Бэйр

Почувствовав, что тут мой выход, я поспешила скривить челюсть, изображая отсталую.

Посмотрев на меня, женщина охнула и отвернулась, бормоча заговоры. Дейкстр одобрительно на меня покосился.

– Так вот, пещеру я нашел по крикам этой несчастной. Когда я подоспел, гад уже хотел отожрать ей ногу. Я вытащил ее из самой пасти!… – на его подвижном лице заиграли такие живые эмоции, будто в самом деле он вытаскивал меня из пасти дракона, а не я его, причем делал он это именно сейчас.

Старуха слушала, затаив дыхание, к ней вскоре присоединился старшина, замерший где-то у печки.

– Держа обезумевшую от страха девицу одной рукой, а другой отбиваясь мечом от зверя, я вывел ее из пещеры, а потом уже стал биться со змеем! Тут я, бедовая голова, сглупил: ведь сытого дракона победить гораздо легче, я мог дать ему съесть девушку, а потом без всякого риска убить. Но, знаете, она ведь тоже человек! Она так плакала, что я не смог стоять и ждать. От смерти меня спасли лишь мои доспехи: пока дракон пытался прокусить их, я успел воткнуть меч ему прямо в глаз, потом вывернул рукоять и расколол череп, вот так!…

Рыцарь размахивал руками, отчаянно жестикулируя. Его лицо покраснело, глаза горели… не поверить ему было невозможно. Даже я уже верила.

– Так это юродивая, а не ведьма?… – растерянно спросила старшина в рубашке.

Повторив морду, смотрю на него, пока он сам не отворачивается. Хотелось еще пустить слюну, но у меня не получилось.

– Ах, бедная, эк ее воротит! – сочувственно вздохнул он. – Куда ж вы ее денете теперь, господин рыцарь?

– Отведу к лекарю, а потом… может, женюсь. Девица в странствиях – всегда хорошо, – улыбнулся рыцарь, и где-то за его головой в этот момент появился нимб.

– На дурочке такой-то? – удивилась старуха, уже любившая Дейкстера, как родного. – Мож потом красивую спасешь, на этой-то зачем?

– Да куда же ее еще-то? Пропадет она без меня, такую каждый обидеть может: вон, какие-то ваши олухи ее, как ведьму, дракону подсунули! Выпороть бы их надо, – рыцарь, обнял меня за плечи и погладил по голове. – А что дурочка, так не она же виновата, не ее и казнить. Я ее спас и теперь за нее отвечаю, я ей теперь брат, отец и муж. Собственно, и вас я разбудил так рано лишь потому, что надо ее поскорее к лекарю отвести: один чудотворец поселился на пару дней в соседнем городе, успеть бы нам до него добраться. За чудо лекарь этот, правда, берет немало: иначе бы я к вам и вовсе не заходил за платой. Но дело ведь не во мне. Коли поможет ей лекарь, так девица оправится от проклятия и заживет со мной, как добрая жена…

– Ах!… – старшина аж прослезился, стыдливо пряча свои бесчисленные бумажки и печатки обратно в комод. – Какой человек!… – донесся до меня его тихий шепот, когда мы уже уходили с большущим мешком денег.

Солнце только начало всходить, прогревая воздух, а мы с рыцарем уже вышли из деревни и направлялись в город по дороге. Настроение стало получше – от солнышка или от звона золотых в мешке рыцаря, кто его знает.

– Поверить не могу, что ты такой лицемер, – сказала я Дейкстеру, улыбаясь. – Ты уверен, что ты вообще рыцарь? Как по мне, так ты еще опаснее, чем ведьма с объявления!

– Причина, по которой в объявлении она, а не я, не в том, что я опаснее, – философски проговорил он, словно звезда, у которой берут интервью. – Просто я талантливее!

– Настолько талантлив, что тебе покоя не дают какие-то влиятельные ребята? Их ты тоже нагрел, как этих несчастных?

– Больше ни слова, – игривое настроение мгновенно слетело с его лица. – В твоих же интересах ничего об этом не знать.

Вчера он заливал, что раз мы вместе, то должны знать друг о друге все, а теперь вон что. Ну я-то ничего не помню, а он чего таится? Чую, аункутся мне еще эти тайны.

– Хорошо, – почуяв перемену в настроении спутника, я оставила эту тему. – Но тогда скажи, это что, правда шесть сотен золотых монет? То есть, за одного дракона можно выручить столько денег? – указываю на мешок. – Это же бездна драгоценных украшений, их можно… да, наверное, дом купить можно!

