.

– Хорошо, возвращаюсь к главному, то есть к экспертизе Ломброзо. Он отверг тотальное поражение рассудка пациента, однако признал снижение уровня ответственности, по крайней мере в том, что касалось последних событий. Именно экспертиза Ломброзо и спасла жизнь Верцени: с перевесом всего в один голос 9 апреля 1873 года суд присяжных приговорил его не к смертной казни, а к пожизненным каторжным работам с отбыванием наказания в тюремной психиатрической лечебнице.

– Уж лучше смертная казнь, тогда тюремная психушка была страшным местом, – заметил Безана.

Илария разлила кофе по чашкам, открыла пакет, достала пандоро и посыпала его сахарной пудрой.

– Почему бы нам не взглянуть на то, что осталось от тюремной психушки? Ведь она была здесь, в Милане, на проспекте Двадцать Второго Марта. Что вы на это скажете?

– Это в Рождество? Кнопочка, похоже, вы тоже спятили.

19 марта – 9 апреля 1873

Джакомо Качча писал для бергамской газеты «Провинция» уже около двух лет, а начал сразу после того, как получил в Милане диплом юриста. Родители надеялись, что он станет адвокатом, но у него был свой четкий план: Джакомо хотел стать знаменитым журналистом. И сегодня, 19 марта 1873 года, его мечта сбылась. Именно ему доверили освещать суд века. Он слышал разговоры об этом деле уже несколько месяцев, душитель женщин (так его называли в городе) был у всех на устах. Потом наступило затишье, и теперь в задачи Джакомо входило подпитывать любопытство читателей. Они должны ловить каждое его слово.