Наша боль, наша связь, наш смысл

– Просто извини, – продолжил Саша, – извини за то, что издевались над тобой в школе, извини за то, что приставали, подставляли тебя. Извини за то, что только сейчас извиняемся. Да и вообще – прости нас. Мы знаем, что мы достаем тебя, но… мы правда хотим дружить с тобой.

– Дружить со мной? Но почему? – спросил я ребят. На какое-то время я забыл про гудящую голову.

– Артур, всё это время мы вели себя как придурки, – я заметил, что пальцы Кости нервно били по столу, – мы были такими идиотами! Знаешь, будь мы сейчас на твоём месте, мы бы треснули нас как следует!

– Да, – поддержал друга Саша, – ударь нас, если хочешь! Да и вообще, что угодно. Позволь нам только искупить свою вину!

Ах, вот оно что. Вас, ребята, тоже всё это время грызло чувство вины? Но вы не понимаете, что это всё такая ерунда. Ваши прошлые проступки – это простая детская шалость. Разве я не говорил им, что я не сержусь? Но они всё равно переживали. Значит, у всех разное чувство вины. Оно может быть по любому поводу, вне зависимости от тяжести преступления. Ну что же, я думаю, вы вполне заслуживаете освободиться от этого чувства, ведь вы не виновны.

– Глупость какая, – тихо сказал я, облокачиваясь на руку. На мгновение мне показалось, что в глазах парней стояли слёзы. Но я не смог развить эту мысль в своей голове, потому что алкоголь ударил в голову. В глазах помутнело, и я с шумом упал на твёрдый стол.

…

– Это просто невообразимо! У нас, конечно, много чего в жизни случалось, но такого я не помню! Ты приходишь домой пьяным!

– Отец…

– Не надо мне ничего говорить!

Прямо сейчас меня отчитывал мой отец. Отчитывал он меня за то, что произошло несколько вчера вечером. Уснув на столе от слишком большого количества алкоголя в крови, я был благополучно доставлен Сашей и Костей прямо в дом. Но парни не могли предположить, что дома меня ждёт отец и что он будет не в восторге, увидев пьяного несовершеннолетнего сына на плечах каких-то незнакомых ребят. Разумеется, сразу со мной разговаривать не было смысла, поэтому отец подождал того момента, когда я проснусь. А затем началось.

– Я был уверен, что ты не пьёшь. С чего вдруг такие изменения? – спросил он, немного успокоившись.

– Да какая тебе вообще разница?! – вспылил я. – Мне не двенадцать, я могу и сам за себя решать.

– Мне плевать, двенадцать тебе или сорок! Ты мой сын, и мне не нравится, когда ты ведёшь себя безрассудно!

Я очень рассердился. Опять это наигранное беспокойство.

– То есть, тебе больше нравится, когда я не выхожу из своей комнаты? Впервые за долгое время я делаю то, что делают нормальные подростки, разве не этого ты хотел? Хватит делать вид, что переживаешь за меня! Хватит делать вид, что тебе не плевать на своего сына! Занимайся своими делами и не суй свой нос в чужую жизнь! Я живу с тобой просто потому, что у меня нет возможности переехать! А ты терпишь меня просто потому, что меня родила женщина, которую ты любил… – я покраснел от злости. Отец смотрел на меня каким-то диким взглядом. Пока я говорил эти слова, я всё больше и больше ненавидел себя, – Отвали!

Я побежал на крышу. Там я снова спрячусь от всего, что причиняет мне дискомфорт: от отца, от шума, от ссор, от… себя. Господи, как я ненавидел себя в этот момент. Такой Артур всегда был мне отвратителен и пугал меня.

Наверху меня ждала Голубоглазая. Девочка-призрак стояла на краю крыши, прислушиваясь к утреннему пению птиц.

– Ты поругался с отцом? – спросила она меня, когда я подошёл ближе.

– Ты всё слышала?

– У вас очень тонкие стены, – сказала она и улыбнулась.

Я ещё несколько секунд смотрел на неё, после чего вздохнул и сел на пол.

– Я просто кретин, – я откинул голову. – Веду себя, как моральный урод.

Девочка ничего не ответила, и мы молча продолжили смотреть куда-то вдаль. Через несколько минут она села со мной рядом.

– Эй, Артур, у меня есть к тебе просьба.

– Какая? – спросил я, с трудом поднимая голову.

– Пожалуйста… – начала она, – нарисуй меня.

