Олигарх желает жениться…

Я задумалась, в упор глядя во взбешенные глаза женщины.

– В девять тридцать, пожалуй. Распорядитесь на кухне, чтобы еда для нас была готова к этому времени. Мне кофе с молоком и омлет. Даниилу то, чем он завтракает обычно. На завтра я скорректирую его меню, если сегодняшний его завтрак меня чем-то не устроит.

Повернулась, чтобы закрыть дверь, но в последний момент вспомнила одну вещь.

– Да, еще я хочу увидеть экономку. Передайте, что перед завтраком жду ее у себя.

После этого в полной уверенности, что нажила себе смертельного врага, захлопнула дверь перед взбешенным лицом красотки.

Доползла до кровати и рухнула на нее, чувствуя, что сна не осталось ни в одном глазу – славно началась твоя временная работа, Мирослава!

Повозилась, устраиваясь поудобнее. Плохо с такого начинать свое обустройство в чужом доме. Но и позволить, так с собой разговаривать, как эта Василина Сергеевна, было бы неправильно.

Ладно, мое дело – младший Славинов. И это всего на три дня. Как-нибудь постараюсь их пережить, даже если злобные старшие горничные будут выливать на меня океаны своей ненависти.

Глава 13

Я лежала, глазела на потолок с красивой лепниной и размышляла о стычке со старшей горничной. Что это сейчас было, с чего она решила, что я в доме Славинова на положении обслуги?

Не думаю, что личная няня Даньки занимает положение, равное рядовым горничным или садовникам. Как-никак это персона, допущенная к наследнику, значит, и положение у нее особое. Должно быть таким, по моему разумению. И пусть я временно исполняю эту роль, но сути это не меняет.

А значит, или старшая горничная слишком много на себя берет, или такие распоряжения относительно меня оставил Славинов. Но на олигарха это не очень похоже. Поэтому остается самодеятельность этой Василины.

Я пошевелилась, устраивая затылок поудобнее, и продолжила анализ ситуации. Не могу сказать, что мне было приятно обмусоливать эти вещи, но старшая горничная попыталась меня откровенно унизить. Вопрос – зачем?

Она по жизни стерва или… Или у нее что-то есть с олигархом, и мое появление ее чем-то насторожило? Вообще, мне показалось, что Славинов не тот человек – дома не гадит, и со служащими отношения не заводит. Хотя с чего ему сдерживаться – он холост, а она красивая женщина…

Я вздохнула – да и Славинов… недурен, чего уж себе-то врать. Он и в своих костюмах стоимостью в пару тысяч долларов смотрится потрясающе. А уж вчера, когда, уложив Даньку в кровать, снял с себя толстовку, оставшись в простой черной футболке и джинсах, я вообще обалдела.

Беспокойно заворочалась, вспомнив, как ночью в спальне Даньки заставляла себя не пялиться так откровенно на Славинова. Заставляла, и все равно глаза никак не могли перестать исподтишка рассматривать его. Рослого, плечистого, с неожиданными татуировками на предплечьях и у основания шеи, с подтянутой задницей. И главное, никакого живота! Не то, что у Димы с его мягкой округлостью в районе пресса.

***

– Ч-черт! – выругалась сквозь зубы, чувствуя, как загорелось волнение внизу собственного живота, а во рту внезапно пересохло. – Похоже, ты тайная эротоманка, Мирослава Юрьевна!

Я еще поглазела в потолок, решив не думать о Славинове, лучше поразмышлять, чем может мне навредить ненависть старшей горничной.

Поразмышляла и поняла, что думать об этом не хочу, а хочу о Славинове и его плечах, и татуировках. Вздохнула печально и поднялась с кровати – заснуть, похоже, больше не удастся. Пойду, приму душ и приготовлюсь к началу рабочего дня.

Перед походом в ванную решила внимательно рассмотреть, куда олигарх меня поселил, чтобы понять, почему это так возмутило хамоватую старшую горничную.

