Анонимное общество любителей морских купаний

– И все же это как-то, ну, как бы сказать, тревожно!

– Я понимаю ваши опасения, мэм. Украшение, конечно, будет сказочным, но само собой, по мановению вашей руки, оно не появится.

Нам следует поверить друг другу, хоть это не просто. Давайте так: я покажу вам, где лавка. Сегодня вы, к сожалению, не успеете, скоро начинается суббота, но завтра вечером лавка будет открыта. Пошлите надежного человека, проверьте, сами поговорите с мастером. В конце концов, покажите ему свою жемчужину, пусть он ее оценит. Когда вы убедитесь, что это виртуоз своего дела и достойный человек, то поступим так: мы с вами встретимся неподалеку от лавки, я принесу жемчуг. Вы можете пригласить человека, разбирающегося в драгоценностях. Пусть он взглянет, вы убедитесь, что я вас не обманываю.

– Ну что вы? Яив мыслях такого не держу!

– Мэм, я все понимаю, мы взрослые люди! Конечно, мне приятно, что вы не считаете старину Дона грязным прохвостом, но речь идет о немалой сумме, во всяком случае, для меня она весьма значительна. И тут – либо я верю вам, а вы верите мне, либо нет. Но тогда я буду вынужден припомнить, что по-прежнему являюсь детективом агентства Пинкертона.

– Послушайте, мы же обо всем уже договорились! – возмутилась баронесса.

– Все-все, мэм, больше не напоминаю. Считайте, что я уже просто частное лицо. Итак, я приношу шкатулку с жемчугом, вы его осматриваете, шкатулка переходит к вам, вы передаете мне деньги. Затем я иду в лавку и договариваюсь с мастером Абрахамом. Потом ухожу черным ходом – не стоит, чтобы нас видели около лавки вместе. Остальное вы сможете уладить сами. То есть, конечно не вы, а ваш замечательный жених. Хотя, признаться, любому куда приятней иметь дело лично с вами. Увы, вряд ли нам удастся свидеться вновь. После того, как вы заплатите мне «выходное пособие», я думаю уехать в Индию. Надеюсь, этих денег мне хватит до смерти. А потому, так как не успею до отъезда засвидетельствовать свое почтение, скажу прямо сейчас – мне в жизни не доводилось видеть женщины прекраснее и умнее вас. Будь я бароном или маркизом, непременно похитил бы вас у этого поляка…

– Мистер Спарроу, я обожаю своего жениха и не желаю слушать такие речи.

– Виноват, мэм, но не судите меня строго. Не смею больше задерживать. До завтра!

Граф Тарло услышал удаляющиеся шаги, затем хлопнула дверь. Он убрал от уха латунный раструб и глянул на Андре:

– Ты знаешь, где эта лавка?

– Да. Место не слишком бойкое. Улочка на окраине. Домик. Садик на высоком берегу залива. Но ювелиры там сидят еще с тех пор, как после разгрома Наполеона король Луи-Филипп даровал предку нашего князя звание пэра Франции. Семейство Абрахам в те времена изготовило знаки пэрства.

– Предложение не выглядит обманом, – перебил его граф Тарло. – оно, и впрямь, могло бы быть выгодным. Двадцать восемь таких жемчужин стоят куда дороже. Одна проблема – их не продать. Полиция Европы и Америки только и ждет их появления. А здесь все получается так гладко, так похоже на правду, что категорически не может ею являться.

Мадемуазель Киба обвела всех предвкушающим взглядом – ну точно выход на сцену оперной звезды. Конечно, зрителей в этот час в апартаментах графа Тарло собралось немного, но каждый глядел на Женевьеву с нескрываемым интересом.

