Зигзаги времени. Книга первая

На утро, я проснулся с больной головой. Рядом на столике стоял кувшин с квасом. Выпил почти половину, когда в комнату заглянул Аника. Лицо у него было припухшее, волосы взлохмачены, в бороде застряли еще вчерашние крошки.

– Ну, как самочувствие, боярин? Пойдем хоть пивка холодненького для здоровья выпьем!

– Нет, Аника! Надо мне дом покупать, а не то мы с тобой так и сопьемся. Давай-ка руку тебе посмотрим, кстати ты чего без перевязи?

– Да ведь боли то утихли, только лубки и таскаю.

Я размотал бинт, сняв лубки из коры. Опухоль спала, гематома пожелтела и уменьшилась.

– Ну, заживает твоя рука, Аника, но все же не напрягай ее. А сейчас иди выпей немного пивка, приведи себя в порядок, пойдем дом смотреть.

Дом был хорош. Первый этаж представлял собой шикарную лавку, отделенную глухой стеной от прихожей и кухни, откуда шла лестница на второй этаж, где и были опочивальни купца. Во дворе – конюшня на десяток коней, кладовая, дровяник, а над ним и над конюшней – сенники. На заднем дворе баня и отхожее место. Конечно, кое-то придется подремонтировать, так как все стареет, и в два раза быстрее, если заброшено. Старик-эконом, оставленный купцом для продажи дома, чтобы показывать покупателю, да и для присмотра, узнав, что я собрался покупать дом, поинтересовался, когда ему со своей старухой съезжать.

– А в чем твоя служба была, уважаемый? – поинтересовался я.

– Дак я присматривал за домом, протапливал, чтобы меньше гнил, а баба моя за чистотой следила, да готовила. Она ведь и прежним хозяевам готовила. Жаловали они ее, то платок подарят, то денежку – за то, что гости довольные от ее ужина, – разоткровенничался старик.

– А остаться не хотите? – спросил я.

– Дак отчего бы, барин, и не остаться, идти нам все равно некуда, разве что на паперть, а так глядишь и послужим еще, – схватив мою руку и приложившись к ней, запричитал старик.

– Ладно, как звать тебя?

– Кузьма, барин, а жинку – Пелагея!

– Мы сейчас поедем оформлять сделку, ну а ты накрой стол. Вот тебе три рубля, купи все, что надо, ну а мы с Аникой после заедем и откушаем то, что приготовит твоя жена. Мы направились к Съезжей избе, в которой сидели дьяки поставленные воеводой, и выполняли функции регистрации сделок по купле и продаже движимого и недвижимого имущества. где двое «послухов» (свидетели при заключении сделок Прим. Автора) подписались под купчей, и дьяк громко припечатал ее своей печатью. Отдав деньги казначею и получив на руки купчую, я стал обладателем усадьбы размером в одну десятину. Главное, что в купчей было записано, что владение свободно от долгов, кабальных подписок (залогов) и от всяких крепостей. После всего мы отправились к дому Аники, чтобы я забрал свои вещи, и на обратном пути, заехав в трактир, я забрал своих слуг.

Загнав телегу во двор, я отправил Ладу в помощь кухарке, а сам с Ермолаем и его сыном стал разбирать и затаскивать вещи прямо в ящиках ко мне на этаж.

К вечеру появился Аника с компаньоном на новоселье, карета их была заполнены всякими закусками, а главное по бочонку пива и рейнского вина, что мы тут же пустили в расход. Через некоторое время Аника поинтересовался, не мог ли я завтра посмотреть дочь у компаньона, так как высокая температура, кашель и озноб.

– Аника, почему завтра, ребенок болеет, а ты завтра! Поехали! – я выскочил из-за стола, поднялся наверх и взял свой походный ранец, где лежали у меня все инструменты, стетоскоп, измеритель давления, термометр и лекарства.

