Наречённая призрака

– Ах вот оно что… – протянул эльф, ответом на это. – Да… – добавил он, будто рассуждая сам с собой, – именно так. Теперь всё обретает смысл. Я знаю, кто ты! Ты – та, что была предсказана мне божеством отмщения, обещанная мне невеста: «Чужих долин цветок, незримых зрящий, Печальный плод отравленного древа.» Теперь я наконец понимаю, что это значит, – призрак вновь повернулся к всхлипывающей женщине. – «Отравленного древа…» Вашего древа! – с нажимом сказал он и злорадно усмехнулся.

– Нет, пожалуйста… Не трогай её… – женщина вдруг упала на колени перед призраком, и тот с отвращением чуть отодвинулся. – Мы в твоих руках, делай с нами что хочешь, но, пожалуйста, не трогай её… она так юна, чиста, и ни в чём не виновата!.. Забери лучше её!! – она вдруг яростно ткнула в сторону Улиты, и та снова взвизгнула от ужаса. – Вот она-то не невинна!!

– Она мне не нужна, – призрак безразлично пожал плечами. – Мне нужна та, что была обещана мне, а это ваш потомок. Сама она может ничего и не сделала, но грехи её предков тяжелы, – насмешливо сказал призрачный эльф, – За предательство надобно платить…

– Нас бы убили, если б мы не повиновались, – перебил его хозяин таверны, – ты это знаешь, чёртов эльф, над нашей дочерью надругались бы, или ещё чего похуже, не мог же я…

– Что не помешало тебе взять деньги короля, – прервал его тираду призрак. – Кроме того, ты прекрасно знаешь, что вы могли уйти с нами, мы бы вас защитили! Ни один человек не знал это ущелье так, как ты, но ты избрал иной путь… И что насчёт тех девушек, что вы заманивали сюда? С помощью той самой дочки? Утверждая, что одна из них и есть обещанная невеста…

Снежана похолодела, вспомнив замечание Улиты о пропадавших без вести подружках и батрачках её семьи.

– Мы защищали своих… – упрямо ответил мужчина.

– Верно, – спокойно согласился призрак. – Но нынче ваши грехи настигли вас. Судьба отпрыска вашего отравленного древа свершится – и вы сами её определили, – он на мгновение прервался. – Однако возрадуйтесь, наконец-то вы сможете упокоиться, отправиться в загробную жизнь, ответить за всё перед своими богами.

– Нет! – женщина вскочила на ноги, но призрак едва уловимо махнул рукой, и крик застрял у неё в горле.

Хозяева таверны разом постарели на те самые двести лет, а затем и вовсе превратились в высохшие мумии. Обе девушки, помертвев, уставились на них, от ужаса не способные даже пальцем пошевельнуть.

– Что же до тебя, моя невеста…

Призрак осторожно прикоснулся к щеке Снежаны, на её коже серебристым свечением отозвались номадские письмена. Эльф, казалось, с некоторым удивлением посмотрел на них, но в этот момент резкая боль от его ледяного прикосновения привела девушку в чувство, и она отскочила.

– Нет! – закричала она. – Нет! – она выбежала из таверны и не раздумывая умчалась в ночь.

