Сияние Черной звезды

Елена Звёздная

Сияние Черной звезды

Просыпаться не было никакого желания. Абсолютно. Не в первый раз для меня, конечно, но сегодня это нежелание было каким-то особенно сильным.

Рывком сев на постели, открыла глаза.

Захотелось мгновенно закрыть их обратно! А после снова лечь, заснуть и более не просыпаться в этом кошмаре! Однако, учитывая обстоятельства моей жизни, я не без оснований подозревала, что следующий кошмар может оказаться похуже данного, уже имеющегося в наличии. К тому же эти громадные, размером с внушительное окно каждый, глаза имели знакомый мне желтовато-наглый оттенок, так что, осознав, кто передо мной, я поздоровалась с колоссальной черно-коричневой чешуйчатой гадиной:

– Доброе утро, Тэхарс.

Дракон, взирающий на меня до того с явным предвкушением, заметно скривился и мрачно спросил:

– Где истерика? Где заполошные метания по моей пещере? Можно хотя бы испуганный вопль, я не привередливый.

Пожав плечами, безразлично ответила:

– Истерики не по моей части. Я как-то в принципе не особо склонна к истерикам, и подобное случалось со мной лишь дважды. Первый раз я просто не осознала, насколько мне повезло в этой жизни, второй раз… Будем откровенны, второй раз у меня действительно имелся достойный повод для истерики.

Явно заинтересовавшись, дракон умостил свою голову поверх сложенных на каменном полу передних лап и поинтересовался:

– Это когда же тебя так?

Спустив ноги с кровати, я поняла, что в пещере зверски холодно, поэтому, стянув верхнее из трех одеял, закуталась в него, как в мантию, и, направившись к выходу, с невеселой усмешкой ответила:

– В день, когда наш великий и бессмертный объявил моему отцу о намерении прекратить свое холостяцкое существование посредством взятия меня в супруги.

Идти по холодному, покрытому инеем каменному полу было не слишком приятно, но, едва я вышла на свет, все окупилось удивительным, потрясающим видом. Под утренним бирюзово-салатовым небосклоном величественные серые, покрытые голубыми снежными шапками горы смотрелись восхитительно!

Другие горы, посветлее и размером значительно уступающие своим собратьям, казалось, покрывал не голубой, а совершенно синий снег, ослепительно сияющий и искрящийся под огромным белым, поднимающимся по небосклону светилом. Я поискала взглядом второе, черное, светило и даже несколько удивилась, не обнаружив звезду, практически давшую мне имя.

– Черная звезда восходит позже, но сияет дольше, – обдавая меня порывами теплого дыхания, сообщил подкравшийся сзади дракон.

Я приняла информацию к сведению и, подойдя ближе к краю площадки, посмотрела вниз, запоздало осознав, что фактически наблюдаю… пусть будет поселение крылатого народа. Похоже, пещера Тэхарса находилась у вершины самой величественной из гор, остальные драконьи пещеры располагались ниже. Значительно ниже. И сейчас отсюда, практически с высоты птичьего полета, я видела летающих внизу драконов, драконов, убирающих снег возле своих жилищ, драконов, натужно машущих крыльями и с трудом удерживающих в лапах животных вроде быков, только больших и светло-серых, чем-то похожих на наших древних туров. На одном из наиболее значительных горных плато стайка маленьких, как мне показалось с огромного расстояния, дракончиков старательно махала крыльями, внимательно следя за огромной синей драконицей, стоящей перед группкой и, видимо, командующей.

– Мелкотня, – с удивительной теплотой в голосе прорычал все еще пребывающий в виде дракона Тэхарс. Затем отрешенно сообщил: – Еще пять дней назад валялись кто где, замерзшие, высохшие трупики, скинутые темными в пропасть и разбившиеся, недоразвитые в недовыросших яйцах, а теперь смотри-ка, уже учатся ловить ветер.

Усмехнулся и добавил:

– Смотри на них, императрица, смотри на тех, кто воскрес благодаря союзу, твоему и Араэдена, а ты говоришь «истерика»…

Он развернулся и скользнул в глубь пещеры.

Обернувшись, проводила его откровенно раздраженным взглядом, а затем вновь вернулась к осмотру поселения драконов. Заметила странность – некоторые все продолжали и продолжали прилетать, судя по тому, что там восходило белое светило, с востока. И вот драконы, большие и не очень, тащили и тащили этих несчастных туров. Пока я стояла, насчитала уже двенадцать жертв явно драконьей прожорливости.

