Возмездие

Шли в том же порядке – двое впереди, основная группа и замыкающая двойка. Идти было гораздо легче, чем вчера. Воздух по утреннему прохладный, и лесная дорога мне нравилась гораздо больше, чем заваленные обломками, с растрескавшимся асфальтом, улицы разрушенного города. Через пару часов солнце окончательно поднялось над лесом, стало значительно теплее. Лес жил своей жизнью, щебетали птицы, жужжали насекомые, вдоль дороги порхали цветастые бабочки. Было чувство, что из глубины леса за нами кто-то наблюдает, но не отваживается приближаться к большой группе вооружённых людей.

– Воздух! – неожиданно донеслось от задней двойки и все стремительно бросились под кроны деревьев. Я тоже нырнул под ветки раскидистой ели, оказавшись рядом с Егором и девушкой-снайпером. В небе показался небольшой самолёт, похожий на немецкую «раму» времён Великой Отечественной войны. Он летел на высоте нескольких сот метров и был отлично виден сквозь ветви деревьев. Это был явно беспилотный аппарат, так как его размеры не позволяли поместить лётчика.

– Чей это самолёт, – негромко спросил я, провожая взглядом удаляющийся беспилотник.

– Америкосов конечно, чей же ещё, – проворчал Егор, выбираясь на дорогу, – пошли дальше, на базе поговорим. Отряд выбрался на дорогу и продолжил движение. Ещё пару часов спустя остановились на привал и перекусили сухарями с вяленым мясом. После привала мы свернули с дороги на еле заметную тропу. Идти стало тяжелее, приходилось часто пригибаться под низкими ветвями деревьев, за которые к тому же цеплялся груз на плече. Скорость передвижения отряда заметно упала.

– Стой, кто идёт! – внезапно раздалось из ближайших кустов. Отряд замер на месте, а Егор выкрикнул.

– Свои, отряд Липатова. Пароль – рассвет двадцать девять, отзыв?

– Закат семьдесят один, – донеслось из кустов, и на тропу выбрался коренастый мужик, одетый в маскхалат с нашитыми на него тёмно-зелёными лоскутами ткани. Он забросил на плечо автомат и подошёл к Егору.

– Здорова Егор, как рейд, удачно? – спросил он, протягивая руку. – А это что за гусь? – кивнул он на меня.

– Рейд нормально прошёл, без потерь. Железа неплохо взяли, Архип будет доволен. А это Максим, в городе встретили. Его собаки обложили, да ещё Хозяин объявился. Пришлось пострелять немного, но, в общем, удачно получилось. А кто он и откуда пускай Дед разбирается, я его предупредил, что от нас он может живым не выйти, – ответил Егор, пожимая протянутую ладонь. Мужик хотел ещё поговорить, видно скучно в дозоре, но старшой, повысив голос, чтобы все слышали, произнёс:

– Ладно, двинули, дело к вечеру, а нам ещё к Архипу зайти разгрузиться надо. И отряд вновь зашагал по тропе. Через пару километров вышли к небольшому зимовью, расположенному между двух высоченных сосен. Мы остановились возле него, и тут же дверь распахнулась, вышел здоровенный мужик в кожаном фартуке и чёрных штанах, заправленных в кирзовые сапоги огромного размера. Чёрные длинные волосы были зачёсаны назад и перехвачены шнурком. На грудь спускалась широкая борода.

– Здорова мужики, с чем пожаловали, – заговорил он густым басом, вытирая руки тряпкой.

– И тебе не хворать, Архип. Показывай куда железо слаживать, да мы дальше двинем. Охота уже умыться да отдохнуть после рейда, вымотались как черти, – устало выдохнул командир.

– Да вот сюда к стенке под навес и складывайте, я потом сам отсортирую что куда, – показал здоровяк.

Мы сложили свои ноши и двинулись назад по тропе, через некоторое время, свернув на другую. Пройдя по ней ещё около километра, мы вновь услышали окрик:

– Стой, кто идёт?

Егор обменялся с секретом паролями, и мы сразу же двинулись дальше. Вскоре между деревьями показались землянки, различных размеров. Они не выделялись на фоне леса, и разглядеть их можно было только с близкого расстояния. У ближайшей отряд остановился.