Лада, слышавшая весь разговор, так как прислуживала за столом, тихо спросила:

– Господин, можно я поеду с вами? Меня бабушка – знахарка учила травам, да и болезни многие я могу лечить.

– Поехали, Лада! Помощница мне всегда нужна.

Карета рванула в темноту улиц. Два фонаря возле возчика давали мало света, но он гнал лошадей по привычному маршруту, изредка щелкая бичом и подбадривая их окриком. Вскоре мы остановились у высокого глухого забора, громкий лай собак, и в открывшееся окошечко в воротах выглянули два вооруженных воина. Узнав карету и ездового, ворота медленно раскрылись, и мы проехали во двор. К карете подскочил молодой парнишка и, открыв дверцу, помог купцу спуститься, после чего начал что-то шептать ему на ухо.

– После, Проша, после! Лучше помоги боярину с его вещами, и проводи нас в опочивальню к дочери. – распорядился купец.

Возле его дочери сидела заплаканная молодая мать, лекарь и две то ли няньки, то ли просто челядь. На вид ребенку было лет десять. Девочка была в забытьи, испарину ей вытирала одна из нянек. Лекарь раскладывал нож и другие инструменты для пускания крови, что я немедленно пресек, схватив его за шиворот и направив пинком в сторону дверей.

– Если хочешь, чтобы я вылечил твою дочь, гони всех этих шарлатанов! – выкрикнул я в лицо изумленного моими действиями купца.

После я подошел к девочке и осмотрел ее, пульс учащенный, поставил градусник и начал прослушивать ее дыхание и сердцебиение. Язык обложенный, температура 39,6, хрипы в легких, похоже на воспаление легких. Достал стерилизатор и, подготовив шприц (благо все успел до этого простерилизовать), набрал из ампулы пенициллин, как обычно стандартно протер ваткой со спиртом причинное место и усё. Достал таблетки аспирина, развел их в ложке с водой, тихо влил девочке в рот. После чего, так как уксуса не оказалось в доме, развел спирт и попросил нянек обтереть «водкой» девочку. Через час температура стала спадать, да и девочка проснулась уже от наших действий и, узнав мать, радостно протянула к ней руки. Купец с благодарностью пожимал мои руки:

– Что хочешь, проси, она мой последыш, самая любимая дочь, старшие уже все оперились.

– Да успокойся ты, лечение еще только началось, я просто снял напряжение, удар. А сейчас надо лечить, все же это воспаление легких, запустишь – помрет твой последыш. А шарлатанов гони, а не то они угробят твоего ребенка! Вот ведь удумал, ослабленному ребенку, еще и кровь пускать! Возьмите и пейте эти таблетки– от жара, а эти – от воспаления, если что, сразу за мной. Да, и тяжелую пищу нельзя, только отвар курочки, да легкую кашку. А сейчас вот дайте ей таблетку, чтобы спала. – я достал таблетку «Люминала» и протянул купцу.

– Барин, да они же все похожие, как же они действуют? – удивленно спросил купец.

– Я же объяснил: эти – от жара, эти – от воспаления легких, а эти – чтобы спала! – сказал я, закрывая немецкий ранец. – Завтра в обед я буду и проверю, как больная.

Возница вез меня и Ладу так же как и сюда, с посвистом и нахлестывая лошадей. По-видимому, по-другому он и не умел. Доехали так же быстро, высадив нас с Ладой, кучер повез Строганова к его дому, а мы направились к воротам, которые после долгого стука открыл зевающий Кузьма.

– Ермолай где? – спросил я его

– С сыном они на сеновале обосновались, разбудить?– ответил Кузьма

– Нет, завтра как встанет, скажи что я его звал!– ответил я, и повернулся к Ладе: – Иди отдыхай, завтра надо будет наведаться к девочке!

– Барин, мне надо завтра на базар, купить трав для лечения девочки. – попросила Лада.

– Да ты даже и не осмотрела ее!

– У нее лихоманка в груди, от этого и вся беда, – парировала девушка.

– И что ты можешь ей предложить?