Рассмотрела и поняла!

Комната была вообще не комната, а отдельные апартаменты с прихожей, спальней и гостиной. Плюс гардеробная размером с баскетбольную площадку, нынче абсолютно пустая. Также в наличии имелся огромный балкон, скорее терраса, выход на которую был и из спальни, и из гостиной. И обстановка, конечно…

Изысканная классика: дорогущая деревянная мебель, пышные ткани, сложные драпировки штор. Отделка стен и пола соответствовала этим просторным комнатам с высокими потолками. Вдогонку к ним, изящная лепнина на потолке и хорошие картины в узких рамах на стенах. Явно не для простой няни комнатки.

Ну что же, красиво жить не запретишь. И это все мое на целых три дня! Если, конечно, милашка Василина не выселит меня отсюда. Но если что, я буду сопротивляться! Мне здесь уже нравится.

В ванной комнате, тоже очень большой, богато оснащенной всем необходимым для моего временного счастья, я провела целый час.

С наслаждением постояла под душем, без конца меняя его режимы. Перенюхала батарею стоявших там флаконов, пока не нашла, что мне понравилось.

Потом долго намыливала волосы и тело, смывала и снова неспешно намыливала. Все пыталась почувствовать себя богатой дамой, постоянно живущей в такой вот роскоши.

Получалось так себе – видимо, такие ощущения приходят только со временем. Или передаются по наследству вместе с фамильными драгоценностями и миллионами на счетах. Да и ладно, обойдусь как-нибудь.

В общем, время в ванной я провела с удовольствием и пользой для своего душевного состояния. А когда, наконец, я выползла, облаченная в пушистый белый халат, на моей кровати, подтянув худые колени к груди, сидел рыжий.

– Данька! – покосилась на входную дверь. – Как ты здесь очутился? Я что, замок не закрыла?

– Закрыла. Я по балкону перелез, – «успокоил» меня рыжий и шмыгнул носом.

– Так, что случилось? И как это «по балкону»?! – я присела на кровать и заглянула в лицо мальчишке.

Оно было смущенным и несчастным. Рыжие ресницы часто-часто хлопали, явно пытаясь сморгнуть слезы. И еще, в зеленых, обведенных темным радужках застыл страх.

– Ну, Дань, – позвала я, – я же здесь, поэтому ничего не бойся.

Приобняла его и потянула к себе. Погладила по мягким рыжим вихрам и попросила:

– Давай, ты пойдешь в ванную и умоешь лицо. Я в это время сменю халат на нормальную одежду, и мы поговорим. Пока не скажу, что можно, из ванной не выходи! – предупредила строго.

– Конечно, я же понимаю, что женсчинам нужно долго наряжаться, а мужчинам на это лучше не смотреть, – пробубнил мальчишка и сполз с кровати. Побрел к дверям ванной, ссутулив плечи и шаркая по светлому паркету босыми пятками. Что же такого произошло, что он разве что не рыдает?

Едва дверь за Данькой закрылась, я подхватила свою сумку и вихрем кинулась к гардеробной. Скинула халат, торопливо достала чистое белье и свежую футболку. Подумала и на всякий случай надела джинсы и кроссовки – вдруг убегать придется или от врагов отбиваться. Забрала волосы в хвост и вылетела обратно в комнату.

– Ну, рассказывай, – велела, когда Данька вышел из ванной и сел со мной рядом на диван в гостиной.

– Там крокодилиха к ведьме приехала. Они придумывают, как тебя выгнать из дома, Мирослава, – сообщил печально и опять шмыгнул носом. – А я им сказал, что сам их выгоню. И ведьма начала на меня орать, а крокодилиха дернула за ухо и обозвала шпионом.