– Всем по домам, завтра отдыхайте, а послезавтра утром приходите на развод. Там Дед чем-нибудь озадачит. А ты, Максим, пойдёшь со мной до начальства, – скомандовал Егор и направился дальше.

Я поплёлся следом, с интересом оглядывая лагерь. Выше человеческого роста между деревьев была натянута маскировочная сетка, особенно где были большие промежутки между кронами деревьев. Разглядеть лагерь с воздуха было практически невозможно. Мы подошли к большой землянке, возле которой к мощной сосне была пристроена небольшая голубятня, в которой курлыкали несколько голубей. Егор постучал и открыл дверь, пропустив меня вперёд.

Я вошёл в землянку и с интересом огляделся. Помещение было достаточно просторным, посредине находился большой стол окружённый лавками. Свет проникал через узкие прямоугольные окна, расположенные под потолком. Некоторые из них были открыты, и в землянке был небольшой, приятный сквознячок. На стене висела большая карта СССР с воткнутыми в неё разноцветными флажками. В стене был проход в соседнее помещение, из которого, раздвинув занавеску, появился кряжистый мужик. Увидев меня, он остановился и пристально уставился на меня. Я тоже молча разглядывал хозяина. Он был совершенно седым, волосы коротко подстрижены. Небольшая аккуратная бородка тоже была седая. Увеличенные толстыми линзами очков на меня смотрели огромные внимательные глаза. Одет он был в клетчатую рубаху, с закатанными рукавами, и форменные офицерские брюки с красными лампасами. На ногах были обычные домашние тапочки в мелкую клетку. На вид ему было далеко за пятьдесят, но чувствовалась выправка бывшего военного и ещё достаточно крепкое здоровье. Наконец, он повернулся к Егору и протянул ему руку.

– Садитесь, – он махнул рукой в сторону стола, – рассказывай Егор, как прошёл рейд, кого привёл. В общем, всё по порядку и во всех подробностях.

Мы с Егором уселись с одной стороны стола, он напротив. Пока старшой во всех подробностях рассказывал про рейд, он его внимательно слушал, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда речь зашла о нашей встрече, он перевёл взгляд на меня и с интересом продолжил меня разглядывать. После того как Егор замолчал, повисла напряжённая тишина.

– Ваня, сынок, подойди к нам – внезапно нарушил тишину хозяин, повернувшись в сторону занавески. Из проема появился молодой парень. Бог мой, я взглянул на него и еле сдержал возглас. Тело парня было вполне нормальным, разве что слишком худым, а вот голова… Голова была огромной в два раза больше чем у обычного человека и сильно вытянута вверх. Совершенно лысая, не было также ни бровей, ни ресниц. Глаза несчастного тоже были огромные и сильно выпученные вперёд, уши напротив маленькие и прижаты к черепу. Хотя насчёт черепа у меня возникли большие сомненья, казалось, мозг бедняги видно через бледную кожу и даже как будто оболочка головы шевелится в такт его пульсациям. Дальше разглядывать калеку было неудобно, и я перевёл взгляд на хозяина землянки, рядом с которым он уселся.

– Ну что же молодой человек давайте знакомится, – заговорил старик, не отрывая от меня взгляда. – Меня зовут Сергей Иванович, люди чаще кличут Дедом. Я командир этого партизанского отряда, а это мой внук Иван, его ещё зовут Рентгеном за то, что обмануть его невозможно, он читает мысли человека как открытую книгу. Теперь я хочу услышать твою историю, и не вздумай ничего скрывать это бесполезно.

Я перевёл взгляд на парня и, смотря ему прямо в глаза начал свой рассказ. Рассказывал я с самого начала, со своей родной реальности и своего первого перехода между мирами. За всё время моего повествования, Егор и Ваня не проронили ни слова, Дед иногда задавал уточняющие вопросы, но тоже немного. В землянке начало темнеть, дед встал, зажёг подвешенную к потолку керосиновую лампу и задвинул плотные шторы на окнах. Когда я закончил рассказывать о своих приключениях, он задал мне ещё несколько вопросов и, выслушав ответы, посмотрел на внука:

– Ванюша, сынок, как тебе рассказ нашего гостя?

