Черная суббота

“Рано радуешься, Палыч – фотка по-прежнему у этого козла-анонимщика! Он ее в любой момент заново пошлет – и что тогда? Интересно, как же она к нему попала? И кто вообще эта падаль?”

Фотография была сделана два месяца назад, в сентябре. Тогда стояли на удивление теплые дни, и родители, как всегда, забрав Аню с Наташкой, укатили на выходные на дачу. Климанову же удалось отвертеться от этой поездки под видом неотложных дел на работе, а на самом деле из-за Лены – грех было упускать шанс побыть вместе больше двух дней.

Он уехал к подруге в пятницу вечером, а назавтра неожиданно объявился старый друг Юрка Евстафьев. Накануне он обзавелся очередным ружьем – пятизарядным немецким “браунингом”, и ему не терпелось похвастаться перед приятелями.

Но, как назло, в ту субботу Диденко, предводитель их охотничьей компании, укатил на выходные в деревню, а Роберт до понедельника сорвался в Питер, потому Евстафьев сумел разыскать только Леху. Причем пару раз, безуспешно попытавшись достать его по мобильному, который, естественно, оказался отключен, Юрка сразу сообразил, где находится приятель, и позвонил прямиком Лене – от нее Климанов как-то звякнул Евстафьеву домой, совершенно забыв, что у того стоит определитель. А Юрка, понятное дело, тут же записал высветившийся на табло номер…

Поначалу Климанов отнекивался, но устоять перед евстафьевским напором не смог, вынужден был одеться и вместе с подругой отправиться в кафе по соседству, куда подрулил на своем быстроходном “джипе” приятель.

Поначалу Лена чувствовала себя неловко, поскольку не раз слышала от возлюбленного о Евстафьеве, в том числе и что тот, кроме всего прочего, давний друг климановского семейства. Однако Юрка отнесся к Лене на редкость доброжелательно, а уж его природное обаяние вконец растопило смущение девушки.

Посидели они тогда на славу. Ближе к вечеру, когда компания в очередной раз вышла покурить на улицу, уже изрядно хмельной Юрка извлек из багажника ружье, и они по очереди сфотографировались с “браунингом”. А потом, вернувшись за столик, Евстафьев вручил фотоаппарат официантке и попросил запечатлеть их втроем.

Вот теперь эту фотографию и прислали жене. Точнее, не всю, а ее фрагмент – из снимка был вырезан Юрка.

“Кто же эта тварь?” – продолжал размышлять майор. Ту фотку, вместе с другими, сделанными в тот вечер, ему прислал по электронной почте Евстафьев, и они находились только в хранившемся на работе климановском ноутбуке, к которому никто не имел доступа. По идее, никто…

“Ладно, чего гадать на кофейной гуще!”

Климанов вновь открыл злополучное послание. Оно было отправлено вчера, в семнадцать ноль-ноль.

Внизу письма синели десять цифр, разделенные точками – ай-пи2 отправителя. Климанов кликнул по ним, и тут же рядом открылось окно с подробным адресом провайдера – эту хитрую программу, позволяющую досконально определять “айпишник”, поставил ему Маргулис. Кстати, вот он-то сейчас и нужен!

Климанов метнулся в прихожую, достал из сумки флешку, сохранил на нее веб-страницу3 с данными отправителя и только потом напрочь удалил письмо. Вышел из почты жены, переключил мэйл-агент на себя, и тут же на нижней панели вновь замигал конвертик – за неделю отсутствия в почте накопилась куча сообщений.

Однако майор не полез смотреть письма, а глянул в контакт-лист и довольно крякнул: Роберт находился в Сети.

“Мы вас категорически приветствуем!” – напечатал он в открывшемся диалоговом окне на мониторе и нажал “Enter”, отсылая сообщение.

Маргулис откликнулся мгновенно. Сначала внизу окна появилось изображение карандаша, а после раздался мелодичный звук и на экране высветилось ответное послание:

“Взаимно! Куда пропал?”