– Запасают, – сообщил из глубины пещеры Тэхарс. – Сейчас освежуют, выпотрошат, после сложат в ледник.

– Драконы запасают мясо? – искренне удивилась я.

– А то, – хмыкнул мой собеседник. – Редко, когда удается отбить у орков часть стада. А сегодня вот получилось. Там у этих случилось чего-то ночью. Под утро уже прямо. Что-то серьезное, раз они стадо бросили. – После чего обвинительно добавил: – И вот слетать бы, посмотреть, что за дела творятся, но за тобой сказано приглядеть. Итог – сижу, страдаю и от любопытства, и от похмелья.

Глянув через плечо, увидела только огромные, сияющие в глубине пещеры драконьи глаза, остальное терялось во мраке, и безразлично сообщила:

– Я тебя не держу.

– Ты – нет, – подтвердил Тэхарс, – а вот слово, данное Араэдену, крепче любой цепи.

– Мм-м, – понимающе протянула я. И саркастично поинтересовалась: – Сейчас будет слезливая история о том, как когда-то в далеком прошлом наш великий и бессмертный спас вашу бесценную драконью жизнь?

– Нет! – возмущенно прорычал дракон.

– Серьезно? – не поверила я. – А откуда же тогда такая преданность кесарю?

Мне правда интересно стало. Тэхарс же, мрачно выдохнув, от чего пещера наполнилась дымом, не менее мрачно ответил:

– Араэден страшен в гневе.

Ну и, собственно, после этого любые вопросы отпали сами собой.

Окончательно замерзнув, я вернулась обратно в постель, забралась под сохранившие мое тепло одеяла, устроилась полулежа и задала самый главный вопрос:

– А кесарь, собственно, где?

– Понятия не имею, – отозвался дракон. – Но сказал не отпускать тебя до его возвращения.

М-да.

– Отпускать куда? – скептически вопросила я. – Вниз по склону босиком? Или просто в свободный полет?

Тэхарс оценил и, хмыкнув, сообщил:

– Сегодня полетят головы.

– Чьи? – мгновенно заинтересовалась я.

Не то чтобы мне не было все равно… Хотя будем откровенны – мне не все равно! Это моя империя, мои подчиненные и эллары тоже по большей части уже мои! Но дракон решил издевательски промолчать.

– Тэхарс! – Я подскочила на постели. – Чьи головы?

Треклятая ящерица, которую при всем своем желании под деревцем не прикопаешь, выпустив струю дыма, изобразила сон, точнее, что-то между «крепко сплю» и «сдох, воскрешению не подлежу». Появилось дикое желание подойти и пнуть его со всей силы. Но я поступила проще – представила себе деревце подходящего размера и наиболее удобную лопату!

– Таких лопат нет, а до деревца нужного размера не доберешься, – хмыкнул Тэхарс.

– Ты читаешь мысли? – спросила, не особо удивившись, так как с его способностями уже сталкивалась.

– Только образы, направленные на меня, – усмехнулся дракон.

Оригинально, и объясняет его долгую продолжительность жизни.

– Так, значит, такие деревья есть? – устроившись удобнее, спросила я.

– Леса нарийских дриад. – Тэхарс приоткрыл один глаз. – Я бы на твоем месте не стал туда соваться.

– И почему же? – Действительно интересно стало.

– Там, – тоном уличного рассказчика начал он, – среди огромных лесов, вспарывающих проплывающие облака верхушками деревьев, живут самые прекрасные и в то же время опаснейшие создания нашего мира – дриады.

Удивленно глядя на дракона, подумала о самом страшном. Оказалась права.

– Древесные девы.

– В смысле, которые бревна? – невинно поинтересовалась.

Хохотнув, Тэхарс продолжил:

– Разве что после смерти. При жизни же даже мы, драконы, стараемся не летать над их лесами – неизвестно, из-за какого дерева прилетит стрела.

– Знаешь, складывается впечатление, что вы, драконы, в целом какие-то угнетенные создания. У орков воруете тайком, дриад опасаетесь, от нападения темных передохли практически полностью, – задумчиво заметила я.

Тэхарс поднял голову, зло посмотрел на меня суженными змеиными глазами, после чего выдохнул:

– Я промолчу о положении твоего народа, императрица.

