Влюбиться в собственного мужа

– Нет, я как раз только хочу понять! Ты, получается, приезжаешь к внучке или забираешь ее к себе только потому, что считаешь, что я сама с нею не справлюсь? Других причин нет?

– Катя, успокойся! Есть, конечно. Я люблю Сонечку! Но твоего внимания на двоих детей сейчас точно не хватит! Я об этом. Будь реалисткой!

– И поэтому я должна сделать аборт? Ты об этом сейчас говоришь?

– Да что ж ты все переворачиваешь! – воскликнула в сердцах мать.

– Позволь нам с мужем самим решать рожать детей или нет!

– А делайте вы с мужем что хотите! Я поехала домой! На сегодня все!

– Ты права, мама! Так будет лучше!

Тамара Леонидовна нервно засобиралась. Но, видимо, она надеялась, что дочь ее остановит, поэтому немного замешкалась, надевая обувь. Только Катя развернулась и ушла в детскую. Через минуту хлопнула входная дверь. Мама ушла, а Катя залилась слезами.

Она понимала, что мама во многом права! Беременность на самом деле наступила не вовремя. Впрочем, надо хотя бы сделать тест! Она переоделась, нарядила дочь для прогулки и, посадив ее в эргорюкзак, прямым ходом направилась к аптеке. От свежего воздуха ей стало полегче, и она вдыхала его полной грудью.

***

Тест оказался положительным. Все-таки она беременна! Надо рассказать Вениамину. А он сообщил, что задержится. В последнее время они мало виделись. Муж пропадал на работе. После обыска в магазине пришлось повозиться с наведением порядка. А сегодня ему должны были привезти заграничный заказ. И он не мог уйти раньше.

Сонечка мирно спала в своей кроватке. Какая же она еще маленькая! Кате стало совестно от того, что она лишает дочку полноценного материнского внимания в таком юном возрасте. Второй ребенок заберет у нее все силы. Все-таки мама права!

Сама Катя была единственным ребенком у родителей. Так мама решила. У нее были еще беременности, но она их прерывала. А когда Кате было пятнадцать лет, умер папа. Тамара Леонидовна еще больше стала уделять внимание дочери.

На самом деле Кате часто это мешало в подростковом возрасте. Может, и с мужчинами долго не складывалась отношения еще и по этой причине – из-за маминой чрезмерной опеки, помимо того, что были мечты о большой и сильной любви, как у родителей. Теперь чувств к мужу у Кати с лихвой. Только проблем еще больше.

И сейчас ее мучил главный вопрос: что скажет Вениамин, когда узнает, что она беременна? Они недавно говорили с ним о втором малыше. Но так скоро все-таки его не планировали. К тому же если отец ребенка Кирилл, то аборт делать придется! Ей было страшно только от одной этой мысли! Катя снова расплакалась. Муж так и застал ее в слезах.

– Катюша, солнце, что случилось? – встревоженно спросил он, обнимая жену.

– Я беременна! – с ходу выдала Катя.

– Так это хорошо! Мы же хотели второго ребенка! Может, и не так скоро, но раз уж он пришел, будем рады ему! Не плачь! Мы справимся!

– Я с мамой поссорилась!

– Что за причина?

– Она… – Катя запнулась. – А что если это ребенок не твой?

Вениамин изменился в лице. Но Катя не могла понять, что за чувства он испытывает в этот момент.

– Я сделаю ДНК-тест! И только потом будем принимать решение.

– Какое решение?

– Оставлять его или нет.

– Катя, я не хочу делать тест! Ребенок уже есть. И я уверен, что он мой и без теста!

– А если ты ошибаешься? Мы будем потом всю жизнь с этим жить!

Катя уже рыдала на плече у Вениамина.

– Что ты хочешь, милая? Сделаем тест, если для тебя это так важно. Я согласен.

И он поцеловал Катю в щеку.

– Пойдем я тебя ужином накормлю! – предложила она, вытирая слезы. – А завтра я все узнаю про ДНК-тест.

***

Вера с Катей сидели в кофейне. Они заказали большой чайник какого-то фруктового горячего напитка. За стеклом чайника были видны кусочки яблока, апельсина, лимона и листики мяты. Кате нравился запах этого чая.

– Захар Щукин уходит из редакции, – с грустью сообщила Вера. – Но он все равно хочет написать статью по итогу следствия. Сегодня задержали Никиту Вербина, сына хозяина мотеля «Приют для двоих».

