Без срока давности

– Что за вечеринка?

– Ну… Вы же взрослый человек, – заюлил Сёма.

– Взрослый, взрослый, – нетерпеливо кивнул Корсаков. – Ты резину не тяни, ты дело говори. Что за вечеринка?

– Ну… Вы же слышали о свинге? – потупившись, уточнил Сёма.

– Свинг – это когда мужчины и женщины…

– Ну да! – облегченно согласился Сёма. – Мы меняемся партнерами. Половыми партнерами. В конце концов, это наше личное дело, мы никого не заставляем.

– Да хватит тебе стонать! – рявкнул Игорь. – Пошли вы на эти свои… игры. Так. Втроем?

– Да.

– Ты, Денис и Мила?

– Да.

– Ну, и что?

– Мы только начали… ну… в общем, уже отдыхали после… первого раза… У Милы зазвонил телефон. Она поговорила, подозвала Деню, и они уехали.

– Куда?

– Не знаю. Честное слово, не знаю, – снова приложил Сёма ладошки к груди. – Милочка сказала, что они вернутся через час, чтобы я не скучал там без нее.

– И что потом?

– А потом ничего.

– Как это ничего? Совсем ничего? И ты не удивился, что твоя подруга и друг уезжают среди веселья и исчезают?

Глаза у Сёмы наполнились слезами, и он произнес каким-то тусклым голосом:

– Я испугался. Я очень испугался, но не знал, что делать. Не знал, куда обратиться!

– Звонил им?

Сёма помолчал, будто взвешивая: признаться или умолчать, потом, томно прикрыв глаза, сказал:

– Денискин телефон был вне зоны приема.

– А Людмилы?

– Сначала не отвечал. Потом ответил, но мужским голосом.

– И что сказал?

– Спросил, кто говорит. Потом сказал, что он из полиции и мне необходимо к нему приехать.

– Куда приехать? Он назвал адрес?

– Нет. Я отключил телефон.

Понятно. Его хотели вытащить туда же, где в тот момент были Мила и Денис. Скорее всего, для того же, для чего и их увезли. И если телефон Милы отвечал, а Денис был «вне зоны», может быть, уже были они разлучены… Да что тут гадать! Дело надо делать!

– А не мог Денис домой уехать? Он откуда? – решил проверить искренность Сёмы Корсаков.

– Он из Ярославля, – сразу же откликнулся тот.

– Точно?

– Точно! Там у него невеста…

– Невеста? – Брови Корсакова полезли к затылку.

– Ну а что? Милочка – это же… так… приятное знакомство, не больше.

– И ты знаешь, где живет Денис и где – его невеста?

– Где невеста – не знаю, а у родителей мы и останавливались. Мы к нему ездили пару раз по делам.

Это хорошо. Это уже перспективно. Это упускать нельзя!

– По каким делам? – Корсаков постарался до предела наполнить свой голос сарказмом и недоверием.

– Ах, вы же не знаете, – почти подпрыгнул Сёма. – Ой, а пойдемте на кухню, а? Я кушать очень хочу.

Кушать хотел и Корсаков, поэтому кивнул: мол, давай поедим.

В кухне Сёма продолжил рассказ: Дениска привез какие-то бумаги и предложил Милочке найти на них покупателя. Она, кажется, нашла, но что-то там расстроилось. Денис очень огорчился, потому что сначала те готовы были заплатить большие деньги.

– Что такое «большие»? – уточнил Корсаков. – Я такой денежки не знаю. Десять тысяч рублей?..

– Не знаю, – искренне ответил Сёма. – В эти дела я не лез. Но Денис бы не сказал про «большие деньги», если бы речь шла о тысячах рублей.

– Почему? Это что – мало?