…

Сейчас, спустя долгое время, я думаю. Было ли это просто спонтанным желанием? Или она знала, что эта маленькая просьба так изменит нашу судьбу?

Глава 21. Она тёплая

– Кажется, кто-то волнуется, – сказала Голубоглазая, расхаживая по комнате и с любопытством разглядывая меня.

– Отстань. Ты мешаешь, – раздражённо ответил я, после чего продолжил застёгивать рубашку.

– Ты собираешься так, будто бы идёшь на свидание впервые, – заключила девочка.

Я недовольно хмыкнул. Я решил упустить тот факт, что я действительно никогда в жизни не ходил на свидания. А пару дней назад мне позвонила Карина и напомнила о моём обещании. Мы разговорились и приняли решение пойти в кино.

– Мы просто друзья, – ответил я девочке-призраку. Та лишь недоверчиво прищурилась.

– Ну не знаю. Я, конечно, не эксперт, но мне кажется, что вы были бы отличной парой. Только вот одна беда.

– Что за беда? – спросил её я, решив не воспринимать слова про «отличную пару» всерьёз.

– Ты ниже её. – Девочка обречённо опустила голову, будто разыгрывая сценку из какого-нибудь спектакля.

– Всего на пару сантиметров! – Голубоглазая засмеялась и я кинул в неё подушкой. – Всё, я ушёл.

– Удачи! – прокричала она мне вслед.

Интересно, зачем мне удача?

…

– Извини, что вытащила тебя в твой выходной, – сказала мне Карина, когда мы уже подходили к кинотеатру.

– Да нет, я бы так и продолжал ничего не делать, а сейчас вот прогуляюсь наконец, – ответил я, слегка призадумавшись. – Тем более, я дал обещание.

– Чем ты вообще занимаешься в свободное время?

– Я? Да ничем особенным.

– Рисовать не пытался? – внезапно вспомнила Карина.

Я снова задумался. Да, недавно Голубоглазая попросила нарисовать её портрет, чтобы она могла увидеть себя. По каким-то неведомым причинам она не отражалась в зеркале. Попытки сфотографировать её тоже не увенчались успехом. Единственный шанс Голубоглазой увидеть себя – это портрет. Но её просьба поставила меня в тупик. Дело в том, что я никогда не умел рисовать портреты. Нет, в этом не было ничего сверхъестественно сложного. Я в точности мог изобразить оттенок глаз, черты лица, ширину бровей. Но мне всегда казалось, что это совсем не то. Мои портреты были абсолютно пустыми. В отличие от картин природы, которые, как мне казалось, я наполнял жизнью, портреты людей мне напоминали бездушных манекенов. Я никак не мог понять, почему так происходит. В конце концов я решил, что проблема во мне. Видимо, внутри я был таким же пустым, как мои портреты.

– Да тут была одна задумка…

– Правда? – Карина воодушевилась.

– Одна девушка попросила нарисовать её, а я…

– А ты?

– А я очень плох в этом.

– Плох? Не получается рисовать портреты?

– Вроде получается, просто они не такие, как надо… Тебе, наверное, трудно будет объяснить.

– Я понимаю, – уверенно сказала девушка, – не хватает эмоций.

Я остановился и с удивлением посмотрел на Карину. Она подошла ко мне и улыбнулась.

– Ты хорошо знаешь этого человека?

– В-вроде да…

– Думай об эмоциях, которые испытываешь, когда смотришь на неё. Думай о голосе, о смехе. Не изображай картинку, покажи чувства. У тебя получится! – Карина приблизила указательный палец к моему носу, после чего две секунды постояла так и убрала руку. Я не пошевелился.

Почему я сам об этом не подумал?

…

К моему огромнейшему удивлению, мне понравился фильм. Это была французская комедия о школьниках, которые решили отомстить своему ненавистному учителю. Ничего особенного, типичная комедия, но почему-то после просмотра фильма на душе стало легче. Легче настолько, насколько вообще могло стать. У меня внутри всё время стоит неприятное ощущение тяжести чуть выше желудка из-за которой я порой не могу дышать полной грудью. Но сейчас я практически ничего не чувствовал. Неужели простой фильм оказал такое влияние? Или же… Карина предложила попить кофе в кафе неподалёку и я согласился, хотя никогда не видел разницы между «латте» и «капучино». Что уж там, с закрытыми глазами я с большим успехом могу спутать кофе с тем же чаем.

– Тебе уже легче? – спросил я Карину, разглядывая напиток, который она выбрала для меня.

