Пока дышу. Dum spiro spero

Закончив возиться с собакой, Трой уставился на далёкую линию горизонта. Он сидел на примятой траве молча, не удостоив Натали даже взглядом, а она так и стояла на макушке холма, не замечая, что плачет, пока дыхание не прервалось протяжным всхлипом. Горькие злые слёзы отчаяния, накопленные за месяцы, а может быть – за все годы, прорвались откуда-то из хрупкой сердцевинки её души, обросшей бронёй невозмутимости и равнодушия. Прорвались и жгли едкой солью обветренную кожу щёк.

– Чего ревёшь-то? – грубо проворчал парень, поднимаясь. – Отбились же.

Бади проковылял, слегка прихрамывая, десять ярдов, которые их разделяли, и ткнулся мордой в ладонь девушки, туда-сюда махнув широким лохматым хвостом. Ей словно подрубили ноги – Натали рухнула на колени перед собакой и уткнулась лицом в остро пахнущую шкуру, сотрясаясь в самых настоящих рыданиях.

– Ну всё. Всё, слышишь?

Тяжёлая горячая ладонь опустилась ей на плечо.

– Хватит. На, воды глотни, что ли? – Трой возвышался над ней тёмным силуэтом, стоя против солнца, и протягивал ей свою флягу.

Сделав пару глотков, она плеснула воды в чашечку ладони и обмыла лицо. Глаза жгло, нос заложило, дыхание прерывали судорожные всхлипы, но слёзы остановились.

– П-прости, – просипела она, – не знаю, что со мной. Давно не плакала.

– Бывает.

Трой пожал плечами и выщелкнул магазин из своего пистолета. Сменив его, принялся заряжать дробовик, по-прежнему не глядя на Натали.

– Спасибо, что вернулся, – тихо, так тихо, что едва могла сама себя расслышать, пробормотала девушка.

– Это Бади, – Трой закинул ружьё за спину, – его благодари. Много волков здесь?

– Это койоты. Их должно быть много. Настоящих волков по эту сторону Миссури я не встречала. Вест-Сайд кишит ими, но там они на меня не покушались. Ни разу. Может быть, просто повезло?

Повисла неловкая пауза. Высоко в небе кружил орлан, высматривая себе добычу. Солнце начинало припекать. Натали вздохнула. Это оказалось чертовски трудно – просить его снова. Слова выдавливались из неё медленно и неохотно, шершавые и ломкие, как сухая трава.

– Пожалуйста, Трой, возьми меня с собой?

– Я иду к горе Рашмор, а не на юг, – отозвался он после недолгого молчания.

Натали поёжилась. Меньше всего на свете она хотела бы снова оказаться в окрестностях Рапид-Сити, но стоило ли обсуждать это прямо сейчас? До Блэк-Хиллс пара месяцев пути. Целое лето. И куча вещей, которые могут заставить его передумать…

– Тебе крупно повезло, – неуклюже пошутила она, – я знаю короткую дорогу.

Это только кажется, что когда смерть неотвратима и даже известна её примерная дата, то и жизнь теряет большую часть своей ценности. На деле всё выглядит совершенно иначе: жизнь, неважно, в каких условиях, начинает казаться невыносимо прекрасной, и случайные угрозы только обостряют эту невероятную жажду – жить, несмотря ни на что. Поводов, чтобы в этом убедиться, у Натали было предостаточно. Эпизод с койотами отходил на задний план. Была у неё такая особенность, вроде «об этом я подумаю завтра» Скарлетт О'Хара – принимать случившееся без долгого заламывания рук и просто идти дальше. Она и шла, упиваясь звоном насекомых в траве по обочинам, придумывая образы редким облакам в пронзительно-голубом небе, украдкой поглядывая на своего молчаливого спутника. Он выглядел так, словно решал в уме сложную задачу. Натали догадывалась, что именно занимало мысли Троя. «Какого чёрта я согласился?» – было написано у него на лице.

Через час она не выдержала. Долгие месяцы внутренних монологов вовсе не приучили её к молчанию, как выяснилось – наоборот. В голове противно зудели вопросы, роясь, словно назойливая мошкара. Язык шевелился во рту, беззвучно проговаривая слова, и только крепко стиснутые зубы не давали ему высунуться наружу на манер собачьего…

– Откуда у тебя Бади? – спросила, глядя на чёткий профиль, на свежий шрам, багровой лентой перехватывающий правую сторону головы парня. – Мы собакам не доверяли. Они в городке мертвечиной питались, одичали, но не поглупели. А потом пропали куда-то. Может волки съели, может сами волками стали…

Трой покосился в её сторону, потом перевёл взгляд на неспешно трусящего впереди пса – тот немного прихрамывал.