– Кто у нас ведьма и кто крокодилиха? – поинтересовалась я, чувствуя, как к голове подкатывает волна ярости. Приобняла мальчишку за плечи, подтянула к себе и поцеловала в золотистую макушку. – И что твой папа говорит о том, что кто-то дергает тебя за уши и орет?

– Папа ничего не говорит, потому что я не жалуюсь. Мужчины не плачут и не ябедничают, так папа меня учит, – рыжий опять шмыгнул носом.

– Ведьма – это наша экономка, Инга. Она злая, просто ужасно. Но с папой всегда милая и улыбается, – добавил после паузы, кажется, начиная успокаиваться в моих объятиях. – А крокодилиха – это ее подруга Ритка. Папина любовница.

Глава 14

Янис Славинов

Ну, слава яйцам, сваливаю из этой душной азиатской парилки. Небоскребно-бетонной, одуряюще жаркой и липкой, расцвеченной вкраплениями местной диковинной зелени.

Час назад подписали контракт. И прошло все, на диво без их вечных хитрожопых подходов «а давайте мы вас поимеем, и вы нам за это заплатите столько, сколько мы скажем». Удивительно – всего день переговоров и все, я свободен. Непривычно и как-то даже неуютно.

Или это сосущее чувство в груди связано с Данькой и его любимой Мирославой? Ведь не прекращал о них думать ни минуты с того момента, как сел в самолет.

Даже в самый пик переговоров, когда китаезы попытались протолкнуть условия, о которых изначально и речи не было, и то эта парочка маячила на периферии сознания.

– Жень, – окликнул личного помощника. – Ты своей жене, что обычно привозишь в подарок из Сингапура?

Тот было выкатил на меня изумленно глаза, но быстро привел лицо в норму. Мудро, не хватало еще, чтобы мои сотрудники оценивали мои вопросы или дела.

– Ну… сладости из дуриана, конечно, – загрузился Женька. – Шелк какой-нибудь. Платок там или платье. Что еще… В прошлый раз орхидею в золоте Лерке привозил, украшение такое местное.

– Жемчуг? – это уже я сам придумал, вроде все азиатские страны его производят.

– Ну да, всякие побрякушки ювелирные тут недорогие. Бриллиантов много. Но… – Женька вдруг оживился, – лучше фиолетовое золото. Вот его точно нигде больше не купишь, это местная фишка. Или айфон последней модели, они здесь одновременно с США в продаже появляются.

Помолчал, колеблясь, и выпалил:

– В общем, смотря для кого покупаете. Так-то можно просто чай местный и конфеты купить. А для… особой дамы лучше вот то, что я сказал.

Для особой, значит… Ну, тут уж не поспоришь, особости в ежике Мирославе на пятерых хватит. Только что-то подсказывает мне, что айфон она мне обратно в рожу кинет. И за попытку подарить ей брюлик пошлет подальше. А вот фиолетовое золото – это интересная идея…

– Давай, показывай, где это твое необычное золотишко продают, – скомандовал помощнику и натянул на лицо темные очки, солнце слепило так, что аж затылок ломило.

Звонок от начальника службы безопасности поступил, когда я оплачивал в ювелирном бутике выбранный для психологини комплект – витой браслет и кулон в виде цветка на тонкой цепочке. И все из золота густого сиреневого оттенка. Реально красиво.

Почему-то показалось, что от этого она не откажется. А нет, так Даньку привлеку уговаривать ежика взять подарок.

– Да, Миш, – ответил в трубку, забирая пакет с покупками у улыбчивой китаянки-кассирши.

– Янис Альбертович, – откашлялся тот. – Тут такое дело… Мирослава Юрьевна…

– Что? – рыкнул, чувствуя, что под ложечкой засосало еще активнее. Да что за черт?!

– Вчера днем она взяла Даниила и уехала с ним из дома. Сейчас они на даче Мирославы Юрьевны в Балашихе. Вы велели не препятствовать ей ни в чем, поэтому я их отпустил. Парней с ними послал и все. Ну и машину, конечно, выделил с сопровождением.