– Его вина доказана?

– Нет пока. Вениамина, думаю, вызовут для очной ставки, или как там это у следователей называется. Нужно подтверждение того, что это именно он приносил видеозапись твоему мужу и брал у него деньги. И с орудием убийства еще есть вопросы. Поскольку этот Никита приходил днем раньше, чем произошло убийство. А нож, получается, подкинул после. Словом, там еще предстоит работа с этим парнем.

– А куда уходит Захар?

– Решил заняться фотографией. Он профессионал в этом деле.

– Что так? Он же был увлечен криминалом!

– Понимаешь, тут приехал один приглашенный гуру журналистики из столицы, он как бы обучает региональных корреспондентов. И он упрекнул Захара в непрофессионализме, узнав, что у него была возможность участвовать в процессе расследования, а в итоге он не написал ни одного обширного материала. Хотя газетными статьями об убийстве Ломова он мог поднять рейтинг нашего издания и сделать себе имя.

– Может, он и прав.

– Катя, тогда бы Захару пришлось написать подробности в том числе и о том, что происходило в мотеле. А это и тебя касается напрямую. Написал бы он статью о том, что твой муж был подозреваемым из-за того, что у тебя была связь с Ломовым! Как тебе такое?

– Ох! Хорошо, что этого не произошло!

– Вот именно! Рейтинг бы взлетел. Хотя кто-то мог бы и в суд подать. Но в любом случае Захар не захотел этого делать. Сказал, что чужое грязное белье ему неприятно выставлять напоказ. А мог бы про твоего Вениамина, обвиненного в убийстве, написать на целый разворот!

– Хорошо, что не в столице живем, – грустно улыбнулась Катя.

– Твой муж, конечно, герой! Рада, что вы по-прежнему вместе после всего, что произошло. Как у вас с ним сейчас?

– Прекрасно!

Катя решила пока не рассказывать подруге о своей беременности. Она с волнением ждала результаты ДНК-теста, а это две недели. Вениамин больше не сопротивлялся, но она видела, как ему неприятно все это. И после посещения лаборатории он обходил эту тему стороной.

С Тамарой Леонидовной Катя помирилась. Они попросили друг у друга прощение. И бабушка с радостью снова оставалась с внучкой. Вот и сейчас, пока Катя отдыхала с подругой в кофейне, Тамара Леонидовна гуляла с Сонечкой в парке неподалеку.

Вечером Вениамин сообщил, что его вызывали. Он видел Никиту Вербина. Тот в убийстве пока не признался. Сказал, что ничего не знает о ноже, найденном в туалете магазина. К тому же заявил, что он у Вениамина ничего не вымогал, а просто принес флешку, которую муж Кати захотел купить. Вот он и продал. И даже не знает, что там на ней. Это звучало по меньшей мере глупо, но надо было доказать обратное.

***

Катя весело мурлыкала себе под нос любимую мелодию и хлопотала на кухне, ожидая мужа на обед. Она попросила его приехать, отложив все дела. Вениамин догадывался, что могло произойти. И он накупил всяких вкусностей к обеду, не забыв забежать за букетом цветов, который он оставил в прихожей, когда своим ключом тихонько открыл квартиру.

Услышав, что Катя напевает, он улыбнулся и вошел на кухню.

– Привет, любимая! Рад твоему хорошему настроению!

Катя весело улыбалась.

– Ты будешь отцом! – торжественно произнесла она и бросилась на шею мужу, а он аккуратно ее обнял.

– Чудесная новость! Я сейчас!

Вениамин вышел в прихожую и неожиданно для самого себя перекрестился. Прошедшие две недели, пока они ожидали результатов, он сильно переживал, глядя на Катю. Она похудела и осунулась.

Его на самом деле не тревожил вопрос о том, кто отец ребенка. Он готов был воспитывать даже ребенка Кирилла, только бы Катя была счастлива. Но для нее был крайне важен этот тест. А что будет, если она не захочет оставлять эту беременность, узнав результат? Как это отразится на ее здоровье как физическом, так и психологическом? Этого больше всего боялся Вениамин.

Но теперь все эти дни ожидания позади. И наконец-то они смогут сообщить о том, что ждут малыша родным и друзьям. Вениамин взял букет и направился к жене. Катя снова расплакалась. Теперь уже от счастья.