– Меня вырастила бабка – знахарка, я ей с пяти лет помогала травы собирать, сушить их и делать сборы от болезней. Да и по болезным она меня водила, чтобы я помнила признаки всех болезней. – опустив глаза в пол, промолвила девушка.

– Хорошо, утром возьмешь деньги и купи с запасом всех трав, собирать травы нам самим пока не когда. Подготовишь травяные сборы для девочки, отнеси купцу, и объясни, как их принимать. И пока девочка не выздоровеет, постоянно проведывай ее. Это и тебе практика, да и народ тебя узнает. Читать и писать умеешь, а ли нет? – спросил я, переведя разговор.

– Буквы знаю, бабушка читала помаленьку, книга у нее была, старая, о травах, вот и меня учила. – с грустью ответила Лада, вспомнив о бабушке.

– Ну, значит, быстро научишься, и читать, и писать, раз основы уже есть! Главное, было бы желание учиться, а там я тебя научу.

– Есть желание великое, боярин! Век буду за тебя молиться, если научишь читать и писать! – и она схватив мою руку, приложилась к ней.

– Не надо, Лада этих нежностей! Взамен, ты будешь учить детей грамоте, которой сама научишься. Так как мне нужны будут в дальнейшем работники, которые умеют читать, считать и писать. Подберем помещение для этого опосля, а пока вечерами буду учить тебя грамоте, да и о лекарствах с болезнями поговорим.

ХХХ

– Послушай, Ермолай! Лада сказала, что ты – хороший кузнец? – спросил я своего слугу.

– Ну, не знаю, барин, хорош я или нет, но добрый клинок сделаю, да и для дома всякое могу. – промолвил бородач. – Я ведь раньше и сам болотную руду добывал, и варил железо, ну а зимой, когда все застывало, перековывал заготовки из этого железа. Сынок помогал мне, пока нас «нехристи» не захватили. Деревню нашу сожгли дотла, жинку с дочкой увезли неизвестно куда, да и живы ли они, даже не знаю!

– Ну, а как думаешь, если я тебе хорошую кузню организую, возьмешься за эту работу?

– Дак, барин, нужен добрый инструмент, железо, уголь, горн с мехами, ну и так по мелочи…

– Завтра едем на рынок и заказываем сруб, ставим рядом с баней. Сразу присмотри инструменты и железо. Угля у углежогов закажем телегу, ну, одним словом, все, что надо, вези, – я достал два рубля. – Вот, возьми, оденетесь с сыном, кушать будете на кухне, спать можешь в кузне, значит делай ее побольше в виде пятистенка. Да присмотри на рынке кирпичи, может кто-то продает?

– Хорошо, барин! – теребя в руках снятый с головы колпак, промолвил Ермолай.

– Ладно, иди, Ермолай, бери сына и на рынок.

Часа через два подъехала телега с мужиками, которые осмотрели место под кузню.

– Завтра, барин, установим, не волнуйся! – поклонились они и уехали подготавливать сруб.

Утром, на следующий день, я проснулся от стука топоров. Выглянул в окно – плотники работали вовсю. Кузьма, предупрежденный с вечера о том, что приедут плотники, запустил их ни свет, ни заря, и они уже срубили три ряда, ложа сразу на мох. Вместо фундамента были вкопаны по углам огромные чурки. Большая часть сруба была отведена под кузницу, а небольшая, квадратов двадцать, под жилое.

Я спустился на кухню. Пелагея с Ладой что-то уже готовили, во всю на печи кипело, фыркало. Ароматы стояли обалденные. Увидев меня, склонились в поклоне: «Доброе утро, Андрей Иванович!». Я умылся и пошел поздороваться с плотниками. Сзади неслышно меня сопровождали Ермолай с сыном. Оба в новых одеждах, подпоясанные ремешками, на боку ножи, в новых сапогах. У Ермолая увидел и засапожный нож. Одним словом, почувствовали, что теперь они хозяйские люди.