Снежана бежала со всех ног, но то и дело проваливалась в глубокий снег. Она тяжело дышала от изнеможения и отчаяния, кровь бешено стучала в висках. Тяжёлая поступь мертвяка эхом разносилась по округе, неумолимо следуя за ней по пятам. На мгновение ей почудилось, что его шаги затихли вдали, и ей всё-таки удалось спастись, как вдруг раздался жуткий вой дюжин волчьих глоток. Снежана остановилась и обречённо упала на колени, осознав, что окружена стаей. Жёлтые глаза внимательно следили за ней, чёрные тени плясали на снегу, медленно сжимая кольцо и готовясь к убийственному прыжку. Вдруг между ними пронёсся шар призрачного света и врезался в землю рядом с девушкой, обернувшись командиром призрачного эльфийского отряда. Стая отшатнулась и замерла, уставившись на мертвяка. Но волки не собирались так просто отказываться от добычи столь близкой, что они уже ощущали её вкус. К тому же, звери и призраки слишком долго жили бок о бок, чтобы бояться друг друга. Волки снова подкрались поближе. Призрак вытащил меч из ножен и со свистом рубанул им воздух. Из клинка вырвалась светящаяся линия мертвенного света и кнутом хлестнула по ближайшим тварям – те взвыли от боли и отпрыгнули. Ещё один взмах – и стая наконец отступила обратно в ночь. Призрак вернул меч в ножны и бросил на девушку странный взгляд. Снежана смотрела на него словно заворожённая, не в состоянии вымолвить ни слова. Эльф повернулся и медленно направился обратно к таверне. Следов на снегу он не оставлял, однако дорожка за ним, казалось, тускло светилась. Девушка какое-то время продолжала сидеть, измученная бегом и ужасом, затем наконец поднялась и поковыляла вслед за ним по призрачному пути. Она видела его мерцающую фигуру вдали: эльф двигался обманчиво медленно, но догнать его она так и не смогла. А рядом с таверной он попросту растворился в воздухе.

Когда Снежана вернулась в харчевню, от призрачного отряда не осталось и следа. Улита сидела под столом, вцепившись в колени и тихо подвывая от ужаса, тупо уставившись на мумии хозяев. Часы с маятником по-прежнему молчали, огонь погас… Всё выглядело так, словно это место умерло вместе с его хозяевами. Снежана поспешила к Улите, и затрясла её за плечи.

– Бежим! – закричала она. – Бежим отсюда!

Подруга никак не отреагировала, качаясь из стороны в сторону и воя что-то неразборчивое. Снежане пришлось отвесить ей несколько пощёчин, прежде чем она наконец пришла в себя. Девушки выбежали из жуткого дома и побежали вниз по дороге. Им даже в голову не пришло, что они вновь могли запросто потеряться, и что волки по-прежнему кружили по лесу. Слишком страшно было оставаться в этом жутком месте! Впрочем, Снежана откуда-то точно знала, куда идти, а волки почему-то обходили их стороной.

* * *

Подружки вернулись в деревню только к утру, первые лучи солнца уже робко освещали небо. Они попрощались, избегая смотреть друг на друга, и крадучись разошлись по домам. Бабка Снежаны встретила её сурово насупившись, девушка пролепетала, что они потерялись по дороге. Старуха скептически скользнула взглядом по её мертвенно бледному лицу, но заметив цветки галантои, что они успели собрать, решила, что девочек напугали волки и пустила её спать. Её, правда, охватило какое-то неприятное чувство, когда в спаленку за печкой вслед за Снежаной промчалось ледяное дуновение. Родители вернулись на следующий день, и, поговорив с бабкой, вновь расспросили её о мнимом походе за галантоей. Мать Снежаны – Стояна – и бабка несколько раз обменялись взглядами за время её рассказа, особенно когда она начала запинаться, пытаясь описать их с Улитой ночные блуждания, но в конце концов вроде как поверили ей. Впрочем, ещё раз крепко отругать не преминули. Жизнь в деревне вновь пошла своим чередом, хотя с Улитой они стали встречаться пореже. Разговоров о случившемся в таверне они избегали, но их отношение друг к другу с тех пор неуловимо изменилось. Улита на первый взгляд чувствовала себя неловко, за то, что втянула подругу в этот ужас, и за то, что смеялась над историями о призраках, но была слишком горда, чтобы признать свою неправоту. Однако когда Снежана один раз об этом всё-таки обмолвилась, Улита тут же перевела разговор на то, что сама Снежана оставила её в полном одиночестве с двумя иссохшимися трупами и призраками! Хороша подруга! Казалось, что её так и подмывало сказать кое-что ещё, но она сдерживалась, только смотрела как-то косо.