А вечером позвонил следователь. В этот день в опечатанном номере мотеля, где жил Кирилл Ломов, была обнаружена еще одна скрытая камера, которую, судя по всему, установил не он. После допроса хозяина мотеля выяснилось, что он не только был подельником своего постояльца, но и сам снимал интимные видео и вымогал деньги, где только мог.

Ломов делил с Вербиным-старшим некоторые свои доходы. Но однажды между ними произошла ссора. Кирилл был сильнее, несмотря на то, что ниже ростом, чем Вербин. И хозяин мотеля не заметил, как оказался в цепких руках постояльца, который применил удушающий прием.

В это время в номер к Ломову вбежал Никита. Он увидел, что отец задыхается в отнюдь недружеских «объятиях» Кирилла и попытался их разнять. Ломов ногой ударил сына хозяина мотеля. И тот схватил лежащий неподалеку нож, который использовался героем-любовником для нарезки фруктов.

Никита нанес удар в шею Кирилла, когда его отец уже потерял сознание. Но он быстро привел его в чувства. И они вдвоем покинули номер прямо перед приходом горничной.

Нож в туалет магазина Никита подбросил в этот же день. Для этого он влез в окно, надев бахилы и перчатки. Свои отпечатки он смыл с рукояти ножа вместе с кровью Ломова и сам потом позвонил в полицию с сообщением, где искать орудие убийства. Отец и сын Вербины арестованы.

Статья о Вениамине все-таки вышла в местной газете. Это была последняя работа Захара Щукина. И посвятил он ее новой коллекции редких сувениров в магазине мужа Кати. Особенно красиво получились фотографии.

***

Катя торопливо завивала волосы перед зеркалом. Зря она отказалась сходить в парикмахерскую! Сколько ей еще придется возиться с прической? А время поджимает!

– Веня, милый, ты надел костюмчик на Даньку? – крикнула она мужу, который возился в детской.

– Да, милая! – услышала она в ответ.

Хорошо, что Сонечка с мамой уже вышли на улицу. А машина должна подъехать с минуты на минуту. Они опаздывали в загс на торжественную регистрацию брака Веры и Захара Щукина. Все-таки они решили пожениться через год после того, как парень начал карьеру фотографа.

Катина лучшая подруга была счастлива. Ни ее саму, ни ее жениха не смущала их разница в возрасте. Захар моложе на семь лет. Они успели проверить свои чувства и решили быть вместе. И это очень вовремя, потому что Вера месяц назад заявила о том, что ждет ребенка. Катя от души порадовалась за нее. Счастливой женщине всегда хочется, чтобы ее окружали такие же счастливые люди.

А Катя теперь наслаждалась своей семейной идиллией – три месяца назад у них родился сын. И Вениамин поделился мечтой построить дом для своей уже достаточно большой семьи. Он купил участок. И много вечеров с Катей в интернете выбирал проект их будущего дома.

Наконец они решили, что им нужно два этажа и летняя терраса. В планах зимний сад, а возможно и теплица. Это уже Катя размечталась о том, что хочет выращивать свежие овощи для своих детей.

Она старалась быть заботливой и внимательной мамой и маленькому сынишке, и уже немного подросшей доченьке. Помощь мамы не отвергала. После того неприятного разговора и Тамара Леонидовна тщательно подбирала слова, чтобы не обидеть дочь.

В загсе Катя любовалась своей подругой Верой в нежно-розовом платье с цветами в темных волосах. Она не выглядела старше Захара. Он был ей под стать – высокий кареглазый брюнет в модном костюме. После торжественной регистрации он позволил своим коллегам сделать снимки их теперь уже семейной пары. А потом достал свой фотоаппарат и под аплодисменты гостей сам снимал Веру, которая охотно ему позировала.

В ресторан Катя и Вениамин поехали без детей. С ними осталась Тамара Леонидовна и няня, которую приглашали в такие дни, когда нужно было оставить двух малышей на какое-то время. Катя после рождения сына только пару раз выбиралась с мужем из дома. А на этот раз это был особый торжественный выход и ей хотелось повеселиться от души.

Вениамин пригласил ее на танец, услышав звуки танго. Их движения были слаженными и четкими. Муж уверенно вел свою спутницу, поддерживая за спину. Все гости расступились и любовались этой красивой парой. Танец их был полон страсти и огня. Им дружно аплодировали. А невеста не удержалась и взяла микрофон.

