Стрелок. Начало пути. Книга первая

– Не двигайся, раны серьезные, но не смертельные, будет больно, терпи.

Из чемоданчика она вытащила медицинский пистолет, взяла красную ампулу, вставила сверху в отсек, отвернула ворот халата и выстрелила в плечо парню.

– Ггхххххх, – Дариан сжал зубы. Боль от плеча расходилась по телу.

Следом за красной ампулой желтая, опять выстрел чуть ниже. Тепло, жарко, нет, холодно, Винча затрясло.

Третью ампулу он уже не чувствовал, но постепенно тело расслабилось, дыхание выровнялось. Его отпустило, в голове прояснилось, всё было на своих местах. Мысли, следом за ними идеи плавно и размеренно выстраивались, словно складывался паззл.

Дариан смотрел, не отрываясь, на человека на асфальте. Он пытался сглотнуть, но почему-то не мог. Хотелось пить. Вдруг он вспомнил голос того белобрысого мальчика.

«Спаси стрелка».

Винч схватил Лесси за руку, другой рукой быстро нащупал шкатулку в кармане, вытащил и протянул доктору. Слова давались с трудом, но он четко знал, что нужно сделать. И сделать сейчас.

– Вколи это ему.

– Что? – удивленно подняла брови Лесси.

– Вколи ему это, —повторил Дариан, – во имя своего отца… Вколи! – сказал он громче. – Сейчас же!!!

Лесси молча взяла шкатулку, открыла, отбросила пустую коробку в сторону, сорвала колпачок, проверила, что в шприце нет воздуха. Дождь стал идти еще сильнее, вдалеке ударила молния, осветив силуэт тела на дороге. Она присела около человека в плаще, одним резким движением вогнала шприц в шею и ввела содержимое…

Некоторое время ничего не происходило, дождь стекал по прилизанным волосам и заливал лицо.

«Наверное, я сейчас, как мокрая курица», – подумала девушка и стала ждать. Человек дернул сначала пальцами, затем пошевелился, попытался приподняться, опять упал и перевернулся на спину. Он молча смотрел в небо и тяжело дышал.

«А он симпатичный», – подумала Лесси.

Очнулся и Бо. Кряхтя и бормоча себе под нос, он слез с капота, встал на ноги, хромая, подошел к доктору и первым делом спросил:

– Как там Винч?

– Ему ничего не угрожает, но этим двум нужно в больницу.

Бо подошел к машине, около зеркала заднего вида отковырнул защитную крышку и нажал кнопку SOS.

Дождь закончился. Лесси, насквозь мокрая, сидела в машине, укутанная в плед, и двумя руками крепко держала чашку чая. Она была вымотана до предела, на лице не было никаких эмоций, только усталость. Мигалка скорой помощи отражалась в лужах. Ноги… Кто-то куда-то ходил, что-то спрашивал, записывал. Она не могла никак согреться.

Двери микроавтобуса были раскрыты. Рядом лежал человек, который вышел из двери, он был в сознании, но лежал с закрытыми глазами. Голова перевязана, сквозь бинт проступала кровь. Она отчетливо чувствовала смерть, это проклятие с детства преследовало ее. Сначала бабушка, потом отец, а вскоре и мать. Во время обучения несколько раз она чувствовала ее и никогда не ошибалась. ” Что это был за шприц? Ведь это спасло парня», – врачи временно наложили ему повязки, но пули нужно вытащить, как можно скорее, ему нужна операция.

Плащ и шляпа валялись рядом. Она толкнула их ногой, что-то тяжелое лежало под тканью, Лесси потянула за кожаный ремень и вытащила кобуру с огромным пистолетом.» Такой тяжелый» … Ей было интересно, и она достала кольт. Теплая деревянная рукоятка с непонятными надписями на каком-то языке, очень гладкая и старая. Металл отливал серо-голубым цветом. На стволе была выгравирована роза. Девушка не могла оторваться от этого произведения искусства. Казалось, пистолету уже тысяча лет, она сжала рукоятку сильнее и почувствовала едва заметную вибрацию. От этого по ее телу прошла приятная волна. Пистолет был очень тяжелый, не хотелось отпускать его. Лесси поднесла его ближе и втянула носом. Запах пороха с чем-то непонятным… Кажется, запах дерева. Большим пальцем отвела стяжку и откинула барабан… Четыре патрона. Одним движением дернула вправо, барабан встал на место, но руку чуть не вывернуло. Девушка посмотрела на незнакомца.

