Танки генерала Брусилова

– Господа, я вынужден срочно вернуться во дворец. На место трагедии распоряжусь отправить станового пристава. Попрошу не расходиться.

Как дула двустволки в августейшую спину прицелились глаза Брилинга. Вот же сволочь, думал он. Заставил Ваську ехать на тот злосчастный холм, а сам – в кусты. Если проклятые Романовы в деле, непременно жди беды. Ничего, придёт время…

Пётр Николаевич не пустил дело на самотёк. Полиция воздержалась раздувать из трагедии непредумышленное убийство, списав две смерти на несчастный случай и небрежность самих погибших. В противном случае участие в сомнительной истории человека из царской семьи оказалось бы крайне нежелательным, особенно на фоне мятежных настроений масс. Более того, великий князь не забыл своих приятных впечатлений от вездеходности трактора и пригласил в Военное министерство Фрезе, Берга и Романова. В качестве военного, разбирающегося в гайках и прочих премудростях, по правую руку от начальства засел Александр Петрович Вернандер.

– Ещё раз выражаю соболезнование по поводу гибели инженера Менделеева и мастера Федотова. Вместе с тем, господа, я доложил Государю Императору о многообещающем начинании подданных. Так что высочайшим повелением при Главном инженерном управлении создаётся тракторный отдел.

– И финансирование будет? – воспользовался паузой начальник главка.

– Непременно, – заявил великий князь, не уточняя, впрочем, сроков открытия казённого кошелька. – Прошу доложить, как быстро показанную машину можно довести до кондиций для принятия на вооружение в качестве орудийного тягача.

Слово взял Романов, искренне поражённый, как быстро решилось дело. Обычно до реляции Государю и получения высочайшего соизволения вопросом занимались многочисленные комиссии, а бумагомарание тянулось годами. Великий князь в команде, даже такой мелкотравчатый – залог успеха.

– Ваше Императорское Высочество, милостивые государи! Проведённые в Гатчине опыты показали необходимость совершенствования гусеничного шасси. Необходимо в каждый из шестидесяти траков впрессовать втулку из легированной стали во избежание их истирания и разрывов полотна. Изменить форму трака и ведущего колеса, дабы обеспечить надёжное сцепление между означенными составляющими в грязи. Усилить фрикционы и повысить надёжность управления ими. Погибель первой машины показала, что трактор не должен пытаться преодолевать уклоны, грозящиеся опрокидыванием. В крайнем случае установить массивную раму, препятствующую сдавливанию котла на перевороте.

Ипполит Владимирович развернул чертёж.

– Господин Фрезе предупредил меня о возможности принятия машины в производство в действительном виде, до установки нефтяного мотора. Осмелюсь предложить установку двух паровых машин, по одной на каждую гусеницу. Трансмиссия упрощается, фрикционы не нужны. Управление сводится к подаче пара в цилиндры каждой из машин и торможению. Как подтвердит господин вице-адмирал, на флоте корабли используют режим работы винтов враздрай. Пустив гусеницы в противоположные стороны, экипаж способен развернуть трактор на месте. Для тягача это не столь важно, для будущей основы бронехода – существенно.

– Как вам сии начинания, Александр Маврикиевич?

– Заманчиво, Ваше Императорское Высочество. Однако после бедствия под Гатчиной я, пожалуй, отойду от дел. Советом помочь или даже средствами ссудить – милости прошу. Для другого стар стал.

– Искренне жаль. Ипполит Владимирович, не откажетесь на военно-инженерную службу поступить? В Гатчине воздухоплавательная школа есть, мастерские при ней, железная дорога. За год сможете там годный трактор сделать?

– Почту за честь, Ваше Императорское Высочество.

– Замечательно. Не расстраивайтесь, дорогой Пётр Александрович, вашей фабрике экипажей тоже дело найдётся. Забирайте себе эсера-карбонария, запамятовал его фамилию, и получайте казённый подряд на выделку нефтяного мотора Тринклера для тракторов и грузовиков. Нобеля и компанию я как-нибудь укорочу.

Великий князь остался доволен собой. Оказывается государственными делами можно заниматься успешно и с радостью. Так плотно он уже много месяцев не трудился.

