Надежда оживает в преисподней

– Не переживай. Они всё умеют читать по твоей микромимике. Так как образованны разносторонне, – отозвался первый архангел. – Не подходит, говоришь?.. Это же замечательная возможность.

К наступлению сумерек по местному времени Михаил и Агнесс, довольные своими трудами, прилегли прямо в траву, любуясь проделанной работой. Ближе к лесу, в каких-то метрах от них, красовалось большое переливающееся сооружение. Оба улыбались, глядя на него.

– А это не плагиат? – Агнесс взглянула на архангела.

– Это репродукция. Ну, я попрошу Габри зайти к Гюставу и утрясти вопросы авторских прав. Но, по-моему, наша башня в сто раз лучше: у нее огоньки разноцветные. Давай проверим.

Михаил открыл в воздухе овальное окошко, в котором красовалась запись вида на центр Парижа. В полутьме всемирно известная башня сверкала знаменитой мерцающей подсветкой.

– Да, наша лучше, – заключил он, а Агнесс в который раз засмеялась.

– Завтра будем говорить о том, о чем договорились? – в ее глазах появился вопрос.

– Да. И посмотрим, что думают остальные.

– Спасибо, что пришли, – Михаил не уставал обниматься с прибывающими на совещание братьями, хотя они почти что и не расставались в последнее время. Пережившие столько всего из-за битвы с сатаной, они постоянно тянулись друг к другу, желая не просто чувствовать, но и видеть присутствие.

И вот все в сборе. Рыжеволосый Уриил, четвертый из небесных архангелов, начальник ангелов Божественной любви и богопознания, покровитель науки и исследователей, одетый в красную рубашку и темные брюки и в буквальном смысле этого слова пылающий огнем, язычками бегущим у него из кожи. Эта отличительная черта была присуща и всем его служителям, в том числе ближайшему ангелу Зари́не – эффектной девушке с алыми волосами в великолепном платье, облегающем ее мягкую красивую фигуру.

Улыбающийся архистратиг молитвы, покровитель храмов и монастырей Салафиил – пятый из райских братьев, со светло-голубыми глазами и лучистыми локонами, ниспадающими на плечи. Такими все обычно и представляли ангелов. Оживленный Гавриил в безразмерной футболке, на которой значилась зеленая галочка, и несколько счастливых воздушных муз – парней и девушек. Рядом его любимый почти двухметровый младший братик, которого он до сих пор ласково именовал Карапузом, – седьмой небесный архангел Варахиил, или просто Варх, податель даров, охранитель любящих пар и младенцев в утробе, вид которого являл образец крепости и здоровья.

Глава целителей, третий светлый архистратиг Рафаил, для краткости Ральф, был, как всегда, в белом и дарил всем свои теплые, будто незаконченные, улыбки. Его сопровождали сестры милосердия, скромные девушки с лепестками белой розы на блузках – символами ангелов покаяния и врачевания. Шестой архангел Иегудиил – оплот подвижничества, помощник в преодолении трудностей – изменил недавно обычной для него молитвенной рясе. Лишь длинные деревянные четки привычным спутником бегали у него в руке. На левой щеке у него виднелся удивительный для ангелов шрам, оставленный в незапамятные времена перстнем возгордившегося брата и с тех пор не заживающий до конца.

Самый младший из братьев – служитель милосердия Божьего Иеремиил, лицо которого несмотря на все треволнения на планете сохранило юные черты подростка – примостился на газоне недалеко от скамейки, которая предназначалась для Агнесс и Михаила, и был очень задумчив, хотя на его щеках более не лежала бледность.

Семеро генералов-близнецов небесного легиона, светя синими глазами, а также несколько девушек-легионерок выстроились немного позади.

Все обращали внимание на башню. Михаил переадресовывал их внимание к исходному материалу – бисерному полотну, которое так долго делал Габри. Архангел вдохновения хранил таинственно удовлетворенный вид, а окружающие изумлялись проявленной выдумке старшего из братьев. Новый интерьер был предметом не менее живого обсуждения.

Когда улеглись приветствия и первые впечатления и все нашли себе место в отреставрированном уголке, Михаил начал собрание с молитвенного обращения к Богу. Затем, так как никто не смог удержаться, гости еще минут пятнадцать обсуждали «меблировку».

