Главные слова

Где Гоген и где Матисс,где цвета парижской школы?Белый снег-супрематистзамалёвывает сёла.Красит валиком поля,порошит над рощей голой,и гламурный Николявновь становится Николой.В храмах молится народ,чтобы радость чёрт не выпил,чтобы выпал щедрый год,чтобы чёрный снег не выпал.

Звёзды зимние горят…

Звёзды зимние горятнад тропинкой вдоль оврага.Кто шагает дружно в ряд?Камень, ножницы, бумага.Вязнут валенки в снегу,интервал четыре шага.«Всё, я больше не могу», —камню говорит бумага.Блещут ножниц лезвиязвёздным светом отражённым.От окраины жильятянет мясом пережжённым.Нет, бумага, не хандри,мы несём себя в подарок.Нас должно быть ровно три.Пусть запишут без помарокв дневники, календари:«Ночью, без огня, без флагак нам пешком пришли цари —Камень, Ножницы, Бумага».

Найден мёртвым со свинцом в груди…

Найден мёртвым со свинцом в груди,на глазах агентов леденея,в собственном подвале посредиблагодатных пастбищ Юэсэя.Был завёрнут в выгоревший плед,заколочен в ящик, взвешен брутто,ибо нетто – Цезаря ответ.Цезаря, голубчик, а не Брута.Не успел отметить Рождество,как явились цели и мотивы.Найден ствол – но разве это ствол,если бьют салютные мортиры?Так горит империя в грязи,раздавая нищим головешки.Так проходят в белые ферзичёрные продвинутые пешки.Мы ещё на Пасху поглядим,кто воскреснет, кто оттает просто,кто попляшет, жив и невредим,на страницах таймса или поста.Но бывает слышно наперёдсквозь расконопаченные щели,будто Цезарь Лазаря поёти выходит мёртвый из пещеры.

Я говорил в защиту мира…

Я говорил в защиту мира,я говорил в защиту прав.Мне говорили: «Это мило,поговори в защиту трав».Иные травы так картавы,что нам их говор не понять,а между тем, иные травы,как братьев, хочется обнять.Вообразите разнотравье:цикорий, лапчатку, осот.Когда бы травам равноправье,они достигли бы высот.Они решали бы вопросысо всем сенатом наравнеи запрещали бы покосыи пахоту по целине.Травинкам надобна иная,травозащитная среда.Что ж, подождём апреля, мая,когда отступят холода.Тогда на вербах лопнут почки,каштанов вспыхнут фонарии мальчик девочку в веночкеокликнет весело: «Смотри,как входят в Питти и Уффици,будто под лиственный покров,отряды мяты и душицывзглянуть на старых мастеров».

лыжи у печки стоят…

лыжи у печки стоятценный пакуется грузне озирайся назадэто советский союзвот и окончился путьбоги спускаются с горэто не дом и не сутьэто какой-то позорнас провожает с тобойкрасным пятном горбачёвнас ожидает с тобойсказка где мы ни при чёмгрузится первый отрядсолнышко много не пейлыжи у печки стоятвид не бывает глупейкончен прощальный парадсвален последний зачётлыжи у печки стоятлучше б стоял пулемёт

С одной стороны и с другой стороны…

С одной стороны и с другой сторонылетят вереницей кусты – не кусты,ветвистые карты далёкой весны,фракталы, несытые псы пустоты.– Куда же мы рвёмся из этой сети?– Играть в города доминошками дней,пока не покажется нам на путито небо, что выше других и синей.Ветвятся кусты, леденеют мосты,дорожные знаки хохочут совой.– Зачем же мы едем, не знаешь ли ты?Не делать, не делать почти ничего.Подбрасывать в небо ручных обезьян,проматывать деньги в кафе «Флориан».На суд кардинальский, прямой и слепой,под красную мантию льва и орлатрясёмся мы тесной, заросшей тропой,и сучья цепляются за зеркала.В Венецию едем, на сыр и вино,в Венецию едем, на суд и на смерть,и думаем: как нам уже повезло —сидеть, разговаривать, ждать и смотреть,как сквозь капиллярные сеткипроносятся серые ветки.