«Я думала, он старше, а на самом деле, наверное, мой ровесник», – подумала Лесси. —” Сейчас его отвезут в больницу. Если врачи найдут пистолет, то вызовут полицию и передадут его копам. У меня такое чувство, что револьвер очень важен для…» На ум пришло слово… Стрелок… Она быстро убрала пистолет в кобуру, застегнула у себя на поясе и прикрыла пледом. Врачи доставали Дариана из разбитой машины. Бо хромал вокруг и суетился.

– Аккуратнее с ним! Дариан, держись, мы тебя вытащим, отвезем в больничку, там тебя быстро поставят на ноги.

Дариан не понимал, где сон, а где реальность, он балансировал в астрале, в своих мечтах. Ему было так хорошо, он представлял, что бежит по полю с подсолнухами, солнышко греет, теплый ветерок щекочет. Врачи наконец-то достали его, положили на каталку и занесли в машину. Теперь он лежал рядом с тем парнем. Врачи отпилили ветку, но не рискнули ее доставать, Винч был бледный, было страшно смотреть на это. Но главное, он был жив.

Видящий

Два монаха, старый и молодой, стояли возле прозрачного шара.

Старик смотрел то на шар, то на мальчика. Глаза ученика были закрыты, видно было, как глазные яблоки нервно двигаются под веками. Светлые волосы с ровной челкой сейчас спадали на лоб. Старик любил этого парня и сильно за него переживал.

Мальчика привели в храм, когда тот был совсем маленьким. Его родителей нашли разорванными дома, а он сидел на полу весь в крови и смотрел в одну точку. Тонкий, едва заметный, шрам проходил через глаз от щеки ко лбу, но сам глаз не пострадал. Мальчик чудом остался жив, и никто так и не понял, что произошло в ту ночь.

Лиам до 11 лет совсем не разговаривал. Он мог, со связками всё было в порядке, просто не хотел или боялся и всегда отворачивался, когда наставник поднимал эту тему. Мальчик мало ел, часто просыпался от ночных кошмаров. Монах заботился о нем, учил и был для него, как отец. В итоге однажды мальчик зашел к нему в комнату и сказал:

– Доброе утро, учитель, я приготовил завтрак.

Голос у мальчика был высокий и чистый, в нем отсутствовали низкие тона, ни намека на баритон или бас, казалось, он говорил фальцетом.

Старик чувствовал, что у мальчика есть врожденные способности видеть, то, что скрыто от других, и был убежден в том, что не бывает случайностей, и мальчик оказался тут не просто так. Лиам любил рисовать, и мастер иногда не понимал, что изображено на его рисунках. Какие-то странные железные повозки на колесах, каменные высокие дома, доходившие до облаков, демоны, вампиры, одноглазые гиганты, поезда, летающие по небу. Лиам рассказывал, что видит их во снах, но монах уже понял, что это другие миры. Мальчик был видящим.

С того момента они начали тренировать способности. Сначала это были легкие задания: он учился видеть глазами животных, затем других учеников и служителей храма. Потом он мог уже дотянуться до деревни. Теперь монах стучал перед тем, как войти к подростку – кажется, ему нравилось подглядывать за девочками в бане. Хоть старику и не нравилось это, но он понимал, что такой возраст. Лиам всё равно не послушается.

Недавно ему стукнуло 16 лет. Совсем уже взрослый, монах отогнал воспоминания.

Мастер знал, что Лиам сейчас не здесь: он пытается увидеть, нашел ли стрелок дверь и выжил ли. Шар продолжал крутиться, но уже медленнее, действие заканчивалось. Но вот парень открыл глаза, как всегда, после перемещения они временно теряли цвет и сейчас были черно-белыми. Лиама трясло, зубы стучали, капли пота текли по лицу, старый шрам от волнения налился бордовым цветом. Старик скорее хотел узнать, прошел ли стрелок, получилось ли у них.

– Ну что? Лиам!!! Скажи.

Лиам сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, но голос предательски срывался:

– Да… Стрелок прошел, он жив…

Плечи учителя опустились, напряжение спало. Он выдохнул и сделал несколько движений, разминая их. Лиам молчал и смотрел в пол.» Слишком долгая пауза», – мастер почувствовал, что что-то не так и ждал продолжения.

– Но кажется, мы совершили непоправимое. Мы открыли двери между мирами, которые никогда не должны были открываться. Это нельзя было делать.

В это время шар остановился, но дверь внутри еще виднелась.

