Империя. Тихоокеанская война

Но, нет, нельзя давать окружающим возможность видеть её слабости. Пойдут потом пересуды, что пока император воюет на Дальнем Востоке, его августейшая супруга, которую он оставил «в Лавке» вместо себя, не смогла удержать всех в узде – двор, Думу и правительство, и потеряла хватку. А за пересудами начинается всегда и что-то большее. Выстраивание союзов элит против короны и всё такое прочее. Недовольных, льстиво заглядывающих монарху в глазки и держащих удавку за спиной, всегда хватало. Миша далеко, а война кончится не завтра. Пример Николая, вынужденного отречься от престола в пользу брата Михаила, тому пример. Хорошо хоть не расстреляли Ники в Екатеринбурге со всем семейством. Так что…

Нет, не будет этого!

Она кивнула церемониймейстеру. Тот чинно вышел в зал и торжественно объявил:

– Ее императорское величество Благословенная государыня Мария Викторовна, императрица-кесарисса Имперского Единства Российской и Восточной Римской Империй, императрица Всероссийская, императрица Ромейская, великая царица Армянская, царица Пальмирская, великая княгиня Финляндская и прочая, и прочая, и прочая!

Привычно произнесено на одном дыхании. Новый вдох:

– Его императорская царственность Багрянородный Александр Михайлович, наследник-цесаревич престола Имперского Единства Российской и Восточной Римской Империй, цесаревич Всероссийский, цесаревич ромейский, цесаревич Армянский, цесаревич Пальмирский и прочая, и прочая, и прочая!

Зазвучали фанфары, в звуках которых без труда можно было узнать прежний гимн «Боже, царя храни!» Двери распахнулись, и Маша величественно вошла в Андреевский зал. За ней шествовала княгиня Емец-Арвадская, которая торжественно несла на руках маленького наследника престола. Трехлетний цесаревич Александр крутился, как хотел, так что Маша заранее очень сочувствовала своей верной Натали. Удержать на троне трехлетнего активного мальчика, который ещё не понимает ни своей роли, ни значимости места и момента, но дико интересуется, куда делись его сестры и любимые игрушки, и, вообще, он с любопытством крутит головой, разглядывая всё великолепие главного зала России. Маша и Натали всерьез опасались, что Сашка испугается размеров зала, вспышек фотоаппаратов, стрёкота кинокамер и многих сотен незнакомых ему людей, которые стоят перед ним, пусть на удалении, но сплошной стеной. Так что риск определенного конфуза был. Но подданные должны были видеть своего цесаревича воочию. Да и Сашка не слишком уж буянил.

Зал был полон. Императрица обвела присутствующих взглядом, и лишь воспитанное годами самообладание не позволило ей глубоко и горько вздохнуть. Как же она устала. Вот уже два с половиной месяца идет Вторая Русско-японская война. Вот уже четыре месяца она не видела мужа и очень тосковала по нему. Лишь мокрая от её слез подушка в их с Мишей частной квартире. Его подушка…

Голос церемониймейстера вернул её в реальность:

– К внесению державных символов!

Торжественным шагом в зал вошла знамённая группа, неся два флага – красное российское Знамя Богородицы и багряное Знамя Единства.

Остановившись перед императрицей, знаменосцы синхронно и четко склонили флаги в державном приветствии высочайшей особы. Маша склонила голову, приветствуя знамёна.

Зазвучал современный официальный Гимн Империи. Бессмертная музыка Александрова, правда с другими словами. Но что это меняет?

Священный Союз России-Ромеи,Величие и слава на все времена!Единство народов, Единство Империй,Один император – едина страна!

Маша пела вместе со всеми, глядя в зал поверх знамён. Они словно отделяли её и сына от той массы «лучших людей города и державы», глядящей на них с тщательно скрываемой ненавистью, а на три трона кто с завистью, кто со страстным желанием на них усесться самому или посадить на него послушную марионетку, а самому оставаться сильным человеком за кулисами трона. Многие в этом зале подобострастно улыбались переполненные алчностью, пороками и прочим тщательно спрятанным непотребством.