– Это все, правда, он не соврал ни разу, – не задумываясь, проговорил Рентген.

– Ну что ж очень хорошо, – удовлетворённо сказал Дед. – Теперь хотелось бы узнать, что ты планируешь делать в нашем мире, чем заняться. А может, ты попытаешься вернуться в свой мир?

– Понимаете, я не могу управлять своими перемещениями между мирами. Это оба раза происходило спонтанно, от удара по голове, включался какой-то механизм и я оказывался в новом мире. Хотя я сам никуда не собирался.

– Если хочешь, я могу попытаться научить тебя управлять своим даром, – неожиданно проговорил Иван.

– Ты сможешь сам открывать проход между мирами по своей воле. Правда, я не уверен, что ты будешь попадать в тот мир куда захочешь. Связь между параллельными мирами очень сложный процесс и я не уверен, что он будет подчиняться твоему разуму. Время в них тоже течёт по-разному, поэтому если ты и попадёшь в тот мир, откуда попал к нам, возможно там за это время пройдут многие годы, или даже десятилетия. Не спрашивай, откуда я это знаю. Я не смогу тебе это объяснить, я просто это чувствую. Иногда я вижу во сне эти миры, иногда наяву в моём мозгу возникают разные образы. Поэтому решай сам, если получится, ты сможешь открыть дверь, но где ты окажешься, когда войдёшь, я этого не знаю, – закончил он, сверля меня насквозь своими страшными глазами.

Внезапно я понял, что уже не боюсь его выпуклых, огромных глаз. Чем больше я смотрел в них, тем глубже погружался в их глубину. Мне казалось, что я вижу через них всю бесконечность космоса, всю безграничность человеческого разума. Они завораживали меня. С трудом я перевёл взгляд на Деда и мысленно встряхнул головой, отгоняя видения.

– Нет, пожалуй, я не готов пускаться в новое путешествие, тем, более не зная конца пути, – задумчиво произнёс я.

– Если можно я хотел бы побольше узнать о вашей реальности, что у вас произошло, почему города в руинах, а вы живёте в лесу и прячетесь от американских самолётов.

– Законное требование, – довольно проговорил Дед, – раз ты решил у нас остаться. Ну, слушай.

– До конца 1962 года наши реальности развивались практически одинаково, – начал он свой рассказ. Говорил он долго, до глубокой ночи. Иван уже давно ушёл спать на жилую половину. Егор, тоже клевал носом, подперев голову руками, которые локтями упёр в стол. Я внимательно слушал рассказчика, несмотря на физическую усталость, после похода, сна не было ни в одном глазу. Передо мной раскрывалась вся трагедия этого мира. Как и у нас в 1961 году американцы разместили ядерные ракеты в Турции около города Измир. Пятнадцать ракет средней дальности гарантированно покрывали всю Европейскую часть Советского Союза. Подлётное время было менее десяти минут. Итак, к этому времени США имели значительный перевес в наступательном вооружении. У них было примерно 6000 боеголовок против наших 300. Также как у нас Хрущёв в ответ на это начал размещать ядерные ракеты на Кубе и 14 октября на остров доставили все 40 ракет и большую часть оборудования. Теперь мы тоже могли легко достать до Вашингтона. Разразился Карибский кризис, но, как и у нас, Джон Кеннеди и Никита Хрущёв смогли договориться. И Советский Союз начал демонтировать и вывозить свои ракеты с острова Свободы. Всё, здесь сходство между нашими мирами заканчивалось.

