Пнуме. Тшай. Том IV

Пнуме

Тшай. Том IV

Джек Вэнс

Переводчик Александр Фет

Дизайнер обложки Yvonne Less

© Джек Вэнс, 2021

© Александр Фет, перевод, 2021

© Yvonne Less, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-4490-5377-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

В старом складе на окраине Сивише, там, где начиналась плоская солончаковая пустошь, взгромоздившись на табурет, сидел Айла Вудивер. Цепь соединяла его железный ошейник с высоко натянутым тросом. Подтягивая цепь, Вудивер мог передвигаться вдоль стены от стола до каморки, где он спал.

Всякий, кто знал Вудивера, мог бы ожидать, что унизительное заключение (вдобавок ко всему, в его собственном складе!) вызовет у него взрывы ярости и зубовного скрежета. Тем не менее Вудивер благонравно корпел за столом, озарив лицо абсурдной улыбкой блаженного самоотречения и свесив огромные ягодицы, как седельные мешки, с обеих сторон табурета.

У звездолета, занимавшего две трети превращенного в ангар склада, стоял и наблюдал Адам Рейт. Мученическое терпение Вудивера тревожило Рейта больше любых приступов бешенства. Оставалось только надеяться, что замыслы опасного пленника не успеют осуществиться. Корабль почти приготовили к вылету – примерно через неделю Рейт рассчитывал покинуть древний Тшай.

Вудивер проводил время, занимаясь плетением кружев. Он то и дело поднимал их, чтобы полюбоваться узорами на свет – олицетворение кроткого прилежания. В ангар заглянул Траз, руководствовавшийся философией своих предков, кочевников-кокард, и не одобрявший чрезмерной снисходительности. Хмуро рассматривая узника, он посоветовал: «Убей его сейчас же – и положи конец сомнениям!»

Рейт уклончиво ворчал: «В ошейнике, на цепи, что он может сделать?»

«Вудивер всегда придумает подвох, ты это знаешь не хуже меня!»

«Не могу хладнокровно прикончить беззащитного человека».

Траз с отвращением крякнул и вышел на двор, раздраженно хлопнув дверью. Дирдирмен Аначо заявил: «Даже я вынужден согласиться, наконец, с юным выходцем из степей – подлое чудовище следует прикончить!»

Вудивер явно догадывался о предмете разговора, но отозвался только любезной улыбкой. Рейт не мог не заметить, что толстяк потерял в весе – щеки, в свое время упруго дрожавшие от гнева, свисали дряблыми двойными складками, губы, некогда гордо поджатые, выпятились над заостренным маленьким подбородком.

«Смотри-ка, ухмыляется! – шипел Аначо. – Дай ему волю, он всех нас спалит заживо нерводером. Убей его без промедления!»

Рейт снова воззвал к умеренности: «Через неделю мы улетим. Что он может – беспомощный, в цепях?»

«Вудивер есть Вудивер!»

«Пусть так – нельзя же резать человека, как скотину!»

Не находя слов, Аначо воздел руки к небу и вышел на улицу вслед за Тразом. Рейт забрался в звездолет и какое-то время наблюдал за механиками. Те были поглощены решением тончайшей задачи, связанной с балансировкой энергонасосов. Рейт ничем не мог им помочь. Технология дирдиров, да и само мироощущение дирдиров, представлялись ему непостижимыми. И в том, и в другом дирдиры исходили из несистематических интуитивных догадок – по крайней мере, так подозревал Рейт. В любом из аспектов их существования трудно было распознать логические умозаключения.

Косые коричневатые лучи струились из чердачных окон, оставляя продолговатые крадущиеся блики – заходило солнце. Вудивер задумчиво отложил кружева. По-приятельски кивнув Рейту, он удалился в камеру-спальню, отгороженную в углу склада, волоча за собой дребезжащую подвесную цепь.