Глава пятая

– Товарищи! Царский манифест от 6 августа – это очередная насмешка над чаяниями народных масс. Выборы в Государственную думу будут ни всеобщими, ни прямыми, ни равными. Императорская семья, помещики и буржуазия создают новый орган для укрепления своей антинародной власти. Но нашему терпению приходит конец. Армия и флот, главные защитники царизма, более не желают слепо выполнять приказы и стрелять в русских людей. Восстание охватило черноморский броненосец «Потёмкин» и Севастопольский гарнизон, скоро полыхнёт и в других частях! Освобождение близко! Землю и волю требует трудовой народ!

Фрезе устроил разнос мастеровым, которые вместе с Брилингом опоздали из-за участия в эсеровском митинге. Нарвался на злой выпад подмастерья:

– А мы стачку объявим, барин. Хватит пить нашу кровь, эксплуататор!

Фабрикант утащил Николая к себе.

– Что ты творишь! Нашли кровопийцу… Если бы не заказы на трактор и мотор Тринклера, я бы уже давно разорился, а вы все отправились на улицу голодать.

– Применительно к вам – это верно, Пётр Александрович. А что до остальных, юноша совершенно прав. Оттого и вам трудно живётся, что царские порядки тормозят страну в средневековье.

– Николай, ты же германец по происхождению, как и я. Где хвалёные ордунг унд дициплинен? Мало того, что раз взорвались. Техника не прощает легкомысленности.

У эсера имелась другая версия о виновнике несчастия, но он промолчал.

– Значит так. Больше никаких опозданий и срыва заданий. Хотите митинговать – на здоровье, но в выходной. Для начала штраф. Потом выгоню вас к чертям, и пусть на русские тракторы Нобель ставит моторы Дизеля.

Романову жилось куда легче. За месяц близ воздухоплавательной офицерской школы выросли бревенчатые строения, куда первым делом отправились останки первого трактора, не так сильно пострадавшего, как казалось на первый взгляд. Ипполит Владимирович пожалован был титулярным советником и получил штат из двух военных инженеров, а также отряд унтеров и рядовых, мало-мальски способных к ремеслу и технике.

В этих мастерских получалось наладить сборку аппаратов из готовых частей, отремонтировать паровой котёл, устранить мелкие недостатки. Путиловский и Обуховские заводы, а также предприятие Леснера, где обычно размещались заказы для выполнения точных операций по обработке металла, постоянно останавливались из-за стачек. Романов выпросил у Берга ссуду на закуп двух токарных, одного сверлильного и одного фрезерного станка, искал рабочих с нужными навыками и воевал с главным врагом – временем. Лишь к октябрю «трактор первый» или попросту Т-1 с новыми гусеницами, ведущими колёсами и двумя паровыми машинами, питавшимися от одного большого котла, выкатился на первую пробежку.

Под свинцовым осенним небом опытный поход мало походил на майские испытания, многолюдные и даже несколько праздничные благодаря августейшему присутствию. Ипполит Владимирович лично сидел за рычагами, которые управляли клапанами подачи пара в цилиндры машин и тормозов. Котёл огибали две большие дуги из швеллеров, увеличившие массу аппарата на полтонны и, по замыслу, обеспечивавшие безопасность на перевороте. Наконец, над рабочим местом тракториста появился навес от дождя – по осени в Санкт-Петербургской губернии обычно сыро и весьма.

Колёсные и гусеничные трактора с паровыми и нефтяными моторами постепенно распространялись и в Европе, и в Америке. Там они требовались в сельском хозяйстве. Русь хранила верность гужевой тяге. Копеечная себестоимость крестьянского труда и множественность мужиков, налегающих впалой грудью на плуг, убивали экономическую основу применения тракторов, как бы ни повышали они производительность. И уж точно казённый завод не сделает машины конкурентно дешёвыми. Любой заказ на них рассчитывается по правилам как при строительстве броненосца. На Западе всё наоборот – там опробованные в цивильных делах механизмы армия берёт на вооружение. У нас военную технику думают как пристроить для хозяйственных нужд.

Смотрины Т-1 перед высокой комиссией также прошли без особой помпы. Трактор подхватил доставленную на Гатчинскую станцию 120-миллиметровую гаубицу и утащил её по ноябрьскому бездорожью, весело расплёскивая гусеницами мокрую грязь. Великий князь Пётр Николаевич, Военный министр князь Куропаткин, генерал-майор Вернандер посмотрели им вслед, не вылезая из закрытых салонов авто. Какой-то генерал из Главного Артиллерийского управления сказал важную вещь:

– Лошади такую гаубицу не утянут, ежели она по оси в грязи. Раз у нас машинные тягачи появляются, впору задуматься о полевых орудиях калибром шесть дюймов.