Я парировала уверенным:

– Года не пройдет, как мой народ встанет с колен. А что будет с твоим?

Дракон взял и таки действительно промолчал.

– Почему вы воруете у орков? – задала я следующий вопрос.

– Делаем запасы. Сегодняшней добычи хватит надолго.

– Что будет потом?

Тишина в ответ. То есть планов на будущее у драконов нет.

– Если вы зависимы от выращиваемого орками скота, почему не наладить постоянное сотрудничество?

Ответил он явно нехотя, но все же ответил:

– У орков сильные шаманы. При открытом нападении молодые драконы погибают. А старых осталось не так много, воскрешение коснулось лишь тех, кто погиб за год отсутствия Араэдена.

Кивнула, принимая информацию к сведению, и пояснила:

– Я не говорила о нападениях, Тэхарс, как, впрочем, и о войне, я сказала «наладить сотрудничество».

Глядя на меня почти с ненавистью, дракон прорычал:

– И как ты себе это представляешь, Черная звезда?

От его рычания пещера затряслась и стало дымно, но вот меня лично это не испугало ни капли – удобно все-таки быть под защитой кесаря. Столько причин для беспокойства исчезает сразу же.

Пожав плечами, спокойно ответила:

– Я себе это представляю осуществлением нормальных товарообменных отношений. У орков есть нужное вам мясо, у вас, возможно, что-то, что нужно оркам. К примеру, – скептически оглядела дракона, – быть может, ваша шкура, если вы сбрасываете ее и меняете, или, возможно, что-то, что находится на вершинах гор и оркам до этих ресурсов не добраться, в то время как крылатому народу легко. Взаимовыгодное сотрудничество, Тэхарс, ведет к процветанию всех заинтересованных сторон, грабительские набеги – к вымиранию собственно грабителей. Учи историю.

Глядя на меня злыми прищуренными глазами, дракон вопросил:

– История твоего мира учит тому, что грабительские набеги приводят к гибели крылатого народа?

– Не крылатого, а вообще всех в целом, – пояснила я. И тут же сочла необходимым добавить: – Есть, конечно, примеры успешного выживания при грабительской тактике. Это, в смысле, если вы, подкопив силы периодическим грабежом, в итоге нападете на орков, перебьете их, захватив тем самым оркские стада и начнете сами выращивать себе скот.

Вновь умостив голову на передних лапах, дракон задумался, и надолго. И лишь после продолжительного молчания произнес:

– Мой народ владеет магией. Но проявляется это в возрасте свыше тысячи лет. Из всех ныне существующих представителей моего народа этого возрастного рубежа достиг лишь я. В то же время среди орков есть шаманы, чья жизнь насчитывает и больший срок… И в отличие от нас, у них долгожителей больше.

– Взаимовыгодное сотрудничество, – с нажимом повторила я. А затем, после недолгого размышления, задумчиво предположила: – Или же сейчас вы не перебиваете весь украденный скот, а сохраняете в живом состоянии. Эдогар создаст портал, мои люди перегонят скот на подходящую территорию и займутся его разведением. Полагаю, опыта в этом у них не намного меньше, чем у орков. Как видишь, мы нашли уже два варианта вполне успешного развития событий. Я бы, к слову, предложила использовать оба.

– И договариваться с орками после всего что было?! После тысяч лет вражды? Войн? Смертей?! – взревел огромный, теряющийся в сумраке пещеры дракон.

Взревел так, что с потолка рухнуло несколько камней, но Тэхарс тут же прикрыл меня крылом, так что я, вполне ожидаемо, не пострадала, пострадал он и, смахнув камни, теперь сидел и шипел от боли. Забавно, начинаю привыкать к своей неприкосновенности, еще немного – и уверюсь в неуязвимости.

Едва дракон успокоился, наставительно посоветовала:

– Не оглядывайся на прошлое, Тэхарс, думай о будущем. О будущем твоего народа. Поверь, если бы речь шла о будущем моего народа, я бы пошла на все.

Дракон хотел было ответить, но тут от порога раздалось насмешливое:

– К примеру, согласилась выйти замуж, да, нежная моя?

– Именно, – подтвердила я, глядя на дракона. – Но искренне радует, что Тэхарсу подобное не грозит.

– Естественно, нет, – произнес кесарь с издевкой и добавил: – Он же не ты.