– Ты о чём? – спросила она, потянувшись к маленьким пакетикам на столе. – Будешь сахар?

– О твоей фобии, – спросил я, кивая в ответ на предложение. Сахар мог добавить напитку хоть какой-то привкус. Затем меня осенило, что я сморозил глупость, задав такой некорректный вопрос. Но было уже поздно.

– Работаю над этим, – ответила она, аккуратно высыпав содержимое пакетика мне в чашку и помешав всё маленькой ложечкой.

Мне стало неловко от моей бестактности, так что я решил хоть как-то сгладить ситуацию и тоже поухаживать за девушкой. Я так же спросил, нужен ли ей сахар, и, получив утвердительный ответ, принялся насыпать его в чашку девушки. Карина пристально следила за моими манипуляциями, и от этого у меня невольно дёрнулась рука, рассыпав немного сахара на стол. Я слегка покраснел, а девушка тихо хихикнула.

– Благодарю, – сказала она, пытаясь сдержать смех.

Мы стали обсуждать фильм. На самом деле, мы разговаривали довольно долго, но время летело незаметно. С Кариной всегда было так: она, будучи довольно сдержанной, обладала какой-то внутренней лёгкостью. Я не чувствовал напряжения и мне не приходилось выдавливать из себя очередные слова, чтобы заполнить паузы. Даже наши неловкие моменты были настолько невесомыми, что не причиняли мне никакого дискомфорта.

Я пытался разобраться со своими чувствами. Никогда раньше я не был в таких близких отношениях с девушкой. Не буду лукавить, я даже с парнями до недавнего времени не дружил. Я привык к тому, что вечно нахожусь один, и это состояние было для меня абсолютно нормальным. Прежний Артур, Артур месяц назад, обвинил бы меня. Обвинил меня в том, что теперешний я начал меняться. Но меня самого пугали эти изменения. Меня пугала перспектива отказа от своих принципов, отказа от того, что преследовало меня долгие годы. Плохо ли это? Возможно, если я изменюсь, я избавлюсь от этой боли, что съедает меня, что ходит за мной по пятам. Но вопрос. А буду ли я тогда собою?

…

Уже стемнело. Сегодня небо было необычайно ясным, усыпанное звёздами, оно буквально заставляло любоваться собою. Мы шли по небольшому безлюдному парку, ничего друг другу не говоря. Каждый из нас наслаждался тишиной, каждый из нас витал в своих мыслях. У каждого были свои переживания и тревоги, которыми он не спешил делиться с остальным миром. Интересно, о чём она думает? Думает ли о том, чем будет заниматься завтра? Думает ли о следующем сеансе с отцом? А может, она думает о нас? Неожиданно девушка остановилась.

– Артур, – тихо произнесла она, смотря куда-то вдаль. – Ты думаешь, я сумасшедшая?

– Кто из нас не сумасшедший? – спокойно ответил я. Девушка резко повернулась и посмотрела мне в глаза. Я не отвёл свой взгляд, показывая серьёзность своих слов.

– Все вокруг считают меня чокнутой. Им кажется, будто я придуриваюсь, – сказала Карина, сжав брови.

– Забей на них, они придурки, – как можно увереннее сказал я. Карина засмеялась.

– Ты прав! – она затихла, – протяни руку.

– Зачем?

– Пожалуйста, Артур, – сказала девушка уже громче.

Я слегка напрягся. Я понял, что она хотела сделать.

– Ты уверена? – низким голосом спросил я. Девушка кивнула. Я протянул руку.

Карина стояла прямо передо мной и около тридцати секунд смотрела на мою ладонь. В какой-то момент рука начала уставать и немного опускаться. Тут Карина начала протягивать свою руку. Её ладонь тряслась с невероятной силой. Выражение лица девушки было таким, будто она собирается не взять меня за руку, а спрыгнуть со скалы. Мне было страшно представить, что сейчас творилось в её мыслях. Вся эта атмосфера начала влиять на меня, и я сам не на шутку разволновался.

– Карина, тебе не обязательно, если ты не… – я прервался. Она взяла. Взяла меня за руку. Я замер. Девушка держала мою руку в течение пяти секунд, после чего резко убрала её. Я посмотрел на Карину. Она тяжело дышала и смотрела на свою ладонь.

– Ты… в порядке? – виновато спросил я. У меня было ощущение, будто я её ударил.

– Твоя рука… такая теплая… – прошептала девушка, едва всхлипывая.