Несмотря на явный успех, начало механизации российской артиллерии состоялось тихо и вяло. Великим князьям и министру было не до коптящих игрушек. Царский манифест от 17 октября успокоил лишь часть общества. Другая значительная его составляющая заорала «долой самодержавие» и полезла на баррикады. В Москве и других крупных городах беспорядки переросли в уличные бои меж восставшими и армейскими частями. (4)

(4). Из дневников Н.А.Романова: 13-го января. Четверг. Недолго гулял. Погода была мягкая, шёл снег. Пили чай у Мамá на той стороне. Обедал Трубецкой. Читал Мамá и Аликс вслух (конец цитаты). Описаниями подобных дней заполнен весь дневник за 1905 год, за редким исключением. Революция царя, видно, не касалась.

На фоне стачек и других конфликтов постановка усовершенствованного Т-1 на производство растянулась до конца зимы. Части Санкт-Петербургского гарнизона получили первые два десятка тракторов лишь к концу весны 1906 года.

К некоторому облегчению Фрезе его главный моторист после декабрьских волнений несколько подрастерял тягу к политической борьбе.

– Главную битву мы проиграли, Пётр Александрович. Сейчас начнётся Дума, говорильня.

– Ну, часть ваших товарищей, объявивших террор, сдаваться не собирается.

– Душой я с ними, а разумом здесь. Мало перебить Императора и свору великих князей. Велика фамилия Романовых. Кого-нибудь найдут на престол посадить. Так что одиночные убийства лишь ожесточают их. Если самодержавие свергнуть, то Романовы не страшны. Наше время ещё не наступило. Но не за горами… Вот увидите.

– Надеюсь, что увижу не скоро. А пока рассказывайте, как вчерашние пуски прошли.

Фрезе с Брилингом отправились в мастерскую, где правил бал много раз переделанный мотор Тринклера. Инженер проверил, что топливо не запарафинилось, и открыл вентиль сжатого воздуха. Здоровенный восьмицилиндровый агрегат дал первые вспышки, потом подхватил, раскручивая тяжеловесный маховик.

– Рудольф Дизель прав. Лучшее топливо для двигателей с компрессионным зажиганием – соляр. Жаль, при низких температурах топливную аппаратуру надобно прогревать.

– Какая мощность получается?

– Трудно мерить в этих условиях, но не меньше восьмидесяти лошадиных сил.

– То есть около девяти килограмм моторного веса на одну силу. Лучше, но до паровых машин далеко. Особенно паротурбинных.

– Удивляете вы меня, Пётр Александрович. Почему все считают массу машины, игнорируя котёл, топку, испаритель? А уж сколько мазута или угля нужно с собой взять, чтобы проехать или проплыть некое расстояние. Вместе с топливом дизель или тринклер легче чем паровая машина двойного расширения.

– Но паровые машины дешевле и привычнее, Николай. Трансмиссию начали конструировать?

– Конечно. Тринклеру лучше на постоянных оборотах крутиться. Потому нужно не менее четырёх передаточных чисел. По сравнению с первым трактором дополнительный фрикцион выходит, между маховиком и коробкой передач. Сложная конструкция.

Фрезе успокаивающе махнул рукой.

– Никак иначе. Разве что на судах как Романов советует – чтобы тринклер крутил динамо, а винты вращать от гальванических моторов. Для трактора и бронехода громоздко.

Вспомнив о делах морских, предприимчивый заводчик закинул письмо и в Адмиралтейство. Чуть ли не на следующий день после его получения на Эртелев переулок примчался контр-адмирал Конрад Ланге, начальник подводных миноносцев Империи.

– Быть не могло, чтобы дело, которому толчок дал наш Александр Маврикиевич, не получилось, – заявил прославленный подводный волк, которому восьмидесятисильный тринклер-мотор совсем не показался большим на фоне привычных огромных судовых движков. – Сразу спрашиваю. Можно ли нарастить его мощность хотя бы до пятисот лошадиных сил, увеличив рабочий объём?

– Несомненно, – пообещал Брилинг. – Вопрос только в выбранных материалах, сплавах, толщине стенок поршней и цилиндров, сечении шатунов.

