Скульптор

– Давай позавтракаем, а потом я тебя осмотрю, хорошо? – сказал я, усаживаясь на табурет. – Думаю, дело в том, что вчера, когда я забирал материал для груди из бедренной области, то не доделал все до конца. Я тебя предупреждал об этом, когда ты хотела более узкий таз: придется работать над перестройкой костей таза, а это уже более сложная и кропотливая работа. И это не совсем моя работа, вот что плохо. В смысле – не совсем в пределах моего дара. Вот если бы нужно было лишь убрать лишний жир, извиняюсь, то это было бы одно дело. Обычная пластическая операция, которую проводят десятками тысяч. Но здесь задача иная: жира у тебя нет, просто широкая кость. Но я уверен, что справлюсь с возникшей проблемой, не бойся.

Я улыбнулся и набросился на яичницу. На самом деле я весь внутренне дрожал, поскольку вовсе не был уверен в собственной компетенции, вся надежда была на дар. Но если ты врач, а тем более, хирург, ты должен уметь держать лицо.

Она улыбнулась мне в ответ и тоже приступила к завтраку. Мне даже удалось поддерживать некое подобие беседы, хотя я совершенно не умел говорить с девушками, особенно такими молодыми и красивыми. Но Ира мне помогала своими вопросами, которые из нее сыпались бесконечной чередой. А отвечать всегда проще, согласитесь.

Когда мы уничтожили все, что приготовила Ирина, а Марта, за неимением своей обычной пищи, опять была накормлена двумя сосисками и куском колбасы, я спросил:

– Ну что, ты готова? Не думаю, что с этим делом стоит тянуть, раз уж ты почувствовала боль, всего лишь спустившись по лестнице.

– Хорошо, я морально готова, – серьезно ответила она. – Мне опять нужно будет снимать трусы?

– Обязательно, – заверил ее я и развел руками, как бы говоря, что это не моя прихоть, просто, а как иначе работать с тазом, если мне необходимо касаться тела, а не одежды?

Но, с другой стороны, – продолжил я свою мысль, – это же всего лишь небольшие трусики, маленький кусочек легкой ткани, и я, подумав, добавил:

– Хотя ладно, давай сначала попробуем в трусах, но, если что…

Она понятливо кивнула и сказала:

– Тогда я должна сначала принять душ. И еще, у тебя нет запасной зубной щетки?

Ей повезло, поскольку я только позавчера купил новую щетку, просто на всякий случай. Например, сломается моя электрическая «Braun» или просто зарядка кончится не вовремя.

Пока Ира приводила себя в порядок, я тоже надел нормальные выходные шорты, а вот майку решил не менять. Скорее, я даже сниму ее на время операции, так будет удобнее. Потом я убрал постель в шкаф, кроме одной подушки, но диван собирать не стал. Он будет сегодня моим операционным столом. Не очень удобным столом, конечно, но я ведь и оперировать в привычном смысле этого слова, никого не собирался.

Глава 7

Я попросил Иру лечь поближе к краю, а сам принес табуретку из кухни и уселся рядом с диваном. Да уж, совсем неудобно, но какие у меня варианты?

Я положил руки на область таза Ирины и ничего не почувствовал. Тогда я просто просунул ладони под трусики с боков и сразу ощутил уже привычный холодок в кончиках пальцев. Ага, значит, все же непосредственный контакт необходим, даже легкая ткань является препятствием. Кстати, да, если подумать, какой скульптор творит через тряпочку? Я даже ухмыльнулся от этой мысли. А между тем, перед моим внутренним взором тут же возникла вся картина в мельчайших анатомических деталях. Так, попробуем вспомнить, чем отличается женский таз от мужского? Ну, первое, что приходит в голову, это то, что в среднем таз у женщины шире и ниже, а все его размеры больше, чем у мужчины. Помимо этого кости женского таза тоньше, чем у мужчин. Все эти отличия носят чисто функциональный характер, то есть они связаны с одной определенной функцией: таз у женщин является вместилищем развивающегося плода, который впоследствии во время родов проходит через нижнюю апертуру. И, кажется, это все, что я помню…С другой стороны, я же не акушер-гинеколог, меня к этому специально не готовили!