Непроизвольная усмешка появилась в уголках рта Сёма, но он ее согнал. Впрочем, Корсаков и так уже понял ответ. Значит, какие-то бумаги, привезенные, скорее всего, из Ярославля, стоили больших денег, но сделка сорвалась. Или – не сорвалась? Может, Гордеева хотела сама провернуть всё, получить деньги и не делиться с Денисом? А он, узнав об этом, убил ее и скрылся? В голове мелькнуло: если «покупатели» решили все, включая и эти «бумаги», и тех, кто ими торговал, скрыть, сделать «совершенно секретным»? Тогда понятно, почему исчезли и Мила, и Денис и зачем два паренька пришли к Сёме.

– Ну а что это за бумаги?

– Не знаю. Денис говорил, что купил их у какого-то коллекционера. Тот, мол, в таких бумагах не разбирается, а знатоки за них заплатят, не торгуясь.

– Так, вы с ним за бумагами и ездили?

– Ну да. Вдвоем веселее ехать.

– Это точно, вдвоем веселее, – легко согласился Корсаков. – Вот и поедем вдвоем.

– Куда? – изумился Сёма.

– В Ярославль, конечно.

– Когда?

– А чего тянуть? Сейчас поедим и отправимся.

– Да вы что! Я устал, я спать хочу! Никуда я не поеду!

Корсаков положил руку Сёме на плечо, внимательно уставился в глаза.

– Ты хотя бы понимаешь, что эти двое пришли не случайно? И уж, конечно, они пришли не для того, чтобы я им морды набил.

Надо напомнить этому окурку, кто тут хозяин, а то, ишь, приободрился, подумал Корсаков и жестко спросил:

– Согласен?

Сёма был согласен.

– Ну а раз сегодня, благодаря мне, у них не получилось, значит, что им остается делать?

– Что? – Губы у Сёмы задрожали.

Корсаков улыбнулся, надеясь, что выглядит хищно, и ответил:

– Дождаться, когда ты снова выйдешь из дома, и решить все вопросы разом. Впрочем, – безжалостно продолжил Корсаков, – впрочем, вряд ли они будут ждать. Проще вломиться к тебе ночью, когда ты крепко спишь. Спишь-то крепко?

– Крепко, – признался Сёма. – За день так устаю! Представить себе не можете.

– Ну, вот видишь, – подвел итоги Корсаков. – Вряд ли ты до утра доживешь. Ребята серьезные…

– Что мне делать? – покорно спросил Сёма.

– Уехать домой ненадолго.

– Прямо сейчас? – обреченно ужаснулся Сёма.

– Ну, тебе решать, – равнодушно ответил Корсаков. – Я тебе перспективу обрисовал.

– А знаете, – решился Сёма. – Я и сам собирался домой съездить. Правда. Уже подарки маме купил. Папе куплю по дороге на вокзал. Или лучше самолетом?

– Ой, Сёма, Сёма, – почти по-цыгански загоревал Корсаков, – хороший ты парень, а дурной!

– Почему?

– Да потому, что тебя эти ребятишки и на вокзале, и в аэропорту найдут. И с тем же результатом, понимаешь?

Сёма понимал.

– Как же быть?

– И что бы ты без меня делал? У тебя машина далеко?

– Машина? В сервисе. Что-то там застучало, обещали завтра после обеда сделать.

– Это даже хорошо, что твоя машина в сервисе.

– Почему?

– Потом объясню, – отмахнулся Корсаков. – Есть у тебя надежная подруга, которая сможет войти в положение и одолжить тебе машину до завтра?

– Есть. А зачем?

«Мальчиков», так и лежавших спеленатыми у дверей, вынесли на площадку: соседи увидят – решат, что делать.

Машину Сёме одолжила женщина лет пятидесяти со следами былой красоты и мешками под глазами. Корсаков стоял в стороне и наблюдал трогательную сцену прощания. Будто на войну провожает, усмехнулся он про себя.

Глава 3

Август. Ярославль. Корсаков

Сёма остановил автомобиль и кивнул в сторону подъезда:

– Вон там они и живут.