Я обернулась ко входу, встретилась со взглядом ледяных сверкающих глаз и улыбнулась. Улыбка сошла на нет, едва я увидела, что император Эрадараса использовал в качестве средства для передвижения не портал, нет, это был огромный сверкающий золотой дракон, целиком и полностью состоящий из золотых искорок.

– Зарры?! – скорее утвердительно, чем спрашивая, произнесла я.

Кесарь отвечать не стал, разумно рассудив, что риторические вопросы ответа не требуют. Но, едва он вошел в пещеру, я поняла, что суть молчания заключалась в ином – Араэден безмерно, жутко, смертельно устал. Устал настолько, что едва мог передвигаться, но при этом все равно шел. Уверенной гордой поступью истинного повелителя всех доступных ему земель. И недоступных тоже…

Проследив за тем, как, раздеваясь на ходу, кесарь прошел в глубь пещеры, где в созданной природой чаше начал ожесточенно омывать лицо, шею, широкие, увитые мускулами, словно канатами, напряженные плечи, я поняла, что его непобедимое бессмертие явно столкнулся с неразрешимой задачей.

– Я был бы искренне рад хотя бы минуте, свободной от твоих комментариев, – раздраженно и не оборачиваясь, произнес кесарь.

– Я была бы искренне рада отсутствию у вас способности слышать все мои комментарии, – не менее раздраженно ответила императору.

Похоже, день не задался с утра.

Но это никоим образом не отразилось на моей готовности продолжить дискуссию. И, пораскинув мозгами на тему, с чем же таким непобедимым мог столкнуться наш непобедимый, я вспомнила о реке, широкой, магически непреодолимой полосой разделяющей этот мир на две половинки. И пожалуй, не знай я кесаря так, как во всем этом мире его знаю только я, решила бы, что созданный из смертоносных частиц дракон является не чем иным, как попыткой впечатлить противников и восхитить союзников. Но Араэдена я уже знала. И, памятуя об императорском дворце в Праере, понимала, что впечатлять кесарь явно не планировал. Планировал преодолеть преграду.

– Эхея? – задала вопрос вслух.

Властитель Эрадараса не ответил. Пресветлый сейчас стоял, упираясь руками в края этой, образно говоря, чаши, и, опустив голову, кажется, наблюдал за тем, как с кончиков его волос, едва ли не застывая на лету, капает вода.

– Да, – ледяным, не менее ледяным, чем завывающий среди заснеженных гор ветер, тоном подтвердил он.

– Мм-м, помочь? – даже не знаю, почему предложила я.

– Спасибо, справлюсь, – все так же холодно ответили мне.

Вот и чудненько, мне меньше проблем.

Но к слову о моих проблемах:

– Мой кесарь, если вы отмокли уже до нужной кондиции, я бы с радостью вернулась во дворец. – И добавила на случай, если забыл: – Дел масса, я бы даже сказала, непочатый край.

Ответом меня не удостоили.

Кесарь продолжал стоять так, словно ставил эксперимент по замерзанию воды на его собственных волосах, и такие мелочи, как мои желания, интересовали его меньше всего. Что в принципе не удивительно и даже уже вполне привычно, но от этого не менее обидно. В конце концов, я уже даже не наследница, а полноправная императрица Сатарэна, и абсолютное игнорирование моей необходимости вернуться к работе уже даже не то что обижает – бесит! У меня всего год, это смехотворно малый срок для задачи подобного масштаба, и терять время, сидя в драконьей пещере, я…

– Богиня моя, просто – умолкни! – вдруг прорычал кесарь.

Странное дело – пару минут назад рычал Тэхарс, да так, что дым, огонь, сотрясающиеся стены, падающие камни, но в тот момент страшно не было, страшно стало сейчас. Я умолкла, кутаясь в одеяло и глядя на мускулистую кесаревскую спину с бессильной яростью, но старалась об этом не думать. Вообще ни о чем, связанном с императором, не думать.

Мысленно вернулась к разговору с Тэхарсом, ныне старательно прикидывающимся не драконом, а так, частью обстановки, и вспомнила, что, кажется, не дала ему развить мысль на счет меня и бревен.

– Тэхарс, любезный, так а что вы там говорили про леса нарийских дриад и невозможность вашего захоронения в указанном месте, по причине, цитирую, «я бы на твоем месте не стал туда соваться»?