– Вообще-то это не так уж и много. Это раньше деньги были из настоящего золота, но потом один маг-алхимик изобрел сплав металлов, который невозможно подделать или переплавить, и деньги стали делать из него. Вот, – он достал одну монетку и показал мне. Это был плоский овал из желтого металла с чеканкой, изображающей драконью морду. По бокам, как и у нас, зазубринки. – Тут нет ничего драгоценного, но по привычке все зовут это золотым, а на другом материке попросту драконом. С серебром и медью то же самое, просто цвет другой и чеканка. На серебре – конь, а на меди – собака.

– А какова цена золотого, меди и серебра? Там, откуда я родом, все измеряется немного иначе, знаешь ли, а еще там есть понятия валюты…

– Хорошо, объясню, – добродушно согласился рыцарь. Перед нами расстилалась пустая дорога посреди леса и полянок, и идти молча было бы скучно нам обоим. К тому же, похоже, разговоры о деньгах рыцарю нравились больше всего. – Золотой – это ночевка в хорошей гостинице с едой, ванной и зеркалом. Серебро – это треть золотого, то есть обед или ночевка с завтраком на неплохом постоялом дворе, но без ванны и зеркала. Медь – это десятая серебра, и, соответственно, миска бурды и матрас в ночлежке, если еще навоз из конюшни выгребешь… Если так считать, то только что мы получили год среднего достатка жизни. Беда лишь в том, что половину я по правилам должен отдать Ордену, – на этом моменте все вдохновение из его речи исчезло. – Потому сейчас мы пойдем в ближайший город, где понятия не имеют о том, что мне за дракона уплачено, и выторгуем у них на две сотни побольше – ее-то Ордену и отдадим.

– А у тебя меч от такого не потемнеет, а?…

Рыцарь странно на меня посмотрел, но недолго.

– Эй, лекарь, к которому я тебя поведу, это леннай, участвовавший в самой Войне Богов! Он сын бога и вообще… Считай, это волшебный дух, сошедший с небес на землю. Я слышал, если прийти к нему пораньше, он даже принимает у себя простых смертных – такая вот у него блажь. Если мы к нему попадем, придется отдать достаточно, а я не хочу, чтобы мне после этого осталось меньше, чем я заслужил, возясь с тобой.

– Леннай? – новое чудное слово, с ударением на последний слог, резануло слух. – Что это такое?

– Если ты знаешь про темнеющий меч, то должна знать и про леннайев, разве нет? – Дейкстр удивленно посмотрел на меня, а потом махнул рукой. Похоже, сейчас он был не против поумничать. – Так и быть, расскажу. Леннайи – это такие же люди, только их в этот мир драконы принесли пораньше. Они тут дольше нас и вроде как мудрее, но тут черт их знает. Я таких дураков встречал из их племени… Ну да, у чистокровных леннайев клыки побольше и потому они смешно разговаривают. Их еще называют яркоглазые. Рыжие леннайи сволочи, страшные сволочи!… Еще бабы у них красивые, это да. С такой бабой…

– А другие расы есть?

– Еще есть слевиты, каменотесы и торговцы, очень низкие, и кость у них тяжелая… торгаши, чтоб их! Один как раз содрал с меня три шкуры за эту кирасу из третьесортного металла!… Но есть хорошие воины. Видишь воина слевита – знай, перед тобой добрый человек! Не то что ланки. Ланки – самая мерзость!… Если какой-нибудь святоша скажет тебе, что добро есть в каждом, а внешность обманчива, гони его в шею! Ланки, родись они хоть на груди у серафимов, пустят в тебя яд при первой же возможности! Двуличные, лживые, жадные… у чешуйчатых тварей диаспора по всему миру!

– Чешуйчатые?… Они что, человекоподобные рептилии? Яйца откладывают?

– Что!? – Дейкстр аж поперхнулся. – Какие яйца!? У них рождаются самые обычные дети. Кожа в чешуе, в пасти яд, в душе – пустота. Но в остальном – такие же.

– Как у вас тут разнообразно… Леннайи, слевиты, ланки… и люди, конечно! – мне было очень жалко, что рядом не было никакой тетради: было бы полезно все это записать. Но, что-то мне подсказывает, я и так все запомню: уж больно много свободного места в голове.