– Спасибо, Сёма, – кивнул Корсаков. – Давай-ка твои дела закончим, а уж потом я за свои возьмусь.

На вокзале не спешили, ждали, а когда до отправки нужного поезда оставалось минут пять, Корсаков подскочил к проводнице, которая показалась самой подходящей, и рассказал, что они поспорили с друзьями: можно ли без билета доехать хотя бы до Кирова или Тюмени?

Описание спора сопровождал деталями, которые вызовут смех и чувство превосходства у каждой женщины, тем более у женщины понимающей. Да и «призовые», которые она получила, были кое-какой гарантией. Проводницу выбирал старше тридцати: больше шансов, что западёт на красавца Сёму. Так надежнее. Женщина попалась понимающая, да и деньги, предложенные ей, были щедрые и не лишние.

На прощание Корсаков сказал Сёме, крепко пожимая руку:

– Сёма, я тебе советую – без самодеятельности. Будь внимателен. Не забывай о тех двоих. Будет лучше, если их друзья тебя не найдут.

Сёма дернулся и кивнул.

Проводив Сёму, Корсаков отъехал от вокзала, припарковал мерс, на котором мчали из Москвы, и отправился к родителям Дениса Балюка, второго из мальчиков Милы Гордеевой.

Общаться с ними было просто: он, Игорь Корсаков, известный журналист. С Денисом познакомился случайно и так же случайно узнал, что у него есть интересный материал. Договорились встретиться, но Корсаков куда-то подевал телефон Дениса. А тут как раз подвернулись дела в Ярославле, вот и решил разыскать его через родителей.

Мама Дениса вела себя настороженно, первым делом спросила, не слышал ли он что-нибудь о ее мальчике, но Корсаков отвечал спокойно и уверял, что ничего с Деником не случится. Правда, в разгар разговора в прихожую выглянул отец Дениски и сообщил, что сын звонил несколько дней назад и он с ним разговаривал, но вот матери сказать забыл. После короткой перепалки Корсаков был зван на кухню, поскольку подошло время обеда.

Обед, правду сказать, был вкусный, и голодный Корсаков, не лукавя, честно хвалил хозяйку, которая от этого расцвела и разговорилась, а Игорь, прихлебывая чай, слушал этот подробный рассказ ни о чем с неослабевающим вниманием, потому что ему нужно было знать о Денисе как можно больше.

В комнате зазвонил телефон, папа ушел туда и вернулся с улыбкой на лице.

– Ну вот, – доложил он радостно. – Все выяснилось. Это звонила подруга Деника. Она только что приехала из Москвы, привезла нам от него привет и немного денег.

Мамино лицо озарила гордость, и она глянула на Корсакова: вот какой у меня сын! Деньги маме шлет, не то что иные!

– Когда она придет? – поинтересовалась мама, но вместо ответа раздался звонок в дверь.

Пришедшая девица представилась Риммой, и так же, как Корсаков, была звана к столу, и так же, как Корсаков, не отказалась. Уплетала за обе щеки, видно было, что тоже давно не ела домашнего. Правда, ей, в отличие от Корсакова, приходилось не слушать, а отвечать на вопросы обоих родителей и Игоря.

Сумбурный допрос дал следующие результаты: у Дениса все в порядке. Он, кажется, заключает какой-то договор с большой фирмой. Какой – не говорит. Вы же знаете, обратилась она к маме, как ваш сын умеет все маскировать? Мама радостно улыбалась, а Римма продолжила: во всяком случае, он прошел собеседование, получил первое задание и небольшой аванс.

Римма выложила на стол пять бумажек по сто евро каждая.

– Это он просил вам передать.

Галина Яковлевна по-хозяйски положила ладошку на деньги и прониклась симпатией к гостье.

– А вы ему, извините, кто, Риммочка?

Риммочка слегка потупилась.

– Это он сам вам скажет. Но – позже. Знаете, я тоже не спешу. Сейчас ведь иногда мужчина оказывается менее жизнеспособным, чем женщина, – поделилась она сокровенным.