– А где теперь бе́лки? – спросил Варх. Его рука откинула со лба прядь темных жестких волос, а серо-зеленые глаза еще разок зорко осмотрели поляну. Он улыбался, отчего на одной только щеке у него играла небольшая ямочка.

Белочки до недавних пор являлись завсегдатаями уголка Михаила и жили на дереве рядом с его рабочим столом. Представлялось логичным, что он их вернет, когда наконец заново обустроится. Впрочем, и Варахиил, и остальные братья хорошо помнили, как милых зверьков напугало охватившее уголок перед битвой пламя огненного архангела. Не только белки были тогда в страхе!..

– Они теперь предпочитают жить в лесу и прибегать время от времени, – пояснил Михаил. – Когда тут Ур, в гости идти не хотят.

– Я их не виню, – вздохнул Уриил, вспоминая, как сжег всё и чуть не сжег всех, выбираясь вместе с братьями из воздушной ловушки Князя тьмы, в которую тот заточил близких Михаила.

– Птички еще пока так близко с ним не знакомы, – подал голос Габри, осматривая снующих в ветках и траве малышей.

– Мы все принесли жертву, – произнес Михаил. – И я спрашивал и себя, и Агнесс раз сто пятьдесят, наверное, имел ли, в частности, я право отдавать потенциал архангела ради того, чтобы не проиграть поединок с Самуилом. Ведь все мы знаем о том, что поставлены не для того, чтобы подменять людские дела или промысел Творца. И я не получал прямого разрешения свыше на этот шаг, да и не было времени этого сделать…

– На узеньком мосту и под градом ударов точно не было, – вымолвил Уриил.

– Так или иначе… Агнесс убедила меня в том, что здесь применима давнишняя истина: это был мой выбор в крайней ситуации, который не противоречил ни одному небесному закону, и я мог его сделать по своему усмотрению. В своих молитвах я почувствовал примерно такой же ответ. По сути, когда чем-то жертвуешь – это именно каждый раз выбор, сознательный, интуитивный… да все вместе. Мил – лик Божьего милосердия, он лучше меня это может объяснить.

– Нет, продолжай ты, – отозвался младший архангел Иеремиил, за которым закрепилось это ласковое краткое имя – Мил. Его служение заключалось в том, что он ежеминутно пропускал через свое бесплотное тело тысячи людских мук и бедствий Земли, тем самым смягчая, очищая, ходатайствуя о прощении и облегчении как для тех, кто страдал сам, так и для тех, кто заставлял страдать других.

– Как вы знаете, – сказал Михаил, – сейчас я имею прямое предписание: больше подобные жертвы с моей стороны или со стороны кого-либо из архангелов и ангелов повториться не должны. Сейчас мы почти с чистого листа начинаем. Даже спустя год с лишним нет ни прежних сил у преисподней, ни запаса энергии в «копилке добрых дел» людей, как мы ее называем. Все обнулилось, все было потрачено на бой. К нашему райскому миру это, слава Богу, не относится. Но наш мир для нас и для душ праведников, а не для тех, кто еще на Земле…

Братья молчали, взгляды были устремлены на лицо Михаила или погружены в недра собственных душ.

– И люди, и мы с вами попались на дьявольский обман. Десятилетия до битвы мы думали, что у нас все хорошо. В той мере, конечно, в которой это может быть на Земле. Духовные ценности многих тысяч людей казались укоренившимися, их стремления – твердыми… Но в один момент все рухнуло. Потому что ключевое слово здесь – «казались». А оказались не более, чем налетом на их жизни, от которого они легко отреклись, лишь начались испытания или прозвучали голоса иных «проповедников», призывающих совсем к другим целям…

– Этому было много причин, – Агнесс повела речь Михаила дальше. – Мы не раз разбирали случившееся по полочкам на предыдущих совещаниях и общаясь один на один. Теперь важно решить, как строить нашу работу дальше.

– Я думаю, что отныне она должна стать еще более личной, – молвил Михаил. – Направленной на индивида. На пару или родителей и детей. Сегодня прежде всего и как никогда именно личность может ответить Богу взаимностью и упрочить свою духовность, так что буря не снесет дом, построенный на камне3. Такова тенденция настоящего времени и всей истории… Полагаю, мы должны выбрать этот путь.