Из корабля один за другим вылезли механики и с ними бригадир-технолог, Фио Харо. Вся бригада отправилась ужинать. Рейт прикоснулся к неказистому корпусу звездолета, прижимая к холодной стали ладони обеих рук и все еще не вполне доверяя ее реальности. Еще неделя – и он вырвется в космос, сможет вернуться на Землю? Перспектива возвращения упорно сохраняла характер несбыточного сна, Земля уже казалась миром далеким и причудливым.

Рейт заглянул в кладовую, отрезал кусок черной кровяной колбасы и вышел постоять в дверном проеме. Карина 4269, над самым горизонтом, заливала солончаки прощальным сиянием цвета светлого пива – каждая кочка отбрасывала узкую длинную тень.

Двух черных фигур, в последнее время появлявшихся вдали на фоне закатного неба, еще не было.

Пейзаж отличался своеобразной мрачной красотой. К северу зернистым буроватым крошевом рассыпались каменные строения Сивише, глухо позолоченные закатом. К западу, на другом берегу Айзанского залива, игольчатым лесом горели в небе башни Хейха, города дирдиров – среди них гораздо выше шпилей громоздилась Стеклянная клетка.

Рейт присоединился к Тразу и Аначо. Его давние товарищи по странствиям скучали на скамье у ангара, запуская подобранные голыши, чтобы те отскакивали от большой лужи посреди двора: Траз – молчаливый, с угловатым широким лицом, коренастый, мускулистый, Аначо – тощий, как угорь, на полголовы выше Рейта, бледнокожий, с вытянутой курносой физиономией, разговорчивый в той же мере, в какой Траз был немногословен. Траз не одобрял капризное жеманство дирдирмена. Аначо считал кочевника неразборчивым невежей. Время от времени, однако, они сходились во мнениях – например, сегодня оба настаивали на срочном уничтожении Айлы Вудивера. С точки зрения Рейта следовало больше опасаться дирдиров – из своих далеких башен обитатели Хейха могли следить за тайными приготовлениями к полету, направив телескопы на окна бывшего склада. Бездействие инопланетян казалось Рейту не менее подозрительным, чем улыбка на лице Вудивера – от одной мысли о возможности провала у него холодела кровь.

«Почему дирдиры ничего не предпринимают? – жаловался Рейт, отрывая зубами жесткую черную колбасу. – Ведь они знают, что мы здесь».

«Поведение дирдиров непредсказуемо, – ответил Аначо. – Похоже, они потеряли к тебе интерес. Что для них люди? Букашки, мелочь. Они предпочитают выкуривать пнуме из подземных лабиринтов. Никто из дирдиров не желает подрывать свой престиж, организуя „цаугш“1 с целью твоей поимки – таково мое предположение».

Соображения дирдирмена не показались Рейту вполне убедительными: «Зачем же тогда фунги2 или пнуме3 – кто бы они ни были – приходят и следят за нами? Я полагаю, они не совершают вечерние прогулки для укрепления здоровья?» Рейта тревожили два темных силуэта, в последнее время то и дело появлявшиеся на солончаковой пустоши. Каждый раз они стояли на фоне заката, долговязые, в черных плащах и черных широкополых шляпах.

«Фунги бродят поодиночке, это не фунги, – заметил Траз. – А пнуме не выносят дневного света».

«И никогда не приближаются к Хейху, боятся дирдиров, – добавил Аначо. – Таким образом, это пнумекины4 или, скорее всего, гжиндры5».

Когда незваных наблюдателей обнаружили впервые, те неподвижно стояли лицом к бывшему складу, постепенно исчезая в сумерках по мере того, как Карина 4269 заходила за обрывистую скальную гряду. Незнакомцы проявляли явно не случайный интерес к происходившему в ангаре. Откровенное наблюдение нервировало Рейта, но что он мог сделать? На следующее утро окрестности затянуло туманом, моросил мелкий дождь – на солончаковой равнине никого не было. Еще через день снова выглянуло солнце, и на закате вернулись две далекие темные фигуры, неподвижно уставившиеся на ангар и наполнявшие Рейта тоскливым щемящим предчувствием. Слежка предвещала большие неприятности – такова была неоспоримая аксиома существования на Тшае.