Разумеется, Миша не мог пустить в бурное море свободы принятия решений свой парламент. На многих из них есть серьезный компромат, или у многих есть свой интерес, удовлетворение которого было в руках императора. Но, если Миша ослабнет и если они возомнят, что могут решать свои вопросы и без него, то…

Что ж, сегодня ей опять отдуваться за себя и за Мишу. Но сейчас было легче, чем тогда, в ту страшную осень 1918-го, когда царственный муж умирал от «американки», именуемой в том его будущем «испанским гриппом». В тот день она стремительным броском, оставив сына-наследника на Острове, рванула в Москву, давя безо всякой жалости мятеж в верхах. Она нашла правильных союзников, она смогла запугать компроматом кое-кого из ключевых заговорщиков, сумела заинтересовать колеблющихся. В общем, она победила тогда. Победила, чтобы потом, буквально через несколько часов, рыдать над телом почти умершего мужа. Рыдать и бесконечно молиться, умоляя Богородицу о чуде…

Наконец музыка стихла, и молодая императрица величественно заняла свой трон. Два трона были заняты, а центральный, императорский, оставался пустым. Царь изволил отсутствовать, несколько занятый войной и находясь в Ставке Верховного Главнокомандующего, командуя армией, авиацией и флотом, и возглавляя Государственный Комитет обороны.

Маше подали папку для оглашения присутствующим Высочайшего Слова от имени императора.

– Тронная речь его всесвятейшества и величия государя Михаила Александровича, императора-августа Имперского Единства России и Восточной Римской Империй, понтифика восточных церквей и защитника православия, императора и хранителя Конституции Всероссийского, императора и самодержца Ромейского, великого царя и самодержца Армянского, царя и самодержца Пальмирского, великого князя Финляндского и прочая, и прочая, и прочая!

Глубокий вдох.

– «Дамы и господа! Члены Государственного Совета и Государственной Думы Российской Империи! Открывая четвертую сессию русского парламента, обращаюсь к вам с тронной речью. Это был тяжёлый год. Под покровительством Пресвятой Богородицы и благодаря собственным усилиям смогли мы пережить без особых потерь, хотя и с большим напряжением сил, страшную засуху, охватившую многие наши земли. Не зря говорят, что Господь посылает нам испытания, чтобы проверить веру нашу в Него, чтобы сплотились мы между собой, стали единым целым. А еще говорят, что Господь Бог посылает людям только те испытания, которые они могут преодолеть.

Наш Великий Дом становится все более сильным и могущественным

Идёт справедливая война с Японией. Наши войска движутся вперед, мужественно преодолевая все трудности и являя всему миру примеры беспримерного героизма, рождая в нас чувство гордости за наших бойцов. Да, они – наши Герои. Находясь во главе армии и флота, я чувствую и знаю, какую народную любовь к нашим бойцам испытывают люди. Вагонами идут на Дальний Восток детские рисунки, письма от совершенно незнакомых людей – от седовласых стариков, от набравших мудрость женщин и мужчин, которые трудятся по всей Империи во имя нашей Победы. Письма, на которых стоит только один общий адрес: «Русскому солдату. Возвращайся с Победой». И я видел, как загорается тепло в глазах наших солдат и офицеров, когда почтальон вручает в случайном порядке эти письма, и получивший еще не знает, что там внутри и кто это письмо написал. Пишите! Я заверяю вас, что ни одно письмо не потеряется и тем более не пойдет на самокрутки. Бойцы носят их с собой, вместе с письмами из дома. И точно так перечитывают по многу раз».

Императрица вспомнила, сколько трудов стоила ей лично организация этих самых «вагонов писем», благо в её распоряжении было огромное количество всякого рода структур, входящих в ведомства императрицы Марии. Но всё равно, это была ещё та задачка. Но оно того стоило – патриотический подъем в тылу позволял поддерживать боевой дух в войсках на фронте.

Маша, меж тем, продолжала более воодушевленно:

– «На знаменах России и Ромеи «Освобождение! Единство! Служение!» – новая народная триада, определяющая суть нашей жизни и нашей борьбы. Империя сейчас ведет справедливую войну против Японии. Наши добровольцы записываются в военкоматах по всей Империи! Наши подданные разного достатка жертвуют посильные суммы в Императорский военный патриотический фонд, оказывающий помощь нашим защитникам и делающий жизнь солдата на фронте легче. Наши рабочие на заводах и фабриках выпускают нужную на войне продукцию, а крестьяне заботятся о том, чтобы защитники Отечества были сыты. Наши паровозные бригады ведут свои составы на Дальний Восток! Их вагоны и платформы везут на фронт не только солдат, но и вооружения и боеприпасы, сухие пайки, муку и консервы, танки, самолёты и артиллерию – всё то, без чего победоносная война немыслима!