Глава 22. Только с тобой

– Она взяла тебя за руку?! – прокричала Голубоглазая, когда я рассказал ей о недавнем случае, произошедшем с Кариной. Честно говоря, я понимал, что, скорее всего, это не то, что нужно рассказывать кому-либо. Но мысли переполняли меня, и я понадеялся, что девочка-призрак сможет утихомирить моё взвинченное состояние.

– Голубоглазая, я ужасный человек, да? – спросил я, метаясь по своей комнате из стороны в сторону. – Так просто рассказываю тебе это…

– Я не знаю, – искренне ответила девочка.

– Блин, – я напряжённо выдохнул, – чувствую себя моральным уродом. Так просто растрепал чужой секрет.

– Да ладно тебе, я ведь даже не человек, – ответила девочка, подойдя ко мне ближе, – это не считается.

Не найдя, что ответить, я просто молча опустил глаза.

Я ещё долго думал над тем, что произошло между мной и Кариной. До остановки далее мы шли молча. На моё предложение проводить девушку до дома, она отказалась. В тот вечер в моей голове крутилось множество мыслей. Но больше всего я боялся того, что Карина решит отдалиться от меня. Я даже представить не мог, насколько серьёзной является её фобия. Впервые эти непонятные чувства посетили меня после случая с тем парнем, который пытался познакомиться с Кариной. Я вдруг на какое-то мгновение ощутил тот страх и ужас, который испытывала девушка. Я поверил ей. Я понял, что это не просто «выдуманные проблемы». Проблемы, которые люди приписывают себе от скуки. Карина реально нуждалась в помощи. И вспоминая наш с ней вечер, мне было стыдно от того, что я так нелестно отзывался о людях, которые посещают психолога. Только почувствовав на себе то, что ощущала девушка, я смог немного приблизиться к ней.

– Что ты почувствовал, когда она взяла тебя за руку? – спросила меня призрак.

Я не хотел признавать самого главного. Страх, который охватывал девушку, когда она касалась моей ладони, был мне знаком. Я никогда не хотел этого замечать, но, на самом деле, головой я понимал. Понимал, что и сам погряз в жестоких играх, которые придумал мой собственный разум. Мы с Кариной связаны намного сильнее, чем могло показаться на первый взгляд.

– Артур, а, – Голубоглазая замолчала на секунду, смотря в потолок, затем резко повернулась ко мне, – а ты, случаем, не влюбился?

– Чего? – я закашлялся.

…

На следующий день Карина позвонила мне и предложила прогуляться. Это был уже второй раз, когда девушка становилась инициатором прогулки. И я был благодарен ей за это, потому что сам никогда бы не осмелился набрать её. Люди никогда не поймут границы страха и того, что он может делать с нашим разумом. Я впервые смог буквально на себе испытать ощущения Карины. И это было нелегко. Я сразу вспомнил те чувства, которые возникают во мне, когда я погружаюсь в свои кошмары. И с каждым разом страх становится всё сильнее, будто надеясь в конечном счёте полностью поглотить меня. И, могу признать, ему это практически удалось.

– На небе так пасмурно, – сказала девушка, смотря наверх.

– Ага… – согласился я, пытаясь скрыть свою неловкость.

– Как работа? – непринуждённо спросила меня Карина.

– Да как всегда, ничего нового, – ответил я уже немного расслабленнее.

– Вот как. Думаю, мне стоит хоть раз прийти к тебе.

– А ничего? – неуверенно спросил я.

– Артур, ну я же не социофобка, – сказала она и усмехнулась. – Всё будет хорошо, если быть аккуратной. К тому же…

– К тому же?

– Я чувствую, что что-то меняется, – девушка остановилась и посмотрела на меня.

Мне было сложно смотреть ей прямо в глаза, так что я опустил взгляд до уровня её губ. Это, к слову, никак не помогло ситуации, и я не придумал ничего лучше, чем разглядывать тучи на небе.

– Артур, нам всё-равно придётся поговорить, – сказала девушка, пытаясь поймать мой взгляд.

Я с большим успехом сводил все её попытки на нет.

– Может, – девушка опустила глаза, – может для тебя это мелочи, но…

– Никакие это не мелочи! – громко сказал я, чем даже немного напугал Карину. Она широко раскрыла глаза и продолжила смотреть на меня. – Не мелочи…

– Вот как, – девушка внимательно посмотрела на меня. – Что думаешь?