Сегодня пустырь оставался безлюдным, Карина 4269 уже прикоснулась краем диска к зазубренному полотну утесов. «Наши застенчивые друзья что-то запаздывают», – нарушил молчание Аначо.

Рейт изучил солончаки, приложив к глазам сканоскоп6: «Ничего! Одни кочки да болотный папоротник. Даже ящерицы попрятались».

Траз протянул руку над плечом Рейта: «Вот они!»

«Хм! – сказал Рейт. – А ведь я только что туда смотрел». Он довел увеличение до максимума. Прибор слегка дрожал в руках – с каждым ударом сердца размытые силуэты качались и подпрыгивали. Вечернее зарево не позволяло разглядеть затененные лица. «У них человеческие руки, – сообщил Рейт. – Это пнумекины».

Аначо взял у Рейта сканоскоп, через пару секунд возразил: «Это гжиндры – пнумекины, изгнанные из туннелей. Сделки с пнуме заключаются только через них, пнуме никогда не торгуются сами».

«Зачем они здесь? Нам нет никакого дела до пнуме».

«По всей видимости, у них есть дело к нам».

«Может быть, они дожидаются Вудивера», – предположил Траз.

«Перед заходом солнца – и только в это время?»

Траз вздрогнул, осененный внезапной догадкой. Отойдя от ангара к западу, он миновал бывшую контору Вудивера – причудливое одноэтажное сооружение из битого кирпича и обломков шлака – и обернулся к ангару. Удалившись еще на сотню метров, он встал на одной из ровных белесых проплешин солончака, снова повернулся назад и жестом подозвал Рейта и Аначо, сразу поспешивших к нему. «Полюбуйтесь на старый склад, – сказал Траз, – и вы узнаете, кто заключает сделки с гжиндрами».

В щели между черными бревнами ангара то появлялся, то пропадал мерцающий золотой светлячок.

«Там, за стеной – комната Айлы Вудивера», – с вежливой иронией пояснил Траз.

«Сигнальный код! Жирный желтый жулик ведет переговоры!» – лихорадочно прошептал Аначо.

Рейт тяжко вздохнул, подавляя гнев – глупо было ожидать чего-нибудь еще от Вудивера, плававшего в подлых интригах, как рыба в воде. Сдержанно, ровным голосом, он спросил Аначо: «Ты понимаешь сигналы?»

«Конечно, это обычный буквенный код: … оп-ла-той… ус-луг… со-гла-сен… вре-мя… не… ждет». Пляшущий огонек погас: «Вот и все».

«Он нас увидел в щель», – проворчал Рейт.

«Или больше не может пользоваться зеркалом, солнце зашло», – отозвался Траз. Действительно, Карина 4269 уже опустилась за далекие утесы. Оглянувшись на солончаки, Рейт заметил, что таинственно появившиеся гжиндры так же таинственно исчезли.

«Придется с Вудивером поговорить», – решил Рейт.

«Говорить-то он горазд, только правды от него не дождешься», – сказал Аначо.

«Он будет врать, само собой, – пожал плечами Рейт. – Но какую-то долю правды можно выяснить даже методом исключения».

Друзья вернулись в ангар. Вудивер, снова поглощенный плетением кружев, приветствовал их учтивой улыбкой: «Перед сном неплохо было бы что-нибудь съесть, как вы считаете?»

«Ты останешься без ужина!» – отрезал Рейт.

«Как же так? – возмутился Вудивер. – Меня будут голодом морить? Послушайте, шутки шутками, но всему должен быть предел!»

«О чем ты перемигивался с гжиндрами?»

Вудивер только поднял лысые брови, не проявив ни особого удивления, ни стыда: «Коммерческие переговоры. Время от времени я оказываю услуги и подземному народцу».