– Нет, это не все расы, – миролюбиво продолжил Дейкстер. – Еще есть сенари – но это отдельная история. Увидел раз в жизни сенари – считай, можно помирать. В их телах живут стихии. Эти гиганты с разноцветной кожей, обитают на своем материке, Охмараге. Богатые сволочи выращивают в шахтах столько драгоценностей, сколько захотят… Хоть бы поделились, так нет! К ним на остров не попасть, кроме как в рабском ошейнике, они думают, что лучше остальных. Последние, кто еще не отказался от рабства, мол, мы, низшие расы, только для того и годимся, чтобы!…

Дейкстр еще долго рассказывал мне про расы, про то, каковы из себя их представители, и досталась от рыцаря всем.

Как бы мне ни было интересно узнавать новое о месте, куда меня занесло, ворчание Дейкстера все-таки надоело. Стоило ему разойтись, поток слов было не остановить! Мне в голову пришла идея рассказать о своем мире, но рыцаря это не заинтересовало, и он продолжил вещать о подлости ланков и чудаковатости леннайев, припоминая сотни случаев, когда они ему насолили. Все чаще я слышала словосочетание «Война Богов».

Только мой спутник замолчал и мне выдалась пара секунд спросить об этой самой войне, как выяснилось, что мы уже пришли: дальше по дороге показалась равнина, а посреди нее – высокие стены города, сложенные из камня.

Я замерла, любуясь открывшимся пейзажем и ясным небом, которое до сих пор скрывали от нас деревья. И тут мой взгляд привлекла странная штука.

Посреди ясного голубого простора ползло что-то огромное. Словно я смотрела на небо сквозь стекло, на которое посадили черного дождевого червя.

– Это что, мать вашу, такое? – прошептала я, указывая на гигантскую ползучую тварь в небе, распихивающую боками облака.

– Это просто капал, – бодро ответил рыцарь, и мне его слова ни о чем не сказали. – Идем, тут ничего особенного.

– То есть?… он не упадет на нас?

На меня посмотрели, как на идиотку, и даже ответом не удостоили.

Что ж, ладно, капал так капал. Мне, если подумать, от того что он по небу ползает, ни горячо ни холодно.

Перед входом в город Дейкстр убрал мешок с деньгами за пазуху, стряхнул пыль с герба на своей рыцарской тунике, а мне велел сделать измученный вид. Как итог – стража пропустила нас через ворота без пошлин и лишних вопросах.

Если с внешней стороны город казался чуть ли не пустым, то за стенами происходило настоящее буйство жизни: шумящие, вопящие, люди сновали туда-сюда, грохоча телегами, ругаясь с ослами и друг с другом, пыхтя с мешками и корзинами, споря с детьми, женами, слугами и наемниками, матерясь на стражу и на цены, стараясь перекричать друг друга… Людей было столько и они неслись с такой скоростью, что, казалось, можно утонуть в этой непрестанно двигающейся серо-песочной массе, текущей по узким улицам.

Чтобы меня не унесло потоком, рыцарь сжал мою руку и напролом пошел сквозь народ. Он вел меня прямиком к управе.

Городская управа с виду напоминала тюрьму: трехэтажное вытянутое каменное здание с крошечными окнами, заколоченными решетками. Внутрь нас пропустил сонный мужик в старой кольчуге – видимо, глядя на него, посетители сразу должны были понимать, что с охраной тут серьезно. Однако на деле эффект был обратный.

Как только мы зашли внутрь, уперлись в стол ресепшна: деревянный, выкрашенный темным лаком, со странным мужчиной, восседающим за многочисленными стопками аккуратно сложенных бумаг.

Он был выряжен в бордовый сюртук, довольно стройный для госслужащего, с хвостом каштановых кудрей. Полированные ногти, кружевные манжеты, сладкие духи… Откуда он мог здесь взяться, красивый такой? В каком я тут вообще времени!?

– Нам к мэру, – заявил Дейкстр, морщась и отворачиваясь, когда секретарь поднял головку и заинтересованно посмотрел в нашу сторону.

– Типоните Маркечиву? – вежливо уточнил парень высоким голосом и сверился с расписанием в одной из своих многочисленных книжечек. – Вы по какому делу?

– Дракона в окрестностях города убил, девицу спас. Плата полагается, – отчеканил рыцарь, даже не смотря в сторону паренька.

– Ага… – он проскрипел перышком по бумаге, а затем указал нам, куда идти: – Повернете направо, поднимитесь на третий этаж, а оттуда налево: пройдете, увидите дверь с надписью «Типонита Маркечив». И передайте ему это, – он протянул нам исписанный надушенный листочек.