Пару дней спустя, начали происходить странные вещи. Свеженадоенное молоко прокисало в считанные минуты, кошки нервничали, шипели на тёмные углы и без видимых причин дыбили шерсть. Бабка, убирая заготовки в погреб, свалилась с лестнички, будто её кто толкнул, и чуть не сломала себе шею, а ребёнок сестры Снежаны серьёзно заболел. Однажды вечером девушка помогала матери с готовкой, когда та вдруг вскрикнула, схватила дочь за руку и повернула к свету, чтобы получше рассмотреть её щёку, ту, к которой прикоснулся призрак. В полутьме явственно различалось тускло посверкивающее пятно, на котором то и дело вспыхивали письмена. Стояна ахнула от ужаса и отвесила дочери оплеуху.

– Ты мне солгала! – сердито сказала она. – Ты была в Долине Эльфийских Слёз!

– Я там не была, – пробормотала девочка.

Прозвенела очередная оплеуха.

– Не ври матери!

– Я не вру, – упрямо повторила Снежана. – Мы были только в горной таверне.

– В таверне, – в ужасе выдохнула мать и побледнела. – Ты привела их сюда! Они были привязаны к долине и горному хребту, а ты привела их сюда! Поэтому и… – она прервалась и задумалась.

Потом она затащила дочь в погреб и заперла там, оставив лишь небольшую свечку. Снежана присела и поёжилась: было прохладно, тени причудливо танцевали в тусклом свете свечи. Тёмные углы смутно о чём-то напоминали, о чём-то из раннего детства, о чём-то страшном, но она никак не могла вспомнить, о чём именно. А если ещё и её самоназваный жених вдруг решит объявиться – ей будет некуда бежать. Родители всю ночь проговорили с бабкой. Они старались говорить тихо, но время от времени до неё доносились отдельные фразы.

– Да пойми ты, иначе никак! Иначе мы все пропадём. Подумай об остальных детях, – это была её бабка. – А я тебе говорила! Она всегда была не такой… Оставили бы её тогда в лесу, после того, как та ведьма…

– Ну почему она меня не послушала! – это была её мать, явно намеренно разжигающая в себе злость. – Я же запретила ей туда ходить! Вот ведь всегда знала, что эта Улита – хитрая дрянь!

– Она должна уйти, – снова заговорила бабка, – пока никто не заметил и пока они не вспомнили…

– Нет-нет, это всё твоя вина… – поспешно возразила мать, – я тебе говорила, что нельзя уводить девушек из нашей деревни!

– Это неважно, дура! – вдруг подал голос отец, – если соседи прознают, то попросту подпалят наш дом, – мужчина выругался. – Говорили же мне не связываться с тобой и твоей сумасшедшей мамашкой! В общем так, либо вы с этим разбираетесь, либо я вас всех троих отвезу в ущелье и пусть чёртов эльф сам выбирает, кто ему невеста! – послышались тяжёлые шаги, потом он остановился на пороге. – Тебя же просили за детьми присмотреть! – сказал он, по-видимому обращаясь к тёще. – Что же ты за…

Мужчина не договорил, тяжело вздохнул и вышел, хлопнув дверью. Обе женщины какое-то время сидели молча.

– Она должна уйти, – наконец снова сказала бабка, – если повезёт, то она расплатится за нас всех…

Стояна горестно вздохнула, хоть и с неохотой, но соглашаясь.

* * *

Снежану выпустили из погреба только рано утром. Мать явно плакала ночью, но теперь пыталась скрыть своё горе за ворчанием. Она сухо сказала дочери, что той придётся вернуться в старую таверну и остаться там, чтобы призраки оставили деревню в покое. И вернуться она должна до того, как в деревне кто-нибудь о чём-нибудь догадается. После ночных размышлений, Стояна почти убедила себя, что избавление от дочери, «говорившей с духами» было всё-таки нежданным благом. Жители деревни всегда опасались Снежаны, если она исчезнет – никто и не спохватится. Тяжело, конечно, матери пойти на такое… Снежана действительно всегда была трудным и странным ребёнком, но всё-таки это был её ребёнок. Однако один взгляд на остальных детей, особенно младших близнецов и первую внучку, возвратил ей решимость и даже вновь всколыхнул злость на дочь за непослушание. Сама виновата! Пусть вообще спасибо скажет, что её всего лишь выгоняют и оставляют в живых! Хотя сколько ей этой жизни ещё осталось-то…

– Но что мне там делать? – растерянно спросила Снежана.