«Какого рода услуги?»

«Разные, как придется – то одно, то другое. Сегодня я принес извинения за то, что не смог выполнить некоторые обязательства. Вы же не станете меня порицать за попытки сохранить репутацию?»

«Какие именно обязательства ты не смог выполнить?»

«Нехорошо расспрашивать о таких вещах, – укоризненно сказал Вудивер. – Каждому дозволено иметь свои маленькие секреты».

«Тебе ничего не дозволено, – ответил Рейт. – Ты опять затеваешь подвох – это ясно, как день!»

«Вот еще! Какая чепуха! Я сижу на цепи – как я могу затевать что бы то ни было? Уверяю вас, меня содержат в условиях, недопустимо унижающих мое достоинство!»

«Будь осторожен, Вудивер! – серьезно пригрозил Рейт. – Если нам кто-нибудь или что-нибудь помешает, тебя подвесят на той же цепи в двух метрах над землей – посмотрим, что тогда останется от твоего достоинства!»

Вудивер отмахнулся шутливо-оскорбленным жестом и обратил благосклонный взор на звездолет: «Работы продвигаются полным ходом, уже почти все сделано».

«Вопреки твоим стараниям».

«А! Вы недооцениваете мою помощь! Кто достал корпус – с огромным трудом и за бесценок? Кто все устроил и организовал, чья деловая хватка сделала возможным невозможное?»

«Вудивер, ты нас ограбил и предал. Из-за тебя нас бросили в Стеклянную клетку!» – Рейт отошел, присел за столом у стены напротив. Траз и Аначо присоединились к нему. Все трое оценивающе разглядывали Вудивера – голодного, унылого и обиженного.

«Убей его, пока не поздно! – без обиняков потребовал Траз. – Он уже копает яму – и все мы в нее упадем!»

«Боюсь, что ты прав, – вздохнул Рейт. – Но почему, почему он связался с пнуме? С его стороны было бы гораздо проще и логичнее донести о наших планах дирдирам. Им уже известно, что я с Земли, но они могут еще не знать о звездолете».

«Даже если они знают о звездолете, им все равно, – сказал Аначо. – Они не боятся людей и не интересуются человеческими проектами. Пнуме – другое дело! Пнуме всюду суют свой нос, все хотят знать и особенно внимательно следят за дирдирами. В свою очередь, дирдиры вскрывают туннели пнуме и травят их газом».

Вудивер позвал: «Вы забыли про мой ужин!»

«Я ничего не забыл», – ответил Рейт.

«Тогда будьте любезны, принесите мне поесть. Сегодня подайте салат из белоклубня, чечевичное рагу с мясом гаргана под соусом из болотных трав, нарезанный ломтиками пряный черный сыр – и, как всегда, мое любимое вино».

Траз разразился язвительным лающим смехом. Рейт полюбопытствовал: «С какой стати мы должны ублажать твои кишки, когда ты устраиваешь против нас заговор? Пускай гжиндры несут тебе твой ужин».

Лицо Вудивера осунулось, он хлопнул ладонями по коленям: «Вот так, теперь бедного Айлу Вудивера пытают и мучают! И за что, спрашивается? Чего я добился добросовестным трудом? Какая жалкая судьба – жить и страдать на этой ужасной планете!»

Рейт с отвращением отвернулся. Дирдирмен-полукровка, Вудивер безоговорочно провозглашал непогрешимость учения о Двуедином творении, то есть верил, что первый дирдир и первый дирдирмен вылупились, как братья-близнецы, из одного Первородного яйца на планете Сибол. В глазах приверженца этой доктрины Рейт должен был выглядеть безответственным иконоборцем. Долг правоверного дирдирмена состоял в том, чтобы любой ценой расстроить еретические планы отщепенца.