– Он что, не в себе? – спрашиваю у рыцаря, когда мы вышли на лестницу. – Откуда в вашем мире такие… персонажи?

– Черт их знает, откуда берутся: матери портят, а потом этим ублюдкам от лености податься некуда. Пошел бы в рекруты, дурь бы выбило! – проворчал рыцарь, хмурясь. – Вырядился, как девица, и радуется… шут!

– А что за листочек он нам дал? – спрашиваю, догадавшись, что рыцарь не понял моего вопроса.

– Стихи какие-то, – Дейкстр брезгливо передал мне бумажку.

– Мне на этот раз надо будет кого-нибудь играть?

– Главное, не говори, что ты ведьма, а там по обстоятельствам.

«По обстоятельствам» мне пришлось молчать и лишь изредка кивать, подтверждая ложь Дейкстера, который снова нацепил на себя маску героя и играл так, как… как не каждый на его месте смог бы. Не каждому бы хватило совести.

Неплохо он все же устроился, думалось мне, пока шел спектакль. Актерам, даже хорошим, платят не так уж и много что на Земле, что здесь, в Скаханне, но если ты хороший актер и играешь перед кем нужно служаку, идеально выполняющего свою работу, то получаешь раз эдак в десять больше положенного, да еще и на чай дадут за добрые глаза.

Из управы мы вышли богаче на восемьсот пятьдесят четыре золотых. Настроение у рыцаря поднялось, но на мои просьбы остановиться и купить мне хотя бы лапти ответил твердым отказом.

– Не развалишься, проковыляешь пару кварталов до гостиницы, посидишь у лекаря. А потом поглядим.

– Ты хоть можешь себе представить, что такое ходить стертыми в кровь ногами по этой грязи на дороге?…

– Я так лет двадцать ходил: ничего, жив остался. А теперь прекрати ныть, и топай.

По пути до лекаря мне выпала еще одна возможность хорошенько все осмотреть. Мы приближались к центру города и обстановка вокруг становилась все интереснее, появлялись причудливые разноцветные дома с башенками и балкончиками, садики, в которых росли совершенно не знакомые мне цветы, стали попадаться люди в странной одежде – модники, видимо. Женщины, которые были побогаче, носили длинные плащи без рукавов и широкие свободные пелерины, расшитые нитками, бисером или золотом. На головах у таких дам были платки, обхватывающие на лбах кокошники, на ногах – сапожки. Мужчины при таких дамочках были разодеты в широкие тяжелые балахоны без рукавов. В них было тяжело двигаться, но бочкообразным бородатым представителям мужского пола оно и не надо было быстро – казалось, чем степеннее и неповоротливее они были, тем больше было к ним уважения. Среди эдаких парочек постоянно шли разговоры о какой-то ярмарке.

Те, кто был одет поскромнее, не разговаривали, они молча неслись стремглав в центр города с мешками и корзинами, тоже как бы намекая на какую-то ярмарку.

Мое любопытство разыгралось не на шутку, и мне захотелось поскорее увидеть место, куда все так спешили. Но рыцарь даже не отвечал на мои просьбы заглянуть на главную площадь, где должны были быть выставлены все товары. Более того, Дейкстр даже не давал мне рассматривать прохожих. Он больно сжимал мне руку и каждый раз говорил, что нужно вести себя приличнее: ведь мы уже не в деревне, и некультурно так пялится по сторонам. Но при этом на мои вопросы о том, прилично ли девушке ходить босиком, в одной лишь рубашке, странной юбке и под ручку со здоровым мужиком, он отмалчивался.

В итоге ярмарку мне и одним глазком не довелось увидеть, Дейкстр как нарочно решил ее обойти. Хотя, возможно, у него для того были и другие причины, нежели чем поиздеваться надо мной: слишком уж внимательно рыцарь озирался по сторонам и зачем-то выбирал самые открытые улицы и переулки. Возможно, это была его профессиональная привычка – теряться в толпе. А, возможно, что-то действительно было не так и мне он просто не говорил.

Когда мы пришли в гостиницу, где поселился лекарь, меня долго не пускали внутрь из-за черных от грязи ног. Охрана спорила с нами, но потом рыцарь велел принести таз с водой, где я смогла вымыть ступни, и это решило все проблемы.

В небольшом, но светлом зале, где мы оказались, было удивительно уютно. Не верилось, что с утра я очнулась едва ли не в хлеву… Круглые по форме окна были завешены темными шторками, чтобы льющийся снаружи свет не слепил, но и не заставлял щурится во мраке. Ковер, на стенах неброские картины, добротная мебель…

Здесь было действительно красиво.