От плотников ко мне подошел с поклоном их старшой, остальная бригада не прекращала работу, сруб рос на глазах. Молодые парни тут же конопатили швы, убеленные сединой их отцы степенно работали топорами, выбирая пазы.

– Здравствуй, барин! Какие будут еще указания? – обратился ко мне старшой.

_ Как мне тебя звать, мастер?– спросил я его.

– Дак, Алексеем, Бюриковы мы все. Вот и работаем всей родней. Бабы в поле, на сенокосе, а у нас, пока время, тоже работа.

– Кстати, Алексей, сколько я должен за сруб под крышей буду? – спросил я старшого.

– Дак, барин, смотря какая крыша! Если тесовая, то все пять гривен, ну а если крыть соломой, то и за три сторгуемся.

– Конечно, тесовая!

– Дак, барин, задаток надо, чтобы купить тес!

– Сколько? – спросил я.

– Дак, две гривны, барин, сейчас я и отправлю ребят.

Я достал из кошеля две гривны и протянул Алексею:

– Слушай, Алексей, ты кстати сделай в маленькой половине тесовый пол и окно. Да поищи, где можно купить кирпич, чтобы сложить печи. Соответственно, расходы я оплачу.

– Сколько надо кирпича, барин? – заинтересованно спросил Алексей.

– Ну, на первое время тысячу штук.

– Дороговато тебе выйдет, барин, почти как за сруб заплатишь, вместе с доставкой. Али сам будешь вывозить?

– А откуда вывозить его, Алексей?

– Дак, от нас и надо, из деревни. Мы ж потихоньку лепим его летом, а как просохнет, обжигаем. Спросу мало, вот и скопился он, где-то возов пять будет.

– А печники или каменщики есть у вас в роду, али знакомцы какие-либо? – спросил я.

– Я могу печи сложить, Андрей Владимирович! – влез в разговор Ермолай. – Да и сын сколько раз помогал мне. Нам ведь горн надо было сложить, поэтому и пришлось учиться у людей, как это делать!

– Ну вот, Ермолай, и займись. С Алексеем познакомься, привезете с ним кирпич, выкладывайте горн в кузнице с вытяжкой, и у себя печь с трубой. Да покажи кладку Алексею, думаю, мы с ним долго работать будем. Кстати, Алексей, ты вольный, али чей-то холоп? – спросил я у старшого.

– Дак мы всей деревней относимся к помещице Киселевой. Платим ей оброк натурой и полтину с каждого двора.

– А деревня большая?

– Ну, дворов полста, могет поболе, как-то я и не считал, – поскреб затылок Алексей.

– А как бы мне увидеться с твоей помещицей? Она случайно не в городе живет? – заинтересовался я.

– Ну дом-то у нее приметный, на южной окраине. А, впрочем, могу и проводить. – уверил меня Алексей.

– Далеко отсюда? – спросил я.

– Да нет, если напрямки, то около версты и будет!

– Ермолай, седло на вторую лошадь есть?

– Да как не быть, Андрей Иванович, конечно!

– Седлай обе лошади, едем к помещице Киселевой.

– А я как же, Андрей Иванович? – спросил Ермолай

– А ты можешь на нашей телеге за нами ехать – откомментировал старшой.

– Давай, Ермолай, не задерживай!

– Андрей Иванович, сын мой Степка, уже седлает коней!– ответил он

Минут через тридцать мы были у ворот помещицы Киселевой. Дом был старый, запущенный, хотя раньше претендовал на красоту и изящество, но в споре со временем он проигрывал, и теперь перед нами предстало запущенное здание, где много лет не было ремонта.

На стук в ворота вышел замшелый старикан и спросил, что надо барину. Барину надо было хозяйку. Хозяйка изволит еще почивать. Но когда в руку ему скользнула монетка, он соизволил открыть ворота и сказал, что госпожа Наталья Петровна сейчас выйдет. Минут через двадцать на крыльцо вышла дородная дама, этак пятидесяти лет, и поприветствовав меня, спросила о причинах моего приезда.