Я стал осторожно водить ладонями по всей окружности таза, изо всех сил стараясь не зацикливаться на том, что это я девушку под трусами глажу, но в это время энергия через пальцы устремилась из меня внутрь лежащей передо мной Ирины. И тут же выключился «озабоченный юноша» и включился «доктор». Я видел, как энергия окружила и подсветила крестцово-остистую связку, что соединяет седалищную ость с крестцом и копчиком. Ее форма была странной, что, вероятно, связано с моим вчерашним воздействием. Но энергия уже работала, я видел, как мои пальцы шевелились, направляя ее ток и производя необходимое воздействие. А в голове в это время словно всплывали из глубин памяти знания о том, что надо делать.

Все это заняло немного времени и отняло не так много энергии, но я тут же ощутил, как тошнота подступила к моему горлу, ведь это было уже лечение травмы, а не косметическая коррекция фигуры. Мне стало плохо, закружилась голова, и я понял, что если не получу энергию, будет еще хуже. Проблема в том, что после излечения энергия не идет, только после косметического преобразования. О, кажется, есть идея! Пересиливая тошноту, я спросил у Ирины:

– Если хочешь, могу ноги сделать немного длиннее.

А какая девушка в наше время этого не хочет, пусть даже у нее, как у Иры, ноги вполне себе нормальной длины? Кстати, мода на длинные ноги появилась не так давно, если правильно помню, в тридцатых годах прошлого века, еще ста лет не прошло. До этого ноги вовсе не считались сексуальной частью тела, рассматриваясь исключительно функционально – как инструменты для передвижения. Более того, они, в некотором смысле считались даже нечистыми, ну, как, скажем, задница – растут-то они из нее, да еще и ходят ими по земле – что в этом может быть красивого? – логично рассуждали предки, поэтому ноги закрывали длинными юбками. Более того, красивыми у женщин считались маленькие, в смысле – короткие ноги при обширном тазе.

– А ты можешь? – задумавшись, я чуть не пропустил удивленный вопрос Ирины.

Я кивнул:

– На два-три сантиметра – легко. Больше, думаю, нет смысла, у тебя и так зачетные ножки.

Лоб мой покрылся липкой пленкой, мне становилось реально хуже с каждой минутой.

– Делай! – решительно махнула рукой моя первая в качестве пластического хирурга пациентка, а если совсем точно – в качестве скульптора тел человеческих (и не только человеческих, вспомнил я Марту).

Голова все больше кружилась, тошнота подступила к самому горлу, и я быстро положил ладони на голень правой, дальней от меня ноги девушки, теоретически понимая, что должен делать. Я знал, что кости вполне можно вытягивать, для этого существует специальный чрескостный компрессионно-дистракционный аппарат, разработанный Илизаровым Гавриилом Абрамовичем, нашим отечественным хирургом-ортопедом. Делается это за счет оперативного удлинения голеней. Максимальное, не приводящее, как правило, к диспропорциональности, увеличение составляет семь – восемь сантиметров. Но мы попробуем обойтись без аппарата Илизарова и растянуть кости голени сантиметра на три, не больше. Помните, все хорошо в меру?

Как только мой мозг уяснил задачу, я вновь ощутил это волшебное ледяное покалывания в кончиках пальцев. Уже немного освоившись, я, тихонько шевеля пальцами рук, направил энергию прямо посредине голени, а после просто чуть раздвинул ладони и растянул размягченную до состояния глины кость и плоть. Потом я лишь только захотел и сразу же увидел, словно наложившуюся на кость проекцию обычной линейки, а растянутая часть подсветилась голубым – 1,8 сантиметра.

– Не больно? – спросил я.