Я много раз повторил слово «наши». Но, что это такое? Кто такие, эти «наши»? Не идет ли тут просто псевдопатриотическая пустая болтовня? Ведь так часто мы слышим с трибун высокопарные речи, за которыми не только ничего не стоит, но и нередко произносящие эти дорогие нашему сердцу слова стараются прикрыть ими своё воровство, вредительство и откровенное предательство.

Каждый должен быть на своём месте. Только превратив Империю в работающий как часы механизм, мы добьёмся Победы, вернем утерянные в прошлой Русско-японской войне территории, смоем позор Цусимы, закрепим право наших подданных селиться в Маньчжурии, получить там земельные наделы для крестьян, делая из Маньчжурии вторую Ромею – Землю Обетованную нашей Империи. И открывая Четвертую сессию Государственной Думы, я жду от вас, господа депутаты, результативной работы над законами, которые сделают жизнь моих подданных лучше, а победу в войне – ближе. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами. МИХАИЛ».

Зал взорвался аплодисментами, как сказал бы любимый муж, переходящими в овацию. Звучали верноподданнические возгласы и крики, да так, что дурачившийся на своем троне Сашка, замер и как-то серьезно посмотрел в зал.

Кто-то запел: «Боже, царя храни!», все подхватили и слитно запели. Это давно не Гимн, но традиция сохранялась. Что ж, Империя – это всегда Традиция. Даже если всё меняется сто раз на дню, Традиция остается основой всего. Императоры приходят и уходят, а Традиция остается.

Царица стоически выдержала волну показного патриотизма и заговорила, уже безо всякой папки и прочих шпаргалок. Заговорила просто глядя в зал.

– Сегодня светлый Праздник Покрова Пресвятой Богородицы…

Маша внутренне усмехнулась. Да ирония судьбы и гримаса истории, ведь укрыла Богородица Константинополь именно от нападения русских, чем спасла Город от разграбления и сожжения.

– …и мы всегда будем помнить Её заступничество, благословения и благоволение к нашему благословенному Отечеству и ко всему народу нашему. Именно Богородица, через нашего великого государя, ниспослала нам спасение во время чумы «американского гриппа», равно как и сейчас спасает нас от той страшной засухи, которая разразилась в этом году. Да, Господь ниспослал нам испытания, и мы с честью выдержали их. Верю, что и испытание нынешней войной приведёт нас к блистательной победе. Неслучайно, ведь, на наших знамёнах Звезда Богородицы. Верую, и да будет так.

ЛИЧНОЕ ПИСЬМО ИМПЕРАТРИЦЫ МАРИИ ВИКТОРОВНЫ ИМПЕРАТОРУ ЕДИНСТВА МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. 14 октября 1921 года

Любимый мой. Не хочу громких слов. Я просто люблю тебя. Люблю и жду.

У нас всё хорошо. Выступила с твоей тронной речью в Андреевском зале. Отчёт тебе наверняка уже прислали, поэтому не буду тут многословничать. Сашка на своём троне безобразничал в меру. Натали справилась. Даже не знаю, что бы я без неё делала.

Целую тебя от себя и от наших детей. Очень скучаю по тебе. Пиши чаще.

Твоя любящая жена Маша.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ЧИТА. СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО. 14 октября 1921 года

Удар. Треск. Скорлупа летит в разные стороны. Жую орех.

Удар. Треск. Скорлупа летит в разные стороны. Жую орех.

Удар. Треск. Скорлупа летит в разные стороны. Жую орех.

Скучно. Иногда хочется странного.

Ситуация на фронтах достигла своего логического апогея в кампании этого года. Всё застыло в зыбком равновесии. Мы подготовили несколько дерзких операций, но уверен, что и японцы тоже не только медитируют на луну в своих садах камней.

Да, хочу отметить, японцы очень серьезные противники. Они хорошо подготовились, их британцы и американцы (эти, правда, и вашим, и нашим, как говорится, ничего личного, только бизнес) весьма прилично снабжают, хотя мы и боремся с поставками всеми доступными средствами. Хоть наши «каперские эскадры» весьма эффективны, но перекрыть все каналы поставок морем мы не смогли. Японцы по-прежнему царствуют в этой части Мирового океана.