– Наталья Петровна! Услышав от многих о вашем тяжелом положении, когда Вы, похоронив супруга, бьетесь, чтобы сохранить ваши владения, я решил помочь вам и готов купить одну из ваших деревень со всеми холопами за очень хорошие деньги. – произнес я, преподнося ей серьги с изумрудами.

– Как вас зовут, молодой человек? – глубоким грудным голосом спросила меня помещица.

– Боярин Андрей Иванович Федоров, моя госпожа!

– Вы хорошо воспитаны для нашего времени, когда молодежь не уважает старших. Батюшку Ивана Петровича Федорова я встречала как-то в Москве, случайно, не Ваш отец?

– Не могу знать, госпожа, я был украден литовцами и продан за границу. Попал в хорошие руки и выучился на лекаря в одном из университетов. Отработав хозяину затраченные деньги, вернулся на родину. Теперь ищу родителей!

– Ах, как все романтично. Проходите, Андрей Иванович! Аська, неси сбитень боярину! – девушка в кокошнике вынесла ковш и подала хозяйке, которая с улыбкой преподнесла его мне. Выпив ковш, я перевернул его, показывая, что зла не держу за пазухой.

– Проходите в горницу, Андрей Иванович! – пригласила меня помещица. Я прошел и сел за стол, на который прислуга начала накрывать утренние блюда.

– Наталья Петровна! Вы меня простите, но просто сегодня очень много дел, и я бы хотел побыстрее решить наши вопросы, а вечером мы можем посидеть и обмыть, если будет Ваше решение правильным.

– Как Вы красиво говорите, сразу видно заграницу! – томно вздохнула хозяйка. – Какая деревня Вас интересует, Андрей Иванович?

– Алексей, – обратился я к старшому, что стоял у дверей, боясь шевельнуться. – как зовут вашу деревню, что у реки?

– Стародубцево, барин!

– Вот, Наталья Петровна! – отрывая крылышко у запеченной курицы, сказал я.

– Ну, у этой деревни, если я не ошибаюсь, более двухсот чатов земли, что по моим оценкам более ста гривен. А может купите все три деревни, они вдоль реки друг за другом, за триста гривен, со всем населением и скарбом? Да я бы и этот дом продала и уехала со всеми деньгами в Москву от всех этих тупых, наглых смердов, не умеющих подойти к красивой даме!

– Госпожа моя! Я согласен заплатить за три деревни, но только двести пятьдесят гривен, дом ваш, увы, я не смогу купить, так как поторопился и купил недалеко от вас!

– Подождите меня, Андрей Иванович! – она вышла на крыльцо и громко позвала Петра. Когда, по-видимому, он подошел, она заставила того запрячь кибитку. Вернувшись в гостиную, она поинтересовалась об оплате или гарантиях ее.

– О нет, Наталья Петровна! Оплата или золотом, или в гривнах, как хотит Ваша душа! Просто за золотом придется ехать в ювелирную лавку, а гривны сейчас будут.

Я позвал Алексея, и отправил с ним записку к Аврааму: «Милый Авраам! Готов продать Вам очередную партию украшений. Жду сейчас Вас у помещицы Киселевой с 200 гривнами. Я покупаю у нее деревни». Времени у меня было, по расчетам, с час, украшения с камнями в поясе, будем ждать.

Наталья Петровна, выпив наливки, очень даже заинтересовалась мною. Пока не подписаны бумаги, улыбаюсь и терплю ее приставания.

Вскоре во двор въехала коляска ювелира с его неизменными охранниками. Мы вышли во двор встречать его. Авраам низко поклонился, отдавая предпочтение мне:

– Старый еврей приветствует Вас, госпожа Киселева, и Вас, боярин Андрей Иванович! Вы сделали мудрое решение, Наталья Петровна, что решились избавиться от этого груза на Ваших хрупких плечах! Давайте пройдем в дом и закончим наши денежные дела! – он кланялся и расшаркивался, а сзади его стояли охранники с деньгами и дубинками.