– Учитель, – тихо произнес парень, – я должен пойти туда сейчас и найти стрелка… Зло проникло в тот мир. Мы должны исправить это.

Долго они просто молчали. Наконец Лиам поднял голову и посмотрел на учителя, глаза его теперь были нежно изумрудного цвета.

– Хорошо, – старик не хотел отпускать его, но по уверенному взгляду понял, что Лиам не отступит. Он крепко прижал парня к себе.

– Будь осторожен и обязательно возвращайся. Перемещение может быть долгим, время между дверьми изменчиво и непостоянно. Для тебя может пройти минута, а для остальных неделя или даже месяц.

Парень неестественно улыбнулся, коснулся шара, тот был горячий, поднес его к глазам и стал смотреть. Дверь была, словно настоящая, вырезанные узоры покрывали старое дерево, видны было даже самые мелкие потертости и царапины, медная круглая ручка. Лиам сосредоточился, представил, что открывает ее, уши заложило… Дверь открылась, и парень вместе с шаром исчез.

Старик медленно пошел назад, шурша тапками. Он знал, что будет скучать по мальчишке, но знал, так же и то, что они обязательно еще увидятся.

Изменяющий

Пустота – отсутствие чего—либо. В пустоте нет времени, так как время предполагает процесс, движение из прошлого в будущее или в обратную сторону. Всё временное подвергается старению, разрушению и рано или поздно исчезает. Абсолютная пустота пребывает в вечности, она и есть вечность.

Какого это осознавать, что кругом пустота, ничего, кроме пустоты.

– Сколько я уже здесь? Год? Сто лет? Тысячу? Я не знаю… Я не помню своего имени, не помню прошлого, не вижу будущего, не ощущаю своего тела, я не знаю, где нахожусь и как тут оказался. Единственное, что вижу, это пустота и дверь. Обычная черная дверь просто висит в воздухе, без ручки, без замка, я уже пытался ее открыть, но безрезультатно. Непонятно, сон это или происходит реально. Бывает так тяжело и одиноко, что я разговариваю сам с собой, иногда даже тот второй голос мне отвечает. Интересно, дверь когда-нибудь откроется? Должна открыться, это же все-таки дверь. Возможно, кто-то зайдет и скажет: «Ооо, привет, пошли со мной».

– Что бы я сделал, если бы она открылась? Ну, конечно же, я бы сразу вошел в нее, даже не думая. Может я оказался бы в ресторане, заказал бы банановый пудинг, ммм, и молочный коктейль, ванильный…

– А что потом? Да какая разница, главное – свалить отсюда.

– А может, я нахожусь в коме? Или лежу в какой-нибудь лаборатории, у меня на голове шлем с кучей проводов, и надо мной ставят опыты. Или это матрица.

Мысли путались.

Единственное, что осталось у меня, это ждать. Вот я и жду. А может, она откроется сейчас? Это же может произойти в любой момент. Было бы круто.

Что это было? Дверь наклонилась? Показалось? Или это мир повернулся? Щелчок? Это был щелчок замка?

Тишина…

Дверь медленно со скрипом открылась… Яркий ослепительно белый свет.

Ни секунды не раздумывая, я вошел.

Осознание

– Фу-у-у, как противно, холодно и мокро. Я открыл глаза и долго моргал, пытаясь успокоиться. Меня накрыло море информации, картинок, звуков, запахов и эмоций. Казалось, мозг сейчас взорвется. Возможно, я даже кричал, потому что осознал, что мой рот открыт. Кругом огни, всё светится и моргает, слишком ярко. С

Сильный ливень мгновенно намочил волосы, он стучал по крышам, препарированных автомобилей. Перед глазами всё было мутным. Я закрыл их, заткнул уши руками, сел на корточки и часто задышал, приходя в себя. Холодно, очень холодно. Следующая мысль заставила меня улыбнуться.

Я вышел, не верю, нет… Да, я вышел, по-настоящему, нет, не может быть? Или может? Спокойно, спокойно. Медленно открыл глаза и встал. Посмотрел на руки, у меня есть тело… А я ведь даже не знаю, как выгляжу, потрогал лицо, волосы, они были длинными, пошевелил ногами, подпрыгнул, сделал оборот вокруг.

Со стороны картина была странная, голый человек прыгает под дождем и радуется.