– «Читайте все – мне все равно, я говорю с одним»4, – архангел Уриил процитировал известные стихотворные строки.

– Да. Если у вас есть возражения, дополнения или вы не согласны в корне, мы можем в любой момент отредактировать или пересмотреть этот постулат. Что скажете?..

Но все молчали, обдумывая его слова.

– Я согласен, – наконец произнес Иегудиил. – Для меня это всегда так и было.

– Согласен, – поддержал Уриил, и все остальные подали голоса за.

– Остальное покажет время, – подытожил Михаил, и его глаза остановились где-то в дальних далях. И легче, и труднее, когда что-то уже не в руках у тебя, а лишь касается твоих пальцев.

– Миша, можно вас с Агни на минутку, – Иеремиил подошел к брату, когда совещание закончилось и все шумно переговаривались маленькими непринужденными компаниями, а Габри презентовал достоинства леса на отшибе. Никто не знал, зачем он это делает. Этот лес произрастал тут испокон веков, просто его иногда передвигали. Но теперь-то он служил фоном башне и новому прибежищу, где Михаил собирал всех под свои крылья!..

– Да, Мил. Ты хорошо выглядишь, тебе теперь легче? – Михаил всецело переключился на «маленького» брата, так его называли остальные архангелы.

Со времени начала ангельского служения на Земле первый и последний по рождению архистратиги были связаны особыми узами: Михаил был опорой для Иеремиила, словно своим плечом помогал ему нести самую тяжелую из всех нош. Переживающий немыслимое и потому несколько отстраненный, оберегающий свой внутренний мир, где происходило таинство милосердия, Мил привык чувствовать боль и справляться с ней. Это была глубоко индивидуальная работа восьмого архангела и его ангелов, при которой можно лишь тихо присутствовать, но в которую нельзя проникнуть. Она отражалась почти постоянной болезненной бледностью на щеках Мила и глубиной таких серьезных светло-карих глаз, будто он смотрел туда, докуда не мог дойти взор ни одного из братьев.

– Не могу не признать. Ад пока слаб. Все стало ровнее, – ответил Иеремиил. Агни потянулась и обняла его плечи, а младший из архангелов взял ее руку. – Миша, это же не твое решение – прервать текущее служение на Земле твоего ангела-хранителя Анжелины?..

– Ее, – коротко ответил первый архистратиг.

– А почему ты не удержал ее от этого шага? Она говорила: ты годами не пускал ее в небесный легион. Почему ты решил, что у меня она служить сможет? Она каждый день – а уже к обеду ее работа заканчивается – оказывается у Ральфа в лазарете и там плачет до вечера. И это сейчас, когда наше служение существенно облегчилось. Утром история повторяется заново. Я прошу, чтобы вы с Агнесс забрали Анжелину обратно к себе и дали ей отдых… Девушке очень тяжело приходится.

– Мил, я не могу. Я чувствую, что не вправе ей препятствовать, – покачал головой Михаил. – Легион – нельзя, это не ее. Он просто исковеркает ей жизнь, я это точно знаю. Но она хочет к тебе. Пожалуйста, не отказывай ей.

– Но это абсурд. У нас специфическое служение. Это даже не жертва. Это ежедневная жизнь в таком вот режиме. А ей больно и плохо, и она не может этого терпеть, не говоря уж о том, чтобы жить с этим нормальной жизнью… Я не в силах на это смотреть.

– Попробуй взглянуть по-другому, – сказала Агнесс. – Просто возьми ее под свое покровительство, поговори с ней. Может быть, вы вместе решите, что делать дальше.

– Возможно, она привнесет что-то, чего еще в твоем служении не было, какой-то небольшой, но значимый штрих. Не зря же она так тяготеет именно к нему, – Михаил ответил на сомневающийся взгляд брата. – Я согласен с Агни. Возьми под личную опеку. Там видно будет. В конце концов, милосердие терпением не исчерпывается. Ты самый мужественный из нас. Анжелина – своего рода меч, металл и принципы. Но они не подходят для легиона. Похоже, они созданы для чего-то другого. Конечно, это твое решение, и я не могу тебе приказать, это просто мнение.

– Ладно, я поговорю с ней, – решился Мил. – Спасибо, ребята. Зайду в лазарет. А вы… берегите башню. И друг друга, – добавил он всерьез.