В горнице мы вновь уселись за стол, с которого уже было все убрано. Я достал драгоценности и высыпал кучкой перед ювелиром. Вновь началась проверка на глаз, на подделку и т.д. После чего, взвесив на весах, он, вздыхая, начал рассчитываться со мной. Остаток драгоценностей я вновь убрал в пояс, так как более 200 гривен мне пока было не надо. Закончив все дела с деньгами, мы поехали на коляске Киселевой в ратушу, где заключили договор купли-продажи. Уплатив налог на продажу, я стал хозяином трех деревень.

Пригласив Наталью Петровну вечером на обмыв покупки, я поехал к Строганову, чтобы тоже его пригласить к себе. Он, как всегда, был «под шафе», так как ехать никуда пока не надо, торговля идет, товар пока есть, что еще надо для счастья? Выпив с ним для приличия кубок вина, я, сославшись, что еще много дел и покупок, сбежал от него, с заверениями, что он с супругой будет, да и друга купца пригласит.

Дома я дал денег Ладе, чтобы она со слугами подготовила все к банкету. Столы накрыли в бывшем магазине на первом этаже, благо площадь позволяла. Я вообще это место присмотрел для больницы, небольшие перегородки, вот и операционная, вот палата, вот приемная…

К вечеру Пелагея была в ударе, аромат, наверное, стоял на соседней улице. Помещица Киселева приехала первая. Кузьма запустил ее экипаж во двор и пошел ко мне с докладом. Я, одевшись в позолоченный парчовый костюм, который купил по совету Ермолая, и прицепив свою шикарную саблю, стал похож на падишаха.

Увидев меня, Наталья Петровна присела в поклоне и извинилась, что недооценила меня, когда принимала. В это время ворвались купец Строганов с другом, как всегда полупьяные, и пошло обнимание, признание в любви и прочее, и прочее. Оказывается, Аника Федорович был знаком с помещицей, а когда узнал, что я купил у нее деревни, стал предлагать ей вложиться в соляное дело, которое он ведет.

– Соль всегда в цене, Наталья Петровна! – убеждал он. – Война, голод, лишения – народ всегда будет покупать соль. Сейчас вложите три гривны, через год получите четыре гривны.

– Ах, Аника Федорович, не кружите мне голову своими цифрами! – пьяно отбивалась помещица.

Я же вышел во двор и позвал старшего плотника Алексея. Вскоре Степка прибежал и привел встревоженного старшего.

– Слушай, Алексей! Сейчас я ваш хозяин, если я тебя поставлю старостой над всеми тремя деревнями, ты справишься?

– Дак, барин, почти везде родня! Смотря как будешь править! Если не много будешь требовать с нас, крестьян, так завсегда готовы! Ну, а начнешь грабить, убежим…

– Погоди, Алексей! Грабить я вас не хочу, наоборот, хочу помочь и вам, и себе! Вот по кирпичному производству кто у вас занимается?

– Ты, барин, говоришь как-то странно, непонятно… Кто лепит кирпич? Так тезка мой Леха Кривой глаз. Он давно этим занимается. Кроме этого, так как кирпич плохо продается, лепит кринки, чашки, кружки.

– Вот, что и требовалось от тебя! Давай завтра я приеду в деревню, собирай мне народ и Леха чтобы твой был, понял? Тебе, как старосте, будет зарплата три гривны в год, но с тебя и спрос большой, давай иди к своим ребятам.

Старшой убежал, но минут через пять прибежал с широко раскрытыми глазами:

– Барин, несчастье! Сынок у меня старшой топором ногу себе посек, кровью исходит!

– Быстро неси сюда! – гаркнул я.