С другой стороны, преступления Вудивера нельзя было объяснить исключительно догматическим рвением. Восстановив в памяти бесспорные примеры утонченной жестокости и самовлюбленной распущенности дельца, Рейт почувствовал, как в нем исчезли всякие поползновения к состраданию.

Вудивер стонал и жаловался еще пять минут, потом внезапно замолчал. Некоторое время он наблюдал за Рейтом и его товарищами, после чего заговорил тоном, содержавшим едва уловимую примесь злорадства: «А ведь ваш проект почти завершен – благодаря Айле Вудиверу, его изобретательности, его скудному запасу цехинов, бессердечно конфискованному!»

«Вопреки всем твоим стараниям», – кивнул Рейт.

«Когда же вы намереваетесь покинуть Тшай?»

«Как можно скорее».

«Замечательно!» – вкрадчиво, но с чувством заявил Вудивер. Рейту показалось, что в глазах дельца сверкнул огонек насмешки. «Но вы, конечно, человек во всех отношениях замечательный, – голос Вудивера неожиданно приобрел раскатистую звучность, как будто он больше не мог сдерживать необъяснимую радость. – Хотя бывает и так, что лучше проявить скромность и не выделяться, как вы думаете?»

«Не знаю, о чем ты говоришь».

«Разумеется, – сказал Вудивер, – что верно, то верно».

«Раз уж тебе не терпится порассуждать, расскажи что-нибудь о гжиндрах», – предложил Рейт.

«О чем тут рассказывать? Достойные сожаления создания, осужденные жить и трудиться под открытым небом несмотря на присущие им светобоязнь и агорафобию. Вы, наверное, задавали себе вопрос: зачем пнуме, пнумекины, фунги и гжиндры носят шляпы с широкими полями?»

«По-видимому, у них такая манера одеваться».

«Само собой. Но есть и более веская причина – широкие поля скрывают пугающее небо».

«Что же вынуждает двух твоих сообщников проводить вечера под открытым небом, если оно их так подавляет?»

«У них, как у всех людей, есть свои надежды и стремления», – высокопарно изрек Вудивер.

«И в чем именно заключаются эти стремления?»

«Их окончательные цели и изначальные побуждения мне, в сущности, неизвестны, – отвечал Вудивер. – Каждый человек – загадка, вещь в себе. Например, Адам Рейт! Непостижимый человек! С капризной жестокостью он подвергает меня лишениям! Растратил мои деньги на безумное предприятие! Напрасно я протестую, напрасно взываю к умеренности! Почему? – спрашиваю я себя. Зачем? С какой целью? Происходящее настолько противоречит здравому смыслу, что невольно возникает подозрение: может быть, Адам Рейт – действительно человек с другой планеты?»

«Ты все еще не объяснил, чего от тебя хотят гжиндры», – напомнил Рейт.

С царским достоинством Вудивер поднялся на ноги; цепь, пристегнутая к железному ошейнику, качалась и звенела: «За разъяснениями обращайтесь к гжиндрам – им лучше известно, чего они хотят».

Вудивер снова уселся за стол и занялся кружевами, напоследок бросив на Рейта странный задумчивый взгляд.

Глава 2

Рейт дрожал и судорожно подергивался в кошмарном сне. Ему снилось, что он лежит на своей кушетке в бывшей конторе Вудивера. Комнату наполняло подернутое рябью, неприятно завораживающее желто-зеленое зарево. Вудивер стоял поодаль и оживленно-беззвучно переговаривался с парой неподвижных людей в черных плащах и черных широкополых шляпах. Рейт пытался приподняться, пошевелить рукой – но вялые, онемевшие мышцы отказывались подчиняться. Желто-зеленый свет то ярчал, то бледнел. Теперь Вудивер покрылся, как изморозью, жутким серебристо-синим сиянием. «Типичный кошмар – безнадежность, оцепенение», – думал Рейт. Он отчаянно напрягся, чтобы проснуться, но только покрылся холодной липкой испариной.