– Вообще нет, там словно все онемело и я ничего не чувствую.

– Отлично! – именно на такую реакцию ее организма я и рассчитывал. Поэтому потихонечку, по миллиметру, стал растягивать дальше, преодолевая накатывающуюся слабость. Пришлось немного повозиться, пока, наконец, кость не растянулась ровно на три сантиметра. Это было очень важно и, пожалуй, самая трудная часть работы. Немного ошибись с одной из ног, и хромота обеспечена. И тут же – свежий ветерок в лицо и ее энергия стала вливаться в меня. Я немного подождал, но когда почувствовал, что тошнота и головокружение у меня проходит, а липкая пелена спадает с глаз, поднял руки.

– Так, с одной ногой закончили, приступаю к увеличению другой.

– Что, она и правда стала длиннее? – несколько сонно спросила Ирина. Так ее организм отреагировал на потерю внутренней энергии.

– Да, – уже вполне бодро ответил я, – ровно на три сантиметра.

Я понимаю, что забираю у нее энергию, и это как бы не очень хорошо, но считаю это законной платой за свою работу. Слышали о том, что за все в жизни надо платить? Вот это как раз тот случай.

Со второй ногой я провозился чуть дольше, никак не мог поймать ровно три сантиметра, но все же справился. И на этот раз я забрал у Иры энергии чуть больше, я ее заслужил.

– Все, можешь одеваться, – откинулся я на табурете, вновь старательно отводя глаза от ее тела.

– Ты все сделал? – с небольшой задержкой, видимо, очнувшись от полудремы, ответила она и зевнула, прикрыв рот ладошкой. А потом вдруг закинула руки за голову, выставив на мое обозрение выпирающую из-под тонкой футболки грудь с торчащими сосками. Реакция моего бедного организма оказалась предсказуемой. Да что ж такое, сколько мне так мучиться! Так недолго и до эректильной дисфункции, сиречь – импотенции, дожить. Вредно это для мужского здоровья – не дошедшая до логического завершения эрекция.

Я сорвался с табуретки, сразу повернулся к ней спиной, чтобы она не увидела торчавшие в нужном (или ненужном) месте шорты.

– Мне надо вымыть руки, – бросил я через плечо, направляясь в ванную. И затылком почувствовал ее задумчивый взгляд. Интересно, о чем она думает?

***

А Ирина смотрела на обтянутый шортами зад Олега, пока дверь в ванную не закрылась, и уголки ее губ были подернуты мягкой улыбкой. «Надо с ним переспать, чего парню мучиться, да и мне упускать его просто глупо» – думала она чисто с практической точки зрения: «может, тогда и не одеваться»?

Она вздохнула, подтянула трусики и, спустив ноги с дивана, села. Хотела надеть шорты, однако было не до того, надо было сначала посмотреть на свои новые ноги.

Но прежде чем рвануть к зеркалу, она вновь на секунду задумалась. Нет, Ира не думала о той фантастической силе, которой обладал Олег, это пока не умещалось в её голове, и она решила подумать об этом позже. А пока ее мысли носили исключительно меркантильный характер. Она думала о том, что парня надо брать, пока сам идет в руки. Вот только, больно уж он чувствительный в интимном плане, значит, надо сделать так, чтобы все было романтично и естественно. А с другой стороны, тянуть тоже нельзя, надо быстрее привязать его к себе, пока другие не подсуетились. Если он и правда еще девственник, о чем говорит всё его поведение, то, как она слышала, первую женщину мужчины запоминают на всю жизнь. Впрочем, это также верно и для женщин. Да и нет в этом ничего особо романтического, просто первый раз всегда помнится, так уж мы устроены. Она, например, свой первый раз помнила, конечно, но вот только воспоминания эти были не очень приятными. Она бы предпочла все забыть, но разве такое забывается?

