Магический УПС, или Как обучить молодую Ягу

– Ого, – я растерялась, не столько от новости, сколько от названия.  – Не знала, что в Университете и дополнительные занятия есть. Приду обязательно.

И не солгала. Было жутко интересно, как ребята вдарят рок в этом чинном древнерусском месте с населяющими его законниками. Но и энтузиазм их немного пугал. Я барышня без музыкального вкуса и без предпочтений, но и мне известно, что творчество у начинающих музыкантов больше напоминает завывание ветра, мяуканье драного кота в весеннее обострение или еще что похлеще.

– Скоуолк-ко хуоч-чешь, – отозвался немногословный викинг.

Мы обогнули главный корпус и зашли в мрачного вида терем. На вывеске значилось: Факультет криминологии. На первом этаже столпились знакомые лица.

– Это да, – мечтательно вознес глаза к потолку Макс, продолжая беседу. – Посмотри в своем общежитии на главной доске. Девочки, правда, больше на танцы ходят или на курсы кулинарные. Их я очень советую.

Он переглянулся со своим другом. Судя по всему, они эти курсы тоже посещали, были, так сказать, подопытным материалом с развитой челюстью.

Настораживает, что он не первый, кто мне подобное советует. У меня на лице написано, что из меня хозяйка никакая? По каким критериям они это определяют?

К счастью, от ответа меня спасли распахнувшиеся двери. Все гурьбой ринулись в аудиторию, и я успела заметить, что на криминологии почти нет девчонок. Следуя прошлому примеру, уселась за первую парту, а рядышком застыла Люба, крепко сдружившаяся с русалкой.

Я похлопала по стулу. Мне то что? Я ни с кем не ругалась, а если у Милы планктончик в голове отплясывал лихую чечетку, то не я в этом виновата. Пусть ее отец качество воды в море проверит на вирусы и бактерии.

– Можно? – обрадовалась девушка, а я кивнула.

Сказать больше ничего не успела. В кабинет вломился упырь в злостном настроении. Признаться честно, в хорошем за два дня я его еще не видела.

– Дорогие студенты, – он прошелся холодным взглядом по всем, заставляя рефлекторно съеживаться. – Рад заметить, что в сплоченные мужские ряды стали вливаться и девушки, – он двинул подбородком в нашу сторону.

Но на искреннее восхищение походило плохо. Видимо, откуда сверху прилетел приказ, что на курсе женского пола не хватает. Хотя мы-то тут причем? Нас их артефакт  на факультет определил.

– Начнем, – профессор встал у доски и недурно объяснял, что есть уголовный кодекс, что его следует изучить от корки до корки, чтобы потом квалифицировать дело. Что необходимо анализировать все факты, а потом уже бросаться к букве закона. И что этот предмет долгое время будет у нас основополагающим. А еще, что очень многое зависит и от чиновников, так как неточные трактовки в кодексах позволяют злоумышленникам уходить от наказания.

Я млела от удовольствия. Готовясь к поступлению, читала тонны литературы и находила общие формулировки в лекции. Магический университет пока не сильно отличался и действовал схоже с академиями Москвы.

Жаль, что каждый раз, когда глаза Вячеслава Алексеевича падали на меня и Любу, он сдвигал брови и становился удивительно похож на свернутого обиженного ежа. Рассказывал-то он мастерски. Любой оратор позавидует.

– Вы знаете, за что у нас строже всего карает закон? – спросил всех в конце занятия.

В толпе студентов вверх поднялась рука.

– Да, Елисей, – помахал ладонью, позволяя юноше говорить.

– За запрещенные заклятия, профессор Бойцов. – Ответил парень.

А я закрутилась на своем месте, не поверив в услышанное. Мне, что же, и просмотр фильма о волшебном мальчике в очках в жизни пригодился?

– А что за заклятья? – продолжал расспрашивать Бойцов.

– Ну, – первокурсник сморщил лоб. – Применение камня боли, использование мертвой воды и прочтение свитка подчинения.

– Верно, – преподаватель отошел от доски. – Вот только их не бывает. Когда-то давно маги уничтожили все опасные амулеты, а из-за этого пришлось отделить миры. Нет-нет, но где-то всплывают различные исследования сумасшедших ученых.

– Кто же такую пакость делает? – со своего места возмутилась моя соседка. – Как их только земля носит?