Когда все наши ракеты покинули остров и находились ещё в пути, Соединённые штаты нанесли массированный ядерный удар по территории СССР. Корабли, перевозившие ракеты с острова были потоплены американскими подводными лодками. Все крупные города и промышленные центры СССР, в одно мгновение превратились в руины. По военным частям РВСН был нанесён удар в первую очередь. Девяносто процентов Советских ракет закончило своё существование прямо в шахтах. Наши подводные лодки, имеющие ядерные ракеты, тоже в большинстве своём были атакованы в первые секунды войны. Вообще операция американских военных была очень хорошо спланирована и подготовлена. Несмотря на разные часовые пояса, удар по всем целям был произведён практически одновременно. Но, несмотря на это наши военные всё-таки сумели отстреляться, пока их окончательно не накрыло американским огнём. Конечно, оставшиеся ракеты не смогли нанести серьёзного урона агрессору, тем более большая часть, уцелевших от первого удара Р-7 и Р-16 были нацелены на страны союзники США по блоку НАТО, а менять координаты целей, уже не было времени. Территории Северной Америки достигли всего несколько ракет, и то большая часть из них, была уничтожена силами ПВО, ведь они, в отличие от нас, ждали ответный удар. У США были разрушены лишь пара военных баз, да три второстепенных города, население которых не превышало полумиллиона человек. Больше досталось их союзникам по НАТО. Серьёзно пострадала Западная Германия, Франция, Великобритания. Турция вообще практически перестала существовать как самостоятельное государство. После уничтожения правительства, власть там захватили курды, и началась гражданская война всех против всех.

Ну а Советского Союза больше не существовало. Сразу после нанесения Ядерного удара на непострадавшие и незаражённые территории нашей страны высадился американский десант, а следом и вся регулярная армия. Вскоре к ним присоединились и союзники по НАТО. Все очаги сопротивления были безжалостно подавлены, в том числе и с применением тактического ядерного оружия. Хотя надо признать, что захватчики всё же избегали дальнейшего использования ядерных боеприпасов. Им нужна была незаражённая территория и наши природные ресурсы. Именно поэтому Урал и Сибирь почти не пострадала от ядерной заразы. Были только уничтожены советские воинские подразделения, представляющие угрозу для захватчиков.

Две трети населения страны погибло в ядерном огне, оставшиеся в живых люди были согнаны в огороженные резервации и трудовые лагеря, в которых влачили жалкое существование и медленно вымирали. Захватчикам не нужно было много русских. Они использовали часть специалистов как дешёвую рабочую силу, помогающую им выкачивать из захваченной территории природные богатства: лес, нефть, газ, руду и так далее вплоть до меха пушных зверьков. Остальное население использовалось на тяжёлых полевых работах, вручную обрабатывая землю и вырубая и выкорчёвывая лес, получая за свой каторжный труд только скудное питание, да грубую спецодежду. Кто уже не мог работать от старости или из-за болезней помещались в резервации, где быстро умирали, практически от голода, так как им положена была всего одна миска баланды в день. Рядом с резервациями и трудовыми лагерями были выстроены крематории, по образцу немецких, времён Второй мировой воины, где быстро сжигались все умершие от нечеловеческих условий.

Как грибы, по всей бывшей территории Союза, выросли всевозможные секретные институты, и лаборатории где во имя науки, над бывшими советскими гражданами, проводили нечеловеческие эксперименты. Особенно эти «учёные» любили использовать для своих жутких экспериментов детей. Которых становилось всё меньше, потому что женщины не хотели рожать, обрекая своё чадо на такую жизнь. Рожали в основном женщины, согнанные насильно в многочисленные публичные дома обслуживающие американских специалистов и военных. Там за здоровьем персонала следили и кормили хорошо, но средствами контрацепции пользоваться не разрешали. Несмотря на то, что по естественным причинам, женщины часто выбывали из «рабочего» процесса на какое-то время, данные учреждения продолжали исправно работать, так как желающих попасть туда на работу было много.

Взамен СССР, оккупационные власти создали на территории бывшей Магаданской области Российскую республику, во главе которой стоял президент, из семьи эмигрантов, который до этого жил в США. Правительство этой республики тоже было целиком сформировано из лояльных оккупационным властям граждан, как впрочем, и парламент. У новой республики была даже небольшая армия, вооружённая правда только стрелковым оружием устаревших образцов. Была сильная полиция, большая часть которой, состояла из бывших уголовников, поддерживающих американскую оккупацию. В республике было множество американских советников и бизнесменов, которые усиленно выкачивали богатства этого северного края. А гражданами Российской республики были в основном жители Магаданской области, остальным жителям бывшего СССР, гражданство получить было не просто.