Вообще, что она знает об этом красавчике? По сути, почти ничего. Но уже понимает, что начинает в него влюбляться. А как, скажите, не влюбиться в такого волшебника? В общем, решила она, пора начинать активные наступательные действия и брать все в свои руки. Нельзя полагаться на естественный ход событий. Олег очень стеснительный и может не решиться на первый шаг, хотя она ему явно нравится. Значит, что? Значит, надо ему помочь. Но при этом пусть инициатором будет выглядеть он, так будет правильно. Есть проблема – она что-то не очень хорошо себя чувствует, слабость какая-то и спать хочется. Но это ничего, она сильная, она потерпит.

И тут позвонила мама.

***

Я включил душ, залез под него и полностью расслабился. Мысли с обнаженной Ирины перескочили на то, что я сделал, и напор внизу живота сразу же спал. Я еще немного постоял, отдыхая и привыкая к своему новому статусу, и выключил воду. Тут же услышал, как Ирина с кем-то говорит по телефону, кажется, с матерью. По тем обрывкам разговора, что долетали до меня, я понял, что Ирина вешает мамочке лапшу на уши. Подождав, пока разговор закончится, я вышел из ванной, застав её крутящейся перед зеркалом в одних трусиках и футболке на голое тело. Только тут, вспомнив висящий в ванной лифчик, я сложил дважды два и понял, что тот ей стал просто мал и это она не меня провоцирует, а просто ей надеть нечего. Эх, а я-то размечтался!

– Олег, – увидев меня, восхищенно прощебетала Ира, – ты настоящий волшебник!

– Нет, я только учусь, – смущенно ответил я фразой из старого советского фильма «Золушка».

И вновь мы целовались, и вновь мой, лишенный женского общения организм, реагировал соответственно, будто сорвавшись с цепи, на которой он сидел долгие годы. А Ирина, словно специально крепко прижалось ко мне всем телом: что делать-то, а, блин? Надо бы действовать, но меня словно сковало, ведь за двадцать пять лет своей жизни я никогда не был так близко от девушки, которая, к тому же почти без одежды.

– Скажи честно, Олег, у тебя были девушки до меня? – прошептала Ирина прямо мне в ухо.

– Не было, правда, понимаешь, у меня…, – я уже серьезно хотел начать рассказ о псориазе, но в этот момент ее ладони легли мне на ягодицы и чуть сжали их.

Ох, ни хрена ж себе! Все слова и даже мысли из головы сразу вылетели, а вместо них в мозг ворвались сумасшедшие гормоны с горящими глазами, проорали, что власть меняется, и сразу же отдали новый приказ мышцам. Мои ладони неожиданно оказались под ее футболкой, и я почувствовал губами, как она улыбнулась. Надеюсь, это она не надо мной смеялась. А в моей голове крутилась только одна мысль, вот только я не мог сообразить, какая. Да и не до мыслей мне было, если честно.

***

Уже потом, подъедая остатки продуктов на кухне, я услышал вопрос, которого ждал: все же я врач и понимаю все последствия близости без предохранения.

– Олег, а если я забеременею? – Ольга внимательно смотрела на меня, чуть касаясь языком десертной ложечки, что меня снова страшно возбуждало. Рядом тявкнула Марта, словно подтверждая вопрос, и тоже уставилась на меня.

– Я женюсь на тебе! – даже не думая, выпалил я, в этот миг действительно готовый на такой шаг и ничуть не сомневаясь в своих словах.

– То есть, – она подмигнула, – мужик сказал, мужик сделал? А как же любовь?

– Я тебя очень люблю, – пробормотал я, искренне веря в собственные слова. Гормоны, будь они неладны!

Ирина довольно улыбнулась и погладила меня по руке.

– А ты? – я запнулся. – Ну, в смысле, ты меня любишь?

На этот раз она громко и весело рассмеялась, а потом вдруг стала очень серьезной и, посмотрев в окно, мечтательно ответила:

– Есть такое ощущение, что я в тебя стремительно влюбляюсь. Прямо на глазах.