– Не так давно была уничтожена целая банда темных артефакторов, – Вячеслав Алексеевич уселся за стол и сложил на него локти. – Ходят слухи, что один из злополучных предметов смогли восстановить, но пока его никто не нашел.

– И что же это? – почти каждый подался вперед, шепотом повторяя вопрос.

– Свиток подчинения, – заключил профессор. – Но, – он усмехнулся, завидев неприкрытый интерес у аудитории. – Это слухи. Ничего подозрительного не происходило.

– А вы там были? – Максим выкрикнул и шлепнул себя по губам.

– Был, – Бойцов сразу признался в очевидном. – Я и напал на их след. Но в лабораториях ничего похожего и близко не нашел. Магия слабеет, люди теснят немагические расы, а из-за этого волшебный фон нестабильный. Мы еще долго не сможем повторить технологии предков, они были куда сильнее нас. Я знаю, что у вас была лекция с Юсуповым. Не слушайте его, он завидует силе оборотней и других существ, из-за древнего рода считает себя выше всех на голову. Это неправильный подход, ошибочный. Испокон веков, магические существа помогали людям, делились знаниями. Не ссорьтесь из-за глупых поводов, навязанных вам фанатом.

Пожалуй, было над чем подумать. Но это занятие, закончившееся на печальной ноте, мне неожиданно понравилось.

Да и Люба извинилась за свою подругу.

– Ты на нее не обижайся, Ульян, – поясняла девушка. – Она ягужек не любит, потому что у нее отец как-то с одной из них загулял.

– Лишь бы меня не трогала, а я в долгу не останусь, – пробурчала себе под нос и схватила сумку.

Не я первая начала противостояние.

Прежде чем покинуть кабинет, услышала, как за спиной вздохнул Вячеслав Алексеевич.

– Бабкина, задержитесь.

Сумка упала на пол.

Терпеть не могу вот эти вот «задержитесь». Вряд ли упырь мне что-то хорошее поведает. Скорее, Бойцов прислушался к сплетням, ходившим за обедом, и обнаружил источник его нового прозвища.

Но преподаватель удивил.

– Ульяна, – он встал, пододвинул стул к столу и жестом пригласил присесть. Я послушалась, но все стало напоминать допрос. Не хватало только яркой лампы и немного приглушенного света. Хотя допросы, если судить по методичке, по части ректора. – Вы же почти ничего не знаете про свою семью?

Медленно и настороженно кивнула. О том, что Майя Вольфовна передала мне дневник, упоминать не стала. Не знаю почему. К слову не пришлось, да и посвящать кого бы то ни было в свои личные дела не привыкла.

– Ваша бабушка, как я успел сообщить, была известной ведуньей. – продолжил Вячеслав Алексеевич. – Главой поселения ягужек, считалась одной из самых сильнейших ведьм.

– И что? – не понимала его тона и ерзала на сидении.

Профессор отчего-то говорил так, будто она какое-то преступление совершила.

– Увита была удивительной колдуньей, исследовательницей. Она и привила вашей маме любовь к артефакторике. Но ваша матушка, Устинья, – поморщился Бойцов, – в отличие от бабки, попала под влияние злых магов.

– Чего? – я вцепилась пальцами в перекладину.

Информация была неожиданной и неприятной. Неужели у меня в роду рецидивистка затесалась? С другой стороны, я ничего не знала про родных. Какими они были. В Тридесятом царстве многие успели поведать, что бабушка была могущественной, но больше ничего. Я надеялась отыскать ответы в полученной книжке, но пока не хватило времени, чтобы изучить ее.

– Это не закрытые данные, – выражение лица у декана не менялось. – Но их не принято обсуждать в приличном в обществе. Я подумал, что будет лучше, если вы узнаете это от меня. Рано или поздно кто-то вспомнит о постыдном факте.

– Что же здесь постыдного? – пожала плечами.

Как говорится, без грехов жизнь в полной мере не познаешь. У меня тоже плохая компания была. Мы по гаражам лазили и в супермаркетах жвачку воровали.

– Устинья – одна из тех, кто участвовал в разработке смертоносных артефактов, – закончил свою мысль Вячеслав Алексеевич. – И возможно, ей это удалось.

Он откинулся на спинку своего кресла и посмотрел на меня, ожидая хоть какой-то реакции.

Но ее не последовало. Я переваривала новость.

Догадываюсь, откуда у меня эта страсть – шагать по острию ножа, от мамочки передалось. Правда, себя я переборола, решив когда-то, что я леди, черт побери, а не малолетний беспризорник.