Только доказав полную лояльность США и имея действительно нужную для севера профессию можно было получить вид на жительство, а через пять лет паспорт гражданина республики. Но это опять же если повезёт, так как жизнь простых граждан новой России была не намного лучше жителей Сибири и других территорий бывшего СССР. Они тоже испытывали постоянное чувство голода, получая копейки за свой каторжный труд. Школы остались только начальные, высшие учебные заведения все позакрывали, продолжали работать несколько ПТУ, где за год обучали рабочим специальностям небольшое количество студентов. Детских садов тоже не было, зато было открыто множество публичных домов, в которые любили ходить полицейские.

Удерживать под контролем такую огромную территорию одним американцам было нелегко, и они поделились землями Советского Союза со своими союзниками. Часть европейской территории, включая все прибалтийские республики, Украинскую ССР, сильно пострадавшую Белоруссию, полностью разрушенный и сгоревший в ядерном огне Ленинград они отдали своим Европейским союзникам. Зона влияния США начиналась от Валдайской возвышенности, включала города Брянск, Курск, Воронеж, Краснодарский край, часть Казахстана, Урал, всю Сибирь и заканчивалась в Читинской области. Дальше начинались владения Японии и Южной Кореи. Часть дальневосточных территорий прихватил себе Китай с молчаливого согласия американцев, которые подмяв под себя главные богатства СССР, пытались выглядеть щедрыми к остальным захватчикам. И как отпетые уголовники, стремились повязать всех русской кровью. А крови лилось море. Немцы и англичане, мстя за свои разрушенные города, сжигали целые деревни, освобождая территорию для своих граждан. Местное население превратили в рабов, их могли продать вместе с землёй, могли просто убить, их загоняли в заражённые радиацией земли, где они мучительно умирали от лучевой болезни.

Естественно не все бывшие советские граждане смирились с такой жизнью. То и дело вспыхивали народные восстания, которые безжалостно подавлялись. На Европейской части бывшего СССР, недовольным режимом геноцида, было довольно трудно скрываться от захватчиков. Незаражённых территорий оставалось не так уж много. Часть леса выгорела от ядерного удара, другая была заражена, а оставшийся чистым лес сразу взяли под полный контроль новые хозяева. Поэтому люди, не смирившиеся с рабским положением, настроенные бороться с захватчиками до победы или до смерти, бежали с Западных территорий на Урал и в Сибирь. Здесь кроме крупных городов и промышленных центров, остальная территория не подвергалась бомбёжке, а в тайге и горах можно было легко спрятать многочисленные отряды партизан.

Конечно, путь через пол страны, захваченной врагом, был очень опасен. На дорогах были оборудованы многочисленные блокпосты, в небе часто летали беспилотники, да и спутников на орбитах, проходящих над территорией бывшего Союза, хватало с избытком. Люди передвигались в основном по лесам, где это было возможным, шли чаще ночью, а днём отлёживались в укромных местах. Воспользоваться каким-то транспортом, было практически невозможно, так как теперь на дорогах мог находиться только транспорт захватчиков, оснащённый блоком распознавания «свой-чужой». Весь неопознанный транспорт мгновенно уничтожался первым же беспилотником, оснащённым ракетами воздух-земля, или останавливался патрулём по наводке со спутника или невооружённого БЛА. Участь пойманных партизан была незавидной. Они или уничтожались на месте, или попадали в секретные лаборатории, где быстро умирали от чудовищных экспериментов.

Глава 3

Одной из задач партизанского отряда Деда, была помощь таким перебежчикам. Их встречали, проверяли при помощи Рентгена, и если всё было нормально, откармливали, давали людям отдохнуть, а когда их набиралась небольшая группа, со своим проводником, отправляли дальше на Восток. Проверке подвергались все в обязательном порядке, так как иногда встречались провокаторы завербованные врагом. Подобных отрядов было несколько, все они были расположены вдоль границы американской зоны и в каждом был человек подобный нашему Рентгену. Вообще за два десятка лет прошедших после ядерной бомбардировки, многие люди из местного населения, подверглись различным мутациям. В большинстве своём это были очень больные люди, вся жизнь которых состояла из боли. Многие дети, матери которых страдали лучевой болезнью, умирали ещё в младенчестве. Но были и такие как Иван, который, несмотря на постоянные головные боли, пережил детство и очень помогал партизанам. А агенты захватчиков встречались постоянно. Многие шли на предательство добровольно, стремясь облегчить себе жизнь, и получить от врага какие-то привилегии, а других заставляли под угрозой расправы с близкими. И тех и других партизаны безжалостно уничтожали, так как из-за них могло пострадать очень много людей.

