Бриллианты Эльжбеты. детская и юношеская литература

– Пап. Мы же с ней всё равно встретимся на небе?

– С мамой? Непременно. Только торопить этого не надо. Тебе ещё предстоит долгая и счастливая жизнь на земле.

– А тебе?

– И мне тоже. Куда же мы друг без друга денемся?

Лида ещё ближе придвинулась к папе и, успокоившись, положила голову ему на плечо. Она начала клевать носом, но уходить в дом не хотелось. Папа набросил на неё свою куртку и подкинул ещё поленьев в огонь. Ей стало совсем тепло и хорошо, и не в силах бороться со сном Лида заснула.

Глава 3. Панское имение «Сула»

Проснулась Лида очень рано. Её разбудило какое-то громкое тарахтенье во дворе дома. Девочка выглянула из окна и увидела, что папа беседует с Валерием Петровичем, который прикатил на своём грохочущем охотничьем вездеходе. Это был давний папин друг, с которым они уже много лет ездили вместе на охоту. Валерий Петрович был уже в преклонном возрасте, но сил и энергии ему было не занимать. Казалось, он с утра до позднего вечера только тем и занимался, что колесил по окрестностям и наводил порядок на вверенной ему территории. То вышки охотничьи подправит, то рухнувшее дерево уберёт с дороги, а то и вовсе ночь напролёт браконьеров караулит. Одна характерная черта выделяла его среди остальных папиных друзей охотников – очень Валерий Петрович любил наряжаться. Создавалось впечатление, что он каждый день покупает себе какую-нибудь очередную охотничью обновку: то стильную шляпу с яркой кокардой, то сапоги с меховыми отворотами, то скрипучий патронташ из жёлтой дублёной кожи. А уж ягдташей в его коллекции насчитывалось побольше, чем дамских сумочек у самой щеголеватой столичной модницы. Вот и сейчас через плечо у него был переброшен изящный медный охотничий рожок на тонкой вязаной тесьме с замысловатым декором. Несмотря на суровый внешний вид и массу всевозможного оружия и снаряжения, которые являлись неотъемлемой частью его облика, Валерий Петрович в жизни оказался человеком мягким и общительным. Он недавно вышел на пенсию, а до этого заведовал большой фирмой в Минске. Недостаток общения после ухода с работы он восполнял кипучей деятельностью на новом посту руководителя местного охотничьего коллектива. Охота была его давней страстью и бессменным хобби на протяжении всей жизни, и он был беспредельно рад наконец посвятить этому занятию всё своё свободное время. Не было, пожалуй, в округе человека, лучше осведомлённого обо всех последних новостях и событиях и который бы пользовался таким непререкаемым авторитетом у местного населения. Для большинства соседних хуторян, разменявших суету и спешку вечной гонки на безмятежное уединение, он заменял и справочное бюро, и гугл-поисковик.

– Лид! Поехали с нами прокатимся, – папа помахал ей рукой.

– Куда?

– Поможем Петровичу. Закинем зерно на подкормочные площадки, а заодно и на зверей посмотрим.

– Ура! Я с вами!

– Только захвати мой бинокль на столике у выхода.

Вскоре они уже рассекали по лесной дороге, громко переговариваясь, чтобы перекричать шум мотора.

– Па! А комары меня не закусают?

– Сегодня не закусают. Смотри, какой ветер сильный. Комары кусаются, когда тишь стоит.

– А зачем мы зерно для зверей везём? Разве они в лесу сами не могут пропитаться?

– Летом еды хватает. Только у Петровича зерна прошлогоднего много осталось. Если сейчас не скормить, его долгоносик попортит. Да и новый урожай уже скоро будут собирать.

– Какой долгоносик?

– Жучок такой маленький с хоботком. Он серединку зерна выедает, только одна пустая шелуха остаётся.

Внезапно Петрович остановил свой драндулет и показал пальцем на соседнее поле. По нему двигались несколько крупных чёрных точек.

– Посмотри в бинокль, – обратился он к Лиде. – Это стадо косуль переходит.

Лида навела бинокль на поле, настроила резкость, как учил папа, и отчётливо увидела несколько косуль. Животные замерли и смотрели на них. Так они играли в гляделки около минуты. Затем косули внезапно встрепенулись и высокими прыжками поскакали прочь. В бинокль Лида видела только их мелькающие белые попки.

– Вау! Какие красивые. А на диких кабанов можно посмотреть?