– Бади принадлежал нашим соседям. Он со мной с Последних дней. В городе, кроме него, собак не осталось. Всех ещё в первую зиму переловили и съели.

Натали вздрогнула. Не то чтобы она была слишком разборчивой в еде, но спокойствие, с которым Трой говорил, показалось ей кощунственным. Пришло в голову, что она совершенно ничего о нём не знает. Не о том, где он жил и чем занимался, а о том – кто он такой, каков он? В памяти зашевелились воспоминания о «гостеприимном» Рапид-Сити, и затылок обдало холодком.

Они шли по шоссе на запад. По тому самому, которое и привело её сюда днём раньше. Милях в пяти впереди была сгоревшая заправка и чудом уцелевшая закусочная позади стоянки для грузовиков. Натали миновала её прошлым утром, после ночёвки в старом пикапе, застрявшем на обочине дороги.

Тени совсем исчезли, съёжившись у них под ногами, когда вывеска закусочной – радушный толстый дядюшка Дюк, перекосившийся на один бок – показалась в мареве над перегретым асфальтом. Когда-то это место было оживлённым, но теперь являло собой жалкое зрелище. Заросшая бурьяном большая стоянка для грузовиков была пуста, заправка представляла собой беспорядочную груду чёрного, искорёженного в огне металла. И только закусочная стояла как ни в чём не бывало.

***

– Что там… – Трой неопределённо повёл рукой, когда они вытянули ноги, расположившись на драном диванчике в пыльной, зато прохладной тени небольшого помещения, – там, в мире?

– Разное, – уклончиво отозвалась Натали, завинчивая пробку на пластиковой фляге.

Трой нахмурился, продолжая смотреть, как она убирает флягу в рюкзак, как затягивает потуже сползшую резинку на волосах. Как можно было коротко ответить на такой, казалось бы, простой вопрос? «Ужас»? «Очень красиво»? Местами так и было. А местами…

– Я должна рассказать тебе о Рапид-Сити, раз уж мы направляемся к Монументу, – тихо проговорила Натали, опуская глаза. Она понятия не имела, как скоро они наполнятся слезами, так что решила не рисковать.

– Когда я осталась одна…

Рапид-Сити был большим городом. В представлении Натали, родившейся в Нью-Йорке, там должны были выжить многие. Но, пошуровав в туристических справочниках, которыми были забиты все магазинчики Маунтин-Крик, она с разочарованием убедилась, что большой город – понятие относительное. Численность населения Рапид-Сити до Последних дней едва приближалась к жалким семидесяти тысячам человек. И всё же с крохотным городком в горах нечего было и сравнивать.

Ей повезло не нарваться на встречу с пумой или гризли. Ей повезло не заблудиться, впервые передвигаясь при помощи карты. Она не сломала ноги, в одиночку спускаясь с гор, не наткнулась ни на каких безумцев по пути к своей цели… Слишком много везения. Но Натали не страдала суевериями и, когда в наступающей темноте ей удалось разглядеть далёкие огни там, где, по её представлениям, должен был находиться город, она едва не расплакалась от счастья.

Раннее утро затянуло лощину сырым туманом. В той стороне, где она видела ночью огни, висит сиреневая дымка. Она собирается спуститься по крутому каменистому склону на дно лощины и снова подняться, чтобы добраться, наконец, до цели своего путешествия. Всё внутри дрожит от нетерпения. И вдруг тишину нарушают голоса. Двое переругиваются в низине:

– Джек, ты собираешься мне помочь? – недовольно спрашивает первый.

– Брось, я не потащу эту падаль на своём горбу! – запальчиво и визгливо отзывается второй.

– Сначала ты сам прострелил ему ногу, а теперь не хочешь тащить? Какого чёрта с тобой творится?

В диалог вмешивается третий участник. Но он не говорит, только громко охает и стонет. Рванувшаяся было на голоса Натали замирает, прячась за мшистым валуном на склоне.

– Эта падаль ещё и голос подаёт, бро. Прикончить его, и все дела. Костлявый мешок дерьма! – реагирует визгливый.

– Слушай, Джек, – пытается урезонить его собеседник, – мы уже неделю ничего не приносили в общий котёл. Так недолго и самим в нём оказаться…

– Я не стану тащить эту мразь! Он порезал меня, ты же видишь! Он – костлявое индейское дерьмо! – голосом обиженного ребёнка возражает тот, кого назвали Джеком.

Натали никак не может сообразить, что там происходит. Но интуиция подсказывает ей, что встречаться с неуравновешенным Джеком лицом к лицу не стоит. Гулкий выстрел подтверждает правильность её рассуждений, заставив вздрогнуть.