– Начну с племянника султана. Абдурахман-паша действительно приехал сюда четыре дня тому назад, об этом есть заметка в местной газете, да еще и с фотографией этого восточного наследника, с шиком выходящего из вагона поезда. Из-за этого снимка едва не случился скандал. Абдурахман-паша приехал в редакцию и начал браниться, мол, прибыл сюда инкогнито, и не давал разрешения на публикацию. Что ему весьма не хотелось бы, чтоб его дядя, султан Абдул-Гамид II узнал, где он проводит время. Его величество терпеть не может этот европейский разврат. Во избежание международного скандала номер по большей мере успели изъять. Но в редакции осталась пара рабочих оттисков. – Девушка вытащила из ридикюля сложенную газету и протянула номер его сиятельству. – А уже на следующий день здесь появился и мистер Донован Спарроу.

– Только на следующий день? – уточнил граф разворачивая лист со следами чуть смазанной типографской краски.

– Да, – кивнула мадемуазель Кеба.

– Он приехал из Генуи, или из Ниццы?

– Из Ниццы.

– Из Ниццы сюда приходит два поезда, дневной и вечерний.

– Так и есть, – подтвердил Андре.

– Судя по тому, что фотография в газете сделана в светлое время, Абдурахман-паша был пассажиром дневного поезда.

– Да, это вечерний выпуск, а снимок сделан днем.

– Стало быть, частный детектив упустил главного подозреваемого на целые сутки. Немалый срок. Прошу извинить, что перебил. Что же было дальше?

– Приехав в княжество, сыщик остановился в гостинице «Савойская башня».

– Небольшая гостиница возле горной дороги, – пояснил Андре. – Там в прежние времена останавливались те, кто ехал через наши земли из Франции в Италию и обратно.

Мадемуазель Женевьева согласно кивнула:

– В самом деле, гостиница маленькая и публики там немного.

– Разумно, – кивнул граф Тарло. – Сыщику нет особой нужды привлекать к себе внимание.

– Я поговорила с портье, он утверждает, что мистер Спарроу появился там лишь однажды, когда снимал номер. Потом он присылал за вещами помощника с записками. Однако самих записок нигде нет.

– Как выглядел этот помощник? – спросил граф.

– Сутулый, с бакенбардами. Смотрел исподлобья.

– Замечательно. Что еще?

– Детектив заплатил вперед за целую неделю и сказал, что, быть может, продлит аренду.

Граф кивнул.

– Я уговорила портье, и он позволил мне заглянуть в номер, – продолжила камеристка.

– И что?

– Ничего. Совершенно ничего. В номере мистера Спарроу нет никаких личных вещей.

– Вот как? Интересно. Есть еще что-нибудь, что нам следует знать?

– По распоряжению мадам Алисы я побывала в ювелирной лавке «Ларец Царицы Савской». Она принадлежит семейству Абрахам уже почти век. – Женевьева остановилась, собираясь с мыслями. – Не так давно прежний хозяин, Самсон, куда-то уехал, а вместо него приехал его двоюродный брат Самуэль, весьма благообразный немолодой человек. Я переговорила с ним, показала кое-какие безделушки, мол, хочу продать. Он назвал хорошую цену, но сказал, что сегодня ничего покупать не станет, поскольку заходит суббота. Он и впрямь производит впечатление человека, хорошо разбирающегося в своем ремесле. Тогда я пошла к другому ювелиру и между делом пожаловалась, что мне не удалось продать эти побрякушки месье Абрахаму. Тот сказал, что, в самом деле, месье Самуэль, хотя и, несомненно, мастер своего дела, не больно-то радеет об успехе лавочки. Что и мистер Самсон Абрахам, прежний владелец, не много продавал и покупал, однако у него всегда были отличные частные заказы. А тут – ни того, ни другого.

– Занятно, – протянул граф Тарло, – а вот интересно бы узнать, братья похожи между собой?

– Как утверждает мой новый знакомый, очень.

– И когда, как утверждает ваш знакомый, появился двоюродный брат господина Самсона Абрахама?

– Три месяца назад.