Женщины обменялись понимающими взглядами, после чего Галина Яковлевна глянула на мужа и посочувствовала себе самой:

– Ну, что делать?

Видимо поняв, что была слишком откровенна, поспешила сменить тему:

– А вот журналист из Москвы приехал, чтобы Дениса повидать!

– Из Москвы? – почти безразлично поинтересовалась Римма. – Так там его проще найти.

– Да как-то не получилось у меня, – виновато усмехнулся Корсаков. – Очень уж занят Денис, видимо.

– Ой, и не говорите, – согласилась Римма. – Ну, кстати, я тоже на пару дней приехала по делам, а потом снова в столицу. А у вас к нему какой интерес? Если хотите – передам ему, чтобы позвонил.

Корсаков раздумывал недолго. В конце концов, сейчас это единственная ниточка, ведущая к Денису.

– Мы с ним разговаривали по поводу некоторых бумаг, которые он хотел продать.

– А-а-а… – понимающе протянула Римма. – Так, это надо подумать. Он мне что-то говорил о бумагах. Правда, мельком. Я даже подумала, что для него это не важно.

Она продолжила обед, отвечая на новые вопросы Балюков. Потом снова повернулась к Корсакову:

– А вы надолго приехали?

– Вечером – обратно. Что же тут делать, если Денис в Москве?

– Ну да, – согласилась Римма. – Знаете, я подумала, что, наверное, могу вам помочь. Мы ведь с Денисом, видимо, за этими бумагами и ходили. Как раз по пути на вокзал зашли к какой-то женщине. Я оставалась внизу, а Дениска пошел к ней один и вернулся с пакетом. Ну, конечно, это были бумаги, а?

Поев, Римма сразу же вспомнила, что у нее еще много дел, да и московского гостя необходимо еще проводить, и стала прощаться. На улице взяла Игоря под руку и призналась:

– Они на меня смотрели, как на воровку, которая крадет их сына, верно? – и улыбнулась. – Кстати, вы на колесах?

Ездить по чужому городу на чужой машине среди бела дня Корсаков не хотел, объяснять – тоже.

– Ну что вы! Я на поезде приехал.

– Ладно, – согласилась Римма. – Прогуляемся. Тут недалеко.

По дороге сама, не дожидаясь вопросов, стала рассказывать. Женщина, к которой она ведет Корсакова, – Влада Глебовна Лешко – работала в музее и консультировала ребят. Она и отдала Денису те бумаги, с которыми он уехал в Москву.

– Зачем? – поинтересовался Корсаков.

– Не знаю, – беззаботно ответила Римма. – Вы у нее спросите. Вот подъезд. Квартира, кажется, сто пятая.

Влада Глебовна Лешко оказалась миловидной блондинкой лет за сорок. Корсакова удивило, что вечером в своей квартире она одета в строгий костюм, будто готовилась к деловой встрече или собралась на работу. Услышав вопрос о Денисе, предложила чаю, усадила гостя за стол в небольшой гостиной, куда принесла все необходимое. Разлила чай и начала говорить. Видимо, настроилась, пока накрывала стол.

– Я и сама уже начала волноваться, – призналась она. – Денис был у меня десять дней назад и больше не возвращался, хотя должен был вернуться. Ну, в крайнем случае – позвонить.

– Он в Москву отправился по вашей просьбе?

– Не совсем так. Денис давно уже фактически переехал в Москву, а сюда наезжал по мере необходимости. Вот и в тот раз он позвонил, сказал, что приехал на пару дней и утром уезжает. Тогда я и попросила его прийти ко мне.

– Был повод?

– Скажите, господин Корсаков, почему я должна отвечать на ваши вопросы?

Главной интонацией женщины была тревога. Влада старалась ее скрывать, но это плохо удавалось, и Корсаков решил быть откровенным.