Дождь был холодный, но я наслаждался. Я чувствую… каждой клеткой, каждым волоском на теле, возбуждение было непередаваемым, я словно заново родился. Люди в здании сидели, смотрели в окна, дверь открылась, и ко мне навстречу вышел толстый мужчина в форме. Наверное, местный шериф. Он подошел ближе, жирная кожа на лице блестела в свете фонаря, неприятная бородавка на подбородке, толстые пальцы лежали на кобуре. Полицейский заговорил противным надменным голосом:

– Слышь, придурок, у тебя все в порядке? Ты, наверное, пьян. Где твоя одежда?

В его голосе чувствовалось презрение. Коп высокомерно смотрел из-под шляпы, во рту была зубочистка, от этого он говорил немного сквозь зубы. Я почувствовал отвращение, мне не нравился этот взгляд, не нравился этот голос, как он вообще посмел так на меня смотреть!!! Злость закипала внутри.

– Эй, бомжара, —полицейский широко расставил ноги, – документы есть?

Он вытащил изо рта зубочистку, сплюнул на землю и щелкнул пальцами. Палочка отлетела, попала мне в грудь и прилипла к мокрому торсу.

– Кто ты такой? – ответил я вопросом на вопрос. – Давай ты сейчас развернешься и уйдешь туда, откуда пришел, у меня хорошее настроение. И НЕ ПОРТИ МНЕ ЕГО!

От последней фразы даже мне самому стало страшно, она не была похожа на человеческий голос. Что-то внутри меня пошевелилось. Полицейский испугался и дернулся, но тут же взял себя в руки и вытащил пистолет. Это был старый отцовский Смит-Вессон первого образца, весом 1,2 килограмма, калибр 10,67. Начальная скорость пули 200 метров в секунду.

– На колени! Руки за голову! Развелось же вас наркоманов и пи… сов..! Какого хера вам дома не сидится? Приходится мне убирать мусор с улиц. Сейчас, чмошник, я надену на тебя наручники и закину в камеру! Посидишь, подумаешь над своим поведением, а потом, когда тебя начнет ломать, будешь умолять отсосать у меня, лишь бы отпустил за очередной дозой.

Полицейский смотрел в глаза незнакомца и голос дрогнул – у того глаза наливались кровью.

– Подойди ко мне, человек.

Страх сковал копа.

Я чувствовал, как теряю контроль над собой, что-то внутри хотело вырваться наружу. Оно хотело крови, хотело оторвать голову мерзкому человеку. А может, оно и есть я? Да плевать, я находился в заточении слишком долго, и никто не посмеет меня больше лишить свободы. Я могу делать, что захочу, мы можем делать… А сейчас мы хотим убить его, в таком тоне разговаривать с нами не стоит. Нужно его наказать. Да, накажем его. Пришло время меняться.

Я почувствовал, как в месте, где находится солнечное сплетение, зарождается непонятное чувство, словно сгусток энергии. Эта была сила, она расходилась по телу, ощущение было такое, что я могу всё, это была магия…

– Тебе нравится это чувство? – раздался голос внутри. – Расслабься и смотри.

За тем, что было дальше, я словно наблюдал со стороны. Руки потянулись к полицейскому и взяли его за лицо.

Злость – чувство сильного раздражения и враждебности, направленное на определенный объект или ситуацию.

На заправке у окна сидели Гарри и Майк, два друга. Недавно они закинулись розовыми таблетками и ждали прихода.

– Ну как? – спросил Майк. – Тебя уже прет?

– Неа, – ответил друг. – Может еще по одной?

– Давай подождем немного.

– Ну давай.

Майк залез в карман и проверил пакетик с таблетками, затем посмотрел на часы, ему их подарил отец. На задней крышке была надпись: Лейтенанту Хаммону за отличную службу. Отец был полицейским и погиб в перестрелке, это все, что напоминало о нем. Майк спрятал часы под рукав кофты и потер руки. За окном шел дождь, и ребята ждали, когда хотя бы перестанет лить так сильно. Они хотели поиграть в приставку дома, но мокнуть не хотелось еще больше. На заправке было много желающих переждать ливень: кто-то залипал в телефоне, кто-то разговаривал или пил чай с вафлями.

Дождь пошел еще сильнее, ударил гром, сверкнула молния. Гарри смотрел в окно, как вдруг очередная молния осветила небо, и рядом с фурой появился голый человек.

– Твою мать, Майки, смотри, Терминатор! Мы все умрем!!! – завопил он.

– Вот тебя накрыло, – тихо сказал друг, но повернулся и посмотрел в окно.