Ворвавшись к гостям, я смахнул с одного стола тарелки и приказал влетевшей на шум Ладе, чтобы она принесла мою медицинскую сумку. Гостям я сказал, чтобы сидели и не мешали. Рабочие занесли раненого. От потери крови он уже начал терять сознание.

Уложив его на стол, я разрезал ему штанину, чтобы оголить рану. Топор рассек правую икроножную мышцу, не задев кость. Пережав жгутом, я остановил кровотечение. Лада находилась рядом, подавая мне инструмент. Ввел новокаин, после антибиотик, начал зашивать. Больной от того, что исчезла боль, да и от потери крови, просто уснул. Зашил, Лада стала бинтовать, а я похлопал по щекам, парень проснулся. Порекомендовав ему усиленное питание и питье, я его отпустил. Старшой с родней его перенесли на телегу, где я и оставил, чтобы утром посмотреть на рану.

Помещица смотрела на меня во все глаза. Ну никак она не ожидала от боярина таких знаний, хотя я ей и говорил, что я лекарь. Строганов с купцом уже видели меня в действии, поэтому воспринимали мои действия более спокойно. Отмыв руки от крови и надев вновь парчевый кафтан, который я скинул пред операцией, пощупав мимоходом пульс у Киселевой, я просто налил ей валерьянки и продолжил праздник, который мне прервали. Наталья Петровна все допытывалась, как я не боюсь крови, и как долго я учился на лекаря, и сколько я беру за лечение, и еще множество вопросов, от которых я вскоре устал.

Отправив всех своих домой, Алексей остался с сыном, утром все равно все приедут. Лада несколько раз подходила к больному и поила его настоем трав. Наутро она, постучав мне в дверь, попросила посмотреть рану больного. Держась за голову, и тихо матеря всех и вся, я оделся, умылся, выпил рассол, который мне принесла Лада. Не выдержав, выпил бокал пива и почувствовал, что успокоилась голова. Лада была возле телеги, рядом переминался Алексей. Раненый уже осмысленным взглядом осматривался вокруг.

– Сними с него повязку. – приказал я Ладе.

Рана была немного по краям воспалена, но не было нагноения. Швы хорошо ее стянули, повязка почти сухая. Я дал Ладе стрептоцид на рану, ввел пенициллин и порекомендовал сон (дал Ладе для настоек люминал).

Алексей крутился рядом со счастливой рожей. Как-никак, жив сын, да и платить не надо лекарям. Утром позавтракал, сруб готов, плотники занялись стропилами и обрешеткой крыши. Забрав Алексея и успокоив его, что данные договора от того, что я хозяин, не меняются, поехали по моим деревням.

Первая деревня, Стародубцево, находилась на берегу Оки всего лишь в 10 километрах от города. Земли было много, но не вся она была в деле. Остальные деревни еще хуже. Ни в одной из них не было даже часовни, хотя рядом проходит торговый тракт. Они даже это не используют.

Собрав всех жителей первой деревни, я расписал оброк. Кто делает пять тысяч штук, тот за оброк ничего не должен, все вопросы к Алексею Кривому глазу. Тот удивленно поднялся:

– Батюшка барин, а я то здесь причем?

– А ты будешь их учить, а не то они тебя и побить могут.

– За что, барин?

– Леша, мне нужны кирпичи, как я могу их приобрести? Только так, что ты их можешь изготовить, а я тебе могу только помогать. Останься после, и поговорим.

– Хорошо, барин!

– Теперь, кто занимается рыбой? – спросил я.

– Федор, он главный рыбак! – пронеслось с разных сторон.

– Федор, останься тоже! – я отметил в записной книжке и его. – А теперь кузнецы, или кто еще занимается какими-либо ремеслами?

Записав еще несколько человек и дав им оброк, я остался с группой селян, среди которых были: и бондари, и столяры, и ткачи, и даже две портнихи. Спросил, что нужно им , что бы наладить производство по выпуску продукции и услуг. Все упиралось в отсутствии оборотных средств, проще денег. А значит они не могли купить материал из которого должны были выпускать продукцию.