– Спасибо, – машинально произнесла, но сама не понимала, за что благодарила.

Преподаватель изначально отнесся ко мне с предубеждением. Видел во мне задатки к криминалу, что ли? Пусть ему пришлось распутывать дело с магами-террористами, но я-то здесь при чем?

Меня с рождения бросили, оставили в приюте. Я два дня назад узнала, кем именно являюсь, и что у меня, оказывается, были родственники. Имена еще, как назло, у всех на букву У начинаются.

– Ульяна, вы в порядке? – напоследок спросил Бойцов.

Я взглянула на него с плохо скрытым сарказмом.

– По мне не видно?

На столе, ближе к профессору, упали чернила и растеклись черной лужей по документам. Он не успел ничего предпринять, как темные капли брызнули на его белоснежную рубашку. Даже спорить не буду, что это моих рук дело. Не то чтобы я об этом подумала, не специально, но как-то подсознательно мне хотелось выплеснуть накопившийся шок..

Прежде чем он успел выговориться хотя бы одно слово, подхватила брошенную сумку и выбежала за дверь.

Мужчина потянулся за мной, крикнул, что-то похожее на «отработка», но я сделала вид, что не услышала.

Песком я его завалила, краской облила, во время приема пищи буду и нож подальше убирать. А-то убью его ненароком. Юсупов еще прибежит со своим законом. Нет, определенно надо избегать упыря.

Покинув корпус, успела встретиться в столовой со Златой. Подруга была не в духе, и объяснила это тем, что побывала на клятой лекции Леонида Валентиновича.

– Представляешь, – она дрожала от гнева, выбирая, чем будет ужинать, – он назвал нас второсортными.

– Забавно, – я ухмыльнулась, вспомнив, что нас от снобских обзывательств спасла Мила со своей оппозиционной точкой зрения.

Возможно, из-за ее острого языка князь в конец озверел и выдал обидную репризу.

– Это же так несправедливо, – Волкова все больше причитала, а у нее в глазах вспыхивали недоуменные искорки. – Они же маги. Что за ограниченность?

Я молчала. А что сказать? Можно подумать, мы в Москве ни с чем подобным не сталкивались. И если уж совсем честно, мне было все равно на возникшую  несправедливость. После услышанного от Бойцова я мечтала быстрее оказаться в комнате, принять душ и взяться за чтение дневника.

В общежитии ничего не изменилось. Борис, как кот, гуляющий сам по себе, не вернулся, Лука шелестел и лозами оплетал стену с нашим окном, а возле ствола прогуливалась Агафья, поливая фаргота. Мила что-то записывала и готовилась к занятиям, Злата перелистывала свод законов Тридевятого царства, а я с дрожью в пальцах открыла первую страницу.

Непонятные строки перестали прыгать и скакать, рисунки приобрели четкость. Я, наконец, смогла прочитать:

«Дорогая Ульяна, если ты это читаешь, значит, меня уже нет в живых. Я надежно запечатала свои секреты, но ты обязательно обо всем узнаешь…»

Я оторвалась от дневника и проверила, что ничего подозрительного не происходит. Обе девчонки готовились ко сну, а я опять нырнула в сознание мамы.

«Тебе нельзя никому доверять. Я передаю этот дневник твоей бабушке, а она передаст тебе или людям, в которых не сомневается. Поверь, я бы никогда тебя не оставила, если бы знала, что тебе не грозит опасность.

Моя Уля, я очень тебя люблю. Я наделала миллион ошибок, но знай, что в конце своей жизни я пыталась тебя защитить. Не верь никому. Твоя мама.»

Тетрадка сползла на мою грудь, а на глаза набежали слезы. Значит, я не была ненужным ребятенком, от которого стремились избавиться. Меня хотели спасти. Знать бы еще отчего, но книжечка была увесистой, и периодически письмена я не разбирала.

Благословенный единорожек, она меня не бросила. Она мечтала вернуться ко мне и жить рядом. Много ли надо для счастья девушке, воспитанной в детском доме? Как оказалось, почти ничего.

Где-то вначале увидела формулы, очень похожие на физические. Бойцов не лгал. Не нужно было изучать все магические предметы, чтобы понять, где именно Устинья записывала свои исследовательские мысли. Странице на тридцатой осознала, что Вячеслав Алексеевич был недалек от правды. Мама писала:

У меня получилось. Святые боги, наконец-то я могу положить конец царствованию магов над существами. Свиток подчинения легко…

Дальше страница была оторвана. Но я все равно сделала вывод, что ведьма достигла успеха. Видимо, и ее напрягало давление разных благородных князьков, посчитавших себя высшим сословием.