– Примерно в это же время я прибыл в княжество, – задумчиво подытожил граф. – Занятное совпадение. – Он поглядел на мадемуазель Киба: – Сударыня, у меня к вам есть необычный вопрос: чем вы подводите стрелки на веках?

Начало смеркаться. Андре велел кучеру остановить экипаж в неприметном проулке и оглянулся. Человек в расстегнутой на груди рубахе, в цветастой жилетке и котелке ждал, облокотившись о фонарный столб. Увидев фиакр, он поднял стоявший у его ног деревянный чемоданчик и шагнул навстречу.

– Пройдись-ка до поворота – скомандовал камердинер, и возница спрыгнул на брусчатку. – Проследи, чтобы никто сюда не сунулся.

– Вас тут так много, – скривился Донован Спарроу и надвинул поглубже котелок. – Ну, да ладно, к ночи меня уже здесь не будет. – Он приветствовал Тарло, его невесту и их юную спутницу. Вот, поглядите. – Он раскрыл чемоданчик, вытащил оттуда небольшую резную шкатулку и протянул графу. Тот заглянул внутрь и протянул ларец мадемуазель Киба.

– Вы разбираетесь в жемчуге? – удивился сыщик.

– Мои дед и прадед были ювелирами, я выросла в мастерской.

– О, достойно уважения!

Женевьева зажала жемчужину между двумя пальчиками, потерла и начала глядеть на просвет. Затем взяла еще одну жемчужину, потом наугад третью и четвертую.

– Поверхность чуть шершавая. Излишнего блеска нет. Зернышко на месте. Да, это жемчуг. Очень крупный. Безупречной формы. Прекраснейший розовый жемчуг.

Лейб-улан вытащил из-под сиденья саквояж и двумя руками протянул его детективу:

– Если желаете, можете пересчитать.

Сыщик приоткрыл его, заглянул внутрь и, довольный, закрыл:

– Я вам верю, ваше сиятельство, да и не в ваших интересах меня обманывать. – Он вложил саквояж в чемодан и закрыл замок. – Через десять минут вас будут ожидать в ювелирной лавке «Ларец царицы Савской». – Он приподнял котелок и вышел из фиакра.

– Действуем! – будто вспомнив эскадронные учения, скомандовал граф Тарло. – Андре сказал, что за лавкой действительно есть небольшой сад, туда ведет черный ход. Он обещал, что по улице, куда сад выходит, будет прогуливаться мадам Ле Блан. Пожалуй, это лучше, чем наряд полиции.

Граф вытащил серебряные часы, звякнул крышкой, поглядел на стрелки, затем на камердинера:

– Войдем через восемь минут. Не будем давать противнику фору для разворачивания боевых порядков.

– Как прикажете, ваше сиятельство.

– Дорогая, вы с Женевьевой возвращайтесь в отель, – продолжил граф.

– Вот еще!

– Это может быть опасно!

– Но вы же нас защитите?!

– Преступники могут быть вооружены револьверами, помещение маленькое, невесть что может случиться.

Мадам Алиса поджала губы, но вернувшийся кучер уже занял место на козлах и раскрутил над головой бич.

Ювелир сидел за работой. Небольшой столик позади стойки освещался яркой электрической лампой Эдисона-Суона.

– А, это вы? – увидев в дверях гостей, проворчал он.

– Наш друг сказал, что вы могли бы…

– Да, мог бы. Зачем об этом кричать на всю улицу? Прямо скажу, это не то, чего мне хотелось всю жизнь. Но кому интересно, что я хочу? Давайте, что вы там принесли.