– Вениамин и Катя! Я благодарю вас за этот танец! Прекрасный подарок нам с Захаром в день нашей свадьбы! Ваша семья для меня пример крепкой любви и преданности. Я желаю такой же счастливой жизни и нам с Захаром!

Суррогатная мать

Алена заметно волновалась. Выставка картин с аукционом должна пройти на высоте. Это не первое подобное мероприятие, которое Алена организует и проводит в своем городе. Но впервые она взялась за мамину коллекцию ее собственных работ, достаточно долго украшавших загородный дом и квартиру, или просто хранившихся в мастерской.

Мама писала картины на заказ. И это хорошо оплачивалось. Давала уроки живописи детям влиятельных людей города. Бывало, что летом у нее гостили девушки, которые брали уроки в «полевых условиях» – вместе с мамой делали эскизы прямо на природе.

Но всех подобных заработков хватало на текущие нужды. А сейчас в серьезном ремонте нуждался дом. Впрочем, маму это беспокоило не больше, чем ее мечта о паломнической поездке в Иерусалим – хорошо бы, но можно и потом. Если же все пройдет по плану, то легко будет осуществить и то, и другое.

«Выставка работ современного мастера живописи Татьяны Николаевой» – так было написано на афише и в рекламных буклетах, которые получили лично в руки потенциальные покупатели, – собрала много народа. Алена была хорошо знакома с маркетингом. Пиар-компании ей всегда удавалось проводить успешно.

Практически все городские СМИ воспользовались приглашением и дали бесплатные анонсы – уж слишком хорош был информационный повод. Художница стала модной в течение короткого времени. «Ее работы искрение и чистые, от них словно веет теплом родного дома, запахом молока и вишневого пирога» – это осталось в пресс-релизе, несмотря на протест мамы.

Сегодня все шло просто идеально. Лучшая в городе галерея с залом для аукциона. Все картины расставлены так, что лучше не бывает. Вся городская элита уже поприветствовала художницу и неторопливо перемещалась по залу, рассматривая работы.

Были у всех на виду помощницы Алены, как и она сама, в строгих костюмах с белой блузой – принятый в их фирме дресс-код – с готовностью ответить на любые вопросы. Только автор работ как-то не очень понятно себя ведет.

– Мама, ты действительно не можешь остаться? Достаточно только твоего присутствия.

Алена не могла поверить, что мама собирается сбежать практически в самом начале мероприятия!

– Прости, моя девочка, я очень благодарна тебе за все хлопоты. Только чувствую я себя неважно – снова разыгралась мигрень. Я уверена, что у кого-то еще возникнут вопросы, кто-то просто захочет поговорить с автором. А я сегодня совсем не готова к общению.

– Таблетку?

– Я выпила. Но мне нужен покой.

Макияж матери плохо скрывал бледность ее лица и наметившиеся темные круги под глазами. Она немного сутулилась и кутала плечи в палантин, как всегда во время мигрени. Алена смогла подавить приступ гнева и разочарования.

– Хорошо. Борис отвезет тебя.

Татьяна Максимовна расправила плечи и выпрямила спину. Худощавая и высокая, в темно-синем платье в пол с нежно-розовым палантином она прошла к выходу из галереи, опираясь на руку Бориса.

Алена была раздражена и раздосадована. Сколько приложено усилий для устроения этой выставки и аукциона! Понятно, что и без автора все это состоится. Но с нею было больше уверенности в удачных продажах. Деньги же матери очень нужны!

Пусть путешествие и можно отложить. А вот дом все-таки ждать уже не может! Доходы самой Алены еще слишком скромны. Борис вложил свои деньги в бизнес, прибыль от которого лишь намечена в перспективе. Да и не совсем удобно у него брать даже взаймы. Он пока еще не жених – предложение не сделал.

Размышления Алены прервал взволнованный красивый молодой человек в темном дорогом костюме и белоснежной рубашке с галстуком, на зажиме которого поблескивали камни. Когда он взмахнул рукой, чтобы поправить темно-русые, слишком ухоженные волосы, то Алена заметила, как блеснули камни и на его запонках. «Неужели бриллианты?» – мелькнула мысль. А взгляд невольно упал на безупречно чистые идеальные ботинки незнакомца.