Я помолчал, переваривая новость. Это что могло случиться, что ежик вот так прихватила моего сына и свалила из дома на какую-то дачу? Бля, и я телефон на сутки почти отключил, чтобы не отвлекаться от дел. Вот тебе и не отвлекся…

– Миш, ты мне о чем не договариваешь? – уточнил ласково-ласково, отчего безопасник ощутимо занервничал.

– Да вот как раз хотел сообщить… Мирослава Юрьевна Инге фингал поставила. И Маргарите Савельевне… хм, часть волос с головы сняла. А потом вызвала меня и сообщила, что уезжает.

– Миша, какой Инге фингал и какой Маргарите Савельевне волосы? – переспросил, чувствуя себя идиотом. Ежик кого-то побила?

– Инга, экономка наша. А Маргарита – ваша… подруга, – Михаил вдруг довольно хрюкнул в трубку и тут же поправился. – Извините, поперхнулся.

– Миша, ты часом головой не поехал? У вас там, вообще, что происходит?! – зарычал так, что стоявший на выходе из бутика охранник схватился за висевшую на поясе рацию и что-то забормотал в нее. Наверное, уже подмогу вызывает. Или сразу полицию, они тут не церемонятся.

Я повернулся к нему спиной и, стараясь сдерживаться, скомандовал в телефон:

– Давай еще раз медленно и подробно, чтобы я понял, что за мудня у вас творится в мое отсутствие.

Миша снова откашлялся, делая вид, что прочищает горло. Но мне показалось, что он просто пытается сдержаться и не заржать.

– Сообщать суть конфликта дамы наотрез отказались. Но судя по записям с камер, у них состоялся бурный разговор, в результате которого Мирослава Юрьевна… хм, врезала Инге. А когда Маргарита Савельевна попыталась вмешаться, Мирослава намотала на руку ее волосы и принялась таскать туда-сюда, что-то приговаривая при этом.

– А потом еще за ухо схватила, начала крутить и что-то втолковывать, – совсем довольным голосом добавил Миша.

В трубке наступила тишина, а в моей голове тупая пустота – у меня слуховые галлюцинации?

Или ежик, и правда, в моем доме отмудохала двух баб, одна из которых выше ее на полголовы, а вторая тяжелее килограммов на двадцать?

– Так, Миша. Обеспечить Мирославе и Даньке на этой даче охрану, чтобы муха к ним не проскочила. Ингу за территорию не выпускать. Маргарита где сейчас? Да неважно, найти и привезти. Запри обеих, и пусть ждут моего возвращения. Все, я через час вылетаю. И, блядь, в твоих интересах, чтобы к моему приезду эти две раскололись, что там у них произошло.

Отбил звонок и, чувствуя, как меня ведет от злости, размахнулся и врезал кулаком в стену, оставляя на светлой краске кровь из стесанных костяшек.

– Sir, sir, – залопотала на английском подбежавшая ко мне продавщица. Охранник еще активнее забормотал в рацию, сверкая на меня глазами.

– Sorry, – я поднял ладони, показывая, что все в порядке. Вынул кошелек и, вытащив несколько банкнот, сунул их девушке. – Damage compensation.

Вышел из бутика, запрокинул голову и, глядя в слепящее солнце, длинно выдохнул – надо успокоиться. Успокоиться, купить подарок Даньке и лететь домой на разборки с ежиком. Не знаю почему, но чувствую, что по возвращении меня ждет солидная порция ее гнева.

Глава 15

– Мамуль, у меня все хорошо, не волнуйся. Вечером мы в магазин поселковый сходили, купили продукты кое-какие. А сегодня утром на Пехорку сгоняли, искупались и позагорали немного. Вода уже те-еплая така-ая!