Граф подал знак. Андре приблизился и поставил на стол перед мастером Абрахамом резную шкатулку. Тот приоткрыл ее, тяжело вздохнул и кивнул, тряхнув длинными завитыми локонами:

– Да, я уже видел прежде этот жемчуг. – Он закрыл крышку, точно опасаясь прикасаться к сокровищам. – Полагаю, вы не станете интересоваться здоровьем моей покойной тещи, и мы сейчас уже говорим о ста тысячах франков? Это не так много. Я с этого получу очередную уйму седых волос и свою пару копеек. Сами подумайте: жемчугу нужна достойная оправа, чтобы все видели, какое там сокровище, а теперь еще, чтобы никто не мог разобрать, какое именно. Вы дадите пятьдесят тысяч сейчас и еще пятьдесят, когда я закончу работу.

Он поднялся, опираясь на крючковатую палку, положил локоть на стойку и согнутым пальцем поманил к себе графа.

– Вот, что я вам скажу. Я прекрасно знаю этот жемчуг, мне не нужно его мерять, и я не хочу, чтобы, пока суд да дело, он лежал здесь. Это как носить в карманах мед. Очень вкусно, очень грязно, может слипнуться, и в любой момент тебя могут ужалить. Оно мне надо? Можете хранить ваши сокровища у себя, или, если пожелаете, абонировать сейф в банке. Через неделю, когда все остальное будет готово, я возьму у вас эти жемчужины. – Он взял со столика ларец, поставил на стойку. – Половина денег сейчас, половина, когда будете уже забирать заказ. По-моему, это честно.

– Да, вполне. – Граф Тарло достал бумажник, вытащил пачку купюр и положил на стойку.

– Знаете ли, деньги любят счет. – Мастер Абрахам протянул ладонь.

– И чистоту, – жестко объявил Тарло, хватая ювелира за мизинец, выворачивая и резко подавая его вниз.

– Что вы делаете? Что это за шутки?

– Почтеннейший Абдурахман-паша, или лучше называть вас Донован Спарроу или служащим мистера Прагоса? Может, вы и сами забыли свое настоящее имя, но у вас на руке тушь, которой я испачкал ручку саквояжа с деньгами.

Крючковатая трость врезалась графу в лоб, и сноп искр брызнул из его глаз. С неожиданной резвостью старый ювелир метнулся к черному ходу. Андре попытался ухватить его за длинную бороду. Мастер Абрахам взвыл, рванулся, и борода осталась в руках у камердинера.

– За ним! – с трудом поднимаясь с пола, закричал Тарло.

Андре перескочил через стойку, но «старый ювелир» уже скрылся за дверью. Щелкнул засов. В несколько ударов Андре вышиб дверь и ринулся вслед убегающему. Спустя несколько минут граф, едва держась на ногах, выбрался в сад. Андре стоял, недоуменно глядя в сторону моря.

– Где он?

– Прыгнул в море, – понурившись, сообщил камердинер. – Мы думали, он уйдет через сад, а у него там подземный ход. Безумный! Утонул, я думаю.

– Безумный? Не так уж он и безумен, – заметил граф Тарло. – Он все хорошо спланировал, даже красиво… Мы вполне могли попасться в его западню. Как он едва глянул на жемчуг, и тут же вернул его нам! Блестящий трюк!

– И что?

– Андре, когда старик оперся на стойку, он перекрыл нам обзор. И ты, и я знали, что там, внизу, на столике стоит резная шкатулка с жемчугом. И что он не касается ее руками. Но ни ты, ни я не видели ее. В этот самый миг ювелир нажал скрытую под столиком педаль. Крышка стола повернулась вокруг оси, и вместо шкатулки с настоящим жемчугом мастер попытался вернуть нам вот это. – Граф развернул ладонь, показывая обломки чего-то белого с поблескивающими краями. – Это алебастр, покрашенный несколькими слоями розового перламутра. Не так давно некий господин Эдвард Хош открыл мастерскую по производству такого жемчуга здесь, поблизости, на острове Майорка.

Мы бы наивно полагали, что, получив пятьдесят тысяч, ювелир старательно работает над оправой, и то, что он не хочет хранить у себя жемчуг – лишь очевидная предосторожность. В этой истории вообще было слишком много очевидного. Слишком много. Множество персонажей, совершенно не похожих друг на друга. Но никогда мы не видели двоих в одно и то же время. Один исчезал, другой появлялся.