– Если Морскому ведомству в течение года понадобится десять тринклер-моторов по пятьсот лошадей, осилите?

– Сами – нет, – рубанул по живому Фрезе. – Нужны мощности большого завода.

– Вопрос так стоит, господа. Двигатели Дизеля и Нобеля имеют мощность менее ста лошадиных сил, и за них просят до неприличия дорого. Подводные лодки оснащаются ими как вспомогательными, только для экономичного хода. Если сможем решить вопрос с отечественной конструкцией, то на вновь заложенных кораблях, да и при ремонте старых я обеспечу установку тринклеров взамен паровых и дизелей. Так что вступайте в долю, уговаривайте заводчиков. Насколько я знаю, патентные права на тринклер-мотор выкупил Берг? Вот и он пусть тряхнёт стариной. Держите меня в курсе. Честь имею!

Адмирал исчез столь же быстро, как и появился. Его стиль поведения никак не вязался с привычным образом подводника, привыкшего красться к жертве на трёх узлах или сутками сидеть в засаде на предполагаемом маршруте противника.

С того визита Ланге в жизни Фрезе началась светлая полоса. Он снова привлёк деньги Берга и на паях с ним основал моторный заводик близ Кронштадтских мастерских. По неизвестным причинам в Котлине народ куда меньше бунтовал и бастовал, нежели в Питере, Москве и Севастополе. К концу навигации судовые тринклеры получила первая миноноска. Берг настоял, чтобы первые экземпляры обкатывались на надводных кораблях – меньше опасностей нежели на подлодках.

Десятипроцентный пай в моторном предприятии неуловимо изменил Брилинга. Перейдя в стан капиталистов-эксплуататоров, он не оставил р-революционную риторику, иногда посещал собрания и прилежно читал левые газеты. Но бунтарский энтузиазм в нём начал угасать. Надолго ли – вопрос.

Вдохновлённый высоким качеством жизни, на волне которого несправедливый состав Государственной Думы и зверства черносотенцев уже не так трогали душу, Николай сумел-таки создать редуктор для компрессорного мотора с переменным набором передаточных чисел. Одна беда – выбор передачи возможен при отключённом от маховика агрегате и при неподвижных валах. Иными словами, водитель гусеничного аппарата перед троганьем должен выбрать режим движения и для его изменения вновь остановить трактор. (5). К осени 1906 года модернизированный вездеход с индексом Т-2 конструкции Романова получил стосильный тринклер-мотор, сорвав с горы новую лавину испытаний. Как ни сложна и привередлива получилась новая силовая установка, военные не могли не оценить два важнейших преимущества – на первой передаче трактор полз на гору под немыслимым для предшественника углом, а на четвёртой разгонялся до рекордных двенадцати вёрст в час.

(5). Подобная коробка устанавливалась на Т-34-76 1940-43 г.г. выпуска. Одна из передач выбиралась на месте и включалась значительными совместными усилиями механика и стрелка. Для получения максимальной скорости по шоссе танк трогался сразу на высшей передаче, в бою по пересечённой местности двигался на второй. См. об этом подробнее: Артём Драбкин. «Я дрался на Т-34». М., Яуза, 2005.

В 1907 году разгул беспорядков, или, как любила выражаться левая печать, накал народно-революционного движения, начал понемногу стихать. Зато осложнилось международное положение. В феврале с Дальнего Востока в Питер приехали Брусилов и Макаров. Отсидев положенное количество часов в своих ведомствах, они нагрянули к Бергу.

– Отдыхаешь, Алекс? А Россия на грани новой войны.

– Чур меня. Ничем больше ей помочь или помешать не могу. Располагайтесь, господа. Аннушка сейчас же обед подаст. А пока рассказывайте, чем вас августейшие командиры застращали.

– Скорее мы их. На Дальнем Востоке азиатские проблемы куда лучше видны, чем из Питерских дворцов. Так, Алексей Алексеич?

– Истину глаголешь, – подтвердил кавалерист и с удовольствием с мороза опрокинул стопку Шустовского коньяка, никогда далеко не запрятываемого в доме Бергов. Моряки охотно его поддержали. – Японцы в злобе, что мы Манчжурию присвоили, немцы из Циндао недовольно косятся. Британцы оторвали Тибет от Китая и в толк понять не могут, почему их никто в регионе главными не считает.