“Да недельку отдохнул на запасном аэродроме!”

“Ну-ну… Не перетрудился?” – в конце фразы Роберт вставил подмигивающий смайлик.

“Всегда бы так перетруждаться! – Климанов ответно запостил в послание довольную рожицу и тут же снова застучал по клавиатуре: – Ты-то чего сегодня в такую рань встал? Суббота все-таки!”

“Да вот, пришлось”.

“Ясно. Ты на работе что ли?”

“Угу, есть дела важные и неотложные. Не до выходных, сам понимаешь…”

Последняя фраза означала, что Маргулис оказался на службе в субботу исключительно по личным делам: как и Климанов, Роберт тайком подрабатывал в “Рати” у Диденко.

“Слушай, тут у меня к тебе дело на миллион. Сможешь один вопрос по-быстрому решить?”

“Постараюсь. Что за проблема?”.

“Да по твоей кафедре. Лови!” – Климанов щелкнул на панели кнопку “Обзор”, загружая с флешки заархивированную веб-старницу, и вновь кликнул на “Enter”, отправляя файл прямиком через “мэйл-агент”.

Маргулис перезвонил буквально через минуту.

– И что это за фрукт? – с ходу поинтересовался он.

– Да вот урод один объявился, уже второй раз “троян”4 мне на почту кидает, – соврал Климанов. – Адреса разные, а “айпишник” один и тот же.

– Троян? Так это как раз мой клиент. Что ж, выясним, откуда ноги растут… В общем, к обеду точно вызнаю.

– Добро.

Климанов нажал кнопку отбоя и облегченно откинулся на стуле − Роберт, в прошлом его сосед по опорному пункту, ныне служил в управлении, занимающемся преступлениями в области высоких технологий, и мог за считанные часы установить точный адрес, где находился компьютер, с которого отправили это злосчастное послание.

Повеселев, майор довольно подмигнул своему отражению на экране компьютера:

“Все нормально, Палыч, не дрейфь!”

Палычем, кстати, Климанова нарекли уже на второй неделе службы в милиции. В их отделении вообще любили давать друг другу прозвища. Например, начальник отделения Макеев получил “погоняло” Профессор, из-за его извечных нравоучений, напоминавших занудные институтские лекции. Замнач по службе, хитрый и изворотливый Роговцев, имел кличку Змей. Диденко – самого старого и матерого разыскника – почтительно величали Дедом. Маргулиса звали просто и незатейливо − Рыжий. А Юрку Евстафьева, с которым Климанов подружился буквально с первого дежурства, именовали Баламутом − за буйный и горячий характер.

А Климанов стал Палычем после одного памятного случая. В тот день он, как и прежде, ходил третьим с Евстафьевым и Мартыновым, к которым был прикреплен на время стажировки. За смену они приволокли в отделение надравшегося вусмерть алкаша, задержали спекулянтку, торговавшую из-под полы водкой (тогда, в девяностом, сорокаградусная продавалась строго по талонам), да под конец дежурства взяли двоих работяг, распивавших портвейн прямо на детской площадке.

В восемь вечера, как и положено, патрульные вернулись в отделение – сдать пистолеты и только-только поступившие на вооружение резиновые палки, прозванные “демократизаторами”. Стволы, разумеется, были только у Евстафьева и Мартынова, а их стажер пока что удостаивался на службе лишь рации.

В дежурке, как всегда в это время, было не протолкнуться. Кроме сдававших смену постовых, возле пульта листал КУСП5 начальник розыска, тут же вальяжно прохаживался замполит, с добродушным снисхождением озирая привычную людскую суету.

– Ну, как день прошел? – с нарочитым отеческим участием обратился он к новичку.

– Отлично! – бодро отрапортовал Климанов и, напустив на себя вид бывалого служаки, добавил: – Четыре “палки” за смену срубили!