Но кому об этом рассказать? Майя Вольфовна недвусмысленно дала понять, что злополучный дневник могу прочитать только я.

Изучая строчки, не заметила, как Мила и Злата уснули, а мне, после полученной информации сон не шел. Я хотела посоветоваться с женщиной, которую моя бабка назвала своей верной подругой. Если меня не оставит удача, то она так и сидит на месте Агафьи и читает скучный журнал.

Борис, налакался молоком и спал как убитый, улегшись внизу моей постели. Осторожно спустив ноги, накинула халат и вышла за дверь.

Стояла полночь. В общежитии было тихо и слышалось, как в комнатках переговариваются соседки.

Я спустилась на один этаж, некстати, вспомнив, что в методичке было правило о ночных хождениях. «После одиннадцати вечера спальню нельзя покидать». В первый раз завхоз меня не наругала, а во второй я не была уверена в ее благосклонности.

Прикинув, что мне грозит очередная отработка, все-таки поспешила к себе, но, как назло, на лестницу выскочила Люба, знакомая после парочки совместных лекций.

Студентка, дружившая с русалкой, вела себя очень странно. Она чесала крестец, ее глаза ходили ходуном, распахнулись, напоминая мне очи олененка из мультика, а при виде меня, она заверещала:

– Ульяна, помоги!

Я подбежала к ней поближе, не понимая, что происходит.

– Люба, что с тобой? – девушка съезжала по стенке.

Она продолжала остервенело водить пальцами по пояснице.

– Уль, я не хочу, – жаловалась мне, – они меня заставляют. Уля, помоги. Я, правда, очень не хочу.

Девушка вцепилась в меня мертвой хваткой.

– Да о чем ты? – недоумевала я.

Но студентка меня будто бы не слышала.

– Уууууллллляяяяя!!! – крикнула что есть мочи.

И на ее зов откликнулись все, кто проживал в общежитии. На лестницу выскочили знакомые и незнакомые мне лица. Сверху подбежала Волкова, снимая с меня пальцы верещащей студентки.

– Я не хочу! – Люба опять закричала, намотала на себя странного вида заклинание, а когда активировала, обмякла возле стены.

В этот момент спустилась Моревна. Она увидела свою бездыханную подругу, нависла над перилами лестницы и заголосила:

– Любу убили! Иномирянки убили! Что же здесь делается!

Через мгновение на пролете образовались Майя Вольфовна, Агафья и еще кто-то, очень напоминающий домових в столовой.

– Вызови ректора и криминалиста, – приказала ему завхоз, не глядя в мою сторону.

Ее подчиненный ретировался, а я переминалась с ноги на ногу.

– Майя Вольфовна, я не знаю, что случилась, – пыталась оправдаться, но женщина меня оборвала.

– Пребудет Дмитрий Игоревич и Вячеслав Алексеевич, Ульян. Они лучше разбираются в подобных делах.

Спорить с ней не решилась. Меня обняла Злата, но я не могла отвести взгляд от Любы. Она просила  о помощи, говорила, что это не хотела, упоминала каких-то "оних".

Видимо, на меня влияло, что перед отбоем я изучала мамин дневник. Может, мне показалось? Может, студентка никакой ахинеи не несла и сама совершила над собой злодеяние.

– Твари, что вам девочка сделала? – не унималась морская царевна. – Она же беззащитная, почти без магии.

– Уймись, – призвала ее к порядку старшая в корпусе. – Злата и Ульяна только поступили. При всем желании бы не смогли.

– Я этого так не оставлю, – пылала праведным гневом Мила. – Люба тоже русалка. Ее мой отец как придворную отправил…

Глава 5

Ульяна

Меня била дрожь все время, пока мы стояли над телом Любы. Майя Вольфовна никому не давала подойти к нам, поэтому на лестнице образовался своеобразный круг. На расстоянии держались любопытствующие студенты во главе с Милой, стянувшиеся в плотные ряды, перед ними стояли завхоз вместе с комендантшей, бросавшие на меня укоризненные взгляды, и я со Златой.

Подруга меня поддерживала, но я все равно почему-то ощущала себя виноватой. Несчастная же звала меня, кричала, просила о помощи.