– А что я могу думать? – в этот раз я решил не избегать взгляда. – Для меня главное, чтобы ты была в порядке.

– Правда? – ласково сказала Карина, и я отвёл взгляд, немного нахмурившись. – Очень мило.

Мы шли вдоль моста, который располагался над проезжей частью. В середине дня было совсем немного машин, так что шум дороги не заглушал шелест, исходящий от деревьев. Поднялся небольшой ветер, который быстро нагонял облака. В нашем городе такая погода была абсолютно нормальным явлением, многие жители ежедневно носили с собой зонт, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Я же постоянно забывал об этой полезной привычке, вследствие чего расплачивался промокшей насквозь одеждой каждый раз, как погода решала напомнить о своём характере. Карина остановилась на середине моста и посмотрела куда-то вдаль. Слегка прохладный ветерок немного растрепал волосы девушки. На дворе середина апреля, но холод будто до последнего старался задержаться в этом городке.

– Тебе не холодно? – спросил я, наблюдая за тем, как развиваются каштановые локоны.

– Я сумасшедшая? – ответила девушка, будто и слыша моего вопроса.

– Ты же уже знаешь мой ответ, – сказал я, немного ухмыляясь.

– Не иметь возможности делать то, что делают другие… так тупо. – Последнее слово она особенно выделила.

– Я тебя понимаю, – сказал я.

– Нет, – она улыбнулась. – Не понимаешь.

– Понимаю. – Ответил я уже увереннее. – Это, конечно, фигня, но… Я, типо, не могу нормально есть.

– Не можешь есть? – я заметил неподдельный интерес.

– Ну, грубо говоря, не чувствую вкуса еды.

– Да ладно! – глаза девушки округлились. – С чего это так?

– Да не знаю… – я почесал затылок. – Просто не могу.

– А с отцом ты разговаривал?

– А причём тут он? – не понял я.

– Это могло быть связано с психологическим потрясением или типо того, – Карина задумалась, прикусив большой палец. – Давно у тебя это?

Я замер. Я не мог назвать конкретный день, когда я впервые не смог почувствовать вкуса пищи. Но я прекрасно понимал, после чего эти изменения произошли во мне. Я никогда не смогу адекватно проанализировать своё состояние, но это не было похоже на нормальную жизнь. Я будто находился на какой-то другой стороне, где мир потерял свои краски, где за каждым углом поджидает монстр, готовый содрать с тебя шкуру и…

– Артур!

Карина вырвала меня из раздумий.

– Я не хочу об этом говорить, – ответил я, отвернувшись.

– Л-ладно, – пробормотала девушка.

Послышались маленькие острые удары. Затем зашумела трава, а серые тучи окончательно закрыли и без того серое небо. Пошёл дождь. Мы вскрикнули и устремились под навес ближайшего магазина. Даже за эти сорок секунд, что мы бежали, мы успели достаточно сильно промокнуть.

– Артур, знаешь что?! – громко спросила Карина, стараясь перекричать дождь, который успел превратиться в настоящий ливень.

– Что?! – так же громко спросил я.

– Только с тобой у меня бывают такие безумные деньки! – прокричала она и громко засмеялась.

Дождь рождает вечность, напоминая нам о том, какими хрупкими и слабыми мы являемся. Мир, бесконечно огромный, олицетворяет наш дом. А мы, как вежливые гости, обязаны соблюдать его правила. Жизнь – это не наш ключ, мы лишь передержка её прихотей. Мы живём так, как было предначертано заранее. У каждого своя судьба. Моя была зачеркнута чёрной меткой ещё очень давно.

…

– Артур, тебе звонят, – сказала девочка-призрак, валяясь на моей кровати.

– Да, спасибо, Голубоглазая. – Я нехотя подошёл к телефону и увидел знакомый номер. Недолго думая, я всё же решил взять трубку. Меня не покидало странное чувство.

– Артур, я… я не знаю, что делать…Мне страшно…Мама, она…

– Саша?

Глава 23. Алмаз

Люди – очень хрупкие создания. Есть люди настолько слабые и беззащитные, что никак не могут справиться одни. Но, что самое интересное, те самые защитники в итоге оказываются ещё более уязвимыми.