– Лекарь, известный под именем Люка, тут остановился? – спросил Дейкстр у мужчины за стойкой у самого входа. Моргнув два раза, как бы подтверждая: «запрос принят», тот молча раскрыл толстую гостевую книгу.

– Тут, – ответил он коротко, подняв на нас безразличные глаза.

– В какой комнате или квартире? – поинтересовался Дейкстр.

Мужчина замолчал и, не мигая, уставился на нас.

Постояв так немного, рыцарь понял, что этот кадр не задает вопросов – то ли из принципа, то ли тут правила такие.

– У нас особый случай, – начал объяснять он. – Хотя бы оповестите его о том, что рыцарь Дейкстр Донан, убивший дракона возле деревни, нуждается в его помощи и надеется на милосердие, которое, несомненно, будет хорошо оплачено, – Дейкстр многозначительно поставил один из наших кровно ворованных мешков, который оказался пуст наполовину. Видимо, находчивый рыцарь пересыпал монеты в другой мешок, чтобы не светить всем нашим богатством.

– Магхи! – картаво крикнул мужчина, повернувшись к девушке-служанке, расставлявшей завтрак перед каким-то бородатым господином в тяжелом балахоне.

– Слушаю, – закончив обслуживать клиента, она подбежала к нам, проворно огибая пустые столики.

– Пегедай господину Люке, что к нему пгишел гханенный гхыцарь, – велел тот, продолжая дико картавить.

Кивнув, девочка побежала по лестнице наверх, а когда вернулась, сообщила, что лекарь готов нас принять.

Дейкстр кинул две монетки из мешка мужчине у стойки и четыре девушке, улыбнувшись последней так, что та покраснела.

– Квартира третья! – крикнула нам девица, опомнившись.

– Скажи, а почему тут такая шикарная гостиница, а в нескольких километрах отсюда – хлев с претензией на трактир? Я имею ввиду то место, где мы ночевали. Почему такая разница?

– Через этот город проходит Императорский тракт! Разве можно этого не?… Хотя да, – опомнившись, Дейкстр начал объяснять: – Раз в год через дорогу по другую сторону города проезжает император, постоянно ходят торговые караваны, а здесь, – он обвел рукой коридоры второго этажа с множеством пронумерованных дверей, – здесь останавливаются богатые путешественники и купцы, бродячие рыцари вроде меня и особо талантливые барды. Еще тут принимают всех иностранцев с восточных границ Рашемии. Никто не станет держать таких людей в сене и на кислом молоке – только вино, только шелковые простыни с самой Финьи… и служанки, ручаюсь, сюда отбираются по особым требованиям, – он усмехнулся, видимо, припомнив девушку внизу. – А та деревня, где мы были… Приличным людям в ней делать нечего, она – излюбленное место упырей и оборотней, живущих в лесах и болотах вокруг. Ты думаешь, просто так там поставлен забор из осиновых кольев?

– И ты рисковал нашей безопасностью из-за лишнего мешка денег!? А если бы во время сна нас убили упыри или мы попали бы под нашествие оборотней?

– Запомни, дорогая, нет в природе этого словосочетания – «лишний мешок денег», – велел мне рыцарь. – А вот и нужная нам квартира, – он остановился у деревянной двери с номером на изящной табличке в виде дубового листа.

Пригладив волосы, собранные в хвост, Дейкстр постучал.

– Войдите! – раздался женский голос. Он был почти обычным, но что-то в интонациях отличалось, как будто у говорившей был небольшой акцент.

После слов послышался смех, он слился с другим, более звонким и прозрачным.

– Леннайи, – пояснил Дейкстр, заметив мое удивление. – Только не пялься на них, они этого не любят.

– Я за себя не отвечаю: это будет первый раз, когда я увижу другую расу…

Рыцарь отворил дверь, и перед нами предстала комната почти королевской обстановки. Пушистый темный ковер, большое окно со шторами в цветочных узорах, большая черная ваза с белыми цветами, резной письменный стол, выкрашенный черным, огромный светлый шкаф, с дверей которого свисали легкие зеленые и сиреневые одежды.

На беленых стенах висели странные картины, будто украденные из музея импрессионизма, и одно большое зеркало, по обеим сторонам от которого находились две двери в другие комнаты.