Над ним нагнулись Вудивер и гжиндры. Поразительно! На Вудивере все еще был железный ошейник с коротким обрывком цепи, оплавленным на конце. Вудивер казался самодовольным и беззаботным – таким, каким Рейт когда-то встретил его впервые. Гжиндры не проявляли никаких эмоций, кроме напряженной сосредоточенности. Их почти одинаковые узкие лица отличались тонкими, очень правильными чертами, мертвенно-бледная кожа оттенка слоновой кости отливала перламутровым шелковым блеском. Один держал сложенный кипой кусок холста или парусины, другой стоял, заложив руки за спину.

Вудивер внезапно увеличился в размерах, заслонив все остальное. Он воззвал: «Адам Рейт! Адам Рейт! Откуда ты? Где твой дом родной?»

Рейт тщетно боролся с бессилием, не сомневаясь, что надолго запомнит нелепый, безысходный сон. «Я пришел не из мира сего, – услышал Рейт свой хрип. – Где мой дом? Далеко между звезд… на Земле».

Лицо Вудивера раздувалось и сокращалось: «Ты не один? Есть еще на Тшае другие люди с твоей планеты?»

«Есть».

Гжиндры вздрогнули, пригнулись ближе. Вудивер трубил, как в медный рог: «Где? Где твои соплеменники?»

«Повсюду… везде. Все люди – с Земли».

Вудивер отпрянул, скривив рот в гримасе мрачного отвращения: «Ты родился на другой планете – на Земле».

«Да».

Вудивер триумфально отплыл в сторону, указывая гжиндрам на Рейта величественным жестом руки: «Редкость! Диковина! Уникум!»

«Мы его берем», – гжиндра развернул холст, к ужасу беспомощного Рейта оказавшийся большим мешком. Гжиндра бесцеремонно натянул мешок Рейту на ноги, рывками запихнул его внутрь по плечи – снаружи осталась только голова – и с невероятной легкостью взвалил мешок себе на спину. Другой гжиндра бросил Вудиверу кошель.

Сон начинал растворяться во мраке, желто-зеленое зарево мутнело, покрывалось пятнами. Дверь распахнулась – в черном проеме очутился Траз. Вудивер отскочил, как ошпаренный. Траз поднял арбалет и выстрелил Вудиверу в лицо. Поток крови – зеленой крови – хлынул мощным фонтаном, бесшумно опадающим приплюснутыми каплями – повисшими в воздухе живыми окатышами-изумрудами, играющими желтыми отблесками… Тьма упала, как занавес – Рейт спал.

Рейт проснулся в очень скверном состоянии. Ноги затекли, в голове переливалась тупая боль, тошнотворная мышьяковистая вонь мешала дышать. Почувствовав давление и тряску, он пошарил руками и нащупал жесткий колючий холст. Осознание реальности обрушилось оглушительным ударом: кошмар не был сном, его действительно тащили в мешке! Вудивер – до чего же изворотливый мерзавец! Рейта чуть не вырвало от ненависти. Вудивер снюхался с гжиндрами, все продумал, все подстроил. Рейта охмурили во сне наркотическим газом – наверняка просунули трубку под дверь и отравили воздух в комнате. А теперь гжиндры несли его неизвестно куда, неизвестно зачем.

Некоторое время Рейт бесчувственно валялся в мешке, обмякший, больной. Вудивер, в ошейнике и на цепи – надул-таки, обыграл, победил! Рейт собрал воедино последние отрывки сна, вспомнил рассеченное желтое лицо, пульсирующую струю зеленой крови. По крайней мере, Траз рассчитался с Вудивером.

Мысли ускользали, Рейт никак не мог сосредоточиться. Мешок раскачивался, ритмически подпрыгивая. Очевидно, его привязали под шестом, и теперь гжиндры шагали один за другим с шестом на плечах. По счастливой случайности Рейт все еще был в брюках и в куртке – вчера вечером, сонный и уставший, он кинулся на постель, не раздеваясь. Догадались ли гжиндры забрать у него нож? Поясная сумка исчезла, карманы куртки казались пустыми, но Рейт не осмеливался шарить руками – чем дольше гжиндры думали, что он еще не пришел в себя, тем лучше.