– Не знаю! – раздражённо ответила мать, занятая приготовлением завтрака для семьи. – Раньше надо было думать! До того как ты туда направилась…

– Откуда мне было знать, что там опасно? Или что мы потомки тех предателей? – пробормотала девушка.

– Теперь знаешь! – Стояна с преувеличенным усердием принялась замешивать тесто для хлеба, упорно не глядя на неё. – Ты же умная девочка, должна понимать, что такие вещи… не обсуждаются за обеденным столом. И потом, не так-то всё просто было тогда…

– Для эльфов всё было просто… – возразила Снежана, подумав, что если мать права, то почему это всё же было семейным секретом?

– Ну что ж!

Стояна в ярости обернулась и смерила девочку ненавидящим взглядом. Тяжело было выгонять собственную дочь, лишь потому и пыталась объяснить ей, что должна думать и о других детях, но эта неблагодарная дрянь этого не ценит, не понимает, как им всем тяжело, думает только о себе!

– Да ты с ними прекрасно поладишь! – женщина вернулась к готовке, бормоча что-то неразборчивое. Наконец, она снова взяла себя в руки. – Я соберу еды тебе на дорогу, сходи пока… с подружкой попрощайся… Не позже завтрего ты должна уйти.

Снежана на деревянных ногах вышла из дома, едва замечая, что братья и сестра старательно сторонятся её, будто она в одночасье стала прокажённой. Она зажмурилась от яркого дневного света и растерянно осмотрелась, словно увидев деревню в первый раз. Реальность происходящего не укладывалась в голове, будто всё это происходило с кем-то другим, не с ней, а она всего лишь наблюдала со стороны. После короткого раздумья она решила пойти к Улите. В её сердце теплилась слабая и несколько наивная надежда, что та сможет как-то помочь. К её удивлению и разочарованию, мать Улиты, обычно радушно её встречавшая, равнодушно скользнула по ней взглядом и даже не пустила на порог, сухо сказала подождать и исчезла в доме. Вскоре, после явно неприятного разговора, Улита выскользнула из дома, смущённая.

– Не надо тебе сюда больше ходить… – проворчала она, избегая смотреть на Снежану.

– Почему? – растерянно спросила подруга.

Да, между ними до сих пор оставалась определённая неловкость, но она никак не ожидала, что её приход будет нежелателен. Снежана хотела сказать что-то ещё, но смогла лишь снова выдавить из себя:

– Почему?

– Почему? Ты ещё спрашиваешь? – чересчур поспешно рассердилась Улита. – После того как ты привела этих призраков сюда?

Снежана какое-то время молча смотрела на подругу, не в силах вымолвить ни слова из-за невероятной несправедливости.

– Я привела? – пробормотала она, с трудом сдерживая слёзы и отчаянно подыскивая слова. – Это ты хотела туда пойти… Ты убедила меня… называла меня трусихой, когда я отказывалась…

– Но идти-то не заставляла? – раздражённо прервала её Улита.

Девушка не знала, куда девать глаза. Она прекрасно понимала, что неправа, и то, что подруга озвучила это, её только ещё больше разозлило.

– И вообще, это тебя хотел призрак того эльфа… Так что он последовал за тобой, а не за мной! Не я ж виновата в том, что ты потомок тех, кто их предал…

– Я же об этом даже не знала… – едва слышно прошептала Снежана, заливаясь слезами.

– Ну, тут я тоже ни при чём, – проворчала Улита. – Батрачка, якобы утонувшая тринадцать лет назад, была мамкиной двоюродной сестрой, так что…

У Снежаны резко высохли слёзы, и она посмотрела на бывшую подругу, с ужасом кое-что осознав.