– Мил всегда держался особняком. Даже, когда искал поддержки, – произнесла Агни, когда младший архангел растворился в воздухе.

– Лучше и не опишешь, – согласился Михаил. – Но почему бы и независимости не отдохнуть там, где ее поймут?..

– Это сделает А́нжи?..

– Пути Господни неисповедимы.

Глава 4

Надя подавила вздох, в десятый раз протирая и так чистый бокал. В баре было две основные обязанности: выглядеть красиво и не мешать монологам гостей. Драить посуду и изображать скромность при этом не возбранялось.

– Черт дери, ну и денек, – к ее части стойки плюхнулся очередной удалой вояка. Герой войны, иных в этом баре, кроме еще генералов и их пассий, не обслуживали. – На что эти … тренировки, если воевать в ближайшие столетия никто не собирается? – он задал риторический вопрос, используя непристойное прилагательное, обозначавшее принадлежность к легкомысленным женщинам.

– Желаешь что-то расслабляющее? – Надя взглянула в его лицо и встретила восходящую улыбку.

– От этого не откажусь. А ты свободна сегодня вечером, что ль?.. Или сейчас можешь отлучиться?

Такие вопросы задавали ей не раз. Нет, она не могла уходить со смены. Но теперь Надя и рта раскрыть не успела, как знамя схватила бойкая коллега с кудрявыми волосами янтарного цвета.

– У нее дружок есть. Чай, ревнивый слишком, если действительно есть. А я вот вся в твоем распоряжении, если хочешь. Текилы, мой Геркулес?..

Герой переключился на декольте новой жрицы, перетянувшей его на свою сторону.

Надя не изменилась в лице. Алана ей простить не могли. Но это было и на руку. Она не слишком стремилась к долгим объяснениям и мимолетным связям.

Иные элитники пели примерно те же романсы.

– Ненавижу эту жизнь… Где он, просвет, скажи мне, красотка? Рана в груди ноет до сих пор, а этот орден… Ну не закрывает ее… Бонусы не те… Только между нами, слышишь?

– Клятва барменши, – Надежда приложила руку к груди, напоминая, что ее уста не повторят ни одного пьяного слова, обличающего доблестного воина.

– Вот, – продолжал коренастый представитель войска Булата. Смышленый для демона злобы. – Раньше премии зашкаливали. После этой битвы все развалилось. Только не думай, что у меня энергии нет. Для меня и моих женщин достаточно. Если мне женщина понравится, я не жалею для нее…

Несмотря на свой интерес к барменшам, на деле немногие мужчины умели дождаться окончания их рабочего дня. Девушек бесило такое положение дел, и они, вопреки взаимной неприязни и конкуренции, даже договорились подменять друг друга в случае особо удачного улова. Но Наде никто помогать не собирался.

На некоторые реплики ответить было нечего.

– Я ему говорю: «Серьезно? А по зубам не хочешь?!..»

– С тех пор меня на улицах все узнают.

– Она говорила: «Кто ты такой, чтоб я с тобой?» А теперь я ей ответил, что найду и покрасивей, чем она, с ногами подлиннее.

– Черт-те что и сбоку бантик! Плесни-ка еще.

А на другие так и хотелось отозваться, но Надя сдерживалась.

– Нет, сегодня я точно не в настроении.

– Извини, красотка, ты не в моем вкусе.

Хотя никто не спрашивал и не предлагал. Ну и ладно.

– Как подружку твою зовут?..

Они и вправду думали, что барменши дружат между собой?..

Комплименты могли бы порадовать, но почему-то не трогали ни ее воображение, ни ее сердце. Ни даже самолюбие.

– Бездна, я за такие глаза, как у тебя, все бы отдал.

– Чего ты хочешь?.. Бриллиантов?

– Да хоть и женюсь, если попросишь, чем я хуже Князя?..

Жалобы на преданное доверие тоже не были редкостью.

– Я этой шлюхе чего только не давал… А она у меня под носом с этим ублюдком из этой ублюдской шестой армии…

– …пятой армии…

– …второй армии…

– …с этим извращенцем из первой армии, представь себе…

– С жалким искусителем, даже не с элитником, врубаешься?..