– Четыре “палки”?! – заместитель начальника отделения недоуменно глянул на стажера округлившимися глазами.

– Ага. Двоих за распитие взяли, одного в трезвяк сдали и бабку еще за незаконную торговлю оформили…

В следующий миг дежурка содрогнулась от хохота. Словно нестройный разноголосый хор, гоготали постовые, не удержавшись, по-школярски прыснул в кулак замполит, а начальник розыска и вовсе согнулся пополам, захлебываясь безудержным смехом.

– Ну, ты выдал! – наконец произнес он отдышавшись. – Ну, герой! Ну, палочник, ядри тебя налево!

Уже потом Климанову объяснили, что “палками” на милицейском жаргоне именуются исключительно раскрытые преступления, а задержания за мелкие нарушения, навроде сегодняшних, называются “административкой”. Но, как говорится, слово не воробей: с этого дня Леху стали звать “Палочником”, чуть позже сократив до “Палыча”, в унисон отчеству новичка. С годами та давняя история забылась, а прозвище осталось, кочуя за милиционером и в районный отдел вневедомственной охраны, куда он перевелся из отделения, и потом, в нынешнюю контору. Правда, теперь уже Климанова величают Палычем из уважения к погонам и возрасту, и только Диденко, когда в чем-то хочет попрекнуть давнишнего приятеля, произносит это слово с давней, насмешливой интонацией.

Самого же Диденко никто не называл иначе, чем Дедом или Петровичем. Величали его так почтительно еще тогда, в далеком девяностом, хотя в ту пору ему едва стукнуло тридцать. Он был единственный, кого никогда не вызывали к себе ни начальник отделения, ни зам по розыску, а приходили к сыщику сами, в его тесный прокуренный кабинет. Невозможно было представить, чтобы кто-нибудь из руководства повысил на него голос или обратился к нему по фамилии, как к большинству оперов. Даже начальник РУВД6, любивший орать на подчиненных по делу и без дела, всегда, завидев Виктора Петровича, менялся в лице и, на глазах всей своей свиты, уважительно здоровался с оперативником за руку.

Про Деда в районе ходило множество баек, подчас неправдоподобных. Рассказывали, что однажды сыщик в одиночку и притом безоружный задержал целую шайку и чуть ли не строем привел их в отделение. Что почти всегда он, едва выехав на место преступления, сразу определял личность злодея, и зачастую в тот же день виновник уже давал признательные показания в кабинете Диденко. А Юрка Евстафьев, прямо-таки боготворивший матерого опера, как-то раз вообще заявил, что за всю службу у Петровича не было ни одного “висяка”7.

Помнится, Климанов тогда посмеялся над приятелем, равно как и поначалу не поверил всем этим россказням. Лишь потом он понял, что большинство историй про Диденко − правда. Доставить в ту пору в одиночку шайку воришек было куда проще, чем теперь, ибо в былые советские годы милицейская форма или удостоверение действовали на уголовников посильнее пистолета. Это сейчас для того, чтобы повязать пяток жуликов, припрягают пару отделений ОМОНа, а тогда… Эх, золотые были времена!

И нераскрытых преступлений, портящих отчетность, за Петровичем и вправду почти не числилось. Нет, безусловно, оперативник находил далеко не всех злодеев. Но вот чутье на то, удастся ли вычислить злоумышленника и собрать на него доказательства или проще подогнать ситуацию под отказ в возбуждении уголовного дела, дабы не вешать на отделение “глухарь”, − это чутье никогда не подводило сыщика. А уж отказные материалы он составлял так грамотно, что даже придирчивая прокуратура не могла найти в них малейшего огреха. Потому благодаря Диденко в отделе вот уже несколько лет были самые лучшие показатели по раскрываемости в районе.