– Почему эта картина называется «Суррогатная мать»? – наконец она услышала и его вопрос, но с ответом задержалась. – Мне сказали, что вы устроили эту выставку, а автора этих картин уже тут нет. Но если вы не знаете истории этой картины, то я хотел бы встретиться с … – он бросил взгляд на рекламный буклет выставки, – …Татьяной Николаевой.

– Добрый вечер, – выходя из какого-то странного оцепенения, наконец-то произнесла Алена.

И продолжила уже бодрее:

– Картина названа так, потому что на ней изображена суррогатная мать.

– Да, это следует из названия. Но почему «суррогатная»? Чем она отличается от обычной беременной женщины?

– Вы же видите, как напряжено ее лицо, как рука лежит на животе? – Алена сочиняла на ходу. – Не расслабленно и умиротворенно, а как будто пытается защитить еще не рожденное дитя. Возможно, когда она согласилась стать суррогатной матерью, то и не предполагала, какие чувства ее посетят во время беременности. Возможно, что она передумала отдавать ребенка. Но обстоятельства, договор и прочая – все против нее.

– Да, я вижу. Спасибо.

Он замолчал. И как будто забыл о существовании Алены, погрузившись в созерцание этой картины.

Как странно! Молодого мужчину заинтересовала такая немужская тема. Обычно представители сильного пола из меценатов предпочитали покупать или получать в дар картины с пейзажами, с сельскими темами, рекой, рыбалкой, садом, натюрмортами, наконец.

Ну а если женский образ, то русской красавицы, коих тоже любила изображать мать и у пруда, и на сенокосе, и в хороводе, и у берез, и на скамейке с книгой. А тут – беременная. Да еще суррогатная.

Алена не любила эту картину и истории ее создания не знала. Мать написала ее давно, хранила в своей мастерской. А перед выставкой сняла ее со стены и сказала, что готова с ней расстаться.

Алена снова увидела странного незнакомца на аукционе. И она не сомневалась, какой именно лот его интересует. «Суррогатная мать» была куплена им за весьма приличную сумму. Да и в целом вся эта «авантюра», как мама не переставала называть выставку с аукционом, принесла весьма приятный результат.

Точной суммы чистой прибыли Алена пока не знала, но по предварительным подсчетам и на ремонт, и даже на поездку мамы в Иерусалим должно было хватить.

На следующий день в хорошем настроении она вышла из бухгалтерии своей фирмы и столкнулась с покупателем «Суррогатной матери».

– Добрый день! Рад вас снова видеть. И надеюсь на вашу помощь. Я все-таки хотел бы встретиться с Татьяной Николаевой.

Алену удивило, как быстро мама согласилась на встречу с этим странным незнакомцем. Зато возникли проблемы с Борисом.

– Кто он?

Алена не была готова к сцене ревности и только с досадой махнула рукой.

– Прекрати, Борис, это смешно!

– Я видел, как он на тебя смотрел!

– Взволнованно, – она пыталась улыбнуться, – это мамин поклонник, а не мой! Он купил картину на аукционе. А теперь хочет познакомиться с автором. Я поеду с ним к маме. Но если хочешь, мы можем поехать вместе.

– Да. Я поеду с тобой. Иначе умру от ревности.

Загородный дом Николаевых стоял на самом краю поселка. Прямо – луг, справа – лес, позади – река. Отец Алены купил этот дом незадолго до своей гибели: с его машиной столкнулся грузовик. Отец умер сразу, а двухлетняя Алена перенесла три операции и только после них появилась надежда, что она сможет ходить.

В швейцарской клинике девочка прошла курс реабилитации и сделала первые шаги после той страшной аварии. Мама всегда была рядом. Замуж она больше не вышла, несмотря на то, что поклонников было много.

Ее дом осаждали и коллеги-художники, и ценители искусства. Дорогие подарки, цветы корзинами. Мама все принимала с благодарностью. Со всеми она сумела построить прекрасные дружеские отношения. А предпочтение не отдала никому.

Очень дорогая машина молодого поклонника таланта художницы остановилась у дома с черепичной крышей. Татьяна Максимовна появилась в винтажном белом платье а-ля 20-е годы прошлого столетия. Прическа под стать – вьющиеся русые волосы до плеч перехвачены лентой с шелковым цветком.