Партизанское движение на территории американской зоны, постепенно набирало силу. В нём участвовали десятки, если не сотни тысяч патриотов, конечно, они были плохо вооружены. Многие имели только холодное оружие, но они регулярно совершали нападения на вражеские базы, захватывали оружие и уничтожали живую силу врага. Выводили из строя нефтяные вышки и газовые месторождения, нападали на автоколонны и поезда. Американцы нигде не могли чувствовать себя спокойно, поэтому и старались забросить своих людей к партизанам, чтобы узнать координаты их постоянных баз. А дальше всё просто. Никаких карательных отрядов, как у фашистов во времена Великой Отечественной, по этому месту наносился массированный ракетный удар, и партизанский отряд переставал существовать. Правда ядерные боеприпасы они не использовали, не хотели заражать захваченную территорию, да и ветер мог внезапно понести радиоактивное облако в сторону их военных баз, или разрабатываемых месторождений.

Именно поэтому у партизан не было слишком больших по численности отрядов. Небольшие мобильные группы жалили врага как осы и быстро отходили. Все они подчинялись ОШПО – объединённому штабу партизанских отрядов. Если операция требовала значительных сил, несколько отрядов на время объединялись, а по завершении её быстро разбегались и терялись в бесконечной тайге. Во главе штаба стоял генерал Семёнов, никто не знал настоящая это фамилия или псевдоним, а может вообще это не один человек, а группа людей.

Как и у пограничных отрядов, у них были люди типа Рентгена, но естественно на все отряды таких уникальных людей не хватало и время от времени провокаторам удавалось проникать на базы партизан, которые вскоре накрывал огненный шквал. Но люди не сдавались. Они боролись за свою землю и за свою жизнь. Именно за жизнь, а не только за свободу, потому что захватчики планомерно осуществляли геноцид советского народа. И оставшееся от ядерного удара население неуклонно сокращалось. За прошедшие двадцать лет выросло целое поколение лесных людей. Они никогда не жили в СССР, да и благоустроенных условий не знали в принципе, они не очень хорошо умели читать и писать. Но они практически никогда не болели, могли спать на снегу, совершенно беззвучно ходить по лесу, видеть в темноте, слышать и чуять не хуже зверя. Стрелять из арбалета без промаха, также метать нож и копьё, любое огнестрельное оружие они тоже знали в совершенстве. Эти молодые бойцы с молоком матери впитали ненависть к захватчикам, и легко могли их убивать даже голыми руками. Прожив всю жизнь в лесу, они легко находили контакт с лесными зверями. У некоторых даже были в друзьях медведи и волки, выращенные ими с детства. В своих операциях против захватчиков они часто использовали своих лесных друзей, многократно увеличивая мощь отряда.

Связь между отрядами поддерживалась в основном с помощью почтовых голубей. Конечно, были в отрядах и работающие рации, хотя с элементами питания приходилось очень трудно, но все они работали только на приём, слушая частоты врага. Стоило начать передачу, рацию очень быстро пеленговали, в том числе и со спутников, и следовал мгновенный залп, полностью выжигающий квадрат леса, а если был ветер то и соседние квадраты сгорали, сокращая тайгу. Голуби же легко ориентировались над тайгой и быстро перелетали от отряда к отряду. Вот так жили люди на территории России в этой реальности. Дед закончил свой рассказ и замолчал, погрузившись в собственные нелёгкие мысли. Егор крепко спал, пустив слюну из уголка рта.

– Ладно, хватит на сегодня, – очнулся от тяжёлых дум командир, – основное ты про нашу жизнь узнал. Что ты собираешься дальше делать? С нами останешься или на Восток тебя отправить с новой партией беженцев?

– Если можно я пока с вами поживу, только я не хочу быть обузой. Дайте мне какое-нибудь дело.

– Хорошо, я тебя пока закреплю за отрядом Егора, он хороший командир, справедливый. Будешь ходить в дозоры вылавливать беженцев, и в рейды иногда на разведку. Видел у всех наших форма одинаковая и ППШ у многих? – спросил Дед, я молча кивнул.