– Подожди, так значит ты обо всём знала? Ты специально привела меня в таверну? Заманила меня туда?

– Ещё чего! Я об этом узнала только когда мы вернулись, – поспешно ответила Улита: слишком поспешно, чтобы это было правдой. – После того, что там произошло, знаешь ли… невозможно было таиться!

– Твой брат «нашёл» то место, – протянула Снежана, не слушая её и глядя на бывшую подругу тем самым пронзающим душу взглядом, которого так боялись жители деревни. – И рассказал тебе, зная, что мы везде ходим вместе… Рассчитывая, что мы туда пойдём, что ты наверняка сможешь меня уговорить, и я не буду ни о чём подозревать… Всё твоё семейство сговорилось против меня!

– Это твоя семейка начала! Ишь ты, строит тут из себя оскорблённую невинность, – проворчала Улита.

– Но я-то вам ничего не сделала! Я думала, что мы подруги! – в отчаянии воскликнула Снежана, – родители и бабка гонят меня обратно в таверну, чтобы призраки оставили деревню в покое… Они хотят попросту принести меня в жертву!

– Вот и славно, – обронила Улита.

Снежана вздрогнула и молча уставилась на подругу, слишком ошеломлённая, чтобы осознать этот жестокий ответ. Улита старательно отводила взгляд. Вообще-то Снежана ей действительно нравилась, и она всегда смеялась над теми, кто боялся её пронзительного взгляда, которого сама ничуть не страшилась. До сих пор. Казалось, что-то зловещее уже обволокло Снежану, и если она нечаянно посмотрит в эти глаза, то это что-то перетечёт и на неё. Подруга угадала: она действительно всё знала заранее и сознательно вела её к таверне. Правда, она никак не ожидала того кошмара, что ждал их там, никто из непричастных не мог знать, что именно могло там произойти. Когда они вернулись, и Улита всё рассказала матери, та была в ужасе, что чуть было нечаянно не послала дочь на смерть. Однако ж теперь стало ясно, что семейная месть всё-таки состоялась. Улита сжала губы и всё-таки посмотрела теперь уже бывшей подруге прямо в глаза упрямым взглядом без тени раскаяния. Снежана повернулась и, не проронив больше ни слова, ушла. Улита с облегчением вздохнула, глядя, как она идёт вниз по улице. На мгновение она ощутила укол вины, но быстро отмахнулась от этого чувства – они сами виноваты! Во всём виновата семья Снежаны! А раз она часть этой семьи, то и она тоже виновата! А значит ей самой не в чем себя винить!