– Забавно, – Берг потянулся к давно запрещённой для него трубке. – Все против нас единым строем?

– Ну, единства там в помине нет. Япония, считай, разорвала отношения с Лондоном, оккупировав восточные районы Поднебесной и объявив об их аннексии. Германская колония в окружении врагов и в осознании, что из Европы туда быстро войска не пошлёшь, – Макаров также закурил.

– А императрица?

– Бедная женщина, хоть изрядная дрянь. Трон под ней шатается, готова удушить любого, кто на него бросит взгляд.

– Не соскучишься, смотрю. Что же наши стратеги нарешали?

– Бросаемся в объятия англичан и помогаем им выбить японцев с китайской земли.

– При этом не объявляя войны Японии, – добавил Брусилов.

– Как так возможно?

– Если дипломаты не оплошают, Британия официально вступит в войну на стороне Китая уже в этом году. Мы поможем джентльменам техникой. Поднимем британский флаг на подводных лодках. Капитан пусть будет англичанин, экипажи останутся русские. Второй шаг – самоходная техника.

– Спасибо, Аннушка, – отвлёкся хозяин от военных дел. – Через полчаса неси горячее. И барыне молчи, что я курил.

– Так надымлено что в кочегарке!

– То гости постарались, не я. Поняла? Прошу к столу, господа, – Берг показал пример, усаживаясь и пристраивая белоснежную салфетку. Для семидесяти шести лет и не слишком здорового образа жизни он оставался достаточно подвижным. – Вы полагаете, наши тракторные тягачи смогут сильно повлиять?

– Во-первых, у Британской армии есть шестидюймовые пушки и грузовики чтобы таскать их по дорогам. В китайских условиях, сам понимаешь, дорог даже меньше чем у нас. Против японских трёхдюймовок это – сила. Во-вторых, речь идёт о тех самых бронеходах, с которых и началась катавасия. Помнишь рисунки бедных парней – Тринклера и Менделеева? Японцы нарыли окопов в три линии, перемотали их колючей проволокой, из глубины обороны пристреляли гаубицы. То есть любое китайское наступление – чистая мясорубка. Так что, Александр, натягивай тёплый колпак и айда к Романову в Гатчину, смотреть как трактор в броню одевается – проволочные заграждения рвать и самураев пулемётами выкашивать.

– Степан, объясни старику – как можно составлять планы, когда оружия нет? И как пускать его в бой неиспытанным? С английскими экипажами?

– Вижу, сердцем ты – юный до сих пор, раз мне столько вопросов задаёшь. Говоришь, оружия нет. Зачем тогда я тебя в Гатчину зову, а не вытащил сюда Романова? Бой – наилучшее испытание, а что в бронеходах англичане погибнут, так мне их меньше жаль. К тому же команды смешанными будут, нам тоже опыт пригодится.

– Креста на тебе нет, Стёпа. В могилу загнать хочешь… А, в неё так и так пора. Поехали!

Обычно потемневший и укатанный до ледяной твёрдости снег около Офицерской воздухоплавательной школы оказался разрыт и разорван, как честь институтки, заблудившейся в портовом районе. Доносившийся издали сердитый рокот тринклер-моторов заглушил робкое тарахтение авто, на котором адмиралы и генерал прикатили на базу тракторного департамента Главного инженерного управления. Если Берг был свидетелем первого пробега и даже сам посидел за рычагами, Макаров и Брусилов увидели гусеничные машины воочию впервые.

Единственное сходство, роднящее бронеход с первым трактором Т-1, осталось в гусеничном движителе. Вместо решётчатого помоста раму сверху накрыл броневой колпак. Исчезла дымовая труба, выхлоп хлестал откуда-то из-за кормы и был на порядок жиже, чем у паровых агрегатов. В передней части клёпаной железной коробки грозно высились две башенки с пулемётами «максим».

Один из них тормознул неподалёку от гостей. Из открывшегося верхнего люка вылез Романов, полный собственной значимости и достоинства.

– Алекс, это и есть твой протеже? – адмирал сотни раз наблюдал взлёт недюжинной гордости у людей, впервые поймавших за хвост птицу жар-успеха, потому не мог не ёрничать. – Ипполит Владимирович, бросьте важничать. Ежели Берг вам бы дело не подсуетил, до сих пор бы лампочки вкручивали.