Голый мужик с длинными темными волосами стоял под дождем, махал руками, ногами и радовался.

Майк больно ущипнул друга и сквозь зубы прошипел:

– Тихо, тихо, Гар, ты нас палишь. Даже, если это Терминатор, то он не за нами.

В это время все посетители заправки уже смотрели на странного человека и смеялись над ним. Дверь туалета распахнулась, из нее вышел жирный полицейский, он пытался застегнуть кобуру на поясе, но огромный живот сопротивлялся. Наконец ему это удалось.

– Что за паника? Ну-ка разойдетесь, – полицейский подошел к окну и тоже увидел «Терминатора». – Кому нет восемнадцати, закройте глаза, – сказал он. – Пойду разберусь.

Выходить не хотелось, но такая работа, придется…

Гарри был весь на измене, он натянул капюшон, стянул его завязками и молча сидел, наблюдая, как жиробас идет, держа руку на кобуре.

– Вот это приход! – парень вжался в стул, он был уверен, что сейчас что-то произойдет. – Майки, надо валить отсюда, мы все умрем.

Майк ударил друга под столом ногой и тихо сказал:

– Гарри, успокойся, скоро тебя отпустит.

– Скорее бы, – жалостливо пропищал тот и уставился в окно, его начало трясти.

За окном под фонарем стояли полицейский, странный человек и смотрели друг на друга. Вдруг полицейский направил ствол на «Терминатора». Голый, словно не замечая оружие, подошел вплотную и положил руки на голову копа. Длинные руки, слишком длинные, гладили того по лицу. Затем резко придвинул к себе, заглянул в глаза, наклонив голову.

– Словно в душу смотрит, – прошептал Майк.

– Ты тоже это видишь? – спросил Гарри и обвел взглядом заправку.

Голый человек пальцами щупал лицо полицейского и мял, со стороны это выглядело очень странно и жутко. Наконец-то опустил руки, коп развернулся и пошел назад. Сначала Майк заметил, что у жиробаса изменилась походка,

«Что не так?» – пытался собраться с мыслями парень. ” Да у него же одна нога короче другой… И намного…»

Полицейский наступал на короткую, даже казавшуюся маленькой, ножку, а вторую, которая не сгибалась, волочил сзади.

«Но туда—то он, вроде, шел нормально», – пытался вспомнить Майки.

– Бл..ть!!! – Гарри был бледен.

Коп дохромал ближе, его стало видно лучше, и Майк услышал, как люди начали говорить громче, одни показывали пальцем на входную дверь, другие доставали мобильные телефоны. Началась суета. Дверь открылась, и коп вошел. Челюсть неестественно опущена вниз и сдвинута в сторону. Рот открыт, один глаз смотрит, не моргая и быстро вращается в глазнице, во второй воткнута зубочистка. Из уголка вытекает что-то черное и тонкими дорожками стекает по щекам. Лицо будто было из пластилина, ненастоящее. Оно плыло, словно эта была не кожа, а восковая маска.

«Это тот голый мужик его смял», – сделал заключение Майк.

Гарри в это время уже отключился и скатился под стол без сознания.

Полицейский держал в правой руке пистолет, а левая маленькая ручка была согнута в локте. Сейчас она напоминала куриную лапку. Он ей водил в стороны, пытаясь что-то нащупать, пальцы шевелились сами по себе. Полицейский

что-то говорил с открытым ртом, челюсть не закрывалась, и ни слова не было понятно, сплошные гласные буквы. На это было очень страшно смотреть. Люди начали кричать. Майк почувствовал, что обмочил штаны.

– Тони, что с тобой? – обратился к копу мужчина в желтой кепке, стоявший за кассой.

Полицейский издал непонятный звук, направил на того пистолет и выстрелил. Пуля пробила шею насквозь и разбила витрину сзади, кровь брызнула во все стороны. Кепка слетела, сотрудник заправки издал нелепый звук, замахал руками, затем обхватил шею, словно хотел остановить кровь, сделал пару шагов, поливая все вокруг, его подкосило, и он упал на раскаленную плиту. Вонь от горелой бороды и кожи заполнила помещение. Следующий выстрел срубил худую женщину в очках, ее отбросило прямо на стол, за которым сидел Майк. Тот отшатнулся на стуле и свалился на пол.

Люди метались по залу и падали. Рокер в кожаной куртке с татуировками пытался разбить окно стулом, но у него ничего не получалось. Тогда он отошел назад, разбежался и собрался выбить окно плечом, но зацепился за ножку стола и со всей силы врезался в стекло головой. Шея хрустнула, он сполз и обмяк.