– …корыстная тварь…

– …пропади она пропадом…

– …ненавижу эту подстилку.

Что касалось взаимоотношений межу воинами, Надя удивляло: как они вообще умудрялись идти строем к одной цели?

– Бросить бы эту чертову службу. Хочу грести силы, как наши генералы, и ничего не делать.

– Ленивые сволочи из четвертой армии еле шевелятся на тренировках, а получают столько же, сколько мы.

– Этими уродами из первой армии только детей пугать… Может, выпьешь со мной?

Да, завершалось все обычно на этой позитивной ноте.

– Налей еще. Твое здоровье, детка.

– Так во сколько ты заканчиваешь?..

Явление дам проходило непросто. Сюда абы кто не попадал. И избранная когорта прекрасных, добывших «пропуск» в первый бар какими-либо путями, считала себя в сотни раз выше жалких барменш.

– Подруга, плесни-ка до краев да не расплещи, – перед Надей расположились две блондинки в коротких платьях, открывших, едва они сели, все перспективы знакомства.

– Текилы?

– Да уж не родниковой водички!..

Надежда налила без звука, предоставив соль и кусочки лайма.

– Красотки, скучаете? – к новоприбывшим тут же подсел кавалер, взгляд которого, как он ни старался обратиться к безупречным скулам и дерзким глазам или хотя бы к украшениям, лежащим в вырезах платьев, постоянно опускался к разоткровенничавшимся подолам.

В ответ была тишина.

– Что, онемели, что ли?..

– Уж не от твоего присутствия точно, – одна из девушек смерила взглядом самоуверенного претендента.

– Я – герой войны, между прочим.

– А мы «между» не знакомимся.

– Хамоватая, значит?..

Намечался конфликт.

Надя отыскала взор своей коллеги, та указывала движением головы на охрану, которая ходила по периметру бара и состояла из воинов разных армий, сменявших друг друга. Но вооруженных стражей порядка интересовали скорее те, кто слонялся за пределами ВИП-пространства, надеясь обойти фейсконтроль, а вернее, проверку социального статуса. Мелкие потасовки с девушками или девушек между собой скорее забавляли, чем взывали к их долгу.

Вмешивались охранники тогда, когда начиналась драка представителей разных армий или же когда конфликт начинал угрожать сохранности бара как такового.

Надежда знала, что на этапе создания заведений была высказана идея запретить приходить сюда с оружием. Но какой же воин без своего меча!..

А награжденный герой войны – тем более. Это была совсем недавно созданная прослойка, существующая над жесткой кастовой системой ада, которая, как считалось, вобрала в себя лучших из всех воинов.

Генералов тоже часто именовали героями, но им отдельного звания было не нужно: они и так составляли первую ступень преисподней, над которой стояли лишь Князь и его законная супруга. К высшей касте относились, кроме того, тринадцать избранных любовниц дьявола, которых он, к слову, безо всяких колебаний разделял со своими военачальниками, в отличие от его супруги Дианы, остававшейся ни для кого не доступной и вовсе не по собственному желанию, а под угрозой пыток и молекулярного уничтожения Князем. Номинально среди первых был и начальник стражи Леонард, но остальные обычно игнорировали этот факт, особенно в последнее время.

Вторая каста – элитники, воины шести адских армий: похоти, гордыни, злобы, лени, греховных наслаждений и страха, из которых и выбрали наиболее отличившихся героев. Обычные стражники – опять же вторые лица в Царстве, но не совсем…

Третье сословие – простые демоны, искусители человеческих душ, работавшие на Земле. Они были разбиты на множество отрядов, возглавляемых элитниками армий, и имели более узкую специализацию в рамках их «служений». Сюда же относились женщины, не входящие в отряды и существующие за счет отношений с мужчинами или торгующие собой, реже – мужчины, живущие на средства своих дам.

Были в аду и отверженные демоны, так называемые «второсортные», которые не имели ресурсов для нормального существования и потому теряли жилые комнаты и изгонялись с улиц ада на бескрайние ровные пространства – равнины. Они проводили почти все свое время лежа пластом на камнях или слоняясь без сил там же. Массовые сокращения работников в отрядах, а также общее падение уровня обеспеченности энергией, благодаря которой тут делалось все, начиная от красивого профиля, заканчивая убранством помещений, повлекли значительное увеличение количества второсортных демонов.