А еще майор всегда знал обо всем, что происходило на территории. Сколько раз бывало, что, получив сообщение о взломе киоска или о шапке, сорванной в подворотне с припозднившегося прохожего, Дед не спешил выехать на место происшествия, а перво-наперво, закрывшись в кабинете, звонил кому-то, и зачастую уже через несколько минут сыщику было известно, кто из окрестной шпаны виновник сегодняшнего злодеяния. Казалось, у Петровича в соглядатаях весь район – от вездесущих мальчишек до дворовых стариков-доминошников.

Но самым удивительным было то, что Диденко почти никогда не рукоприкладствовал на допросах, разве что изредка мог для порядка влепить затрещину вконец распоясавшемуся блатарю. Если другие опера, чего греха таить, нет-нет, да и пускали в ход кулаки, то Петровичу хватало всего-навсего поговорить со злодеем от силы полчаса, чтобы тот, сломленный вконец, начал “колоться”.

Климанов до сих пор до мельчайших подробностей помнил тот день, когда впервые увидел легендарного Деда. Тогда, притащив в контору очередного не вязавшего лыка забулдыгу, Мартынов и Евстафьев строчили рапорта, а Леха, успевший отписаться первым, скучал, привалившись к дверному косяку у входа в дежурку.

Поначалу он не заметил невесть откуда взявшегося невысокого кряжистого мужичка в видавшем виды джинсовом костюме. Лишь когда незнакомец попытался пройти за барьер к дежурному, Климанов по-хозяйски загородил ему проход.

− Вы куда, гражданин? − с напускной важностью произнес он. − Сюда посторонним нельзя.

В ответ джинсовый поднял свою лобастую, с ранними залысинами голову, глянув на стажера насмешливыми синими глазами.

− Да местный я, братец, расслабься, − добродушно бросил он Климанову и тут же, неуловимым движением отстранив его с дороги, ловко проскользнул в дежурку. Леха было попытался схватить настырного посетителя, но тут же был остановлен возгласом Евстафьева:

− Ты что? Это же Диденко! − и Юрка бросился оправдываться перед вошедшим: − Петрович, извини, он еще тебя в лицо не знает…

− Ничего, бывает, − отозвался тот и, еще раз смерив Климанова снисходительным взглядом, начал о чем-то расспрашивать дежурного. А Леха с удивлением смотрел на то, как тот, почтительно привстав, что-то торопливо объясняет этому совершенно не геройскому на вид мужику, похожему скорее на замордованного жизнью работягу, чем на матерого сыщика из угрозыска.

Поначалу Диденко казался Климанову каким-то странным, чудаковатым. Даже курил он не сигареты, а трубку. Когда Палыч впервые увидел его за этим занятием, то саркастически хмыкнул, решив, что Петрович воображает себя комиссаром Мегрэ или на худой конец Шерлоком Холмсом. Лишь потом Леха понял, что в этой привычке, как и во всем остальном, у Деда не было ни грамма позерства…

4

Климанов откинулся на спинку стула, потянулся и, наконец, залез в свой электронный почтовый ящик. Наметанным взглядом вычислил среди заголовков писем откровенный спам и, отметив галочкой, удалил их.

Большинство оставшихся посланий имели одно и то же название: “Одноклассники ру. У вас новое сообщение”, и лишь предпоследнее значилось: “Без темы”. Зато отправитель был знаком и еще как – Кристина…

Решив оставить чтение послания давней знакомой “на потом”, Климанов кликнул по одному из нижних сообщений, и через десять секунд в новом открытом окне уже вспыхнул знакомый логотип сайта “Одноклассники ру”.

Этот портал появился в Сети всего пару лет назад, но уже через полгода заткнул за пояс по популярности почти все другие интернет-ресурсы. Оно и понятно, любой, кто зарегистрировался на нем, мог в одночасье разыскать школьного или армейского приятеля или еще кого-нибудь, с кем когда-то сводила его судьба… Конечно, если и те имели доступ к Интернету и тоже завели себе страничку в “Одноклассниках”.