Сохрани мою речь в никогда…

Сохрани мою речь в никогда,Карлсон-Карлсон, весенняя птица.Мы не знаем, что с нами случится,если завтра уйдут холода.Сохрани мою речь в никуда,это место надёжнее сейфа.Это шкафчик в небесном бассейнеи комета в отсеке для льда.Этой речи – пропасть на века б,Карлсон-Карлсон, каркуша и хрюша.День за днём созидая и руша,постарайся не делать бэкап.Муми-тролли бегут по полям,от пропеллера волны и вихри,разбегаются тофслы и вифслы,еле-еле прикрывшие срам.Целься метче, малютка Эрот,постарайся в последнем сафари.Мы с тобою работаем в паре.Мы, наверно, единый народ.Сохрани мою речь в никому,с ерундой, заиканьем, икотой,и не перчи ни тэтой, ни йотойнашу пресную чистую тьму.

Восьмого марта он пошёл в ларёк…

Восьмого марта он пошёл в ларёк.Наверно, за цветами? За цветами.Он семенил окольными местамии думал, как всегда, про рагнарёк.Он был захвачен гибелью богов,её отображение в культуреон представлял в цветной миниатюре,как это делал, может быть, Ле Гофф.Толпа богов сгорает в корабле,а им на смену, в пене или в тине,из моря поднимаются богинии вот уже шагают по земле.Подчас у них знакомое лицо:хозяйка бань, начальница детсада,из фитнес-центра юная наяда,соседка, что служила в ФСО.С богинями считай что повезло,есть общие приятели и темы.А что берём? Конечно, хризантемы —они зовутся нежно и светло.Идя обратно с факелом в руке,он должен оступиться, оглядеться,и тут должно остановиться сердцеи рухнуть вниз в негаданной тоске.Но ничего такого на версту,одни богини привыкают к суше.Его шаги становятся всё глуше,и он с цветами входит в пустоту.

Краны. Чайки. Мыс в тумане…

Краны. Чайки. Мыс в тумане.Волны бьются о бетон.Мельтешит на первом планечуждый чарам чёрный чёлн.Правит им лихая муза,он парит над бездной вод.Капитану сухогрузашвартоваться не даёт.Уходи к такой-то мати,чё ты делаешь тут, чё?Чёлн всего, что есть некстати,чуждый чарам чёрный чёлн.Это козни иноземцев,тут шпионы завелись.Это чёлн, наверно, немцевили, может быть, «Гринпис»?Чёрен, как чувак из Чадапосле чашки чифиря.Ни бабла ему не надо,ни приёма у царя.Он шатается без цели,без какого-то рожна.Вообще, на самом деле,в бухте нету ни челна.Просто в это время годаесть веселье в вое волн,и вопит сама природа:«Чуждый чарам чёрный чёлн!»

Когда противу естества…

Когда противу естестваписал Куняев про чухонцев,иные, лучшие словаискал в себе Олег Чухонцев.Он вжился в Павловский Посад,хороший город, но не в Чили.Ни Семичастный, ни де Садего плохому не учили.Не потому ль он всем хорош —душою, этикой и слогом?Его и в поезде прочтёшь,и перечтёшь в дому убогом.И процитируешь в труде,и нá зуб выучишь на пляже.Ведь русский человек вездеживёт в духовном камуфляже.Хороший, не плохой, не злой,не раздражительный, не вздорный,пополнил он культурный слойи классиков черёд бесспорный.Такое вышло пост-акмэи почва, как бифштекс без крови,когда печёмся о здоровье,держа бессмертие в уме.

вот билет на самолет…

вот билет на самолета вот талончик на обедвот пропуск на тот света вот квитанция о возвратевот приписка: «не рыдай мене мати»вот заголовок «двести слов о пустоте»и дальше прочерквот фото пляжа в туапсеи половинки чьих-то дочеквот населенье лестниц: вверх и внизбегут такие деловыевот самолёт над городом повиси все под ним ещё живыевот три копейки вот и целых пятьа вот обложка от тетрадивот мальчик на экране хочет знатьзачем крутится ветр в оврагевот тёртый вкладыш c надписью love isприписка: век почти что прожитвот телефон «виталий массажист»вот в небе жёлтый запорожецвот кофемолка и китайский фенвсё сломано чего ж ты хочешьища бумажку с кодом ИННфиг знает что себе бормочешьвот справка о прощении грехова вот о погашении кредитавот два конверта с запахом духовно маркитантка юная убита

Наконец, спускаемся с горы…

Наконец, спускаемся с горы,видим крыши низкие крестьянские.Видим, как заходят во дворычеловечки невитрувианские.Не спешат, по-своему галдят,рядом с ними крепкие коняги,и ни в круг не впишешь, ни в квадратрук и ног нескладные коряги.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.