Lost boys. Звереныши

– Меня бы ты не прибил, – скривил губы Чародей.

– Да с чёго это?

– А с того, что я телепат. Я бы остановил тебя.

– Чего ж тогда не остановил, а позволил бить?

Чародей молчал. Как объяснить, что вместе с мыслями он почувствовал и эмоции Зверя. Эту оголённую ярость. И на мгновение погрузился в неё. И ему понравилось. Так понравилось, что вместо того, чтобы заставить Зверя прекратить, сам с удовольствием стал бить его, а потом отпустил контроль над телепатическими способностями, как и друг перестал сдерживать физическую силу. И как приятно было управлять действиями Зверя и заставлять его бить самого себя.

Нет. Об этом он не скажет Зверю. В этом он даже себе боялся признаться.

Зверь понял, что не дождётся ответа, и снова засвистел.

Сквозь дверь просунулась рыжая голова. Юркие глазки оглядели кабинет. Поняв, что никого из взрослых нет, Лис проскользнул внутрь. Воровато озираясь, он приложил палец к губам, кивнув в сторону соседней комнаты, из-за двери которой доносились приглушённые голоса санитаров.

Пружинистой походкой он подошел к Чародею, на ходу махнув Зверю, и поднёс к лицу Чародея клочок бумаги. Тот быстро пробежал глазами по корявым буквам и кивнул, понял, мол. Лис, делая руками магические пасы и кривляясь, выудил из кармана шорт круглую белую таблетку и закинул её в рот Чародея. Зверь смотрел на всё это с недоверием и непониманием.

В этот момент голоса за дверью стали громче, один санитар вышел из комнаты. Лис отскочил от кресел с пациентами и сделал придурковатое лицо.

– Тебе чего? – спросил санитар, недовольно оглядывая его. – Здесь нельзя находиться.

– Ой, дяденька, а я просто мимо шёл. Дай, думаю, на этих сучкунов посмотрю, да пинка им дам, пока они связаны.

– А ну, пшёл вон!

– Всё-всё, ухожу. Не очень-то интересно.

Лис крутился вокруг санитара, делая вид, что пытается обойти его. Наконец, со словами «Всю кровушку попортили, херы окаянные» выскользнул в коридор, напоследок показав Чародею ловко стыренную у санитара пачку сигарет. Санитар, ничего не заметив, глянул на капельницы и уже повернулся к двери.

– Мне плохо, – засипел Чародей. – Дышать нечем.

Санитар глянул на мальчишку, изо рта которого пошла пена, и заорал в коридор:

– Доктор Зиберман, пациенту плохо!

Через пару минут доктор Зиберман уже склонялся над Чародеем.

– Снимите ошейник, – услышал Чародей, почти теряющий сознание.

Его выворачивало наизнанку и трясло мелкой дрожью. Но силиконовая змея покинула шею. Привычный мир возвращался в сознание. Теперь главное, чтобы Зверь промолчал про таблетку.

Игла вошла в вену, брызнув в кровь лекарство. Как хорошо и невесомо! Чародей обмяк на кресле. Подбородок и футболка в блевотине, но эта ерунда не имела значения. Лицо доктора Зибермана с непривычным для него выражением удивления и обеспокоенности маячило перед ним. Чародею было всё равно, где он сейчас. Он улыбался чужим мыслям.

***

– Раньше такое случалось, доктор Зиберман? – спросила директриса.

Она стояла перед ним и Стенишем в кабинете доктора, прямая и строгая, заставляя и мужчин против воли выпрямлять спины.

– За мою практику нет, госпожа Н.

– Почему же сейчас случилось?

Доктор развел руками.

– Возможно, потому что он телепат. Я читал о похожих случаях с другими псиониками, доходило даже до летальных исходов. Предполагается, что как раз из-за использования ошейника.

– Ошейник всего лишь блокирует способности. Как он может привести к смерти?