Снежана медленно плелась домой, раздавленная предательством родных и подруги и слишком ошеломлённая, чтобы плакать. Деревня выглядела сонной и спокойной, не подозревающей о подкрадывающейся к ней потусторонней мгле. Навстречу ей шла батрачка одного из богатых домов с корзинкой, полной яиц. Девушка напевала весёлую песенку, и всё вокруг было таким тихим и благостным, пребывающим в блаженном неведении о происходящей несправедливости. Вдруг Снежана вздрогнула и замерла с широко раскрытыми от ужаса глазами: в конце глинобитной дороги она увидела призрачную кавалькаду. Умертвия медленно ехали ей навстречу, заглядывая в окно каждого дома, будто бы ища кого-то. Когда они, поравнялись с батрачкой, один из них посмотрел на Снежану, и она узнала в нём эльфийского призрака из тех, что были в таверне. Его губы скривились в жестокую усмешку, и он обнажил меч. Глядя обмершей от ужаса девушке прямо в глаза, эльф подъехал сзади к ничего не подозревающей батрачке и наотмашь махнул мечом, обезглавив её. Пока Снежана, окаменев, смотрела как голова девушки упала в корзинку, а её тело, спотыкаясь, прошло ещё несколько шагов, не в силах отвести взгляд от этого жуткого зрелища, всё вокруг изменилось. Призрачная кавалькада обрела плоть и теперь бесновалась по деревне. Эльфы скакали с оглушительным гиканьем, убивая всех на своём пути и поджигая дома… Воздух заполнился пением стали, предсмертными криками людей и холодящим душу воем умертвий. Снежана зажмурила глаза и зажала уши руками в наивной и бесплодной попытке вырваться из этого кошмара. Она пришла в себя от того, что кто-то тряс её за плечо и далёкий голос спрашивал, что с ней. Девушка подняла взгляд и вздрогнула, увидев батрачку живой и невредимой, медленно осмотрелась – деревня тоже была в полном порядке, никаких признаков нападения и разорения. Снежана снова уставилась на служанку, слегка отшатнувшуюся от неё, но так и не смогла из себя выдавить ни слова. Батрачка отдёрнула руку и поспешила дальше по дороге, постоянно оглядываясь и бормоча что-то о чёртовых заклинателях духов. Снежана какое-то время смотрела ей вслед, всё ещё в растерянности от увиденного, затем повернулась и уставилась на своё отражение в окне ближайшего дома. Теперь она поняла, почему батрачка отшатнулась от неё с таким ужасом – её лицо было мертвенно бледным, а взгляд почти безумным. Она даже уже почти не удивилась, когда предводитель эльфов, её самоназваный жених, вдруг появился позади неё в отражении. Он посмотрел ей прямо в глаза, зловеще усмехнулся и исчез. Снежана вздохнула и снова огляделась. Что это было? Отголоски прошлого? Будущего? Просто наваждение? Ясно было одно – она должна была покинуть деревню. Неважно, кто был во всём виноват – если она не уйдёт, станет только хуже, постепенно будет втянуто всё больше и больше непричастных людей. Она снова вздохнула, размышляя что же ей делать, как вдруг из дома, перед чьим окном она всё ещё стояла, выскочила старуха и прогнала её прочь, изрыгая проклятия и размахивая какой-то тряпкой. Девушка медленно пошла дальше по улице, она направилась было домой, где мать обещала ей собрать еды в дорогу, но затем остановилась, не дойдя пару саженей, и задумалась – а, собственно, зачем? Какая разница, выживет ли она в пути или первые несколько дней в таверне? Какое-то время она стояла, глядя на свой дом и размышляя, а затем решительно направилась к горной дороге – прощаться смысла не было.

* * *

Остаток дня Снежана шла практически без остановки, лишь изредка задерживаясь у горных ключей, чтобы попить и передохнуть. Мысли её то и дело возвращались к таверне и к тому, что же она будет там делать, но они были какими-то болезненно медленными и тягучими, как смола. Казалось, даже воздух вокруг неё стал вязким, усложняя движение и удушая. На закате она вдруг осознала свою оплошность: отправившись в путь так поздно, она никак не успевала дойти до таверны затемно, а значит новая встреча с волками почти неминуема. Однако эта мысль её почему-то не испугала. В действительности она даже не подумала, как вообще снова найдёт эту таверну – ведь когда Улита привела её туда, она всего лишь шла за подругой. Но, странным образом, волки её не беспокоили. Если бы Снежана была в состоянии адекватно воспринимать окружение, то заметила бы жутковатую тишину, опустившуюся на горы. Она не имела ни малейшего понятия, куда идёт, и только призрачный свет снова указывал ей дорогу.

Старой таверны Снежана достигла лишь поздно ночью. Последние пару часов она шла уже с трудом переставляя ноги, отупев от усталости. Девушка толкнула тяжёлую дверь и зашла в беспросветную темноту харчевни. Всё тот же призрачный огонёк позволил найти масляную лампу и зажечь её. Снежана осмотрелась, равнодушно скользнула взглядом по обеим мумиям, лежащим в тех же позах, в которых они скончались. Зрелище было не из приятных, но она слишком устала, чтобы бояться. Девушка проплелась к двери в глубине харчевни, обнаружила за ней спальню и рухнула на постель, даже не разжегши камин. В тот же миг она погрузилась в глубокий неспокойный сон.