Алена всегда восхищалась умению матери одеваться с тонким вкусом и некоторой эпатажностью, которая естественно гармонировала с ее природной красотой. Сегодня она выглядела как модель с обложки журнала. И кто бы мог подумать, что ей уже пятьдесят!

После приветствий хозяйка лучезарно улыбнулась и пригласила в дом. Алена сразу узнала любимый запах вишневого пирога и травяного чая. Мама всегда пекла вишневые пироги. Этот десерт у нее получался необыкновенно вкусным. Впрочем, никаких других десертов она не готовила.

А вот вишня в виде варенья и просто замороженная хранилась в доме от сезона к сезону. Не переводясь. В саду росло несколько вишневых деревьев каких-то приятно невысоких сортов. Собирать урожай было легко, удобно и весело. Мама ставила пластинку, кассету или диск с вальсами Штрауса. И дело шло.

И сейчас звуки вальса «Сказки Венского леса» доносились из гостиной, подчеркивая атмосферу уюта и радости. Все, как любит мама, к чему с детства привыкла Алена.

– Позвольте представиться, – начал гость, – меня зовут Алексей Воронков. Ваша картина заняла достойное место в нашей семейной галерее. И с вашего позволения я хотел бы посмотреть другие ваши работы, которые вы не выставляли. Буду рад, если что-то вы согласитесь мне уступить для пополнения коллекции.

Татьяна Максимовна изменилась в лице еще до того, когда была произнесена фамилия гостя. Она только взглянула на него и удивление, сомнение, радость, сожаление – все это, сменяя друг друга, отразилось на ее лице.

Гость и сам не сводил глаз с Татьяны Максимовны, казалось, что он хочет изучить каждую ее черту – изгиб руки, тонкое запястье, лоб, пересеченный лентой, мочку уха с каскадом ниспадающей серьги к плечам, покрытым шелковым палантином.

– Прошу следовать за мной, – произнесла она, скрывая волнение.

В мастерской стояли и висели картины, которые еще были в работе, но среди них выделялись практически законченные.

После того, как был выбран акварельный эскиз – портрет девушки с венком из маков, – гость обвел взглядом мастерскую.

– Уверен, что вам здесь нравится работать.

– Вы правы.

Алексей подошел к большим окнам.

– Вид чудесный!

– Да, в любое время года я не устаю любоваться этим дивным уголком природы. Мой муж выбрал самый чудесный дом!

– Где сейчас ваш муж?

– Погиб много лет назад.

– Мне жаль.

– Спасибо. Мне кажется, что часть души моего мужа осталась в этом доме, хотя он и не успел в нем пожить. Мне здесь никогда не бывает одиноко.

Алена с Борисом накрывали чайный стол в гостиной.

– Что с ней?

– А с ним?

– Но он мне сразу показался странным малым.

– Моя мама тоже не лишена странностей.

– Может, старые знакомые?

– Борис, ему вряд ли больше двадцати пяти, а маме пятьдесят. Какие еще «старые знакомые»?

– Ты права.

Татьяна Максимовна вошла в гостиную под руку с Алексеем Воронковым. Они расположились в уютных креслах напротив друг друга.

– Алена, ты нальешь нам чаю?

– Разумеется, мамочка! И пирог разложу по тарелкам. Присаживайтесь!

– Изумительный пирог! – Алексей взял десерт рукой, проигнорировав нож и вилку, и откусил приличный кусок. – Я обожаю вишневые пироги, но такого вкусного никогда не пробовал!

Он зажмурился от удовольствия. Татьяна Максимовна улыбнулась.

– Уверена, что вы лукавите. Думаю, что ваша мама при такой вашей любви к пирогам частенько их для вас печет.

– К сожалению, нет. У мамы аллергия на вишню. Она не выносит не только вкус вишни, но даже ее вид, начиная с весеннего цветения.

– О, простите!

– Тогда у вас сегодня редкий шанс поесть от души маминого чудесного пирога! – Алена весело засмеялась.

– Вы правы! Можно еще кусочек?

– Держите!

– Не меньше вишневого пирога я люблю вальсы Штрауса. И то, и другое есть в вашем доме. Мне здесь так уютно, – гость, положив тарелку на столик, без стеснения откинулся в кресле и вытянул ноги.

– А любовь к Штраусу у вас от матери или отца? – поинтересовалась хозяйка дома.

– Мама ненавидит вальсы, а отец к музыке всегда был равнодушен… Я не злоупотребляю вашим гостеприимством?