– Всё! – торжествующе сообщает Джек. – Спорить не о чём. Трупятину жрать никто не будет. А кто захочет – пусть сам его две мили отсюда и тащит…

Его собеседник разражается такими ругательствами, каких Натали никогда не слышала. До неё доносятся звуки борьбы, чьё-то болезненное «а-а!» и потоки сквернословия.

– Да пошёл ты! – орёт Джек, взвизгнув на пределе громкости.

– Проваливай сам, – злобно отзывается второй. – Проваливай, или я тебя пристрелю, мразина. Теперь придётся с пустыми руками возвращаться. Урод!

Натали сидит на корточках в своём укрытии, пока не стихают все звуки, кроме птичьего гомона. Наконец она со стоном разгибает затёкшие колени и осторожно спускается вниз. Те двое перебрались на противоположный склон и ушли в сторону города. Туман растаял, и она может разглядеть причину недавней ссоры. Одетый в какое-то пёстрое тряпьё черноволосый парнишка лежит лицом вниз у ручья, который весело прыгает по рыжеватым камням на самом дне лощины.

Всё ещё ничего не сообразив, она подходит к воде. Ужасно хочется пить. В пересохшем горле скребёт, сухие губы грозят растрескаться, едва она раскроет рот. Стараясь не смотреть в сторону убитого, она набирает воды в большую флягу чуть выше по течению и долго пьёт. Снова набирает воды и только потом подходит к парню. Невероятно худой, босой, со сбитыми ногами индеец убит выстрелом в шею. Что за оружие могло почти отделить голову от тела, Натали представить себе не может. Из разорванной штанины на бедре выпирают осколки розоватых костей. Влажная каменная крошка вокруг залита кровью.

«Трупятину жрать никто не будет», – проносится в голове, и Натали сгибается в болезненном спазме. Ничего, кроме воды, в желудке нет, и она льёт из горла, горча желчью, прямо на босые ноги мертвеца.

– Ты хочешь сказать, что там едят людей? – недоверчиво спросил Трой, пока Натали переводила дыхание, пытаясь отстраниться от мучительных воспоминаний.

До сих пор он слушал не перебивая, с мрачным выражением лица. Теперь же в серых глазах ясно читалось сомнение. Натали кивнула, собираясь с духом.

– Я тоже не могла поверить. И вообще – мало ли, кто что имел в виду…

– Ты что, сунулась в город? – брови Троя удивлённо приподнялись, он даже развернулся к ней всем корпусом, словно для того, чтобы получше разглядеть самую глупую девицу, которая (вот незадача!) напросилась ему в попутчицы. Облезлый диванчик жалобно заскрипел.

– Да. Я пошла в город. – Натали и себе не до конца могла объяснить этот поступок. – Ты пойми, я не знала тогда, что одиночество – не самое страшное, что может случиться с человеком. Это было глупо, но я и представить себе не могла, что там увижу…

Большей части города с семидесятитысячным населением просто не существует. Из буйных зарослей какого-то странного красновато-коричневого кустарника торчат редкие почерневшие остовы зданий. Со склона Натали отлично видит эпицентр старой катастрофы – там не растут даже эти уродливые кусты. Огромный неровный круг больше всего напоминает чёрный лунный кратер. Если в Рапид-Сити кто-то и живёт, то только в северной части города, где за кронами нормальных зелёных деревьев виднеются силуэты уцелевших зданий. Идти напрямик через страшного вида развалины она не решается и направляется в другой конец города, обходя их по широкой дуге.

По сравнению с пустынным, но нетронутым Маунтин-Крик, Рапид-Сити выглядит яркой иллюстрацией апокалипсиса: засыпанные мусором улицы, пустые глазницы окон, изрисованные похабщиной и жуткими рисунками стены домов, ржавые машины повсюду, ни единой целой витрины… На блокпост она выходит не сразу – пару раз петляет, пытаясь обойти рукотворные завалы, образующие тупики в узких переулках. Пирамиды из разбитых машин, кучи хлама просто не позволяют идти дальше. Когда видит выскользнувшую из пустого, без дверей, проёма в стене угрюмую парочку парней с автоматами, поворачивать назад уже поздно. Худой, какой-то перекошенный парень, возникший за спиной, заставляет её дёрнуться от неожиданности.

– Вот те раз, красотуля, – хрипит он, широко улыбаясь одними губами. Холодные, неопределённого – между серым и карим – цвета глаза парня смотрят равнодушно. Передних зубов нет, изо рта несёт отвратительной вонью, а узкое лицо изрыто мелкими шрамами.