Ты студент, Гарри

Гарри Мрак-Беленький, улыбающийся до ушей.

Борис Мусаев, с невозмутимым лицом смотрящий на флаг.

Недовольная и сложившая на груди руки в замок Екатерина Сельвина.

К школе подлетает артефактный микроавтобус, из которого вываливаются дополнительные штурмовики, тут же направившиеся к зданию школы.

Слышится стрельба, крики и команды.

Из здания вываливается штурмовик, облепленный голубцами.

– Они жрут! ГОЛУБЦЫ ХОТЯТ МЕНЯ СОЖРАТЬ!

От порыва ветра при посадке артефактного автомобиля флаг Российской Империи срывается, а вместо него на ветру развиваются жёлтые кружевные трусики.

– Гарри, нас прибьют, – произнёс Боря, продолжая пялиться на «ложный флаг».

– Обязательно.

– Гарри Мрак-Беленький! – раздался громогласный крик Георгия Романова за спиной.

– А меня ещё, скорее всего, выпорют… Впервые в жизни.

Два друга наслаждались моментом, но тут раздался недовольный голос Кати:

– Два изврашенца!

– Жёлтые кружевные трусики, Катя, это не извращенство, – продолжая улыбаться до ушей произнёс Гарри, так же довольно пялясь на нижнее белье, развивающееся на флагштоке.

– Жёлтые кружевные трусики – это философия! – кивнул Боря с серьёзным лицом.

Глава 6

Да, я согласен, что это был перебор, но тогда мне это казалось забавным, смешным и… мне действительно полегчало.

Эта постоянная злость, копящаяся внутри, прямо выплеснулась, и на душе стало легко и спокойно.

Было спокойно, пока Романов на меня орал. Было, конечно, неприятно, когда мама расплакалась, а Пётр осуждающе вздохнул и покачал головой.

Я даже не особо переживал, когда Георгий меня выпорол.

Спросил у матери разрешения и собственноручно заломал, достал ремень и выпорол по зданице.

Больно?

Да.

Обидно?

Ни капельки.

Я знал, на что шёл.

Я понял, что последствия будут долгоиграющими в тот момент, когда заметил кортеж Романова, но… отменить я уже ничего не мог… Ладно, мог, но не хотел.

Наумова то ли перешила, то ли подняла юбку так, что я глаз оторвать не мог. Демидова с карамелькой на палочке ходит, на меня поглядывает, и так её языком, и эдак.

А тут еще Романов зыркает.

Броневик за углом.

Снайпера по крышам.

И трупов никто не даёт. Хочешь учиться – сбегай из-под слежки на скотобойню за костями, как воришка последний. Ей богу, я ощущал себя как вор, обносящий дворец.

Тренировочную комнату? Хрен тебе, Гарри! Вдруг ещё учудишь чего.

Трахаться? Низя! Семя твоё ценное, и не дай бог кто-то залетит! А то, что от силы презервативы в труху обратятся, так понимать надо. Семя – дело непростое.

Проклятья хочешь изучать? А ты сначала из костей голема трактату состряпай. А потом ещё и голема из плоти и растительного материала покажи.

В общем… так сложились обстоятельства, что у меня взыграло.

Прям подгорело, и когда я понял, к чему идёт дело, предупредил Бориса – я иду до конца. Плевать на последствия.

Раз ничего нельзя, то я буду делать то, в чём меня не остановить.

Я наслаждался моментом.

Там штурмовики тайной канцелярии бьются с некроголубцами.

Сзади мама в шоке.

Романов зубами скрипит.

Директор стоит белая, как снег.

А у меня на душе спокойно, улыбка до ушей, рука на груди, а взгляд устремлён на желтые кружевные трусики.

В общем, я нашёл свой… свой предохранительный клапан.

Да, у меня теперь на руке маяк от тайной канцелярии. Любой шаг в сторону или всплеск силы – и ко мне мчатся ребята с оружием против магов.

Да, меня выпороли. При родителях, дома, чужой по сути мне человек.

Да, меня публично осудили все аристократы города на внеочередном собрании «Цвета аристократии».

Извинился?

Нет.

Жалею, что это сделал?

Нет. Была бы возможность – повторил.

Мне не хватает тех безумных деньков, когда было плевать на всех. Мир тогда был другим…

Он казался мне ярким, чётким и чёрно-белым. Никаких полутонов.

Эх… молодость.

У меня даже фотография осталась.

Пустая площадка на улице перед школой, люди куда-то бегут. На заднем фоне штурмовики, и мы трое стоим. Я с Борей руки к груди прижали. У Бори лицо кирпичом, Катя стоит надувшаяся, и я с улыбкой до ушей.

Когда совсем тяжко становится, достаю ее… так, поностальгировать.

Ну, а потом… потом сломалась Катя.

Мда.

Подоплеку этого явления я тогда ещё не знал, но меня это тогда серьезно озадачило.

* * *

Дверь кабинета открылась, и в неё вошла учитель.

Шепотки и шутки учеников выпускного класса тут же стихли, и все молча встали у своих мест.

– Добрый день, – кивнула учитель и прошла к своему столу. Положив на него журнал, она оглядела класс и села за стол. – Садитесь.

Открыв свои записи, она, не поднимая взгляда, произнесла:

– В виду сложившихся обстоятельств и пропущенного дня занятий сегодня нам придётся охватить сразу две темы. Желающие разобрать материал прошлого урока есть?

Женщина подняла взгляд с бумаг на класс и озадаченно уставилась на двух стоящих подростков.

– Мрак-Беленький? Мусаев? Я сказала: садитесь.

– Мы постоим, – поджав губы и опустив взгляд, произнёс Гарри.

– В смысле «постоите»? Весь урок? – приспустила очки в толстой пластиковой оправе преподаватель.

– Да, – подтвердил Борис.

– Светлана Игнатьевна, – выглянула из-за спины Гарри довольная как слон Катя. – А они сесть не могут. Их совесть за вчерашнее мучает!

– Порядок на уроке для всех и исключения не имеет, – произнесла преподаватель. – Ученики сидят. Ученики стоят только после звонка или у доски. Вы слышали звонок с урока?

– Нет.

– Тогда прошу к доске, – пожала плечами преподаватель.

Парни переглянулись и направились к доске под тихий смех Сельвиной.

– Ну, молодые люди. Что же мы должны были вчера с вами изучать?

Все оставшееся время урока два школьника выпускного класса всеми силами пытались отвечать и решать примеры у доски. Получалось это с переменным успехом, и оба, как могли, прикрывали друг друга.

Когда прозвенел звонок, друзья облегченно выдохнули и поплелись к своим местам за вещами.

– Алгебра оказалась легче, чем биология, – прокомментировал их сольное выступление у доски Борис.

– Видимо, биолог совершенно не имеет чувство юмора, – хмыкнул Гарри, подцепив свой рюкзак и сложив тетради с учебниками в него.

Парень вздохнул и покосился на Катю, которая откровенно светилась от счастья, наблюдая, как парни шипят, когда нагибаются за рюкзаками.

– Кать, такими темпами у тебя щеки порвутся, – буркнул начинающий некромант.

– Месть… месть – это прекрасное чувство, – почти пропела она. – А ещё, если это сделано чужими руками, то прямо экстаз!

Гарри тяжело вздохнул, но промолчал.

Он направился на выход из кабинета, но тут почувствовал, что сзади к нему кто-то прижался. У этого «кого-то» была грудь. Это парень почувствовал точно.

– Гарри, – раздался голос Наумовой за спиной. – Это было беспечно, глупо и самонадеянно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.