Сайт был на слуху уже который год. Чего только ни говорили и ни писали о нем и его создателях! Даже утверждали, что этот проект организовали спецслужбы, чтобы тайно собирать досье на всех подряд и отлавливать скрывающихся от следствия. Кстати, похожий случай действительно был, когда милиция таким способом поймала злостного алиментщика, сбежавшего из Тынды в Москву. Искали бы его еще долго, благо за два года хитромудрый неплательщик так и не зарегистрировался в Первопрестольной, но, как говорится, и на старуху бывает проруха: беглого отца угораздило завести анкету в “Одноклассниках”, указав в ней не только то, что он теперь живет в столице, но и компанию, где трудится. Там-то, прямо на рабочем месте, его и арестовали.

Климанов относился к подобным слухам со снисходительной насмешкой. Спецслужб он не боялся, ибо серьезных грехов за ним не водилось, а о прочем, что могло бы бросить тень на честь его мундира, Палыч предпочитал помалкивать. Зато скольких старых приятелей и знакомых он нашел на “Одноклассниках”! К примеру, того же Сашку Аристархова, с которым в далеком девяностом они три месяца парились в учебном центре ГУВД8 на Клязьминской! Сейчас Сашка служит в УБЭПе на Петровке и здорово выручает, когда надо в очередной раз подсобить той же Кристине… Впрочем, Климанов тоже всегда помогает давнему знакомцу, когда Аристархову понадобится какая-нибудь срочная информация из министерской базы данных.

…Майор бегло просмотрел сообщения. Их было с десяток. Бывшая соседка по парте, некогда миниатюрная и хрупкая, а ныне выглядевшая солидной дородной матроной, кокетливо интересовалась, почему он уже неделю не появляется в Сети. Однокашник по академии, такой же, как и Климанов, заядлый охотник, хвастался свежими трофеями, фотографии которых он выложил на своей страничке. Объявился и еще один друг детства, с кем почти четыре года они таскали штангу в Олимпийской деревне. Ему, как и Лешке, тренеры пророчили большое будущее: оба в неполные шестнадцать выполнили первый разряд, а к семнадцати выиграли первенство Москвы, став кандидатами в мастера спорта.

Правда, потом их пути разошлись. Климанов, готовясь к первенству республики, порвал мышцы на ноге и, провалявшись с месяц, решил, что здоровье дороже призрачной чемпионской славы.

Конечно, уход из спорта стоил ему многого. Весной, когда настала пора идти в армию, он, естественно, не остался служить в Москве в спортроте, как обещал тренер, а уехал аж под Воркуту, в забытый богом конвойный полк. Впрочем, здесь мог бы помочь и отец, похлопотав, чтобы Леху призвали в батальон обеспечения Военно-инженерной академии, где заведовал кафедрой Климанов-старший. Но Павел Афанасьевич, раздосадованный тем, что сын разрушил его мечту, наотрез отказавшись поступать в военное училище, сказал отпрыску, как отрезал: “Вот еще! Пойдешь служить, куда Родина пошлет!”

…“Да, все-таки правильно я сделал, что вовремя бросил этот большой спорт”, – думал Климанов, разглядывая фотографии старого приятеля, выложенные на “Одноклассниках”. Даже на снимках было видно, как за эти годы сдал бывший однокашник по команде, превратившись в бесформенно толстого мужика с одутловатым нездоровым лицом. Сто к одному, что нажил он своими рекордами множество болячек. А вот он, Климанов, в свои тридцать восемь выглядит молодцом, хоть и располнел, но не сильно, а так, чуток брюшко для солидности выпирает. Зато здоров как бык и в отличной форме, потому как штангу до сих пор не забросил окончательно – вон она, в комнате под шведской стенкой на подставке покоится. Два-три раза в неделю майор раскладывает сделанное по заказу кресло-тренажер и жмет от груди привычные сто двадцать кэгэ. Потихонечку тягает, без фанатизма, ибо спортом полезно для себя, а не для рекордов заниматься!