– Сам ошейник не может. Дело в восприятии действительности. Это физиалам ошейник заблокирует способности, а телепату заблокирует чувства. Кроме зрения, слуха, осязания у телепатов развиты ещё другие чувства. Представьте, что вы мгновенно ослепли и оглохли и перестали чувствовать мир таким, как раньше. С мальчишкой как раз это и случилось. Он с рождения воспринимал мир по-своему, а тут вдруг ему разом перекрыли привычные чувства. Он жаловался, что слышит всё не так. Да и дыхание подводило. Видимо, мозг не справился с новой действительностью. К тому же он ребёнок. Не мог понять, что это временно.

– Он единственный телепат в приюте? – спросила директриса у Стениша. Тот кивнул.

– А второй?

– Зверь? Он мой постоянный пациент, – Зиберман отёр пот со лба. – Неконтролируемая агрессия и физическая сила, как у четверых мужчин.

– Он нормально ошейник переносит?

– Вполне. Я бы даже сказал, что ему в нём лучше. Злость притупляет. И по силе нормальным пацаном становится. А без ошейника совсем не контролирует себя.

– Часто дерётся? – госпожа Н посмотрела на Стениша.

– Да постоянно, – ответил воспитатель. – Дня без этого не проходит. Только раньше это просто драки были, а теперь они вдруг решили против друг друга способности использовать.

– Выяснили причину драки?

– Никто ничего толком не говорит, да и не скажет. У них каждый чих может стать причиной расквасить нос.

– Хм, я всегда считала псиоников опаснее физиалов. Кто бы не начал драку, телепат всё равно в выигрышном положении. Уверены, что нельзя опять надеть на него ошейник?

– Исключено! – горячо возразил Зиберман. – Вдруг приступ повторится. Я не стану рисковать здоровьем, а тем более жизнью ребенка.

Госпожа Н вздохнула.

– Хорошо. Пусть ходит так. А агрессивного мальчишку держите в ошейнике. Не хватало мне ещё кровавых побоищ в приюте.

– О чём они там базарят? – спросил Зверь.

Чародей сидел в кресле, всё ещё привязанный, но без ошейника. Он прикрыл веки и направил внимание за стену в соседнюю комнату, куда ушли директриса с воспитателем и доктором.

– А ты пробей стену ногой и узнай, – ответил он, не открывая глаз.

– Не будь мудаком. Я ведь промолчал про таблетку Лиса. Вы, кстати, с ним конченные придурки. Ты мог сдохнуть.

Чародей с минуту помолчал, закусив губу, потом сказал:

– Они говорят, что меня сегодня отпустят, а ты ещё побудешь здесь… А ещё они оставят на тебе ошейник.

Зверь оглушено молчал. Чародей видел катящуюся по его щеке слезу. Ему стало не по себе. Зверя даже старшеклассники стороной обходили. А на этом кресле, закованный в ошейник, друг выглядел затравленным и потерянным. Он даже говорил не так, как раньше. Спокойно, скорее даже апатично.

– Разве тебе в нем не лучше? Ты же перестаёшь злиться.

Он не знал, что сказать, и говорил чушь.

– Ты можешь просто заткнуться, Чар?

– Да, прости, – тихий голос Чародея слегка коснулся слуха Зверя.

– Вот только не надо меня жалеть! – огрызнулся Зверь. – Я с пяти лет в ошейнике, привык.

Слова хлестнули Чародея, как кнутом, уничтожив зародившуюся искру сочувствия. Он развязно глянул на Зверя и выпалил:

– А до пяти лет тебя что сдерживало? Мамкина сиська?

Чародей тут же пожалел о вырвавшихся словах. Теперь он всеми силами пытался выглядеть наглым, несмотря на внезапно побледневшее лицо Зверя.

– А ты сам прочти. Ты же без ошейника.