А их лица… как бы человек ни пытался загримировать свое лицо, несколько точек на нем остаются неизменными. И у этого «старика» были те же самые точки, что и у мистера Спарроу. Он успел переодеться и устроить маскарад, но не успел вымыть руки. Так что можно не сомневаться, если бы спустя неделю мы пришли сюда, увидели бы, что лавка закрыта, или у нее новый владелец. Мы бы наивно полагали, что пятьдесят тысяч, которых «ювелир» еще от нас не получил – надежная гарантия, потому что он ведь никуда не денется, пока их не получит. Но против нас играл опытный картежник, он знает, когда нужно брать карты, и когда сбрасывать. Мы бы сохранили этот «хвостик», а он бы увел все остальное.

Уже много позже, когда его бы и след простыл, фанфарон-граф и его вздорная невеста выяснили бы, что их одурачили. Но не побежали бы в полицию – жемчуг-то краденый. Не знаю, кто играл против нас на самом деле, но он все отлично продумал и подготовил. И то, что мы его не до конца просчитали – впредь нам урок.

– Надо доложить мадам Ле Блан. Она ждет там, на улице. – Андре махнул рукой в сторону каменного забора. – В конце концов, все прошло довольно удачно – мы ничего не потеряли, деньги целы, жемчуг в наших руках. Если не считать вашего разбитого лба…

– Мой разбитый лоб позволит отложить день свадьбы, и это тоже удача, – усмехнулся Тарло и вдруг напрягся. – Погоди, там что-то блеснуло!

– Где? – удивился Андре.

– Вон там, в море.

– Это закатное солнце на волнах.

– Может быть, и так. Но мне кажется, это перископ…

Дело третье. Русалка

Загадочные тени скользили по нежному лицу мадам Алисы. Она шла, прикрываясь от яркого полуденного солнца кружевным зонтиком. Чуть приотстав, за ней следовала верная камеристка. Идущие навстречу мужчины бросали на баронессу заинтересованные взгляды. Те из них, что сопровождали дам, благоразумно опускали глаза или с досадой отводили взгляд в сторону покачивающихся у пирса яхт. Алиса рассеянно улыбалась, как будто всеобщее восхищение нимало не занимает ее. Она остановилась возле одного из легких корабликов. Загорелый мужчина средних лет возился на корме.

– Простите, месье, вы хозяин этой милой шхуны?

– Это не шхуна, мадам, это бермудский кеч, – не оборачиваясь, кинул мореход. Затем обернулся и добавил куда мягче: – Да, я его владелец. Чем могу служить?

– Как вас зовут, месье?

– Мишель.

– Мне вздумалось совершить прогулку, Мишель. Со мной моя камеристка. – Она указала на спутницу, стоявшую чуть в стороне с чемоданчиком в руках.

– Когда пожелаете. Всегда к вашим услугам, мадам в любое время дня и ночи. Я беру…

– Вот и договорились. Цена не имеет значения. Если вы не против, мадемуазель Женевьева останется с вами, а я еще отдам некоторые распоряжения и скоро вернусь.

– Я тут почти закончил. Скоро сможем отплыть, сударыня.

Спустя минут сорок мадам Алиса вновь появилась на пирсе, сопровождаемая грузчиками, несущими три чемодана.

– Куда ставить? – поинтересовался один из носильщиков, остановившись возле пришвартованной яхты.

Хозяин суденышка в недоумении уставился на даму:

– Что это?

– Мои вещи, – дернула плечиком она и легко взбежала на борт. Затем, дождавшись, когда чемоданы будут перенесены в каюту, сунула в руку прислуги купюру. – Можем отплывать!