И едва вопрос отзвучал, поняла, что дракон не дышит. Вот до этого момента он хоть и прикидывался каменным изваянием, но дышал. А теперь из черных ноздрей не вырывалось ни облачка пара. И Тэхарс косил взглядом… не на меня. На кесаря. Кесаря, который медленно, угрожающе медленно повернул голову и посмотрел на заметно сереющего дракона. Кажется, про нарийские леса мне знать не полагалось…

– Тэхарса не убивать! – решительно потребовала я.

Дракон метнул на меня испуганный взгляд, кесарь даже не пошевелился, продолжая убийственно взирать на несчастного главу крылатого народа. И я откровенно занервничала:

– Мой кесарь, Тэхарс – мой телохранитель, соответственно, работает на меня, вы обещали интересоваться моим мнением в случае возникновения у вас желания убиения моих подчиненных. Доношу до вашего сведения свое категоричное «нет»!

Меня игнорировали. Дракон серел, практически сливаясь с камнем, кесарь, кажется, вымещал на нем всю свою ярость от провала, что вообще было зверской несправедливостью!

– Справедливость и животные – несовместимые понятия, нежная моя, – вдруг произнес кесарь.

И резко повернулся ко мне.

Сереющий дракон начал стремительно возвращать темно-коричневый окрас чешуи, что откровенно порадовало.

И тут пресветлый великий Араэден взбешенно прошипел:

– Потрясающее непостоянство, нежная моя!

– Это вы сейчас о чем? – невозмутимо поинтересовалась, старательно посылая Тэхарсу мысленные предложения свалить отсюда, пока у некоторых не пройдет очередной приступ убийственных намерений. Просто мне не хотелось, совершенно не хотелось лицезреть сгорание дракона заживо, хватало всех тех айсиров, которых кесарь уже сжег на моих глазах.

Замерла, заметив взгляд, которым в данный момент его бессмертие испепелял меня, нервно улыбнулась и, вернувшись к его словам, заметила:

– Да я вообще в целом весьма потрясающая личность, мой кесарь. – И, не выдержав, сорвалась: – Тэхарс, вы вдруг стали неимоверно невосприимчивы к моим мыслеобразам, так что скажу прямо – вон отсюда!

Дракон опрометью бросился к выходу, и спустя краткий миг его стремительного полета к горизонту мы с кесарем остались одни. А впрочем, о чем это я – не одни, нет. Остались я, кесарь и его ярость по поводу временного поражения.

Неожиданно губы кесаря дрогнули, и Араэден совершенно спокойным тоном поинтересовался:

– Временного?

– А вы в себе сомневаетесь? – удивленно спросила я.

И удивление было совершенно искренним.

– Нет, – холодно ответил император.

– Вот и я в вас совершенно не сомневаюсь, – печально сообщила ему.

Печаль была тоже совершенно искренней. Говоря откровенно – хотелось бы усомниться, да не приходится. В смысле, поводов не было, нет и, боюсь, не предвидится.

– Какая вера в меня, нежная моя, я поражен, – саркастично произнес император.

После чего вновь, развернувшись к уже использованной вдоль и поперек чаше, начал было умываться… ровно вот до того момента, как я про чашу подумала.

– Я не использовал ее вдоль и поперек! – с яростью прорычал кесарь.

И я начала старательно думать о красоте этих крайне странных на все вершины гор, и о снеге, их покрывающем, о зеленоватом оттенке неба, о… звездах. А почему я вдруг подумала о звездах?

– Кари, – позвал вдруг кесарь, отвлекая от мыслей о звездах, чтобы сообщить печальные известия: – Я расширил границы моего восприятия твоего сознания на весь Эрадарас.

Едва не свалилась с кровати. Видимо, от радости.

– Ты так забавно злишься, нежная моя, – продолжил император.

И что бы это значило?!

– То, что ты злишься? – насмешливо переспросил кесарь.

– Расширение границ вашего контроля надо мной! – не поддалась я на подначку.

Меня… в очередной раз проигнорировали. Кесарь вновь принялся плескаться в уже пользованной воде… В ожидании посмотрела на императора, но мне ответили насмешливым:

– Я тоже поддаваться не намерен.

«А жаль», – раздраженно подумала я.

Продолжая издевательски молчать, властитель Эрадараса доплескался, после создал полотенце, тщательно его использовал, насмешливо поглядывая на меня при этом.

– Слово «использовать» звучит пугающе часто, – пояснил он причину своей насмешки.