Соблазн был велик. Разум Чародея метнулся к мыслям Зверя, но мальчишка вовремя остановился. Он чувствовал, какой там, в чужой голове, омут. И лезть в него не хотелось.

Зверь запрокинул голову назад и моргал, отгоняя слезы. Он хотел опять чувствовать себя злым и сильным. А сейчас был размазней без привычной комфортной для него агрессии. И таким лопухом ему придётся остаться, раз ошейник будет на нём.

***

В приюте каждый знал своё место. Воспитанников делили на группы: старшую, среднюю и младшую. Редко пацаны из одной группы общались с другой. Группы делились на комнаты. Даже в комнате у каждого – своё место. За то, что сел на чужую кровать, можно нехило схлопотать.

Тень знал это и не совался ни к кому. К нему тоже не совались. Его считали странным, дурачком. За полгода в этом приюте он так ни с кем и не сдружился. Его вообще словно не замечали. Кроме Леща, который обожал его бить и отнимать еду.

За его тринадцать лет от Тени отказались две приёмные семьи. Во всех семьях происходили странные вещи с появлением Тени. Как ни старался он вести себя послушно, стать хорошим мальчиком не смог. И его вернули. Но не в прежний приют. А в этот, где все дрались и ругались, где воспитатели ходили с дубинками, а на воспитанников надевали ошейники, чтобы заблокировать способности.

Тень думал, что, если бы и на него надели ошейник, он стал бы наконец хорошим мальчиком. Но про него написали «Способности не выявлены» и не выдали ошейник.

Он лежал на кровати в темноте. Какие бы события не сотрясали приют днём, после отбоя наступала тишина. Кровать Тени стояла у стены. Каждый вечер, засыпая, он смотрел на тонкие трещины, бегущие по зеленой краске. Его стена пустая, без плакатов, рисунков, ловцов снов и прочих вещей, которыми украшали свои стены его соседи. Только трещины и тень от решетки на окнах – его стена в клетке. И он в клетке. Весь мир снаружи, а он на кровати наедине с пустыми стенами.

– Если бы только у меня был такой друг, как Чародей, – прошептал в подушку Тень.

Странная мысль до чертиков напугала его.

Полгода назад именно Чародей оказался первым из детей, кого Тень встретил в приюте. Он говорил с Тенью и даже помог ему. Но потом совсем не обращал на него внимания, не видел Тень, как и другие. Может, потому что Чародей из средней группы и не якшается с младшими. А может, потому что при первой встрече ощутил что-то, что чувствовали и приемные родители в присутствии Тени, и не захотел водиться с ним.

Тень отколупывал от стены штукатурку и ел её. Это хоть как-то успокаивало и отвлекало от мысли, что он виноват в сегодняшней драке. Он просто не хотел, чтобы Лещ ударил его. Но вот почему Зверь стал драться не с Лещом, а с Чародеем, понять не мог.

Оставалось лишь смириться с тем, что он плохой мальчик, который приносит несчастья.

Глава 2. Тени и кострища

Иногда я размышлял об устройстве Вселенной, о том, что станется с нами, когда последняя звезда погаснет и мир погрузится в темноту. А иногда просто мечтал о сосиске на завтрак.

Red Dead Fox «Записки на туалетной бумаге»

– Сейчас каникулы! Почему мы должны сидеть на уроке?

Затхлый и душный класс, казалось, вот-вот лопнет от негодования и криков. Заполнившие его дети швыряли по проходам стулья, кидались заскорузлыми меловыми тряпками и прыгали по партам. Лис дёргал за решетку на окне и орал: «Это не меня заперли с вами, это вас заперли со мной!» Оборотни выли на лампочку. Клещ надел на голову жестяное ведро и утверждал, что он Дарт Вейдер, а Шторм норовил ударить его шваброй, потому что он джедай. А ведь в классе находились только те дети из средней и старшей групп, которых удалось выловить и затащить сюда. Хорошо ещё не использовали в этом безобразии свои способности.