Собственно, у нас не было целей слишком уж фантастических в этом плане. Ни о каком генеральном сражении с главными силами флота Японии не могло быть и речи. Это верная катастрофа и, вполне вероятно, проигрыш в этой войне. Своего рода вторая Цусима. А потому пока главной задачей наших сил (и не только морских) была попытка растянуть их флот по огромному театру военных действий, заставляя выделять силы то на то, то на сё. И тут надо, и здесь необходимо, а вот там вообще невозможно игнорировать. Насколько у нас это получалось – это второй вопрос, но к приходу эскадры «Пантократора» мы не должны были допустить сражения с их объединенным флотом, особенно с учётом того, что наша Тихоокеанская эскадра надежно заблокирована японцами в Большом Владивостоке, а значит, мы тоже не могли объединить свои эскадры в единых кулак.

На суше тоже дела были далеки от идеала. Японцы крепко засели в своих укрепрайонах, и у нас тут намечался свой аналог Курской дуги. Только вот штурмовать придется нам. И если мы не прорвём фронт, к весне япы вполне могут нас опрокинуть массовым ударом. Опрокинуть, не считаясь ни с какими потерями.

Да, на суше война явно переходила в позиционную стадию, с горами трупов на поле боя и продвижениями туда-сюда на сто-двести метров. А зимой со снабжением у нас будут большие сложности. Со всеми вытекающими. Мы, конечно, запасали ресурсы, но большая часть из них находится в Сибири и на Дальнем Востоке, не говоря уж о европейской части России. Пропускная способность железных дорог минимальна даже по Транссибу, а про Маньчжурию и говорить не приходится. К тому же японские диверсанты регулярно что-то у нас там подрывают.

Конечно, ребята графа Слащева-Босфорского тоже не скучали в сторонке. К тому же новая тактика применения лазутчиков и ДРГ из числа местных китайцев и маньчжур давала не только практический результат в виде диверсий или бомбежек, но и заставляла японцев подозрительно относиться к любым не японцам в своём тылу. Доходило даже до массовых депортаций местного населения, причём депортировали не в глубь своей территории, а тупо гнали нам навстречу, явно вешая вопрос их спасения и снабжения на наши хрупкие плечи…

Стук в дверь. Генерал Качалов:

– Государь! Его императорское высочество великий князь Николай Александрович! Её императорское высочество великая княжна Анастасия Николаевна!

Киваю.

– Проси. Там всё готово?

– Так точно, ваше всевеличие!

– Хорошо. И вызови Евстафия.

– Слушаюсь!

Ники и Настя зашли. Явно полные решимости (ещё бы, преодолеть расстояние от Монако до Читы!), но и явно чувствующие себя не в своей тарелке.

Николай с удивлением смотрел на ореховую скорлупу на столе, тумбочке и даже на полу, но я лишь усмехнулся. Можно подумать, весь этот срач я не для них устроил. С пистолетом-то в руках. Оппонента, тем более просителя, всегда полезно удивить, а возможно, и шокировать. Показать, что ты можешь сделать вообще что угодно, наплевав на чье-то мнение или даже порицание.

Обнимаю Ники.

– Спасибо, что приехал, брат. Очень рад тебя видеть!

Ники также ответно обнял меня. Не знаю, что у него там в голове, но встречные слова прозвучали довольно искренне:

– Я тоже рад тебя видеть, брат.

Оборачиваюсь к Насте и искренне обнимаю свою племянницу.

– Здравствуй, Настюша. Какая ты молодец, что приехала.

Мне была интересна её реакция и её первые слова.

– Здравствуй, дядя Миша. Я очень рада тебя видеть.

Дядя Миша. Что ж, она небезнадёжна. Разве интересовало меня какое-то официальное обращение, типа «государь» или «ваше всевеличие»? Нет. Показать им, кто тут есть кто, я могу в любой момент, и уверен, они в этом не сомневаются. Но мне важно было услышать именно от Насти это самое сакраментальное «дядя Миша», показывающее, что она считает нас одной семьей, несмотря ни на что. С её старшими сёстрами мне удалось наладить нормальный контакт, в конце концов Ольга в итоге стала королевой Великодакии, а Татьяна королевой Сербии. Настя пока не стала никем, но явно очень хочет, равно как и хочет всем всё доказать. В общем, девочка небезнадёжна. Впрочем, «девочка» была одного возраста с моей Машей, только вот Насте в жизни не так повезло. Хотя как тут посмотреть. По крайней мере она не была расстреляна в подвале дома купца Ипатьева три года назад. Так что всё в этой жизни относительно и за всё нужно платить.