А те, былые тренировки здорово выручали и в армии, когда Лешке на первых порах приходилось постоять за себя, и потом, в милиции – уважала его силу местная шпана! Бывало, одного появления Палыча было достаточно, чтобы утихали драки, а виновники покорно топали за ним в отделение. Впрочем, Юрку Евстафьева – тоже, кстати, в прошлом спортсмена, правда, не штангиста, а борца – “клиенты” побаивались не меньше, а когда тот подался в уголовный розыск, то и вовсе стал для всей этой шушеры почти таким же авторитетным опером, как сам Диденко…

“Черт, Деду надо бы звякнуть, – мысленно хлопнул себя по лбу Климанов. – Ведь к Юрке завтра идем, хорошо бы сброситься и продуктов подкупить… Хотя Петрович мужик обстоятельный, наверняка позаботился обо всем заранее: как пить дать уже Настю припряг Юркиной матери по хозяйству пособить. А может, и Кристинку туда с утра пораньше откомандировать? Она же все помочь рвется, вот и пускай завтра у плиты постоит… Кстати, чего там она мне прислала?”

Климанов щелкнул “мышью”, закрывая “Одноклассников”, и снова вернулся к почте.

Как и ожидалось, Кристина писала про завтрашний день.

“Алексей, я на воскресенье все свои дела отложила. Правда, мне не совсем удобно приезжать, ведь с Юриной мамой я не знакома. Может, ты сам с ней поговоришь, предупредишь насчет меня?”

Майор усмехнулся и покачал головой: да, Кристинка, как и прежде, верна себе! Что с того, что она из той робкой молоденькой выпускницы университета давным-давно превратилась в удачливую бизнес-леди, управляющую солидной фирмой? Как была стеснительной до маразма интеллигенткой, так ею и осталась. Даже по такому поводу, как помочь незнакомому человеку, и то комплексует! Как же она, интересно, делами у себя в компании рулит? Особенно задело Палыча это почти чопорно-деловое обращение “Алексей”. Не хватало только на “Вы” его называть. Конечно, Кристина это делает специально, опасаясь, что Аня ненароком прочтет письмо и догадается, что мужа и отправительницу в прошлом связывала не только работа в известной парфюмерной компании “МОН”.

“И еще, – продолжала с новой строки подруга. – Если тебе не сложно, узнай, что представляет из себя фирма “Биофарм”. Ее представители вышли на нас с одним очень выгодным контрактом, но меня смущает то, что они чуть ли не себе в убыток хотят закупить наши препараты. Если сможешь, выясни это поскорее, мне с утра в понедельник надо им уже дать ответ”.

Климанов глянул на дату в письме: отправлено оно было еще в среду. Не зависни он на неделю у Лены, то, конечно, уже бы “пробил” фирму если не через свою контору, то через Аристархова. А теперь, за выходные, вряд ли он успеет что сделать! Хотя…

Майор взял мобильник и, отыскав в памяти нужный номер, нажал кнопку вызова.

– Палычу наше с кисточкой! – тотчас зазвучал в трубке хрипловатый фальцет подполковника.

– Здорово, Санек! Как сам?

– Да служим, не тужим. А ты как? Отдыхаешь нынче или трудишься?

– Отдыхаю.

– Везет же вам, министерским. А я вот в конторе с девяти.

– Аврал?

– Да есть тут немножко, – уклончиво отозвался Аристархов. – Сам знаешь, с нашими клиентами расслабляться нельзя, а то до конца державу разворуют!

“Угу, так я тебе и поверил, – мысленно хмыкнул Климанов. – Знаем мы вас. Сто к одному ты сейчас не жулика какого-нибудь ловишь, а дела свои проворачиваешь!” – и, выждав паузу, произнес как бы невзначай: – Слушай, Санек, ты не смог бы по поводу одной лавочки кое-что разузнать?