– Мирчонок, – в мамином голосе все равно звучала обеспокоенность. – Может мне приехать и помочь тебе с мальчиком? Все-таки чужой ребенок. У тебя же опыта совсем нет. А вдруг он поранится или крапивой ошпарится… Что его родители скажут? Еще не заплатят тебе за работу.

– Заплатят, мамуль, даже не переживай, – уверила я.

Злобно подумала, что Славинов еще и компенсацию должен выплатить. За бои без правил, которые мне пришлось в его доме устраивать…

Честно говоря, вчера я и сама не ожидала, что вмажу этой Инге, а потом оттаскаю за волосы тупую любовницу Славинова.

Просто завтрак нам с Данькой не принесли. Ни в девять тридцать, ни в десять. И горничная, которую я выловила в коридоре, потупив глазки, сообщила, что никаких распоряжений не слышала.

Поэтому велев рыжему сидеть в комнате и не высовываться, я отправилась на поиски экономки. Надо было, конечно, сразу на кухню идти за едой. Но мне не давал покоя рассказ мальчишки про двух взрослых теток, не постеснявшихся унизить ребенка, зная, что он не пойдет никому жаловаться.

В комнате, на которую мне указала одна из горничных, в креслах возле круглого столика сидели две дамочки. Весело болтали и преспокойно пили кофе с пирожными и конфетами.

Одна из них, крепко сбитая пышногрудая брюнетка лет сорока с ярко подведенными глазами, увидев меня, недовольно рявкнула:

– Ты что здесь потеряла?

Вторая, высокая, модельной внешности блондинка с коровьими ресницами, повернулась и оценивающе оглядела меня от стареньких кроссовок до хвоста на макушке. Оценила явно на три с минусом.

– Ищу экономку, – сообщила я, рассматривая их лица, судя по всему, блондинка и есть крокодилиха, олигархова любовница. Ну а крепышка – это ведьма-экономка.

– Я Инга Андреевна, – процедила брюнетка. – Ты кто такая, и почему вошла без стука?

– Меня зовут Мирослава Юрьевна, и я жду объяснений, почему Даниил остался без завтрака, – в упор уставилась на ее сытую рожу. – Похоже, вы совсем не справляетесь со своими обязанностями, Инга Андреевна. Кофеек распиваете с посторонними в рабочее время, вместо того, чтобы делами заниматься. А сын хозяина по вашей вине остался голодным…

– Что-о? – протянула женщина. Уперлась крепкими ладонями в поручни кресла и начала подниматься.

Поднявшись на ноги, взвизгнула:

– Еда ждет его в столовой! Пусть идет и ест.

– Понятно-понятно. Я думала, это старшая горничная не передала вам мое распоряжение. А оказывается, это ваша личная инициатива оставить Даниила Янисовича без завтрака, – брезгливо оглядела бабу, размышляя о том, как хочется врезать ей за то, что довела Даньку до слез.

Поэтому сладко улыбнулась и пропела:

– Обязательно передам его отцу, что вы совершенно некомпетентны. Уверена, после моего рассказа о ваших делишках, Янис Альбертович с удовольствием выпнет вас отсюда под ваш толстый, ленивый зад.

Вот тут эта мымра и кинулась на меня. Ну а я вспомнила боевое детство и с удовольствием заехала ей в глаз. Потом решившую вмешаться крокодилиху от души за волосы оттаскала. И ухо ей накрутила, вспомнив, что она Даньку дергала…

– Мирослава! Ты меня не слушаешь?! – обиженный мамин голос выдернул меня из вчерашнего дня.

– Прости, задумалась, – повинилась я и, привстав на цыпочки, выглянула в окно кухни, где-то там, в кустах жимолости засел младший Славинов. – Что ты говорила, мамуль?

Перешла к другому окну, из которого обзор на заросший сад был получше, и вновь принялась выглядывать Даньку. Наконец, успокоено выдохнула, рыжая макушка торчала уже из кустов малины. Что он там-то делает? До спелой малины еще целый месяц, не ест же он ее зеленую? Бедный, замученный роскошной жизнью ребенок, похоже, он первый раз увидел ягоды, не в упаковке из супермаркета.