– Денис исчез, и это связано, боюсь, с опасностями. Он сейчас – единственная возможность узнать хоть что-то об этом. Именно поэтому я и приехал в Ярославль, именно поэтому пришел к вам. Почему-то мне кажется, что след идет из вашего города. Спросите – почему так считаю? Не отвечу. Просто убежден. Безмотивно убежден.

Наступила тишина, которую нарушила Лешко:

– Подробностей я не знаю, но боюсь, что вы правы. Во всяком случае, я виню себя.

– В чем?

Лешко помолчала, но заговорила точно и без пауз:

– Дело в том, что я работаю в музее. Часто нам приносят какие-то вещи, фотографии, воспоминания – в надежде, что мы это купим. Знаете, кем-то движет тщеславие, кем-то желание воссоздать историю края, кем-то жадность. Разные люди бывают.

Она поднялась, принесла сигареты, закурила.

– За несколько дней до приезда Дениса к нам снова пришел такой посетитель, среднестатистический старичок, дядя Коля. Предложил купить документы, которые у него остались якобы от деда. Наша заведующая – баба склочная и сволочная, стала кричать, поэтому я его потихоньку вытолкала, а потом, когда уже были у выхода из музея, сказала, что могла бы взять пару листков для консультаций со специалистами. Он согласился и вечером бумаги мне отдал. Знаете, как в шпионском романе встречались, – усмехнулась Влада Глебовна. – Он ждал меня по пути домой.

Она затушила сигарету, отхлебнула чая.

– Документы, конечно, интересные, но немного странные. Складывалось впечатление, будто это несколько разрозненных листков из какой-то книги. Текст хороший, интересный, угадывается стиль, увлекательный сюжет, но все это – отрывками. И при этом нет никакой гарантии того, что целое произведение окажется соответствующим этим отрывкам, понимаете? В общем, меня в них привлек скорее стиль, чем смысл. Но я уверена, что бумаги эти представляют большую ценность.

Она помолчала, потом сказала:

– И видимо, их практическая ценность гораздо выше ценности научной. Не спрашивайте почему. Не знаю. Интуиция, если хотите.

– Ну а о чем там шла речь? – не выдержал Корсаков.

– Да ни о чем, как вы не понимаете?

– Ну а к какому времени эти бумаги могли бы относиться?

– Мне показалось, что это тридцатые годы. Там еще упоминался кто-то из НКВД.

– Кто?

– Не помню. Я же вам уже несколько раз сказала: это были разрозненные листки, и только! Кстати, этот сукин сын меня обманул, – усмехнулась Влада.

Она снова закурила, но на этот раз курила по-мужски, сделав сразу несколько затяжек подряд так, что сигарета сразу же прогорела до середины.

– Бумаги он мне показал мельком, и там было три листка. И я их тоже просмотрела мельком. На двух листах текст, рукописный, на третьем – какая-то схема, улицы, перекрестки, а на обратной стороне – несколько слов. Я решила, что текст на обратной стороне – это описание, то есть названия улиц, понимаете? Ну и заплатила за три листка. Дома посмотрела внимательно, и, оказывается, схема и текст никак не связаны. И текст, строго говоря, не текст, а просто несколько слов. Вот, полюбуйтесь.

Корсаков окинул взглядом протянутый листок пожелтевшей бумаги и сразу же вернул Владе.

– В самом деле, ерунда какая-то, – кивнул он. – Вы к нему не ходили, к этому… дяде Коле?

– Зачем?

– Ну, не знаю… Он же вас надул.

– Знаете, господин Корсаков, а вы сами с ним поговорите, – предложила Влада. – Он ведь ждет меня с нетерпением, даже адрес оставил.

Она взяла тот самый злополучный листок и написала на нем адрес, усмехаясь:

– Это уже ничего не испортит. За такой «документ» и гроша не дадут. Держите, это неподалеку, – вернула она листок Корсакову. – Это – все, чем я сейчас могу помочь.