Щуплый пожилой мужчина с проплешиной на голове жался в угол у доски, протирал лоб платком и ждал, когда воспитатели угомонят детей.

– Это не урок! Вам просто кое-что расскажут и отпустят! – Стениш хватал мальчишек, усаживал на стулья, но те тут же снова разбегались по классу.

Стениш подлетел к первой парте, за которой с невозмутимым видом, задрав ноги на стол, сидели Череп и Серый.

– Помогите их урезонить, и я разрешу вам поиграть в компьютер не один, а два часа!

– Три часа, – Череп смотрел прямо в глаза воспитателю.

– Два с половиной, – сквозь зубы процедил Стениш.

Череп и Серый переглянулись.

– По рукам! – Череп хлопнул воспитателя по раскрытой ладони, поднялся и заорал на весь класс: – А ну, тихо!

Пацанов словно отключили. Они молча застыли, глядя на вожака.

– Быром все сели и тихо слушаете, – скомандовал Череп и опустился на стул.

В наступившей тишине по линолеуму заскрипели металлические ножки стульев. Когда все расселись, Череп с радушной улыбкой махнул рукой щуплому мужчине:

– Продолжайте, уважаемый.

Тот поднял ко лбу ладонь, явно намереваясь перекреститься, но спохватился и, откашлявшись, оглядел мальчишек.

– Как я уже сказал, – начал мужчина. – Вернее… как вы и сами знаете из уроков истории, уже больше двухсот лет, как начали рождаться люди с разнообразными способностями. Не буду углубляться в то, какие потрясения это вызывало и какие конфликты происходили, об этом вам рассказывают на уроках. Скажу лишь, что сейчас людей со способностями больше девяноста процентов от всего населения Земли. Те же, у кого способности не проявлены, считаются людьми с латентными генами. И вот всем нам надо как-то жить вместе в мире и дружбе и найти своё место в обществе.

Лектор несмело улыбнулся и посмотрел на Стениша в поиске поддержки. Но воспитатель, сложив руки на груди, хмуро глядел в окно на улицу, все ещё красный после разборок с детьми. Впрочем, мальчики сидели спокойно, поэтому ободрённый лектор продолжил:

– Если ещё полвека назад работу искали, исходя из способностей, то сейчас больше возможностей для реализации своего потенциала. Многие из вас уже этой осенью пройдут распределительную комиссию, а потом покинут приют и отправятся учиться. У вашего приюта есть договоренности с несколькими учебными заведениями. Сейчас я раздам брошюрки, и вы сможете ознакомиться с будущими профессиями.

Он прошёл между партами, раздавая цветные бумажки, на которых улыбающиеся молодые люди – кто в спецкостюмах, кто в касках, кто в галстуках, но все до одного счастливые – открыто взирали в будущее.

– Мне не надо, – сказал Серый, хмуро глядя на протянутую ему брошюру. – Все прекрасно знают, что у оборотней один путь – армия.

Присутствующие в классе трое оборотней издали недовольные рыки. Лис пнул стул сидящего перед ним Клыка, мол, слушай, тебя тоже касается. Клык через плечо оскалил на него зубы.

– Серый, мы это уже обсуждали, – спокойно произнес Стениш. – Если хочешь, потом ещё поговорим.

Чародей разглядывал брошюрку с людьми в жёлтых и оранжевых касках. Если верить их лицам, они были безумно счастливы за своими станками. Жаль, он не мог прочесть мысли нарисованных человечков. Лис вертел в руках бумажку с кулинарным техникумом, повара в белых колпаках готовили нечто в огромной кастрюле. И тоже сверкали зубами.

Подошёл Стениш и забрал у них брошюрки, сунув вместо них другие, с молодыми людьми в галстуках, с дипломатами и кучей бумаг. При этом значительно постучал пальцем по списку профессий.