Испросив дозволения, нарисовался мой личный камердинер. Киваю ему на разгром.

– Евстафий, голубчик, распорядись.

Тот склоняет голову в протокольном поклоне.

– Не извольте беспокоиться, государь. Всё будет в лучшем виде через четверть часа. В малой каминной подан чай.

Качаю головой.

– Нет, Евстафий, подай нам чай в мою квартиру.

Камердинер удивленно смотрит на меня, но повторять дважды ему не нужно.

– Слушаюсь, государь.

Не менее пораженно смотрят на меня мои гости. Приглашения в квартиру не удостаивался ещё никто и никогда.

– Прошу за мной, там нам будет удобно поговорить.

Что такое наша с Машей квартира? Это абсолютно запретная, закрытая, наша личная зона, в которую вход закрыт всем. Даже уборка и всякая смена постельного белья происходит в наше с Машей отсутствие, но при обязательном присутствии лично Евстафия и сотрудников Службы безопасности двора. Ни про каких гостей в квартиру и речи быть не могло. Так что моё решение пригласить Ники и Настю в квартиру было совершенно беспрецедентным.

Вскоре мы уже расположились в удобных креслах. На столике перед нами был чай разных сортов и видов, а также всё, что к чаю могло пригодиться. В том числе и из различных вкусностей.

Беру слово первым на правах хозяина.

– Итак, Ники, я получил твоё прошение о возвращении в Россию и на действительную воинскую службу.

Бывший самодержец кивнул.

– Да, Миша. Россия вновь ведёт войну. Я не буду говорить высокопарных патриотических речей, но я не могу сидеть в Монте-Карло, когда моё Отечество воюет. Прошу удовлетворить моё прошение и располагать мной, как ты сочтёшь нужным. Готов пойти хоть рядовым, хоть командиром взвода.

Спохватываюсь:

– Ох, прошу простить меня, Настенька! Я же хотел похвастаться своей личной библиотекой. Это, конечно, не Кремль и не Константинополь, но библиотека, право слово, недурна! Есть очень редкие экземпляры. Приглашаю вас на экскурсию. Мало кому доступно в этой квартире такое удовольствие!

Настя улыбнулась, ясно понимая, что я её выставляю из комнаты и хочу поговорить с её отцом с глазу на глаз. Что ж, через пяток минут мы продолжили с Ники.

– Брат, давай будем откровенны друг с другом. Для чего ты хочешь вернуться? Я же знаю, что тебе до сих пор неприятно, ну, это мягко говоря, что ты отказался от короны и она перешла ко мне. Ведь так?

Ники хмуро кивает.

– Так.

– Тогда почему?

Николай помолчал. Уверен, что он сотни, если не тысячи раз проигрывал в своей душе наш сегодняшний разговор. Тема была неприятна нам обоим, но недосказанность тут недопустима.

Наконец бывший царь заговорил:

– Скажу откровенно – я завидую тебе. Горжусь и завидую. Я так не смог. Увы. Но не в этом дело. Я не могу вне России. Это просто невыносимо. А уж знать, что твоя страна воюет, а ты сидишь в казино, это… Я, может, плохой царь, но я гвардейский офицер, как бы пафосно это ни звучало. Ты сам испросил дозволения вернуться, когда началась Великая война. Так что тебе должны быть понятны мои мотивы. Да и вообще…

Николай махнул рукой.

Да, он репетировал наш разговор, но всё получилось сумбурно. Ники явно волновался, и всё пошло не так. Пошло искренне. Плюс, по моим данным, Ники фактически сбежал от своей ненаглядной Аликс, настолько она его достала своим жужжанием о том, как «вернуть корону в семью». Что ж, на фронте, может, ему будет и легче, тем более что я не собирался посылать его в окопы. По причинам чисто прозаическим – Ники никогда не был на фронте, боевого опыта не имеет, а всем вокруг придется его охранять и оберегать. Любой командир и любой солдат проклянут тот день, когда им на голову прислали это высокородное чудо. Я уж не говорю о том, сколько бойцов погибнет, оберегая его тушку.

С другой стороны, не удовлетворить его прошение я не мог. Да, он не боевой офицер и водить Дикую Армию в атаку на пулемёты он бы не смог (да и не пошли бы горцы за ним), но он неплохой юрист, весьма компетентный штабист, да и вообще…

Столько лет во главе государства бесследно не проходят. Пусть даже он и облажался.

– В общем, Ники. Моё предложение такое: официально ты занимаешь пост генерал-инспектора Генерального Штаба. По факту, ты будешь исполнять должность генерал-квартирмейстера операции по высадке и оккупации острова Хоккайдо.

Ники удивлённо поднял брови и переспросил:

– Хоккайдо?!

Киваю.

– Именно так. Операция весьма и весьма серьёзная, сам понимаешь. Выбить японцев из Южного Сахалина и Камчатки будет весьма непросто и очень кроваво. Нам нужен аргумент для переговоров весной и территориального обмена. Курильские острова не годятся, не тот куш, а вот Хоккайдо… Ну, ты меня понимаешь.

– Да, понимаю. Очень дерзкий план.

Соглашаюсь.

– Да, более чем дерзкий. Вот тебе папка с планом операции. Тебя сейчас проводят в комнату, где сможешь спокойно ознакомиться с документами. И да, я хочу поговорить с Настей с глазу на глаз. У тебя есть возражения?

Николай криво усмехнулся.

– Ну, какие у меня могут быть возражения? Ты в своём праве, а ей не двенадцать лет. Она рвется на фронт, так что…

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. 16 октября 1921 года

– Государыня. Мария Михайловна. Время обеда.

Маша устало подняла голову и кивнула. Да, время обеда. Какие тут могут быть дела…

Приняв из рук княгини Емец-Арвадской Масю, она высвободила левую грудь. Дочь с упоением приступила к трапезе.

Понятно, что у Маши в резерве был «подкорм» в виде нескольких «мобилизованных» кормилиц, но она, по возможности, никогда не пренебрегала своей материнской обязанностью.

Время обеда.

Да, дети наше будущее. Во всех смыслах этого слова.

Почему-то опять всплыл в сознании отчёт, который она только что разбирала. Очень дорого обошёлся казне этот год. Да так, что при всех запасах денег, время от времени приходилось включать печатный станок, что не могло не отразиться на инфляции в стране. Индустриализация, борьба с последствиями жуткой засухи, война с Японией, Всемирная выставка в конце концов. Олимпиады те же в прошлом году. Да и вообще…

Понятно. Цены будут расти. Причём весьма существенно. Пока можно списывать на засуху и войну, но долго на патриотизме не поиграешь. А если война затянется, то может случиться что угодно. Патриотизмом сыт не будешь и детей не накормишь.

Императрица вздохнула. Да, дети. И если с её собственными детьми всё в порядке и голодными они точно не останутся, то вот с остальной массой подданных всё слишком непросто. Миша говорит, что в его истории от голода в этом году погибло несколько миллионов человек. Цифра страшная. Но, с другой стороны, как это ни чудовищно звучит, эти несколько миллионов остались в живых, а земли больше не стало. Разве вступил бы Миша в эту войну с Японией, если бы не острая необходимость в дополнительной плодородной земле? Тем более на Дальнем Востоке? Велика Россия, а плодородной земли крайне мало для такой численности населения.

Пять миллионов человек в год. Таков средний прирост населения в Империи. Земельная реформа лишь на короткое время сбила накал страстей. Ещё лет десять, и всё пойдет вразнос, словно тот перегретый котёл паровоза.

Какой выход из ситуации?

Да, есть очевидные решения, в числе которых повышение урожайности, расширение пахотных земель (в том числе и за счет военной экспансии), создание условий для эмиграции в другие страны, война в конце концов. Но это были меры с весьма ограниченным эффектом. Например, повышение урожайности автоматически делает излишним такое число крестьян, что впору хвататься за голову, пытаясь придумать, где, чем и как их трудоустроить вне деревни. А индустриализация, хоть и требовала дополнительных рабочих рук, но не до такой степени.