Корсаков возразил:

– В совокупности с другими листками этот может дать больше информации, чем вам кажется, так что оставьте у себя, а адрес я запомнил.

В прихожей Влада попросила:

– Как только что-нибудь узнаете о Денисе – сообщите мне, пожалуйста.

Корсаков кивнул и постарался сохранить спокойное выражение лица. Не мог же он сказать: «Я уверен, что Денис давно мертв».

Внизу его ждала Римма, о которой Корсаков, честно говоря, совсем забыл. А Римма обрадовалась, взяла его под руку и стала расспрашивать. Говорить Корсакову не хотелось, но и молчать было невежливо: в конце концов, без помощи Риммы он бы не нашел Владу.

– Да, честно говоря, я ожидал большего, – невнятно ответил он и продолжил: – Хотя от женщин всегда получаешь меньше, чем ожидаешь.

Римма делано обиделась, и беседа перетекла к теме «вечер – приятная прогулка – красивая женщина».

– Ой, сейчас ливень начнется, – спохватилась Римма и, схватив Корсакова за руку, потащила его в сторону многоэтажных домов, выстроившихся неровным строем.

Ливень в самом деле не заставил себя ждать, и, пробежав еще метров сто, они нырнули под козырек подъезда. Они стояли рядом, и Корсаков почувствовал, как Римма прижимается к нему.

– Вы только ничего такого не подумайте, – прошептала она. – Просто очень холодно.

Игорь всем телом ощутил ее прикосновение. Ощутил так, будто оба они были совершенно голыми! Он еще молчал, когда Римма разомкнула объятия.

– Слышите, дождь ослабел. Вы, Корсаков, не робкого десятка? – Девушка глянула на небо, хотя увидеть там хоть что-то было невозможно. – Тогда побежали, пока не так сильно льет!

Идея была хорошая. В самом деле, не торчать же тут всю ночь! И они побежали. То и дело они шлепали по лужам, в туфлях уже вовсю чавкала вода, пот смешивался с каплями дождя, стекавшими по спине, но они сосредоточенно топали вперед. Сколько еще надо бежать, Корсаков не знал, и очень обрадовался, когда Римма выдохнула:

– Прибежали!

Они свернули с дороги, по которой бежали, к дому, но Корсаков район не узнавал. Это явно не была его гостиница.

– Где мы?

– Мы, извините, возле моего дома. Лучшего варианта я вам сейчас предложить не могу. Идемте, идемте, я вас не изнасилую. – В голосе Риммы сквозила неприкрытая обида. – Обсохнете, вызовете такси. – Чуть отвернувшись, добавила: – Если не хотите сохнуть, просто вызовете такси. Ну что, пошли?

Поднялись на третий этаж, вошли в квартиру. Даже аромат квартиры был теплым, мягким и очень женственным.

– Вы ступайте в ванную, а я схожу к соседям, возьму какую-нибудь мужскую одежду и водку. У меня в доме водки нет.

Только оказавшись под горячим душем, Корсаков понял, как он промок и промерз, и с удовольствием ощущал, как жизнь вливается в его тело, наполняя его каким-то весельем! В дверь ванной комнаты постучали:

– Откройте и отдайте мне вашу одежду, а я вам дам халат. Придется вам какое-то время походить без нижнего белья! – прокричала через дверь Римма.

Он открыл дверь, высунул свою промокшую одежду, взял сухую. В ванную проникли кухонные ароматы, которые усилили все ощущения.

– Вы тут начинайте, а мне тоже надо прогреться, – смущенно сказала Римма, когда Корсаков вышел на кухню, и ушла в ванную.

Корсаков сел за стол, налил в рюмку холодной водки, выпил и закурил. Окошко ванной комнаты выходило на кухню, и он вдруг представил, как Римма раздевается, переступает через край ванны и включает горячую воду. Он даже представил, как струйки воды стекают по ее телу, и воспоминания о том, как Римма совсем недавно прижималась к нему, заполнили его.