– А он высокого мнения о нашем интеллекте, – шепнул Лис Чародею.

Чародей хмыкнул, глядя, как их прежние брошюрки перекочевали к Лещу и Сохатому. Череп с Серым о чём-то яро спорили. В итоге Серый долбанул кулаком по столу и вышел из класса, в бешенстве хлопнув дверью. Оборотни поплелись за альфой, игнорируя недовольные взгляды воспитателей. Клык, прежде чем скрыться за дверью, обернулся на Лиса и Чародея и махнул им рукой.

– На самом деле за нас уже всё решили, – сказал Лис, делая из брошюрки самолетик. – Или решат во время комиссии. Нам хорошо, у нас впереди ещё года два-три есть. А у кого-то времени только до осени.

Чародей посмотрел на Черепа. Перед старшеклассником лежало несколько брошюрок, но они не вызывали у него интереса. Он глядел на карту на стене и теребил серьгу в ухе. Среди общего гула мыслей мысли Черепа сверлили пространство подобно дрели. Чародею не нравилось, о чем думал старший, он тряхнул головой.

– Надоело. Пошли, – он потянул Лиса за собой.

Самолётик, запущенный Лисом, описал кривую дугу по классу и вылетел в форточку.

– Просто надо же нас как-то сдерживать, понимаешь? – Лис выплевывал вишнёвые косточки и сразу засовывал в рот следующую пригоршню ягод. – Если бы мы жили на свободе, с родителями, они бы учили нас и объясняли всё. А мы живем в приюте, нас много. К каждому из нас не приставишь по Стенишу. Вот и приходится взрослым использовать таблетки и ошейники.

– Это-то понятно, – Чародей слизывал с пальцев вишневый сок. – Но в ошейнике очень херово.

Они сидели на ветке дерева, болтая босыми ногами в воздухе. Предобеденная духота витала в воздухе. Запутавшийся в ветвях вишни ветерок касался чумазых щёк. Вишнёвый сок плёнкой застыл на губах, оставив кисло-сладкий привкус летнего полдня.

– А тебе его надевали? – спросил Чародей.

– Ага. Помнишь, я попался на воровстве на девчачьей территории? Вот тогда меня и нарядили в него.

– Тебе было плохо от него?

– Как тебе? Нет, – Лис отколупывал с коленки толстую болячку. – Я особо ничего не почувствовал. Был какой-то туман в голове. Но я честно пытался пройти через стену.

– И как? – Чародей кривился от вида крови под содранной болячкой Лиса.

– Пару шишек набил, – Лис поплевал на грязные пальцы и смочил ими болячку. – Видел бы ты лицо доктора Зи, когда я долбился о стенку и орал «Свободу попугаям!»

Чародей рассмеялся.

– Что-то я не помню тебя в ошейнике, – сказал он.

– Так меня в нем только для острастки подержали. Я ж обаяшка. Устроил доктору Зи концерт Металлики так, что у него беруши из ушей повыскакивали. Торжественно поклялся больше не воровать. Меня отпустили. Я на радостях стащил конфеты у медсестер.

– Конфеты помню, – кивнул Чародей.

– Я книгу читал, – Лис забил на болячку и опять потянулся к вишням. – Там говорилось, что несколько раз пытались издать закон, чтобы все псионики носили ошейники. Типа псионики же на разум умеют влиять. От этого физиалы в опасности.

– Расскажи Зверю, в какой он опасности рядом со мной. Пусть он поржёт.

– Ну, просто до сих пор деление на псиоников и физиалов достаточно условное, – продолжил Лис. – Не всегда понятно, псионическая способность или физическая.

– Это как?

– Вот я, например, прохожу через препятствия. Считается, что это физическая способность. Но контролирую же я её мозгом. Иначе она бы действовала сама по себе. И я бы не смог сейчас сидеть на этой ветке, потому что провалился бы через неё. И ложку бы не смог взять, она бы сквозь пальцы проходила. Значит, тут есть доля и псионической способности. Короч, поэтому эти заумники только болтали и всякие стычки устраивали.