Я выдохнул, оказалось, что все это время я не дышал. А потом она добавила:

– Надеюсь, я не беременна, вроде бы сегодня мне можно, если я правильно посчитала. Но на будущее надо быть осторожнее.

Я, конечно, понял, о чем она, все же я врач, да и годы, проведенные в меде, с его легкими нравами, сделали меня немного циником в этом плане. Я знал, что надежда на «правильные» дни не дает стопроцентной гарантии, но мне почему-то стало легче. Впрочем, сейчас я готов был жениться на Ирине хоть сегодня – гормоны! А еще она сказала «на будущее», то есть…

А потом они с Мартой ушли, наотрез отказавшись от моего провожания. Оказывается, Ира живет почти рядом, всего в паре кварталов. Впрочем, я мог бы и сам догадаться, раз она здесь собаку выгуливает. Ее родители на выходные уехали на дачу, поэтому Ирина так легко осталась у меня ночевать. Сейчас они приехали, и ее мама, не застав дочери дома, позвонила узнать, где ребенок вместе с собакой. Я еще подумал о том, что это странно: обычно собак всегда возят на дачу, и четвероногим питомцам это очень нравится. Но спрашивать не стал, не мое дело.

На прощание мы договорились, что она меня не выдаст и никому не расскажет о моих способностях. Я, конечно, дурак, что так раскрылся перед незнакомым человеком, но сейчас я верил всему, что она скажет. Как она объяснит свою новую грудь, я не знал, но она обещала, что все будет хорошо. Девушка она, кажется, умная. Будем на это надеяться и дальше.

Когда за девчонками закрылась дверь, я постоял, подумал и понял, что надо опять идти в магазин, затариваться продуктами, а потом ехать к предкам. И не забыть купить маме ромашки, которые она очень любит.

***

Добираться до родителей я решил пешком, погода хорошая, минут за сорок дойду, а заодно подумаю, разложу мысли по полочкам.

Итак, попробуем еще раз собрать воедино то, что мне уже известно. Ну, известно, конечно, это громко сказано, но тем не менее.

Первое. Все люди имеют некую энергетическую составляющую. Это не секрет. Известно, что энергию люди (и животные) получают за счет окисления сложных органических соединений. В клетках организма сложные вещества распадаются на простые, выделяя энергию, затраченную на их синтез. Величину полученной организмом энергии принято определять по количеству кислорода, потребленного в процессе дыхания. Есть такая молекула, которую обозначают аббревиатурой АТФ (аденозин трифосфат), которая служит источником энергии для всех процессов в организме. Сокращение мышечного волокна происходит при одновременном расщеплении молекулы АТФ, в результате чего выделяется энергия. Это понятно.

Второе. Как показывает моя двухдневная практика, эта энергия может принимать различные формы или, возможно, применяться для различных целей. В моем случае – для лечения или для коррекции, как собственного тела, так и тел других людей или животных. Каким образом происходит трансформация энергии человека в лечебну, или, как я ее уже назвал – энергию творения, я не знаю, и пока никаких идей на этот счет нет. Выглядит как чудо, но, вполне возможно, что это какой-то вполне естественный, но доселе неизвестный процесс.

Третье. Я могу с помощью своей энергии лечить, предположительно, любые болезни и травмы. Ограничения связаны лишь с запасом этой энергии, – то есть, говоря проще, если энергии не хватит, то, спасая другого, я могу погибнуть сам, истратив весь наличный запас энергии и не имея возможности ее быстрого восстановления. И поэтому после даже небольшого лечебного вмешательства мне становится плохо, и чем вмешательство серьезнее, тем мне хуже.