– Почему нет? Не обещаю, но попробую, – “бэповец”9 многозначительно помолчал. – Как там ее кличут?

– “Биофарм”. Вроде как специализируется на реализации импортных лекарств, в том числе и наркосодержащих.

– Так тебя что интересует конкретно? Есть ли у них лицензия на это или кто реальный хозяин?

– И лицензия, и вообще все, что есть по ним. Ну, в общем, сам понимаешь…

– Понимаю, – даже не видя собеседника, Климанов почувствовал, как тот покровительственно улыбнулся: мол, ясно все с тобой, Алексей Палыч, шакалишь помаленьку в чужом огороде. А ведь это, если рассудить, наш хлеб – страховать знакомых коммерсантов на сделках. – Короче, тебе когда это все надо? – уже совсем другим, деловито-будничным тоном поинтересовался подполковник.

– Если честно, то, как говорится, вчера. Чем быстрее, тем лучше.

– Попробуем. Чего не сделаешь для старого боевого товарища, – вновь усмехнулся Аристархов и тут же добавил: – Слушай, у меня, кстати, к тебе аналогичная просьба. Ручка далеко? Запиши данные, мне бы к обеду на этих людей неплохо бы полный расклад иметь. Сам знаешь, официально долго, а тут…

– Знаю, знаю, – без энтузиазма в голосе отозвался майор. Чтобы выполнить Санькину просьбу, надо было ехать в контору.

“Вот бизнес-мент чертов! Баш на баш и баш в придачу!”

– Что ж, попробуем, – в унисон собеседнику ответил Палыч, подавив сокрушенный вздох.

– Давай, брат. Как нароешь, звякни мне, а я пока по твоему вопросу поработаю…

Климанов с силой вдавил кнопку отбоя. Эх, неужели придется и впрямь переться на службу?! Черт бы побрал этого хитромудрого Аристархова! И Кристинку заодно…

Кристину Климанов зазнал еще восемь лет назад, когда подрабатывал в “МОНе”, куда устроил его Роговцев. Сам же Змей, в ту пору перебравшись в окружное УВД, тайно кормился там же “на фирме”, заведуя кадрами и охраной. Точнее, официальным ее начальником, параллельно ведавшим и набором персонала, был Бурцев, милицейский отставник, в прошлом командовавший районным отделом БХСС10, а Роговцев по сути являлся его замом и правой рукой. Он-то и пристроил своего любимца Климанова охранником в головной офис компании.

Попав в “МОН”, Палыч словно оказался на другой планете, населенной людьми, которым неведомы нудные житейские хлопоты и неурядицы. Все сотрудники казались питомцами одного большого инкубатора. На их лицах сияла либо дежурная, словно наклеенная с рекламы зубной пасты и оттого казавшаяся неестественной, улыбка, либо непроницаемая деловитость. И даже разговоры “моновцев”, услышанные в курилке, были малопонятны: о каких-то поставках, экспертизах по новой партии или об акциях на бирже.

Поначалу Климанов здорово робел перед сотрудниками. Нет, конечно, до этого ему приходилось общаться с коммерсантами, но, как правило, это были владельцы палаток и частных магазинчиков, которых было полным-полно на его участке. Держались они по-разному: кто-то заносчиво, строя из себя этакого “нового русского”, у которого куплено все и вся, кто-то, наоборот, прикидывался интеллигентом в третьем поколении. Но и тех и других роднило одно – в каждом из них за версту был виден обычный торгаш-спекулянт, еще совсем недавно шарахавшийся от милиции, как нерадивый “салага” от сержанта-“дембеля”. Да и что бы ни корчили из себя эти новоявленные буржуи, в их глазах нет-нет, да и мелькал затаенный страх при виде участкового.