Помещение, в которое мы попали, было настолько просторным и светлым, что не сразу можно было заметить стоящую у самой дальней стены кровать с тяжелым белым балдахином, закрывавшим спящих. Именно оттуда доносился смех двоих.

– Кхе!… – Дейкстр попытался обратить на нас внимание, громко покашляв.

– Люка, это к тебе кто-то пришел… – снова раздался женский голос.

– Ах, да, рыцарь…

Из балдахина высунулась голова леннайя, мгновенно приковав к себе мой взгляд.

Фиалковые раскосые глаза, гораздо больше, чем у людей. Как будто загримированная жемчужная кожа, белые легко вьющиеся волосы, чем-то напоминающие длинную пушистую гриву белых единорогов с картинок. Очаровательные круглые уши, немного выступающие из копны волос, заостренные черты лица… Сложно было принять тот факт, что это – настоящее лицо, а не искусно сделанная маска из фильма.

Он выскользнул к нам из-за балдахина в легком шелковом халате. Его белые волосы спадали на плечи пушистыми локонами и вились по длине во весь рост, его лицо налилось розовым румянцем и на нежной жемчужной коже это смотрелось обалденно… Кажется, я начала краснеть.

– Чем я могу вам помочь? – его голос переливался, звуча на отдельных звуках то звонко, то приглушенно и нежно.

– Девушке нужна помощь, у нее проблемы… – начал было Дейкстр, но тут из балдахина высунулась еще одна голова. Вот тут уже и сам рыцарь глаза выпучил!

От своего белого сородича она отличалась, как гризли от белого медведя.

Ее угольно-черная кожа на первый взгляд напоминала матовый бархат, плюс к этому совершенно белые волосы, что-то вроде афро с косичками. У нее были разные глаза, один – зеленый, а другой – голубой, и оба цвета такие насыщенные, что казалось, будто это линзы.

Недовольное лицо чернокожей ясно давало понять, что она не очень-то рада с утра пораньше видеть двух бродяг прямо в их спальне.

– Люка, они не выглядят такими уж больными, – заметила она, раздраженно посмотрев на своего друга. – Я не понимаю, почему они не могут подождать?

– Маури, прошу тебя!… – прошипел ей лекарь, поспешно заплетая свои роскошные волосы.

– Нельзя быть таким добрым! – оборвала его чернокожая, выбиравшись из кровати в коротком черном почти прозрачном халате. Весь смысл наряда был в том, что из-за черной кожи халата не было видно, и наоборот – под черным прозрачным халатом не было видно тела. Но прежде, чем мы с рыцарем это поняли, прошло некоторое время, пока мы на нее пялились.

Нелюдь тем временем нацепила огромные круглые очки и встретили наш взгляд почти враждебно.

– Маури, а дети проснулись? – растерянно спросил лекарь, тщетно надеясь развести нас по разным комнатам.

– Проснулись, – проворчала чернокожая, отворачиваясь от нас к зеркалу и зевая. Не обращая на нас больше никакого внимания, она прошла в одну из комнат, из которой послышались детские голоса.

– Пойдемте, – изящным жестом Люка пригласил нас за одну из дверей.

Это оказалась умывальная, причем очень своеобразно устроенная. С одной стороны находились стол с кувшином, тазом и бадьей, а с другой – еще один стол, заваленный склянками и баночками, порошками, травами, мазями и хирургическими инструментами. Операционная кушетка тоже тут. Похоже, рабочее место.

– Итак, чем могу помочь, благородный рыцарь? – поинтересовался леннай, умываясь. – Еще раз извините, что я в таком виде: вчера был тяжелый день и мы всем семейством легли спать позднее обычного. Если бы вы пришли, договорившись со мной заранее, я бы оделся и привел себя в порядок к уговоренному часу… Но раз уж так все вышло, то нам нужно поторопиться, чтобы принять вас до первой назначенной на сегодня встречи.

– Мы можем подождать внизу, в зале, – предложил рыцарь, уводя взгляд к окну.

Леннай скрылся за низкой для его роста ширмой и снял свой халат. Судя по тону и по спокойствию, с каким лекарь разделся, ему было абсолютно фиолетово, что тут находятся посторонние и среди них, как никак, женщина.

– Не стоит, я уже готов, – он вышел из-за ширмы в шелковых одеждах, очень похожих на кимоно: просторная фиолетовая рубаха, расшитая цветочным узором, и широкие зеленые штаны. – Только вот…

В умывальную вдруг ворвались два новых лица – леннайи поменьше. Видимо, это были дети лекаря и его чернокожей подруги по имени Маури.