– В переводе на русский язык сие означает, что мой друг Степан Осипович Макаров рад с вами познакомиться. Здравствуйте, Ипполит. А это Алексей Алексеевич Брусилов, не моряк, но тоже хороший человек.

Романов хотел нахмуриться и против воли заулыбался. Он бросил горящие дела и принял роль провожатого.

– Нам поступила команда подготовить полсотни бронированных машин с пулемётами для отправки в Китай. Кроме того, Россия продаёт Британии все паровые трактора Т-1, у нас остаются только с тринклер-моторами, – инженер хлопнул по серо-зелёной броне жестом хозяина, ласково шлёпающего по крупу призового скакуна. – Наш малыш с бронёй набрал восемь тонн полной массы, если считать с полными баками, экипажем и боекомплектом. ГАУ обещает полуторадюймовую пушку, или тридцать семь миллиметров. У нас принято считать метрическими мерами, в память о Василии Менделееве. Пока вооружаемся тем, что есть. Лобовой лист толщиной двадцать миллиметров должен защитить от шрапнели даже с трубкой на удар. Башни пятнадцать миллиметров, борт, верх и корма по десять.

– А башни почему именно две? – спросил Брусилов.

– Расчёт на тактику прорыва через полевые укрепления. Бронеход должен преодолеть траншею и расстрелять засевшую в ней пехоту на обе стороны. Обратите внимание, сзади съёмный длинный крюк. Он для прохождения особо широких рвов.

– В девятьсот пятом на трактор двух человек сажали, – заметил Берг. – А ныне?

– К сожалению, без механика пока никак. Поэтому четверо, включая водителя и двух стрелков.

Брусилов вскарабкался на броневой лист и проскользнул в люк. М-да, не то что на коне. Вокруг железо, места кот наплакал. Посмотреть вперёд доступно лишь через оконце, которое и то запирается в бою, превращаясь в щель. Для обзора перископ, про подобные он читал применительно к подлодкам.

Генерал перебрался на место пулемётчика. Тесно, но хоть какой-то обзор через прицел. Оружие вверх-вниз поворачивается на цапфах и вправо-влево вместе с башенкой.

Он снова вылез наружу, стал напротив передка и представил, что несётся с шашкой наголо впереди полка на такую железяку, из которой строчат два «максима», а её саму ни одна пуля не берёт. Бр-р!

– Предсерийный образец, – подсказал Романов. – Шасси многократно опробовано на тракторе, не подведёт. Ныне занимаюсь технологией массовой сборки, проверяю удобство лючков для доступа и обслуживания. Хотя, понятно, военное применение принесёт сюрпризы.

– А как назвали, Ипполит?

– Пока Б-1. Не в вашу честь, извините, Александр Маврикиевич. Просто «Бронеход-1». Как только армия примет первые пятьдесят штук, ставим на платформы, пакуем вагоны с запчастями, и вперёд на Дальний Восток.

– Здорово, – заключил Брусилов. – Полные составы техники и нет людей, на ней обученных.

– Обижаете, Алексей Алексеевич! Завтра принимаю первую партию. Бронеход один пока, но тракторов и пулемётов вдосталь. А через месяц британских стрелков жду, учиться попадать из «максима» на ходу. Бог даст, получится.

И в самом деле, получилось. Но несколько иначе. Не желая слишком уж светить русские уши, стратеги из генштаба подговорили англичан погрузить железную армаду на британские транспорты в Николаеве, везти её аж вокруг Индии и только в Гуанчжоу снимать на берег.

А для большей страховки и обмана японских лазутчиков вокруг каждой машины склепали железный короб с лючком наверху. Ни дать ни взять – бочка. Или, по научному, систерна.

Как говорится на Руси, инициатива наказуема. Замеченный в суете вокруг железных новшеств генерал-майор Брусилов получил откомандирование – русскими спецами и техниками командовать да английский опыт боевого применения изучать. Когда Алексей Алексеевич пытался возразить, что в технике ни в зуб ногой, на него сам Военный министр Куропаткин рыкнуть изволили. Нет, мол, в Русской императорской армии специалистов по бронеходной тактике, потому что никто раньше на них не воевал. А кавалерия – как раз подвижный вид войск. Стало быть – исследуйте, чем бронеход в бою от кобылы отличается. Так генерал оказался на борту британского сухогруза, на палубе которого стояли принайтованными железные короба с крышками наверху.