– Сейчас уже поздновато. Кабаны ночью кормятся, а днём в лесу отлёживаются. Если б на часик раньше выехали, то кабанов много увидали бы. Трава ещё невысокая, так что их издалека заметно. Я на прошлой неделе на одном поле три стада засёк. Всех вместе насчитал шестьдесят восемь голов.

– Ого! А кто ещё у вас водится?

– В том году олени зашли из Налибокской пущи. Два стада. Местные говорили, что зубра месяц назад видели. Только я следов так и не обнаружил. И лосей уже как три года подряд прибавляется. Лося, может, мы сегодня и увидим на дискотеке. Повадился один здоровенный почти каждую ночь приходить. Я там соли для него насыпал. Только машину надо будет на подъезде оставить и метров триста пешком пройти.

– Лося на дискотеке? Это как? – непонимающе уставилась Лида на Валерия Петровича.

– Это мы так, меж собой, одну кормовую площадку называем, – засмеялся тот. – На неё столько зверья ночью приходит, что всё вокруг кормушки вытоптали. Если в темноте на них прибором ночного видения посмотреть, то у них там такая тусовка, что прямо дискотека. Сама увидишь. Живого места на земле нет. Всё в следах от копыт.

– Ну тогда поехали на дискотеку!

По дороге переехали вброд широкий ручей. Вода затекла в открытую кабину Лиде по щиколотку. Хорошо, что папа заставил сапоги надеть. Девочка была в восторге. Настоящее путешествие с приключениями. Пару раз из-под колёс выскакивали сонные зайцы и быстро-быстро уносились прочь. Вскоре въехали в совсем дремучий лес. Петрович даже дважды выбирался из машины и бензопилой расчищал дорогу от упавших веток. Остановились на небольшой поляне.

– Сейчас идите вперёд, к дискотеке. Повезёт, насмотритесь на зверьё. Я подожду минут пятнадцать и к вам на машине подъеду, чтобы мешки с зерном на спине не тащить.

Только никого они в это утро больше не увидели. Вся площадка на самом деле была в следах от копыт. Папа показывал ей разные отпечатки и пояснял, какое животное их оставило и сколько дней назад. Он помог Петровичу выгрузить мешки, и они поехали дальше. За час побывали ещё на трёх кормушках. Лида почувствовала, что уже сильно проголодалась, и сказала об этом вслух.

– Поехали сейчас на панскую усадьбу, – предложил Петрович. – Они неплохой ресторан открыли с национальной кухней. Колдунов покушаем с мачанкой. Заодно и посмотрите, как они там развернулись. Вырыли озеро и сейчас на большой ладье туристов катают. По выходным у них гончарная мастерская работает. Можешь с мастером сама себе горшок из глины вылепить. Или в кузне какую безделушку купить.

– Да, развернулись они круто, – прокричал папа. – Мы последний раз туда прошлой осенью заглядывали на конях покататься. Ты когда, Петрович, говорил, что «Сулу» какой-то бизнесмен выкупил и собирается восстанавливать, я даже не поверил. Там же камня на камне не оставалось. Только сумасшедший на такое способен.

Петрович усмехнулся и что-то ответил, но Лида ничего не расслышала из-за рёва мотора. Он гнал машину на большой скорости, и Лида крепко уцепилась за раму, чтобы не удариться головой о крышу, когда они подпрыгивали на кочках. Петрович опять резко затормозил и выбрался из машины. Он проследовал назад по дороге, долго что-то разглядывал на примятой траве и вернулся крайне недовольный.

– Что там? – спросил папа.

– Браконьеры сегодня ночью тут ездили.

– Свои или залётные?

– Свои, – вздохнул Валерий Петрович. – Залётных я уже года два как не встречал. Есть тут один местный. В Телешевичах живёт. Километров пять от вашего хутора. Болек Лиходиевский. Никак словить не могу. Хитрый чёрт. Раньше в милиции служил. Уволили за взятки. Вот он и промышляет браконьерством. Уже седой весь, да всё никак не уймётся. Плохой человек. Местные его не любят. Ещё и племянника своего в подельники взял – пьянчугу. Ладно. Рано или поздно попадутся. Сколько верёвочке не виться… Поехали, что ли? А то у меня у самого кишки марш играют.