Четвертое. Я могу использовать энергию творения для преобразования как собственного, так и, предположительно, любого другого тела. Самое главное, что при таком использовании своей энергии я могу уставать и даже, возможно, вырубиться от усталости, но это совсем не то, что при лечении болезни. У меня в этом случае нет болезненного «отката». Восстанавливается энергия обычным способом – пищей и сном, но это долго. Есть другой способ пополнения энергии – забирать ее у других людей, скажем, в качестве компенсации за оказанные услуги. Да, назовем это так. Это быстрый способ, но и у него есть минус: люди, отдавая мне свою энергию, быстро утомляются. И, чисто теоретически, так я могу человека даже убить, просто выкачав из него максимальное количество энергии. Ну, или усыпить. Что, кстати, опять же – чисто теоретически, может оказаться даже полезным в терапевтических целях.

Я ухмыльнулся, представив себе, как кого-то усыпляю, просто пожимая ему руку. Почему-то в этой моей фантазии, в качестве усыпляемой была красивая девушка, и дело происходило у меня дома, на диване. Я тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Так, пойдем дальше, что там у нас?

А дальше вывод. Мне следует воздерживаться от того, чтобы кого-то лечить при помощи моей энергии. Это просто опасно для меня, может, даже – смертельно опасно. А вот использовать этот дар в качестве инструмента «творения», прикрываясь пластической хирургией, это отличная идея, в смысле – может прокатить.

Что для этого нужно? Ну, конечно, корочки – сертификат курсов по пластической хирургии и, а это главное и самое сложное, секретность. Никто не должен знать о моих способностях. А то быстро найдется слишком много влиятельных и опасных (или просто опасных) людей, желающих кардинально изменить свою внешность – от разведки до бандитов. И этого мне бы совсем не хотелось, в смысле – попадать кому-то в кабалу. В общем, надо еще думать и думать. Чисто практически кому-то, скорее всего, придется открыться, хотя бы тому, кто предоставит мне возможность заниматься лепкой тел, прикрывая меня под личиной пластического хирурга.

Тут я заметил вывеску цветочного магазина и вспомнил о цветах для мамы. Зайдя в магазин, я придирчиво отобрал пять крупных ромашек, расплатился, а когда продавщица передавала мне букет, я совершенно случайно коснулся ее руки и абсолютно автоматически зачерпнул у нее энергии. Я это сразу почувствовал. Совсем чуть-чуть, ведь коснулись друг друга мы на секунду, думаю, она ничего не почувствовала, но это было очень важное открытие: я, оказывается, могу забирать у людей энергию даже просто так, а не только в качестве оплаты за услуги после воздействия на их тела.

И это просто здорово, отличный способ подзаряжаться! Понемножку, но у многих – да так можно создать нехилый такой энергетический запас, если, конечно, этот запас вообще можно где-то в себе хранить. Тоже придется проверять практическим путем. Конечно, не буду же я ходить и просто прикасаться к людям, но, как бы случайно, в метро или в автобусе – почему нет? Есть еще знакомые, с которыми я каждый день здороваюсь и прощаюсь за руку. Странно немного, я ведь касался Ирины, но энергию не забирал, только после «лепки». Интересно, отчего это зависит? Может быть, от желания? Я думал об этом, когда зашел в магазин и мой организм сработал? А вот, кстати, и объект для эксперимента!

Я уже приближался к родительскому дому, в котором прожил всю свою жизнь, за исключением самого последнего времени, и на углу возле магазина «Красное и белое» маячила знакомая компашка бывших школьных хулиганов, а теперь просто алкашей, некоторые из которых уже успели отсидеть. Они увидели меня и обрадовались, явно нацелившись стрельнуть у меня денежку.

– О, Олегыч, здорово, братан! – издали заорал один из них. – Чё-та последнее время тебя почти не видно, куда пропал?

– Да, квартиру снимаю в другом районе, – ответил я, подходя и здороваясь с каждым за руку, чуть-чуть, на секунду задерживая рукопожатие. Ого, энергия из них пошла, как я и предполагал. С пяти человек понемножку, и я почувствовал себя в состоянии подпрыгнуть и полететь. Класс! Интересно, надолго ли?