Когда Римма вышла на кухню, Корсаков спросил:

– Ну что, прогрелась?

– Да, вроде бы, – немного смущенно отозвалась Римма.

Корсаков наполнил водкой рюмку, протянул Римме:

– Теперь так прогрейся.

Она стремительно опрокинула в себя содержимое рюмки и, отчаянно глядя прямо ему в глаза, сказала:

– Разве так греться надо?

…Как тут за временем уследишь, когда тело и душа расстались? Душа отдыхала, а тело наслаждалось! Наслаждалось и чувствовало ответное наслаждение другого тела. Такого же горячего, бесстыдного и ненасытного. Они что-то шептали друг другу в этой суматохе, ничего не слыша и понимая, что слова сейчас не имеют никакого значения.

…И все закончилось! Римма бессильно обмякла, проваливаясь в сон. Корсаков лег на спину, уставился в потолок. Навалилось давно, казалось, забытое чувство опустошенности, завершавшее любую его случайную встречу «по полной программе». Ему показалось, что даже запах, источаемый телом Риммы, неприятен. В серой пелене пробуждающегося дня он вскочил, стремительно собрал всю свою одежду, начал одеваться и услышал какое-то бормотание. То ли спит, то ли просыпается, непонятно, но встречаться с ней утром было невозможно.

– Игорь, ты куда? – раздалось с кровати. – Что случилось?

Ну, только истерики не хватало!

Корсаков, схватив в охапку рубашку и пиджак, в прихожей сунул ноги в туфли и выскочил на площадку. Оказался лицом к лицу с женщиной, отправлявшейся на прогулку со своей собачкой. И женщина, и собачка были очень возмущены его внешним видом. Чрезвычайно возмущены и оскорблены. И не скрывали этого!

Корсакову, в свою очередь, было искренне плевать на их моралите, и он отправился вниз по лестнице, надевая на ходу рубашку и пиджак и ощущая спиной возмущенные взгляды обеих. Трудно было сказать, чей взгляд был злее.

Внизу все-таки пришлось ждать: замок на двери подъезда в темноте открыть было невозможно. И еще раз Корсаков ощутил возмущение и презрение дамы с собачкой! Выйдя из подъезда, он хотел было спросить, в какой стороне находится центр города, но отказался от этой мысли: все равно не ответит. Он вышел к дороге. Машин не было. Ни одной. Постоял, глядя то в одну, то в другую сторону, и пошел в пространство между домами, увидев там огоньки машины. Молодой парень, видимо тоже возвращавшийся от милой, отвез до гостиницы бесплатно, «как коллегу».

Корсаков, выходя из подъезда разозленным взглядами дамы с собачкой, не заметил машины, стоявшей неподалеку. Двое парней, сидевших в ней, не сразу поняли, что происходит, потом стали суетливо заводить машину, но проехать следом за Игорем в проход между домами не смогли. Перегорожено. Пока объезжали, Корсакова и след простыл.

Глава 4

Август. Ярославль. Корсаков

В холл Корсаков почти вбежал, встревожив дремавшую дежурную. Войдя в номер, сразу же отправился в душ! Мылся долго и с остервенением, как будто вывалялся в грязи! Ему и самому было неприятно такое отношение к Римме, но преодолеть себя он не мог. Промывшись резко пахнущим гостиничным гелем несколько раз, еще долго стоял под душем, переключая с горячей воды на холодную до одури.

Выйдя из ванной, лег на кровать. Спать не хотелось, но дел за день надо было сделать много, а бессонная ночь сил не прибавила. Стараясь если не заснуть, то хотя бы задремать, Корсаков набрасывал план на день.

Главное – этот самый дядя Коля, от которого и идут эти бумаги. Даже если это не его бумаги, он не может не знать, кто их хозяин. Ну а раз он знает, значит, скажет и Корсакову. А как же!