– Ты до жути умный, Лис, и по-умному болтаешь, – в голосе Чародея звучало восхищение.

– Это всё из-за заумных книжек.

– Где ты их только берёшь?

– Из библиотеки таскаю, – пожал плечами Лис.

Чародей знал, что для него это привычное дело. Лис перечитал все книги из доступных отделов и теперь одному ему ведомыми способами таскал книги из закрытых хранилищ, а потом возвращал на место. В свои четырнадцать лет он поглощал без разбора книги по биологии, астрономии, физике, истории искусства и литературе. И художественное чтиво, явно непредназначенное для его возраста. При этом перед учителями притворялся полнейшим дурачком, слыл лентяем и бездарем.

– А про того чувака в тюрьме откуда узнал? Который помер от ошейника? —Чародей отодрал от ствола вишни свежую пахучую смолу и слопал.

– Да из старого журнала. Пошёл в библиотеку после вашей драки. А там статья. Журнал медицинской. Я решил, что Зиберман по-любому читал его. Думал, хоть тебя вытащу. Зверю-то это уже не поможет.

– Это да. Спасибо.

– Фигня.

– А таблетку где надыбал?

– У Паука. Он таскает лекарства из лазарета пачками. Как только ещё не попался. Это рвотная таблетка при отравлениях. Для промывки желудка.

– Она жуткая, – Чародей поёжился. – Я думал, кишки выблюю.

– Главное, ошейник сняли.

Солнце сквозь листву щекотало кожу мальчишек. К Чародею загар прилипал хорошо. Лис же страдал каждое лето. Стоило только летнему солнцу коснуться его бледной кожи, как он тут же сгорал и мучился волдырями. А как прятаться в тени, когда товарищи бегают весь день во дворе? Поэтому летом и дня не проходило, чтобы он не вспоминал недобрым словом Лису-мать, которая согрешила с каким-то бледнолицым.

– А ты никогда не задумывался, почему мы все такие? – спросил Чародей, болтая ногами.

– Какие такие? – Лис перекрывал палочкой путь гусенице.

– Ну такие… Откуда у нас разные способности.

– А, эволюция, братан.

– Она, по-твоему, всё объясняет?

– Ну, а почему бы нет? А тебе какое объяснение больше нравится? Боженька в лобик поцеловал? Метеорит на Землю шмякнулся? Эксперименты инопланетян? Масоны, иллюминаты? Какую теорию заговора ты предпочитаешь?

– Ту, которая объяснит, почему из-за чтения мыслей я вынужден знать всё о ваших прыщах, стояках и проблемах в туалете.

– А, ну это тебе к разумным рептилоидам, – Лис почесал щёку и щелчком пальцев скинул гусеницу с ветки.

Чародей закинул в рот ещё сладкой смолы. Зубы слипались от неё, зато так вкусно.

– Глянь туда, – кивнул Лис на кусты малины.

Чародей и так знал, что оттуда за ними наблюдает бледный мальчик с белесыми волосами, тоненькими ручками и ножками.

– Он новенький, кажись, – сказал Лис.

– Да вроде несколько месяцев уже тут.

– Это он ведь за тобой, как привязанный, таскается. Чего только хочет?

– Не знаю, – пожал плечами Чародей.

– Его бьют, в курсе?

Чародей опять пожал плечами.

– Он вроде немой или дурачок какой, – продолжал Лис.

– Нет, он умеет говорить.

– Лещ у него еду отбирает и поколачивает.

Чародея передёрнуло при упоминании Леща. Он плюнул на землю.

– Лещ – падла, – заявил он.

– Он считает себя главным в средней группе, – прыснул Лис. – Постоянно базарит, что с Черепом дружит.

Чародей промолчал.