Прозвучало еще три выстрела, три попадания. Может, этот коп и был жирным, но стрелял он неплохо. Полицейский откинул пистолет в сторону, схватил с прилавка большой нож для рубки мяса. Своей левой маленькой ручкой вцепился в волосы, пытавшейся пробежать мимо него девушке, резко дернул и воткнул нож ей в голову. Тот вошел на несколько сантиметров и остался в голове.

Майк пробирался на карачках под столами, пытаясь не обращать внимания на крики и стоны. Дополз до стойки, спрятался за ней и начал молиться.

В дверь медленно вошел тот самый голый человек. На его лице была довольная улыбка. Он поставил одну ногу на стул, почесал яйца и стал весело подбадривать полицейского:

– Давай Тони, убей их всех! Молодец Тони, настоящий профессионал, мы гордимся тобой.

Коп доковылял до двух мальчишек лет пятнадцати, они так и продолжали сидеть за столом. Взял вилку, наколол на нее картошку фри и закинул себе в рот, затем воткнул ее в горло одному мальчику, а другого взял за волосы и начал бить о стол. С каждым ударом тарелка, развалившийся гамбургер и стакан колы подпрыгивали на подносе. Коп поднял и посмотрел в кровавое лицо мальчика, придвинулся и провел языком по лицу, слизывая кровь. Голый человек смеялся.

Майк не помнил, что происходило дальше, когда он пришел в себя, была уже тишина. Он боялся вылезать и сидел, не шевелясь. Казалось, сердце так сильно стучит, что слышно на всю заправку. Он закрыл рот руками, боясь закричать. Слезы и сопли текли по лицу. Вдруг он услышал спокойный добрый голос:

– Майк, ну что же ты там сидишь? Иди к нам, оказывается, Тони очень вкусно готовит вафли.

Майк надеялся, что если не будет отвечать, то о нём забудут, но голос повторил снова:

– А я тебя вижу, не бойся, Майки, мы тебя не обидим.

Парень медленно встал и выглянул из-за стойки. Полицейский стоял у плиты в фартуке. Он поднял лопаткой вафлю, положил на тарелку, взял ложку и так бережно с любовью, прям как бабушка, зачерпнул варенье из банки, намазал сверху и протянул тарелку Майку. Парень хлопал глазами: за столом сидел голый человек с длинными волосами, а напротив него Гарри. Они пили чай, как старые добрые друзья, а кругом был ад, трупы, куча трупов и крови. Майка вырвало себе на кроссовки. Он снова поднял глаза и вытер рот рукавом.

«Это нереально, нет, это мне всё кажется, никогда больше не буду употреблять наркоту, пусть только меня отпустит. Пожалуйста».

– Иди к нам, – сказал волосатый.

Полицейский продолжал протягивать тарелку и странно улыбаться с широко открытым ртом. Майк не знал, как себя вести, он молча взял и пошел к столу, аккуратно, стараясь не наступать на тела. Много тел, женщины и дети, вот лежит кусок оторванной ноги до колена. «Чееерррттт, как? Как ее могли оторвать?»

Ноги не слушались, он медленно плыл по залу и всё еще надеялся, что это просто приход, что вот сейчас он придет в себя, и они с Гарри пойдут, как обычно, играть в приставку. Но этого не происходило. Подняв с пола стул, он сел рядом с другом. Гарри уплетал вафли, как ни в чем не бывало и запивал их чаем. Майк поднял глаза и посмотрел на длинноволосого.

– Привет, – улыбнулся тот, – рад познакомиться с тобой, Майк. Меня зовут… Прости, но я не знаю как… – тяжелый вздох… – Может, когда-то и знал, но забыл. Но теперь-то мы друзья, и вы мне поможете придумать новое имя, правда, Гарри?

Гарри проглотил очередной кусок и кивнул.

– Майки, какое бы ты имя мне дал? – добрый голос успокаивал парня.

«Может, он и, правда, не убьет нас, а может, он вообще ни при чем. Он же никого не трогал, это всё коп Тони».

Майк задумался:

– Никогда еще не придумывал имен… Ну-у, если честно, то вы похожи на актера Тома Хиддлстона, а точнее на персонажа Локи, из фильма.

– Локи… Хм—м, – голый произнес имя несколько раз, попробовал как звучит и выдал, – Мне нравится!