– Что произошло?! – первым услышала спокойный голос Дмитрия Игоревича.

Ректор с трудом пробирался через толпу учеников, а за ним следовал вечно хмурый декан криминалистики.

– Разошлись все быстро! – прикрикнул Вячеслав Алексеевич, умевший наводить панику на молодежь. – Хотите к Контузову на внеклассные занятия? Или ко мне?

К двум энтузиастам никто не стремился, и большинство студентов ретировалось, включая оборзевшую, но все-таки расстроенную русалку. Мила сжимала перила, трясла волосами и всхлипывала. Мне даже стало жаль ее, но что я могла поделать?

Мне тоже хотелось уйти. А что? Он же точных команд не давал, что мне требуется остаться. Так что подобравшись, поспешила раствориться среди шепчущихся девчонок. Но Бойцов, внимательный хлыщ, мои поползновения пресек одним  движением. Схватил за шкирку, остановил и, возвышаясь надо мной, начал выспрашивать:

– Вы-то куда собрались, Ульяна? – по тону невозможно понять, обвиняет он или нет. – Кто-то должен рассказать о произошедшем.

– А она без адвоката говорить ничего не будет, – вылезла впереди Волкова. – Что за царство такое, один день, и студента грохнули? У вас как с системой безопасности?

Профессор с ужасом посмотрел на начальство. Не привык он к хамовитым дамочкам, указывающим на ошибки. А мы такие, нам палец в рот не клади, и другие конечности тоже не стоит.

– Скройтесь, Волкова, – прижал ладонь к переносице явно уставший глава Университета. – Ничего мы Ульяне не сделаем, только расспросим, что случилось.

– Ага, так я и поверила, – фыркнула она. – Это какой-то стандартный развод прокуратуры. Если что, имейте в виду, я здесь на уши всех подниму.

– И что сделаете? – как-то не по-доброму ухмыльнулся мой куратор.

Но допустил фатальную ошибку, считая, что мы молодые, зеленые, с миром почти незнакомые.

– А в коммуну к бабкам поеду, – пригрозила вдруг Злата, выдавая мне доселе неизведанную информацию. – Говорят, они за своих горой стоят. Приедут к вам на поляну и будут частушки матерные читать, пока вы мою подругу не отпустите.

– Так, – не выдержал Иванов, подталкивая девушку на этаж. – Клянусь вам, никто не считает, что Ульяна в чем-то виновата. Но в интересах следствия она расскажет об увиденном только нам и больше никому, я ясно выразился?

Он обернулся, и его глаза вспыхнули огнем. Впечатление производило, но защита Волковой меня покорила больше.

– Да, Дмитрий Игоревич, – я понурила голову, но успела подмигнуть рыжеволосой. – Я все поняла.

– Вот и отлично, – выдохнул ректор. – Идемте, Ульяна. Время позднее, а вам еще к завтрашним занятиям готовиться.

Я нехотя отвернулась от лежащей девушки. Над ней стоял Вячеслав Алексеевич и вдумчиво всматривался. Развернул тело, посмотрел спину и хмыкнул.

Не выдержав, все-таки добавила, осознав, что это может быть важным:

– Она касалась поясницы, профессор Бойцов. Почти все время, пока со мной болтала.

– Хорошо, Ульяна, идите, – он принял заявление к сведению и опустил чуть ниже границу ее брюк.

Возможно, что мне показалось, но под лампой блеснул непонятный знак.

– Идемте, идемте, – тянул за собой Иванов, уводя из общежития.

Мы спустились. Дмитрий Игоречи что-то шепнул Агафье и Майе, а потом вышли на улицу. С трудом утерпев в помещении, набросилась на ректора с фразой:

– Что за коммуна? Мои родственницы как хиппи, что ли?

Задавать вопросы о погибшей Любе боялась. Вскоре подойдет куратор, и я смогу узнать чуть больше.

– Нет, – блондин поморщился, – не совсем так.

– В смысле? – пока проходили мимо Луки, машинально погладила дерево.

Оно ответило мне ласковым шелестом листьев и звоном навешанных цепей. К своему удивлению, заметила, что из окна комнаты на нас взирает морская царевна. Но в выражении лица ненависть не читалась. Она с каким-то жалостливым взглядом провожала спину Дмитрия Игоревича.

– Ну, ваши дальние родственницы ценят близость к природе, живут вблизи болота, предпочитают разъезжать в цветастых автобусах и до безумия любят нетривиальные выражения, – очень политкорректно пояснил глава учебного заведения, не замечая своей поклонницы.

– А я смогу их навестить? – зачем-то спросила, хотя делать этого не собиралась.

С другой стороны, у ягужек я могла бы узнать про Устинью и Увиту. Вряд ли в той коммуне с ними никто не был знаком.

– Студентка Бабкина, – строго начал преподаватель, но тон его быстро сменился на милостивый. – Мы вас в заключении не держим. Если очень хочется, то в любой выходной при хороших оценках и отсутствии отработок. Но мой вам совет, не забирайтесь далеко, пока совсем не освоитесь. В Тридевятом царстве не так радужно, как могло бы вам показаться.

Пф, да мне что-то и не казалось. Сначала злой упырь со своими наставлениями, потом угрозы от соседки, а зафиналили мой кошмар Юсупов со снобским мироустройством и почившая непонятно отчего однокурсница.

Мы дошли до соседнего корпуса, а там Дмитрий Игоревич провел меня в свой личный кабинет, минуя канцелярию. Что-то подсказывало мне, что здесь я окажусь не единожды, поэтому внимательно осматривала обстановку. Ректор был большим педантом. На его столе, затянутым темно-зеленым сукном, царил порядок. За его спиной на стеллажах тоже не было причин к чему-то придраться. Сразу видно, что он перфекционист и последователь секты «ничего лишнего нам не нужно».

– Присаживайтесь, Ульяна, – указал мне на удобное кресло, повторявшее общую канву убранства.

Усевшись, захотела защитить себя.

– Дмитрий Игоревич, я ни в чем не виновата. Я хотела идти к себе, но встретила Любу, и…

Не успев договорить, ректор меня прервал.

– Ульян, не бойтесь. Я же сказал, что мы вас ни в чем не обвиняем. – Он подошел к окну, проверяя, не шагает ли к нам Бойцов. – Я вам верю, но давайте дождемся Вячеслава Алексеевича, он как раз закончил осматривать место преступления.

Ага, если следовать их логике, то декан криминологии меня первый в застенки и отправит. А я еще с их законами не познакомилась. У меня право на адвоката есть?

Упырь, к счастью, не заставил себя долго ждать. Вошел как раз тогда, когда я мысленно прикидывала, что если Иванова обезвредить, у меня есть шанс добраться до Златы и Бориса. Чую, скелетообразный кот не так прост, как хотел показаться. Наверняка владеет знаниями, где достать поддельный паспорт и покинуть Тридевятое царство.

– Итак, – Вячеслав Алексеевич уселся рядом, касаясь меня своим локтем, – начнем.

Я сглотнула. Блондин и брюнет доверия не внушали.

– Ульяна, – проникновенно начал профессор, зачем-то хватая меня за ладонь. – Расскажите, что вы видели?

Я опустила глаза на его руку. Не то чтобы меня одолело презрение… Нет. Это было немного другое.

– А вы меня трогаете, чтобы я более послушной была? Психологический трюк? – подняла голову на своего куратора.

Вместо него ответил глава университета, усмехнувшись на мой выпад.

– Слав, а говорил бабки-ежки безголовые. Ульяна, вы очень проницательная девушка.

Я вырвала руку под скрежетание зубов преподавателя. А что? Сам учишь, сам и и получай.

– Ульян, – он перестал строить из себя заботливого профессора и откинулся на спинку стула. – Рассказывайте, как все было. Очень важно составить картину происходящего.

Даже если мне и хотелось противоречить, то я и сама понимала, что в нынешнем положении это бы выглядело бы глупо. Погибла девушка. Совсем молодая, только поступившая и очень хотевшая жить. До сих пор в ушах стоит ее крик.

Я немного умолчала о подробностях. О прочитанном в дневнике объяснять им не стала. Боялась, тем более что незадолго до этого, на лекции, мы проходили непростительные заклятия. Но Бойцов все равно всем своим видом давал понять, что ненавидит бабок-ежек. Разве я бы решилась на признание о воспроизведенном артефакте, когда у того глаза горят обвинить мое семейство в чем бы то ни было? Нет, обойдемся краткой версией. Поведала о панике Любы, о ее просьбе, о почесывании поясницы.

За это он и уцепился.

– Студентка Бабкина, – начал дровосек, поддергивая себя за белую рубашку. – Вы сказали, что Любовь Русалкина поглаживала себя по пояснице, и увидели какой-то знак.