Мне было семь. Тогда родителям нужно было срочно уехать и они оставили меня присматривать за сестрой, которая была младше меня на пять лет. Признаться честно, я был рад узнать, что у меня появится сестра. Я думал о том, как мы будем веселиться, играть вместе. Но уже прошло два года с момента её рождения, и я понял, что всё не так весело, как я думал. Моя сестра слишком мала, она не понимает ничего, что я ей говорю, соответственно, играть со мной не может. В тот раз я сильно заскучал, поэтому просто ушёл в другую комнату смотреть телевизор. Через минут сорок я услышал пронзительный плач, который доносился с кухни. Мира прищемила палец дверцей нижнего шкафчика, в котором мама прятала тряпки. Не знаю, что ей там понадобилось, однако тяжелая самозакрывающаяся дверь очень сильно поранила ребёнка, и помимо испуга и боли моя сестра заработала отёк. В этот день папа с мамой читали мне длинную нотацию о том, что я должен защищать свою сестру и оберегать её. Они говорили о том, что однажды Мира найдет принца и он увезёт её в свой замок. Однако до тех пор, пока его нет, принцем для Миры буду я. Сейчас это кажется смешным, но тогда слова подействовали на все сто процентов. Я стал принцем, а Мира моей принцессой. Я оберегал её словно фарфор, словно в моей жизни нет ничего дороже. Я любил Миру, дорожил ею. Она была моим драгоценным камнем, моим алмазом.

Но как же так вышло, что этот алмаз раскололся? А сестра, так и не дождавшись своего принца, всё равно покинула меня.

…

– Саша, дыши, объясни, что произошло? – я старался говорить как можно спокойнее и увереннее.

– Я пришёл поздно…думал, мама спит, – его голос дрожал, – зашёл в коридор, а она лежит без сознания в комнате…

– Что? Ты позвонил в скорую? – по моим пальцам пробежала нервная судорога.

– Д-да…мы уже в больнице. Мне страшно, она лежит тут…А я… ничего не могу.

Я не знал, как успокоить парня. Слова спутались где-то в районе горла и никак не могли собраться воедино. Я стоял посередине комнаты и, неосознанно повернувшись в сторону шкафа, задержал свой взгляд на зеркале. Верно… эти глаза. Глаза, в которых не отражалось ничего. Глаза, которые перестали видеть будущее. Будто его не существует. Будто всё вокруг бесполезно. И нет никакого смысла бороться. Надо просто идти. Идти вдоль течения реки. Река, вдоль которой я шёл, была обречена засохнуть где-то в песках, так и не увидев море. Но сейчас я знал, что мне нужно делать.

– Саша, скажи мне, где ты находишься? Я сейчас буду.

Через сорок минут я был в больнице. Я мог бы добраться быстрее, но нужно отблагодарить гневную погоду и пробки. Люди такие интересные. Наверняка каждый в этой пробке чем-то обеспокоен, куда-то спешит. Этот человек чертовски устал, и единственное его желание – это лечь поскорее в кровать. Тот, в белой машине, опаздывает на вокзал, а того жена с детьми ждёт на ужин. Но есть ли хоть один человек, хоть кто-нибудь, кому есть малейшее дело до другого? Ведь каждый ставит свою проблему и свою потребность превыше всего. Никого уж точно не волнует, что человек за рулём машины справа спешит в роддом к беременной жене.

Не знаю почему, но я ужасно волновался. Моментами мне хотелось выйти из машины и бежать на своих двоих. Меня останавливало лишь то, что на улице ночь, дождь льёт как из ведра, а я, ко всему прочему, плохо знаком с районом. Когда я всё-таки добрался, я застал Сашу в зале ожидания. Я подошёл к нему со спины, заранее морально готовясь увидеть его рыдающим или до чёртиков напуганным. Его голос в трубке звучал совсем не так, как звучит обычно. Обычно твёрдый и низкий, он дрожал беспрерывно и срывался на каждом слове.

Но когда я подошёл, я застал его неподвижно сидящим, смотрящим в одну точку и почти не дышащим. Наверняка он чертовски устал.

– Ты как? – я осторожно подошёл и сел рядом. Саша никак не отреагировал на меня, после чего я позвал его ещё раз и дотронулся до его плеча. Он немного вздрогнул от неожиданности и повернулся ко мне.

– Артур… – его безразличное лицо мгновенно приняло страдальческий вид, и мне показалось, будто передо мной сидит беззащитный ребёнок, которому нужна помощь.

– Саша, что сказали врачи? – я говорил максимально спокойным голосом, чтобы создать иллюзию, будто ничего плохого не происходит. Ещё одна техника мозгоправов, которую я приметил у отца. Он мастерски умел делать вид, будто всё нормально.