До имения добрались быстро. Машину припарковали на просторной стоянке прямо перед высокой каменной брамой с нарядной вывеской «Панскi маётнак Сула». Лида любила это место. Особенно в будние дни или в плохую погоду, когда туристов приезжало поменьше. И всё-таки раньше здесь было как-то уютнее, пусть и не так ухоженно. В заросшем старом парке с тенистыми аллеями было так славно укрыться от зноя в жаркий летний день. А зимой с мороза напиться горячего ароматного чая в маленьком кафе со стеклянным камином, в котором так мило потрескивали берёзовые поленья. Пока ремонтировали хутор, Лида проводила в «Суле» много времени. Они даже с папой дважды оставались здесь в небольшой гостинице, когда от усталости не оставалось сил садиться за руль и возвращаться в Минск на ночь глядя. А ещё один раз ходили здесь в баню и прыгали прямо из парилки в пруд с ледяной водой. Может, папа и на хуторе баню построит? Прямо возле речки. Хорошо бы. Сейчас в «Суле» по-другому. Всё строят, копают, шумят. Скорей бы уже закончили. Интересно будет посмотреть на результат, когда всё сделают. Валерий Петрович повёл их через широкие настежь распахнутые кованые ворота по гранитной дорожке прямиком к ресторану. Всюду кругом кипела работа. Два автомобильных крана поднимали с земли громадные валуны и перемещали их поближе к участку, где уже наполовину возвышалась каменная башня будущего рыцарского замка. Бригада рабочих накрывала крышу на изящном продолговатом здании, выложенном из рыжего кирпича. Ещё и трактор растягивал гору белого песка вдоль берега озера. Было похоже, что отсыпают пляж.

С последнего визита Лиды так много уже успело преобразиться. По всей территории были вымощены широкие пешеходные дорожки из брусчатки, вдоль которых ровно в ряд торчали элегантные чугунные фонари. Межу дорожек на всём свободном пространстве зеленел ровный ухоженный газон. Кроны старых заросших деревьев, уже давно позабывшие заботливые руки садовника, были тщательно расчищены и приведены в порядок и сейчас радовали глаз молодой листвой. В дальнем углу парка появилась избушка Бабы Яги, а вдоль небольшой мощёной улочки бок о бок стояли деревянные домики с антикварной аптекой, торговыми лавками и национальным белорусским кукольным театром – батлейкой. Но самое примечательное – это длинное озеро, которое возникло на месте старой запруды. Чистая прозрачная вода сверкала в лучах летнего солнца и манила своей свежестью и прохладой. У только что отстроенной деревянной пристани, ещё не успевшей потемнеть от дождей и ветра, лениво покачивался, поскрипывая такелажем, приятно пахнущий смолистыми досками и свежей краской старинный корабль, какие Лида видела только в фильмах про викингов. Она перевела взгляд на манеж для верховой езды и невольно залюбовалась тренировкой всадников. Рядом с манежем несколько человек о чём-то оживлённо беседовали, с интересом наблюдая за ездоками.

– Андрей! – позвал кого-то Валерий Петрович.

Навстречу им двинулся один из зрителей.

– Здравствуйте, Валерий Петрович.

– Познакомься. Это ваш сосед с хутора, – Валерий Петрович указал на папу. – А это и есть новый хозяин «Сулы» – Андрей.

Папа представился, и они вежливо перекинулись парой слов. Лида потянула папу за руку. Она уже умирала с голода. Андрей пообещал присоединиться к ним в кафе через некоторое время. По пути в ресторан папа не переставал вращать по сторонам головой, поражаясь размаху строительства. Он попытался было задержаться возле одной из площадок, но дочь быстро вернула его на нужный маршрут. Наконец уселись за стол и заглянули в меню. Да уж! Чего тут только не было: мясные присмаки собственного приготовления, колдуны с мачанкой, драники со сметаной, драники с сёмгой, дикая утка с перловкой, жаркое в горшочках из печи, кишка с картошкой, уши запечённые, фляки, судак в сметане и ещё куча всего.

– Лид, – папа сглотнул слюну. – Мы с Петровичем посидим тут какое-то время. Ещё и дядя Андрей к нам присоединится. Ты можешь пойти по имению прогуляться. Хорошо?

– Так и сделаю. Я вообще тут могу на день зависнуть. Если только тебе не надо к рабочим идти.

– Рабочие сегодня не приедут. Зря мы с тобой напрягались вчера вечером. Надо других искать. Поговорю с Лёдзей Петровной. Так что сегодня выходной.