Призрачный свет медленно растворился в темноте.

Глава II. Таверна в туманах

Снежана проснулась рано утром, внезапно, будто её кто-то толкнул. Она резко села на кровати и огляделась: солнечные лучи уже пробивались сквозь мутное оконное стекло. Спальня, в которую она осоловелая от усталости ввалилась вечером, выглядела словно бы замершей во времени, разруха, казалось, не затронула убранства. Девушка медленно поднялась и нехотя вышла из комнаты, вспомнив о трупах: на свежую голову думать о них совершенно не хотелось. Снежана зябко повела плечами, увидев то, что осталось от хозяев таверны, при дневном свете, потом разожгла огонь в камине, подбросив туда свежих дров. Затем она прошлась по харчевне, ища что-нибудь съедобное, стараясь не подходить к мумиям близко и не смотреть на них. Впрочем, спиной она к ним тоже не поворачивалась, словно опасаясь нападения. К её удивлению, в погребе девушка обнаружила приличные запасы еды – видимо, даже заколдованные существа нуждались в пище. Она заварила себе чаю, достала пару кусочков чёрствого хлеба и сушёного мяса и с отвращением, давясь, запихнула всё это в себя, притулившись на краешке стула, нервно вздрагивая при малейшем шорохе и прислушиваясь. После этого странного завтрака она выскользнула из дома. Утро было самым заурядным, солнечным, но морозным, ведь таверна находилась высоко в горах. Снежана поёжилась и полной грудью вдохнула свежего, слегка разреженного воздуха. С лёгким недоумением она окинула взглядом склоны гор, едва тронутые ранними лучами солнца и окутанные утренней дымкой: всё вокруг выглядело до того обыденным и спокойным – с трудом верилось, что над этим местом довлело проклятие. Девушка вздохнула и вернулась в дом. Какое-то время она смотрела на мумии и размышляла. Затем поморщилась, достала из погреба прежде замеченную там лопату и снова вышла, спустилась вниз по склону, пока не набрела на относительно ровную площадку, критически её осмотрела, снова тяжело вздохнула и принялась копать. Снежана трудилась несколько часов, разогрелась и вспотела, но ей удалось продолбить в промёрзшей земле лишь неглубокую яму. Наконец она поняла, что больше копать не сможет, даже если от этого будет зависеть её жизнь, отёрла пот с лица и с сомнением оглядела яму – тела несчастных сильно высохли, должны поместиться.

Снежана устало направилась обратно к таверне, достала две простыни из ларя в спальне и вернулась в трапезную, где лежали трупы. Какое-то время она собиралась с духом: тела, несомненно, требовалось захоронить – ещё не хватало, чтобы неупокоенные духи принялись ночами шариться по таверне, но она содрогалась от одной мысли о том, что ей придётся к ним прикасаться. Наконец она взяла себя в руки, осторожно, морщась от отвращения, завернула обе мумии в простыни и по одной отнесла их к могиле: сначала женщину, потом мужчину. Тела оказались неожиданно лёгкими, даже такой хрупкой девушке, как она, не составило труда их поднять. Наконец, Снежана присыпала их землёй и наспех провела погребальный обряд. После того, как спало напряжение, усталость напомнила о себе, и ей овладела апатия. Она вернулась в дом и заварила себе ещё чаю. Взмокнув после долгого копания, Снежана быстро замёрзла на холодном горном воздухе. Хотя, возможно, у её дрожи была и другая причина. Согревшись и съев столь же скудный обед, девушка принялась за уборку: скоблила пол, мыла полки и столы, словно пытаясь оттереть налёт проклятия с этого дома, впрочем, скорее всего просто, чтобы отвлечься. После минутного размышления, она порубила на куски и бросила в огонь кресло, в котором сидел хозяин таверны: после того, как он в нём умер и истлел, у неё не было никакого желания сидеть в нём самой.