Прижав лицо к мешку, Рейт пытался что-нибудь рассмотреть через просветы в грубой ткани, но безуспешно – еще не взошло солнце. Судя по всему, агенты пнуме спешили по пересеченной местности.

Прошло много времени: сколько именно? Рейт не имел никакого представления, болтаясь в темноте, беспомощный, как младенец в утробе. Сколько странных дел, сколько тайных преступлений совершалось ночами на просторах древнего Тшая! А теперь и он стал участником зловещей драмы веков – наивная, обманутая жертва. Рейта знобило от стыда, унижения и ярости. Только бы вырваться, только бы добраться до обидчиков – он отомстит безжалостно, он воздаст сполна!

Гжиндры остановились и секунду стояли без движения. Потом мешок опустили на землю. Рейт прислушивался, но не различал ни голосов, ни шепота, ни шагов. Похоже, что он остался один. Рейт залез в карман, надеясь найти нож или хотя бы мелкий инструмент с острым краем. Карман был пуст. Он проверил прочность холста ногтями – толстые жесткие волокна не рвались.

Какое-то шестое чувство подсказало Рейту, что гжиндры вернулись. Он лежал, не шевелясь. Гжиндры стояли рядом – Рейту казалось, что они перешептываются.

Мешок подняли, перенесли. Рейт вспотел – вот-вот должно было произойти что-то важное.

Его болтало – мешок подвесили на веревке. Рейт ощутил быстрое движение вниз, почти падение: ниже, ниже, еще ниже – как глубоко, он не мог оценить. Спуск резко прекратился, мешок слегка раскачивался из стороны в сторону. Издали, сверху, прозвучал низкий вибрирующий удар гонга, негромкий, унылый.

Рейт лихорадочно вертелся и брыкался. Его охватила паника, боязнь быть заживо погребенным. Он пыхтел, потел, отдувался, уже ловил ртом воздух, как буйный помешанный в смирительной рубашке – кто знает, где кончается страх и начинается сумасшествие? Истерически всхлипывая и шипя, Рейт все-таки взял себя в руки, обыскал куртку. В ней не было ничего металлического, ничего острого. Сжав зубы, он заставил себя думать. Удар гонга служил сигналом – кого-то звали, о чем-то предупреждали. Рейт ощупал мешок, надеясь отыскать какую-нибудь прореху, но в добротном холсте не было дыр. Без металла, без лезвия – как выбраться? Загибая пальцы, он перечислил про себя все предметы одежды. Ремень! С трудом изворачиваясь в тесноте, Рейт вытащил ремень из петель и принялся царапать волокна острой шпилькой пряжки. Вскоре ему удалось продырявить холст. Напрягаясь и упираясь, он постепенно расширил разрыв и наконец смог просунуть наружу голову и плечи. Никогда еще Рейт не испытывал такого дикого ликования! Даже если бы он умер в ту же минуту, смерть не стерла бы улыбки с его лица – проклятый мешок не устоял, сдался!

Значит, возможны были и другие победы. Рейт огляделся, выгибая шею. Его окружали неровные, кое-где наспех обтесанные стены пещеры, тускло освещенной редкими голубовато-белыми люминесцентными пуговками-наростами. Мешок висел над самым полом. Вспомнив стремительный спуск и внезапную остановку, Рейт встревожился пуще прежнего – в такой точности было что-то подозрительно отработанное, как в привычной рутине палача. Вывалившись из мешка, он встал, дрожа от усталости, не чувствуя онемевших ног, затаил дыхание и прислушался. Ему почудилось, что в мертвой подземной тишине отозвался далекий, едва уловимый звук. Что-то двигалось, приближалось.