Лида выбрала себе картофельную колбасу – кишку, набитую тёртым картофелем со шкварками. Папа называл её «ведерай» и говорил, что пробовал такую в Вильнюсе. Кушать хотелось безумно. Из-за утренней прогулки по лесу разыгрался зверский аппетит. Как оказалось, Валерий Петрович уже не раз успел побывать здесь и оценить большинство блюд. Поэтому он сразу посоветовал, что заказать. Начали они с борща и медовой наливки, которую так смачно расписал Валерий Петрович. После закусили толстыми ломтями домашнего зельца, обильно приправленного острым хреном и поданного со свежеиспечённым ржаным хлебом, от которого исходил сильный аромат тмина и кориандра. Папа особенно нахваливал фляки, которые, к его удивлению, подали не в бульоне, а запечённые в сметанном соусе как горячую закуску в небольшом горшочке. С жарким решили повременить – подождать, пока присоединится дядя Андрей. Хозяин имения появился как раз в тот момент, когда Лида доедала последний кусочек. Девочка быстренько поднялась из-за стола и, поцеловав папу, направилась к выходу, пожелав всем приятного аппетита. На пороге она несколько раз выразительно поглядела на папу, намекая ему, чтобы тот особо не усердствовал с наливкой. Папа становился таким скучным, когда беседовал со взрослыми. Просто жуть. А уж если при этом и выпивали, то вообще про всякую ерунду говорили, навевая на Лиду вселенскую тоску.

Глава 4. Тайна фотокарточки

Хоть Лида часто бывала в «Суле», она так за всё время и не удосужилась сходить на экскурсию. Как правило, она лишь ездила верхом, а остальное ей не казалось особо интересным. Только сейчас времени было невпроворот, поэтому можно и прогуляться. Сначала на кузню. Тяжёлая дубовая дверь кузни была распахнута, и оттуда доносились ритмичные удары молота. Молодой кузнец в грязном кожаном фартуке мельком взглянул на вошедшую девочку и жестом показал, чтобы та сама осмотрелась и его не отвлекала. Лида с интересом обошла небольшое помещение, стены которого напоминали скорее средневековый замок, чем мастерскую: столько разномастного оружия занимало всё свободное пространство и служило украшением мастерской. Кузнец прекратил стучать, сунул железяку, по которой он бил молотом, в горящие угли и отвлёкся от работы, поприветствовав её.

– Ты посмотреть или что-то конкретное ищешь?

– Не знаю. Наверное, посмотреть. Никогда раньше кузню не видела. Только в кино. А вы сейчас что делаете?

– Клинок для ножа выковываю.

Он снял со стены большой нож с резной деревянной рукояткой и, взяв в руку лист бумаги, провёл вдоль него лезвием. Половинка листа, плавно кружась, полетела на пол. Он ещё раз повторил, разрезав оставшийся в руке кусок.

– Ого. Какой острый, – восхитилась Лида. А можно я сама попробую?

Кузнец передал ей нож и новый целый лист бумаги. Затем достал из углей раскалённую железяку и продолжил бить по ней, высекая искры. Ярко-оранжевый кусок металла гнулся под молотом, как обыкновенный пластилин. Лида попробовала разрезать бумагу. Острое лезвие безо всякого усилия рассекло лист. Девочка внимательно присмотрелась к ножу. Клинок был весь покрыт чёрными завитушками с таким сложным и причудливым узором, что Лида невольно залюбовалась им, поворачивая его под разными углами. Кузнец сунул раскалённый металл в ведро с водой, которое громко зашипело, и из него повалил густой пар.

– Всё. Перерыв, – произнёс он. – Ну как? Нравится?

– Обалденно. А что это за завитушки такие на лезвии?

– Это дамасская сталь. Чтобы её получить, надо много кусочков вместе сплавить, а затем ковать клинок. Тогда он и прочным, и гибким будет.

– И острым? – уточнила Лида.

– Ну, это как заточишь, – рассмеялся парень.

– А долго такой нож делать?

– Если хорошо делать, можно и неделю провозиться. Мне же надо ещё и на торговлю отвлекаться. Тебе приглянулось что-нибудь?

– Ах! Мне всё понравилось, только мне это не надо. Папа хотел большую кочергу заказать и щипцы для камина. Но я не разбираюсь в этом. Скажу, чтобы сам пришёл. Он сейчас в ресторане обедает.

– А ты молотком когда-нибудь стучала? – неожиданно спросил кузнец.

– Ещё бы. Я папе помогала хутор ремонтировать. Тыщу гвоздей забила.

– Ну, если тыщу, – улыбнулся кузнец, – тогда ещё разок стукнуть сможешь.

Он достал из коробки круглую плоскую медяшку и поместил её в отверстие в металлической болванке. Затем накрыл сверку ещё одной железякой. Подобрав небольшой молот, протянул его Лиде.