– Оно вообще не звучит! – раздраженно ответила я.

– Логично, – проявил неожиданное согласие кесарь.

После чего прошел к постели, и я уже почти смирилась с тем, что нашей общей, по причине чего была несколько недовольна тем, что мою собственность таскают по всяческим пещерам совершенно без объяснения причин!

– Недовольная моя, причина слишком очевидна, чтобы я брал на себя труд ее озвучивать.

Всегда в глубине души знала, что он ленивый, но чтобы настолько?! Хотя чему удивляться после всего, что я видела в Праере.

– Ты невыносима, – заметно сдерживая улыбку, произнес кесарь.

После лег в изножье кровати, вытирая руки, и выразительно посмотрел на меня. Я на него, обратив внимание на то, что на полотенце появляются, а затем практически сразу исчезают кровавые отпечатки. Присмотрелась к ладони кесаря и поняла, откуда кровь.

– Это не стоит твоего внимания, сейчас все пройдет, – учтиво сообщили мне. После чего император поинтересовался: – О причине догадалась?

Откинувшись на подушки, поправила одеяло, максимально укутываясь, и проанализировала события вчерашнего дня. Итак, что у нас вчера было:

1. Обозвала этот мир – плюс во всем, включая последствия.

2. Испытывала на себе одновременно два весьма сомнительных удовольствия: поцелуи кесаря и атаку темных – минус, но без последствий.

3. В моей команде появился Адрас – несомненный плюс.

4. Начала разбирательства с лордом Ларвейном, конкретно с ним мы и разобрались, с самим Лунным дворцом разбираться еще предстоит – плюс.

5. Основала первый из свободных человеческих городов – плюс, жду последствий.

6. Удалось провести успешные переговоры с гномами – плюс, также в ожидании внушительных перспектив.

7. Не удалось договориться с Акьяром – минус, но без последствий.

– Нежная моя, а ты в этом уверена? – вкрадчиво поинтересовался властитель Эрадараса.

– Не сомневаюсь даже, вы сами сказали, что все последствия возьмете на себя, соответственно, лично для меня да, без последствий, – гордо ответила я.

А вот мысли, в отличие от произнесенных слов, были иными. Совершенно иными. Акьяр принц Ночного ужаса – грозный противник, слишком грозный, чтобы оставлять его в живых теперь, когда стало ясно, что союзником он не станет. Впрочем, вспомнив его вчерашнее послание, решила, что так даже лучше. Я так поняла, из темных самые нормальные – это Адрас и Юранкар, остальные на всю голову странные, безмерно жестокие и да, имеют виды на гномских женщин.

– Извращенцы, – посмеиваясь, произнес кесарь.

– И не говорите, – вставила я.

– Я и не говорил, лишь резюмировал твои выводы, но…

Взгляд его серо-призрачных глаз заметно стал темнее, и кесарь произнес:

– Нежная моя, из всех моих… «братьев», – он выделил это слово интонацией, – Акьяр единственный, кто, поставив цель, начинает фанатично ее добиваться. Не видя преград, не учитывая последствий, не замечая никого и ничего вокруг.

Да, я это поняла, причем сразу. Поэтому и готова была практически на все, лишь бы перетянуть принца Ночного ужаса на нашу сторону. И будем откровенны – я понятия не имею, в чем был мой просчет. Акьяр принял вызов, явился во дворец кесаря, бросая уже собственный вызов – и не мне, мы вполне мило беседовали… Что пошло не так?! Где я ошиблась? Не знаю, но начинаю осознавать, насколько кесарь был прав, предупреждая об опасности игр с чувствами темных. Впрочем, чувства никогда не были моей сильной стороной, мне в целом не следовало в это лезть. Вот только вариантов особо не было – так уж созданы мужчины, что их привязанность к семье можно уничтожить только одним способом – привязанностью к женщине. Что ж, по крайней мере, я попыталась. А жизнь такая штука, что лучше сожалеть о содеянном, чем о том, что не успел сделать.

– Согласен, – продолжая вытирать сочащуюся из-под ногтей кровь, подтвердил кесарь. – И в чем-то твой просчет оказался верен – Акьяр со скандалом ушел из семьи, утратив всяческий интерес к устремлениям правящего рода и в целом к Тэнетру. Он вышел из этой весьма – до вчерашней ночи – увлекательной игры. А знаешь почему, нежная моя?