– Слышь, Олегыч, – всмотрелся в меня один из них, местный заводила по имени Колян, – а ты, никак вылечился от своей проказы? Чё-та ваще ничего на лице не осталось, просто красавчик стал!

– А то! – ухмыльнулся я. – Зря я, что ли, на врача учился?

– Ну, ты молоток! – Колян хлопнул меня по плечу, выражая восхищение и тут же переходя к сути: – Так, может, обмоем это дело, а?

– Не пью я, Колян, забыл, что ли?

– Дык, это ж из-за твоего псориаза нельзя было, ты сам говорил, а теперь-то нету его! – заржал Колян.

– Ладно, парни, тороплюсь, предки ждут, – сказал я, доставая из кармана бумажку в пятьсот рублей и протягивая Коляну, – выпейте за мое здоровье.

– Вот это по-нашему! – заорал Колян, быстро убирая денежку, и схватив мою руку, стал ее трясти от избытка чувств. Правда, под конец это занятие его слегка утомило, ну так я у него энергии хапнул от души! Остальным я тоже не забыл пожать на прощание руки, компенсируя отваленную им пятисотенную. Обычно я деньгами их не баловал, на них не напасешься, но ради такого эксперимента не жалко, невелики деньги! К тому же за все надо платить.

Махнув на прощание рукой, я свернул к знакомой с детства парадной.

Глава 8

С предками я поговорил, и в целом, они мое желание одобрили. Даже согласились помочь с деньгами. Как всегда, мою сторону продавливал дед всем своим авторитетом. А еще меня удивила реакция на мое внезапное исцеление. Это странно, но мне показалось, что особого удивления у женской части моей семьи оно не вызывало, только дед восхищенно переспрашивал и требовал показать. Бабушка лишь как-то очень загадочно прокомментировала: «Ну, наконец-то!». А мама обняла меня и заплакала, вот только меня не отпускало ощущение, что это были вовсе не слезы радости. Дед, глядя на это, задумчиво потрепал меня по волосам, почему-то поглядывая на бабушку, и пожелал удачи, а я так и не решился спросить, что он имеет в виду.

И сейчас я неторопливо возвращался к себе той же самой дорогой, решая непростую для себя моральную дилемму.

Пожимая деду руку при встрече, я (если точнее – мой новый дар диагностики) обнаружил у него онкологию, проще говоря – рак. Что совсем хреново, это был рак поджелудочной железы, одна из самых тяжелых форм рака, наиболее трудно поддающаяся лечению. Достаточно сказать, что, согласно статистике, в течение пяти лет после начала заболевания остается в живых только девять человек из ста. А у деда уже как минимум вторая стадия, если уже не третья. Что самое подлое, онкологию у него до сих пор не диагностировали, как я осторожно попытался выведать во время семейного ужина. А лечили его от язвенной болезни желудка. Будучи медиком, я, конечно, знал, что одна из главных проблем нашей медицины заключается в трудности ранней диагностики. И проблема здесь даже не в отсутствии необходимого оборудования, а в обычном человеческом факторе. Там неправильно прочитали УЗИ, здесь перепутали анализы, тут сделали неверный вывод. И не поможет никакая ежегодная профилактическая диспансеризация, так широко разрекламированная, просто потому, что ее проводят те же самые люди, для которых это очередная, навязанная сверху кампания. Я их не обвиняю, по сути, они имеют дело с ежедневной огромной кучей сведений и просто не в состоянии уделять много времени каждому пациенту. Тем не менее, как я совсем недавно прочитал в «Ланцете»2, ежегодно от врачебных ошибок умирает больше людей, чем в результате ДТП. До двадцати процентов диагнозов, поставленных врачами при жизни, не совпадают с диагнозом патологоанатома, и это – минимум. Согласно статье, каждому шестому пациенту ставится ошибочный диагноз, так как врачи спешат и не пользуются возможностью провести полное обследование или выяснить мнение другого врача. И это в Англии, что творится у нас, можно лишь предполагать.