– Клык вчера Филина треснул, – похвалился Лис. – Они с Лещом издевались над вами после драки. Клык хотел Лещу дать леща, а попал Филину по уху. Разодрал его. Они что-то в последнее время принаглели. Даже старших не боятся.

– За нами теперь Стениш будет следить. Некогда нам с Лещом разбираться.

– Жаль. Давно хотел ему чешуйки пересчитать.

– Пересчитаешь ещё.

Чародей махнул головой в сторону высокой сетки забора, спрыгнул на землю и обулся в валявшиеся под вишней кеды. Лис ловко последовал за ним. По привычке он озирался, не видит ли кто их, кроме белобрысого мальчишки в малине. Чародей же просто знал, что никого постороннего рядом нет, потому что не ощущал их мыслей.

Они завернули за полуразрушенную старую трансформаторную будку и остановились в нескольких шагах от забора. Два старшеклассника тихо разговаривали с человеком по ту сторону забора. Потом они передали человеку мятые купюры, а тот им блоки сигарет и какие-то маленькие коробочки. Они заметили мальчишек, застывших неподалеку.

– Вам тут чего надо? – спросил один из старшеклассников.

– Нормально, Клещ, – произнёс человек за забором. – Они тоже ко мне.

– Кхе, мелкие, а туда же, – хмыкнул второй старшеклассник и вместе с первым удалились.

Лис показал им в спину язык. Бесило, что старшая группа считала пацанов из средней мелкими.

– Принесли? – спросил мужчина по ту сторону забора.

Чародей коротко кивнул и протянул пару купюр и пригоршню мелочи.

– У нас только вот так, – сказал он.

– Ну, тогда вам вот столько, – мужчина протянул Чародею две пачки сигарет и ещё несколько сигарет сверху.

Без лишних слов они кивнули друг другу и отошли от забора в разные стороны. Лис от нетерпения подпрыгивал, ожидая, пока Чародей прикурит от зажигалки, и наконец с удовольствием затянулся.

– Видал, старшие у Странника презики купили, – с глупой ухмылкой сказал Лим.

– И чё? – отрезал Чародей.

– А ничё, – Лис пустил в небо дым. – Когда-нибудь и я куплю.

– Мечтай. Нам на сигареты-то трудно раздобыть, – Чародей издевательски хохотнул. – И вообще, что ты собираешься с презиками делать? Молиться на них?

– Дурила. К девчонкам пойду.

– Сам дурила. Так они и ждут тебя. Надо знать, к каким девчонкам идти.

– А я, может, знаю. А тебе теперь не скажу, раз ржёшь с меня.

– Ой, да больно надо, – Чародей пнул ветку.

– Вот когда станет надо, ко мне не приставай с расспросами.

Чародей смеялся, а Лис показывал ему средние пальцы на обеих руках. Скрежещущий голос из динамиков на столбах возвестил, что настало время обеда, и мальчишки, рассовав по карманам пачки сигарет, побежали к главному зданию приюта.

***

В столовой Клык злобно рычал, вцепившись пальцами в поднос с едой.

– Эти херы п-пытались п-плюнуть на наш стол, – объяснил он подошедшим Лису и Чародею. Когда он нервничал, заикался сильнее обычного.

Клык кивнул головой в сторону ржущей компашки пацанов. Чёрные глаза Чародея стали как стеклянные, когда он посмотрел на Леща. Тот показывал неприличные жесты и скалился кривыми зубами. Филин с пластырем на ухе посматривал на Клыка и тоже ржал.

– Пошли они, – процедил Чародей.

Он поставил на стол поднос с едой.

– Они думают, что теперь после драки ты будешь вести себя тихо. Поэтому выпендриваются, – Лис умудрялся есть и говорить одновременно.

– Я всегда веду себя тихо. В отличие от некоторых.

– Это не мешает тебе драться.

– Со своими же, – заметил Клык.

Чародей только повёл плечами.