– Сейчас со всей силы надо в это место стукнуть. Только с одного разу чтобы вышло.

Лида взяла в руки молот и, примерившись, сильно ударила в нужное место.

– Да тебя можно в подмастерья брать. Смотри, что вышло. Держи в подарок.

Он извлёк медяшку, которая превратилась в самую настоящую монету, и протянул Лиде. На ней появилось рельефное изображение больших каменных ворот и надпись «Сула». На обратной стороне было выбито красивое ветвистое дерево.

– Офигеть. А я-то всё думала, как в древности монеты изготавливали. Теперь понятно. А золотую можно?

Кузнец расхохотался. Лидка тоже засмеялась.

– Можно. Только не по карману мне такие подарки делать.

– Спасибо вам за монету. Пойду я. Мне ещё надо горшок слепить. Я к вам с папой ещё обязательно зайду.

Лида вышла на улицу и завернула в соседнюю дверь с надписью «Ганчарная майстэрня». Там невысокая полная хозяйка вместе с двумя туристами увлечённо пытались вытянуть на гончарном круге глиняный горшок.

– Скажите, а мне можно попробовать? – спросила Лида.

– Приходи через полчаса. Свободно будет.

Чтобы не слоняться без дела, Лида решила заглянуть в музей истории «Сулы». Внутри было прохладно. На выбеленных стенах висели старые фотографии с изображением каких-то строений и людей, а ещё страницы текстов, исписанных изящными каракулями на непонятном языке, наверное, старинные. Только вниманием девочки сразу завладел большой написанный маслом портрет женщины с чёрными волосами и пушистым лисьим воротником. Лида даже вздрогнула от неожиданности. Точь-в-точь мама. Только что-то ещё очень знакомое было в чертах лица этой красивой незнакомки. Внезапная догадка пронзила Лиду. Она потянула руку в карман и достала вчерашнюю фотографию семейной пары, найденную в сарае. Потрясающе! Это одна и та же женщина. Лида настолько увлеклась изучением картины и фотографии, что не заметила, как к ней кто-то подошёл.

– А ну верни фотографию на место! Кто тебе разрешал её брать? Ещё и согнула пополам.

Лида вздрогнула от испуга и обернулась. На неё глядел высокий смуглый мальчик лет пятнадцати с чёрными курчавыми волосами. Одет он был в потёртые синие джинсы и красную футболку. Мальчик был выше Лиды на целую голову, и потому казалось, что он прямо-таки нависает над ней. Крайне недовольное выражение его лица и тон, с которым он обратился к Лиде, не предвещали ничего хорошего. Голос у него был настолько категоричным и командирским, что сразу же вызвал у Лиды протест и возмущение. Как он смеет так с ней разговаривать? Даже папа никогда не позволял себе подобное обращение, хотя у него было достаточно поводов для этого. А этого дылду она видит впервые в жизни, и тот имеет наглость обвинять её в том, чего она не совершала. Лида спрятала фотографию за спину и дерзко ответила:

– Ничего я у тебя не брала. Это моя фотография.

– Что ты врёшь! Сказал отдай!

Мальчик попытался выхватить фотографию у Лиды, но та повернулась к нему спиной и прижала карточку к груди обеими руками. Мальчик попробовал расцепить ей руки, и Лида громко завизжала от боли и негодования.

– Константин! Что здесь происходит? – на пороге возник высокий сухощавый старик с аккуратной бородкой и толстой стопкой бумаг в руках. – Разве так себя ведут с дамами?

– Дедушка. Она фотографию Ленских украла.

– Ничего я не крала. Дурак какой-то. Это моя фотография! – Лида отодвинулась от мальчика и отвела руку с карточкой за спину.

– Позвольте полюбопытствовать, барышня. Что вы там так усердно скрываете?

– А вы кто?

– Ах, прошу прощения, что не представился. Гудиевский Олег Михайлович. Директор школы в Рубежевичах. По совместительству заведую краеведческим музеем, расположенным в нашей школе. А этот шалопай, который на вас напал, мой внук Костик. Мы помогаем новому владельцу усадьбы восстановить историю семьи последних её хозяев. С кем имею честь беседовать?

Лида так и не поняла, шутит старик или говорит серьёзно. В тоне его слышались ирония и какая-то наигранная манерность, но глаза светились таким добрым задором, что девочка сразу оттаяла. Вообще, всем своим видом старик напоминал одного чокнутого профессора, которого Лида видела в каком-то из фильмов. Очки его смешно сидели на самом кончике длинного носа, отчего ему приходилось слегка выпячивать глаза, чтобы смотреть на Лиду поверх стёкол. При этом одет он был весьма неопрятно в мятый лёгкий костюм светлого тона и видавшие виды тёмно-коричневые туфли. Только борода и усы у него имели очень аккуратный вид. Было заметно, что это единственная деталь его внешности, для которой он считает должным находить время и уделять ей внимание.

– Лидия. Новая хозяйка соседнего хутора, – ответила она в том же тоне.

Олег Михайлович рассмеялся, а Костик покраснел как рак.

– Лидия! Так вы позволите взглянуть на вашу фотографию?

– Пожалуйста. Только с возвратом. А то я папе расскажу. Он сейчас в ресторане обедает.

– Серьёзная угроза, – то ли опять пошутил, то ли вправду сказал Олег Михайлович. – Обязуюсь вернуть вам вашу собственность в целости и сохранности.

Лида протянула карточку старику.

– Невероятно! Откуда она у вас? – дрожащим голосом произнёс Олег Михайлович. – Константин. Принесите Лидии свои извинения. Такой карточки в нашем архиве не было.

Костя вспотел от смущения и пробормотал в ответ что-то невнятное. Очевидно извинения.

– А кто это на фотографии? – не удержалась Лида.

– Это последняя хозяйка «Сулы» – Эльжбета Ленская с мужем.

– Там же написано Василевские.

– Василевский – это фамилия мужа, которую Эльжбета взяла после свадьбы. Так где же вы раздобыли это фото?

– Вчера на хуторе в сарае нашла.

– А где ваш хутор точно находится?

– Как из задних ворот выходите, сразу направо по дороге и минут через пятнадцать в него упрётесь.

– Наверное, это хутор Смелого, – вставил Костик.

– Почему Смелого? – удивилась Лида.

– Не знаю. Так его здесь называют, – буркнул мальчик в ответ.

– Поразительно! – вновь произнёс Олег Михайлович. – Этот хутор с «Сулой» никак не связан. Раньше там располагалась пограничная застава, если мне не изменяет память. После жила какая-то семья. Но уже лет пятнадцать как все умерли и хутор пустует.

– Мой папа его купил и сделал ремонт. Мы сейчас там живём летом.

– Нам следует немедленно туда попасть. Где вы говорите ваш папа? В ресторане? Идёмте к нему.

Старик резко направился к выходу, увлекая за собой детей.

– Олег Михайлович! – Лида резко остановила его. – Фотографию мне верните.

Олег Михайлович смутился и, извинившись, протянул фото девочке. Видно было, что он делал это с большой неохотой.

Олег Михайлович вбежал в ресторан, оставив позади Лиду и Костика. Он сразу направился к столику, где сидели папа с Валерием Петровичем и дядей Андреем.

– Андрей Валерьевич! Слава богу вы здесь! Удивительная находка. Только что эта девочка, – он показал на Лиду, – принесла неизвестную фотокарточку Эльжбеты Ленской с супругом. Пока это единственная фотография, где присутствует и Василевский. Судя по всему, они сфотографировались сразу после свадьбы. Девочка утверждает, что нашла её на хуторе. Нам надо срочно там всё осмотреть. И прошу вас решить вопрос, чтобы это фото пополнило экспонаты музея.

При последних словах Лида запрятала фотографию поглубже в карман. Папа, увидев это, рассмеялся и решил вступить в разговор.

– Это правда, – сказал он. – Мы с дочкой вчера разбирали старый хлам и случайно нашли это фото. Я хотел сжечь его, но Лидка не разрешила и забрала фото себе. Теперь она по праву им владеет, – он посмотрел на Лиду и, хитро прищурившись, подмигнул ей.

– Как сжечь? Да вы понимаете, что вы могли наделать? У нас тут всё кишмя кишит чёрными копателями, так что большинство артефактов и так уходят из-под носа. А вам сокровище само в руки плывёт, и вы его сжечь собираетесь? Надо срочно к вам идти, чтобы вы, не дай бог, ещё чего-нибудь не сожгли.

– А вы, собственно, кто такой, что с такой лёгкостью собираетесь ворваться ко мне в дом и там обыск устраивать?

Лида подумала, что папа такой крутой. Его не так просто напугать, да ещё какому-то старикашке в паре с невоспитанным мальчишкой. Тут в разговор вступил Андрей. Он понял, что если не вмешаться, то папа и Олег Михайлович ещё, чего доброго, и поссорятся.