Стоило ли говорить о том, что в этом военизированном патриархальном мире в первую очередь лишались работы женщины?.. Путь наверх же лежал для них единственно через благосклонность покровителя мужского пола. Чем выше, тем лучше. Но и падение с подобного олимпа было весьма вероятно. Сложнее чем раньше было удержаться на плаву: мужчин раздражало истощение адских сил и исчезновение прежнего женского шика, и они стремились забыться в объятиях новизны.

Души грешников в кастовую систему не входили, как и ни в какую систему вообще. Ими тут в принципе мало интересовались. Аки бревна они складывались в бездонных застенках где-то на равнинах и лишь своими стонами могли напомнить о том, что еще существуют и чувствуют.

Но в данный момент Надежду не волновала социальная несправедливость и несбывшиеся мечты людей, мнивших себя служителями сатаны и ожидавших посмертной награды. Она помнила, как последняя драка на работе обернулась порезанным лицом для одной из барменш, которую задело пролетевшим бокалом.

В тот раз охрана поспешила на помощь, только когда начали разбиваться бутылки и ломаться стулья. Возможность же рукопашной между оскорбленным воином и двумя женщинами была более чем реальна и вполне приемлема по здешним нравам, как и вступления в нее всех, кто сейчас мирно попивал в сторонке за стойкой или за столиками.

– А ты подальше-то отодвинься, что слоняешься вокруг того, что не твое?.. – это было следующее, что услышал тот, кто в свое время боролся за свою адскую «отчизну».

Видимо, блондинки имели либо мнили, что имеют высокого покровителя. Или же просто отличались повышенным нахальством, что было очень даже вероятно.

Коллега-барменша вовсю жестикулировала Наде.

– Я могу чем-то помочь тебе? – вмешалась Надежда, стараясь милой улыбкой разогнать тучи, настигшие воина.

– Уйди, вобла. Не видишь: я разговариваю?..

Надя вновь посмотрела на коллегу, которая, тихо чертыхаясь то ли на ее неумелость, то ли на зарвавшихся стерв, подошла к оскорбленному посетителю.

– За счет заведения выпить не желаешь?.. И все остальное включено… – она подмигнула. Здесь было недорого, учитывая уровень важности посетителей, но все же приятная мелочь. Рассчитанная, как и полагалось, в невидимых силах, а не в монетах и купюрах.

– Желаю, – сухо отозвался элитник.

Да, надо, что ли, подучиться технике разрешения споров… Или же она срабатывала, только когда в нагрузку предлагался весьма телесный бонус?..

Демоны имели значительно менее совершенный организм и были не так чувствительны, как светлые духи. По местным улицам обычно ходили пешком. Перенестись куда-то, исчезнув из атмосферы, можно было, лишь отправляясь на Землю, либо приложив колоссальные, истощающие усилия. Зато в воздухе самой планеты они летали вполне беспрепятственно. У падших ангелов также имелись не несущие никакой функциональной нагрузки органы: желудок, печень, легкие, сердце, позволяющие, как все они думали, в полной мере наслаждаться жизнью. В жилах текла настоящая кровь, правда, черная по цвету и тухлая по запаху.

И если небесные служители получали энергию непосредственно от Создателя, то тела бесов нуждались в постоянной подпитке силой греха, которая тут не доставалась просто так. Без нее они чахли, слабели и ужасно выглядели. Вот почему еще, а не только из соображений эстетики и приятности, в аду так ценилась красивая ухоженная внешность. Она была знаком устроенности в жизни и могущества ее обладателя.

Помимо всего прочего, демоны не нуждались в еде, зато им нужен был ежедневный сон для восстановления бодрости. Впрочем, все зависело от количества сил, которые они получали на работе в виде зарплаты или же иным способом. А хозяином всей энергии здесь был дьявол. Именно к нему, как к падшему архангелу и повелителю преисподней, автоматически стекалось все изъятое у людей, и только он разделял богатство между своими подданными. И в последнее время ему весьма перестали нравиться те, кто воровал у него… Раньше, когда недостатка не было ни в чем, на это обращалось мало внимания.

Прежние страсти отделившихся от Бога духов требовали своего полного утоления. И их обладатели очень расстраивались, когда такового не получали.