Мишель что-то крикнул единственному матросу, резво вставшему у штурвала, и начал возиться со швартовами. В это самое время Женевьева уже докладывала подруге:

– Тридцать два года, женат, трое детей. Яхта принадлежит ему, однако он еще выплачивает банку, осталось чуть меньше двухсот тысяч.

– Что ж, это хорошо, – тихо проговорила баронесса. – Значит, не откажется от хорошего вознаграждения за крошечную прогулку.

В этот миг легкий корабль приподнялся на волне и скользнул от пирса. В каюту сунулась голова капитана.

– Прошу извинить мое любопытство, сударыня, просто хотел бы понять, что означают эти чемоданы.

– Яже сказала, это мои вещи.

– Вы что же, намерены здесь жить? Или полагаете отправиться в кругосветное путешествие?

– О нет, что вы? Дорогой Мишель, никаких кругосветных плаваний! Мы только прогуляемся по морю. Вы нас высадите в Генуе…

– В Генуе?! – переспросил капитан. – Но «Шалунья» не может идти в Геную. Для захода в итальянские или французские воды мне нужно иметь особое разрешение.

Мадам Алиса сделала такое расстроенное лицо, что хозяин кораблика едва не бросился искать носовой платок, чтобы утереть ей слезы.

– Ах, какая досада! Неужели совсем никак нельзя? – проворковала красавица. – У меня скоро свадьба, я хочу купить жениху подарок.

Мишель собрался было уточнить, к чему в таком случае чемоданы, но счел вопрос бестактным и промолчал.

– Я полагаю, как-то можно уладить это затруднение с помощью денег?

Ресницы баронессы затрепетали, и взгляд ее темных, как поздние черешни, глаз устремился на моряка, и сердце его растаяло, как айсберг в экваториальных водах.

– Мне придется заплатить большой штраф и здесь, и в Италии.

– Большой – это сколько?

– Пятьсот франков и там, и там.

– Хорошо, предположим. Если вам придется платить эти деньги, я вам их дам. Это кроме той тысячи франков, которые вы получите за нашу небольшую прогулку.

Мишель поперхнулся. Соглашаясь совершить прогулку, он раздумывал, стоит ли поднять этой несомненно состоятельной даме цену до трехсот франков, или оставить двести пятьдесят, как обычно.

– А если нас перехватит флагманский корабль его высочества?

– Какой еще корабль?

– «Посейдония»! – удивленно воскликнул хозяин суденышка. – Наш флагман! Только вчера он вышел из дока…

– В княжестве есть флагман?

– Ну конечно. Недавно его высочество купил себе в Британии корабль, которому назначено стать основой нашего военного флота. Правда, довольно старый и нуждавшийся в ремонте. Но ремонт уже закончен, и флагман как раз нынче утром вышел в море. На нем шесть картечниц Гатлинга и минный аппарат, – с гордостью доложил капитан. – Водоизмещение сто пятьдесят тонн, паровая машина…

На лице пассажирки появилась гримаса невыразимой скуки.

– Дорогой Мишель, если мы встретимся с кораблем его высочества, переговоры с его высочеством я возьму на себя. А сейчас, если вы, конечно, не возражаете, я переоденусь и выйду на палубу.

Поймав свежий попутный, кеч скользил по лазурной воде залива, все больше отдаляясь от берега.

– Кажется, удалось, – проговорила Женевьева.

– Мадам Ле Блан собьется с ног, – усмехаясь, заявила баронесса. – Я отправила горничную в Ниццу на поезде, дала ей три полупустых чемодана, велела оставить их до востребования в камере хранения вокзала. Конечно, Колода ринется по следу, а когда выяснит, что в Ницце меня нет, будет поздно. – Мадам Алиса довольно потерла руки. – Итак, из Генуи отправимся в Рим. История с хлыщом Тарло, увы, провалилась с треском, но на нем свет клином не сошелся. Чем торчать в этом скучнейшем княжестве и таскать каштаны из огня для мерзкой троллихи, лучше уж потерять несколько тысяч франков. В Риме всегда найдется тот, кто нам их с радостью отдаст. Нужно будет поменять документы. Проверь, быть может, сумеем первое время использовать какие-нибудь из прежних.