Попрощавшись с мамой, открыла окно и позвала:

– Дань, вылезай оттуда! Неси ягоды, которые собрал, и будем блинчики жарить, ты ведь хотел научиться.

– Счас, Мирослава! Еще с другой стороны жимолость соберу и приду, – проорал рыжий в ответ счастливым голосом.

Кусты затряслись и затрещали с такой силой, словно сквозь них начал продираться как минимум средних размеров кабанчик. Или подросток-медвежонок.

Я еще с улыбкой понаблюдала за покоряющим природу рыжим. Вдохнула полной грудью звенящий жаром июньский полуденный воздух. И вдруг запрокинула голову и радостно засмеялась – хорошо-то как! Солнце, гудение пчел, запах зацветающего клевера – все как в детстве. И Данька с его незамутненной детской радостью.

А завтра еще целый день свободы от… от всего. От обязательств, расписания консультаций, тяжких дум, успею ли собрать денег, если вдруг маме экстренно понадобится лечение… От всего, что мучает и словно закрывает собой вот эту прелесть по имени Жизнь.

На столе припадочно затрясся стоявший на виброрежиме телефон.

– Да, – я схватила его и приложила к уху, даже не глянув на номер звонившего.

– Мирослава, – позвал из трубки низкий мужской голос. – Это Арс. Арсений Ковалев, мы с тобой встречались два дня назад в моем ресторане. Здравствуй. Я не отвлекаю тебя от каких-нибудь важных дел?

– Н-нет, не отвлекаете, – ответила, чуть запнувшись, потому что как раз в этот момент напротив дома затормозил знакомый белый «Хаммер», и из его тонированного нутра выбрался Славинов-старший.

В белой футболке, светлых льняных брюках и с татуировками на предплечьях. Еще с прессом, подтянутой задницей и солнцезащитными очками на носу.

– Отлично, – где-то там, в трубке, обрадовался Арс Ковалев. – Хотел узнать твои планы на сегодняшний вечер. Чем занимаешься?

Славинов огляделся и, заметив меня, застывшую у распахнутого окна, неспешно пошел к калитке.

– Ничем не занимаюсь, – ответила Арсению Ковалеву, догадываясь, что через час-другой так и будет – Даньку увезут, и я останусь одна в этом жарком июньском мареве. Нет, останусь с пчелами, солнцем и начавшим цвести клевером. И с речкой Пехоркой, до которой идти двадцать минут по узкой тропинке через лес.

– Отлично! – неведомо чему обрадовался странный Арс Ковалев. Что отличного-то?! Данька ведь опять окажется там, с этими грымзами один на один. А я здесь с пчелами и неиспеченными блинами.

Славинов остановился у калитки и что-то скомандовал парням, выскочившим из подъехавшего следом черного джипа. Те дружно кивнули и вернулись в машину. А Славинов пошел в мою сторону.

– Тогда приглашаю тебя на свидание. Согласна?

– На свидание? – переспросила я тупо, потому что Славинов уже стоял в двадцати сантиметрах от меня. Положил татуированные предплечья на раму окна, запрокинул голову и уставился, словно никогда до этого меня не видел. – На свидание с тобой?

Перед глазами мелькнула мужская кисть, татуировка на запястье, и мой телефон очутился в руке олигарха. Несколько секунд он внимательно изучал экран. Затем приложил трубку к уху и спокойно произнес:

– Арс, нахуй от моей невесты отвалил, – и сбросил звонок. Положил телефон в свой карман, обхватил ладонью мою шею и потянул к себе, заставляя наклониться.

– На свидание сегодня пойдешь со мной, поняла? – жестко проговорил в мой возмущенно распахнувшийся рот. И жарко, властно, очень собственнически прижался к нему губами.