– А Тарло все же был хорош, – вздохнула Женевьева. – Признайся, ты его недооценивала.

– Признаю, недооценивала. Но умный мужчина в нашем деле – совершенно неподходящая мишень. – Она повернулась к подруге спиной. – Застегни пуговки на моем купальном костюме. Этот простак должен сейчас думать только о своей карте и обо мне. А то ему в голову нет-нет, да и приходят здравые мысли. А это нам совершенно ни к чему. На всякий случай подстрахуй меня, возьми на себя рулевого.

Женевьева печально вздохнула и украдкой глянула в иллюминатор, за которым, уже едва различимый вдали, виднелся скалистый берег княжества. Алиса вышла из каюты. Надувавший паруса ветер разметал ее волосы, она поправила их и собралась, было, подойти к капитану, когда тот вдруг напрягся, глядя вдаль, а затем заорал во все горло:

– Человек за бортом! Вон, вон там! – Он ткнул пальцем вдаль, где по правому борту действительно виднелась небольшая точка, то поднимающаяся над волнами, то исчезающая в них.

Хозяин яхты уставился в висевший у него на груди бинокль:

– Точно, человек! Это женщина!

– Вот только купальщиц нам здесь недоставало! – под нос себе пробормотала баронесса. – Интересно, как ее сюда занесло?

Она скорчила недовольную гримасу, но этого никто не заметил. Рулевой уже повернул яхту и, маневрируя галсами, повел суденышко к невесть откуда взявшейся купальщице. Алиса внимательно следила за происходящим. Неведомая девушка, похоже, вовсе и не собиралась тонуть. Она плыла, как ни в чем не бывало, умело рассекая воду длинными гребками.

– По-моему она и не думает тонуть. И, как ни странно, не похоже, что нуждается в помощи, – глядя на девушку, скривила губы баронесса.

– Может быть, и так, мадам. Но по правилам я обязан лично убедиться в этом. Обещаю вам, если ей и впрямь не нужна помощь, мы тут же продолжим свой путь.

Раздосадованная Алиса отвернулась. На этот раз, похоже, капитан был непреклонен. Спустя несколько минут кеч подплыл к пловчихе.

– Нужна ли вам помощь, сударыня? – И тут же, перебив самого себя, выпалил: – Матерь Божья! Святая Дева! Русалка!

Алиса удивленно повернула голову и замерла, отказываясь верить своим глазам. Рядом с бортом «Шалуньи» в воде плескалось существо, и впрямь чрезвычайно напоминавшее русалку, как ее рисовали в старинных книгах. Впрочем, не совсем. Баронесса фон Лауэндорф пригляделась к неведомому существу. Не нужно было быть профессором антропологии, чтобы понять: существо человекообразное и определенно женского пола. Мокрые черные волосы лежали на спине и плечах, однако не скрывали небольшой девичьей груди. Линии мелкой чешуи, покрывавшей длинный рыбий хвост, тянулись выше, и на руках переходили в нечто вроде перчаток, напоминающих пальцы, но с перепонками между ними. Лицо русалки без преувеличения можно было назвать красивым, но красота ее была странной, невиданной в этих широтах. Чрезвычайно смуглый цвет кожи и непривычный разрез глаз делали бы ее существом экзотическим и без серебристого хвоста.

– Помощь?! – на довольно чистом французском, но все же с заметным акцентом переспросила морская дева, чем повергла в шок всех присутствующих. – Да, пожалуй. Я и весь мой народ будем благодарны вам за помощь. Уверена, и ваш тоже. – Покачиваясь на волнах, она сняла с шеи длинную серебряную капсулу, покрытую затейливой чеканкой. – Доставьте к берегу вот это.