Глава 16

Янис Славинов

Наверное, зря я ее поцеловал. Однозначно, зря. И не потому, что мне не понравилось, как раз наоборот.

Губы у нее оказались совсем не такими, как я ожидал – очень мягкими, податливыми и терпко-сладкими на вкус. Наверное, это вкус жимолости, плантации которой колосятся возле старенького дачного домика с крашенными зеленой краской рамами.

Мне понравилось. Все понравилось. И то, как она, на мгновение напрягшись, вдруг сдалась. Глухо охнула мне в рот и вцепилась пальцами в мои плечи. Стиснула их и уже не отпускала, пока я исследовал ее рот. И ее юркий язычок, попытавшийся ускользнуть от моего захвата, но передумавший, тоже понравился. И дыхание, сразу зачастившее и начавшее сбиваться, только я обнял ладонью ее затылок.

Она мне вся понравилась в этом спонтанном поцелуе.

И я не знаю, чем бы он закончился. Скорее всего, тем, что я подхватил бы ее и утащил… не знаю… туда, где у нее спальня. Где смог бы стянуть ее ситцевое платьишко в наивный цветочек и проверить, носит ли она в такую жару белье. Меня прямо до дрожи в пальцах заинтересовал этот вопрос.

В общем, не отпустил бы ее…

– Папа! Папа! – звонкий Данькин голос полетел в нашу сторону из ягодных зарослей, и ежик словно очнулась. Хлопнула длинными ресницами, возвращая осмысленность взгляду. Фыркнула, дернулась и попыталась оттолкнуть меня.

Отпустил. Напоследок, правда, куснул ее за нижнюю губку, но отпустил. И пока Данька ломился к нам через кусты, смотрел, как ежик прижала к ней пальцы, словно не веря тому, что сейчас произошло. И явно готовилась начать выпускать колючки, про которые случайно позабыла в нашем поцелуе.

– Па-апа-а! – Данька уже налетел на меня. Обхватил тонкими руками, впечатался в живот лицом и затрясся, судорожно дыша.

– Дань, ну привет, – я подхватил его на руки. Стиснул тощие бока, подбросил в воздух дрыгнувшее длинными жеребячьими ногами тельце и снова прижал к себе.

Никогда, наверное, не перестану так делать. Хотя это и смешно, скорее всего, смотрится со стороны. Все-таки восемь лет уже пацану, не маленький.

Ритка как-то раз увидела наши с Данькой обнимашки и потом полдня меня этим доставала. Складывала губы в толстое надутое колечко и недовольно цедила про «дурацкие телячьи нежности», не соответствующие моему статусу.

Да и похрен. И на статус, и на очередную глупую постельную грелку с ее мнением. Главное, что нам с Данькой нравится.

Хотя психологиня, вон, тоже с интересом смотрит. Задумчиво так. Даже голову к плечу наклонила и рассматривает.

Интересно, она тоже что-нибудь про статус скажет? Нет, эта скорее что-то заумно-научное выдаст. Какую-нибудь теорию о правильном родительстве или свое ценное мнение о моем неправильном отцовстве.

Да и похрен. Хотя нет, на психологиню не похрен. Ее мнение мне почему-то важно.

– Папа, – Данька уже не прижимался, а прыгал вокруг меня. От радости терся о мою белую футболку лицом, оставляя фиолетовые следы ягодного сока, которым перемазан весь с головы до ног.

– Дань, – голос психологини зазвучал подозрительно мягко, – твой папа устал, наверное, с дороги. Давай приглашай его в дом, предложи кваса холодного. Жимолостью угости…

Она вдруг осеклась на полуслове и глянула на меня испуганно и как-то горько:

– Или вы сразу поедете?

– Куда поедем? – мы с Данькой недоуменно переглянулись и дружно уставились на психологиню. Она вроде как смутилась и, поежившись плечами, пояснила: