Возрождение Феникса. Том 1

Белый флаг спущен, но некогда брать ключи от крепости.

Любезно кивнув, я спускаюсь по лестнице, закрыв портфелем свое лицо от раскрасневшейся девушки. Гм, пока ей хватит. Извини, Феня, но тебя ждет чистка паркета, а меня учеба.

Вообще, надо бы научиться дозировать магнетизм. Раньше я таким не заморачивался. На автомате, даже не замечая, бахал на полную. Во-первых, меня почти всю жизнь окружали только стойкие Евгениусы. Сверхлюди намного проще переносят обаяние Префектов. Во-вторых, имидж. Когда шествует Огненный лорд, каждый его шаг должен внушать трепет. Вот я и внушал, а сейчас надо не светиться и сложить крылья. Легко сказать. Заставь Феникса притвориться невзрачным Беркутом.

Пока едем, Тимофей не упускает случая подколоть, глянув на мои уложенные волосы:

– Сенька, ты точно в школу собрался? Не на пробы в модели?

Я улыбаюсь на шутку.

– Не угадал. Просто хочу достойно выглядеть. Это желание со мной надолго. Так что привыкай.

– Вах! Главное, не влюби в себя всех девчонок в классе. Парни обидятся, устроят тебе за углом темную.

Фыркаю:

– На подобный случай я ношу с собой фонарик.

Слуга ржет. На самом деле Тимофею дается не легко вести себя как раньше, и следует ценить эти старания. Все же теперь его воспитанник серьезный человек, изменения произошли резко, да и невозможно для нетрансформированного привыкнуть к моему магнетизму.

– Сеня, вчера еще хотел спросить, как загорелась машина Свиридова? – с неким подозрением спрашивает. – Неужели Павел сдуру поджег свою тачку? Он огневик?

– Нет, он Зюзя, ледовик, – и честно признаюсь. – Я поджег машину, Тимофей.

– Так ты уже Кмет? – выпучивает он глаза, обернувшись.

Би-и-и-и-и-п! Гудки перестраивающегося прямо перед нами седана.

– Тимофей, мать! Дорога! – рычу.

– Вижу, вижу, – он лениво возвращает взгляд на трассу. – Сам виноват, Сенька. Удивил!

– Не Кмет я, – качаю головой и нагло вру, спихивая всё на живу. – Техника случайно выскочила. Экстремальная ситуация, видно, повлияла. Надеюсь, в будущем освою родовой стиль Агни, как мама, но пока это лишь неуправляемые вспышки.

– Понятно…

Похоже, поверил. Но и понятно – магнетизм не дает простым обывателям шансов. Чем дольше Тимофей находится рядом со мной, тем сильнее привязывается. Уже через неделю я спокойно могу сказать ему прыгать на амбразуру шагохода, и он прыгнет. Силой своего внушения и воспользовались мятежные Префекты, чтобы заполучить огромную лояльную армию в десяток планет.

До завода я не доехал. Пока. Вчера, после ухода Свиридовых, матери позвонил классный учитель Арсения и уточнил, всё ли у него хорошо. Вот я и решил, что некоторое время надо побыть обычным школьником. Конспирация – не мое, мягко говоря, но необходимо свести возможные подозрения к минимуму. У Елизаветы и так шок, в связи с эволюцией моей внешности и, главное, выздоровлением ноги. Еще до ужина с Давыдычевым, увидев меня обновленного, бедная женщина заволновалась, места себе не находила, пока не дозвонилась до Николая Амосова и доктор не заверил ее, что после пробуждения «колодцев» некие мутации очень даже возможны.

– Состояние жива-пользователей резко улучшается, – объяснял Амосов по громкой связи, и я прекрасно слышал. – Ведь у них происходит приток энергии и бодрости. Организм будто получает второе дыхание. Фенотип проявляется в полной мере.

– Что проявляется? – не поняла мама.

– Фенотип, набор всех признаков организма. Вот заложен у вашего сына в ДНК рецессивный признак янтарного цвета глаз, но, по каким-то причинам, не мог воплотиться, а с зарядом живы смог. Похожее с ногой. Резервы организма освободились и пошли на восстановление мышцы. Вам еще повезло, что ваш сын не наследственный демоник. Видел я одного мальца. Его батюшка двадцать лет назад убил Высшего иномирянина-тавра, и у ребенка на макушке прорезались рожки.

– Слава Сварогу, демоников у нас в роду нет, – с облегчением выдохнула Елизавета. А у меня сразу появилась куча вопросов. Кто такие эти демоники? И что еще за иномиряне? – Спасибо, Николай Викторович.

Доктор успокоил мать, и она смогла подготовиться к ужину с Давыдычевым. И мой план насчет Свиридовых удался на «ура».

Кстати, насчет Свиридовых. До Княжеского суда дело, конечно, не дошло, но в копилку Беркутовых упадет еще два миллиона рублей. Спасибо покладистости Анатолия. Дрессируем аристократа помаленьку. Свиридов-старший, в отличие от сыновей, умом не обделен. Тем интереснее его переигрывать. Думаю, с Давыдычевым он тоже потом договорится, и за подожженный рынок ему не влетит. Нет, вряд ли земский исправник скатился до взяток. Но должность Давыдычева выборная, приходится учитывать интересы крепких дворян. Свиридовы как раз из таких. Друзей в управе у них много, предприятий в городе хватает, поэтому лучше с ними не ссориться. Постращать – да, изъять штраф или виру – бесспорно, но не ссориться. Естественно, если не переступят черту. Думаю, тому пострадавшему хозяину торговых рядов, Бирмучеву вроде, тоже выплатят компенсацию.

Почему я не пойду с жалобой к Волконскому, князю Твери и главе нашего Дома? А даже выиграв дело, больше двух миллионов я не получу. Какой у нас ущерб? Выбили ворота, сад потоптали, ну и моральный вред еще. До членовредительства не успели дойти. Даже слугу не ранили.

И самый главный аргумент – Княжеский суд я никак не выиграю. Анатолий Свиридов обязательно отыщет «кабанов» и выяснит, что щенок Беркутовых избил головорезов и забрал их фургон. А дальше Свиридову останется только сложить дважды два. Он поймет, что это я захватил Павла и выбросил парня в одних трусах недалеко от Щучьего озера. И это станет разгромной уликой против меня в суде. Но заодно всплывет и то, что первопричиной моих действий был наем бандюганов Павлом. Уж не знаю, с подачи ли отца наследник это сделал, но думаю, нет, слишком топорно исполнено. Ай, неважно. И в итоге какое решение примет суд? Скорее всего, накажет обе стороны. Свиридовых – за наем бандюганов. Беркутовых – за то, что я учудил хитрые схемы вместо того, чтобы сразу податься за помощью к главе Дома, и всем будет плевать, что на тот момент у меня не было улик против Свиридовых.

Поэтому с Анатолия, при содействии Давыдычева, я лишь вытребовал виру в два миллиона. Глупо надеяться, что на этом все кончено. Но хотя бы Анатолий удержит сыновей от новых глупых действий, типа найма бандюганов. Атака будет похитрее. Скорее всего, ударит по нашим объектам. Местному заводу или ресторану в Москве. Зависит от того, что они хотят забрать у нас. Может, подстроят несчастный случай. Может, устроят налет банд. Дворяне – люди мстительные, обид не прощают. Даже заслуженных. Но время на передышку есть. Как минимум неделя. Думаю, даже месяц. Не рискнет Свиридов вызывать подозрений Давыдычева.

– Удачи, Сеня, – отрывает меня от мыслей Тимофей, усмехнувшись. – Трость не забудь, «Липранди».

Упс, а я уже чуть без нее не вышел. Дурацкая палка. Точно спалюсь. Не сегодня, так завтра. Надо заранее подготовить объяснение.

Шагая по парковке между дорогих сверкающих авто, не забываю постукивать тростью. Надеюсь, хотя бы на день меня хватит. Несмотря на то, что я приехал пораньше, двор школы заполнен народом. Школьные друзья собираются и двигаются смеющимися компаниями. Большинство учащихся – дворяне, но есть и стипендиаты-простолюдины. В российских элитных учебных заведениях последним нововведением стало бесплатно принимать отличников-простолюдинов. Началось это веяние с какого-то московского лицея.

– Ухх, какой красавчик! -доносится до моего чуткого слуха восхищенный шепот девчонки из моего класса. – Девочки, в чьем он классе, признавайтесь?

Еще позавчера эта милашка смотрела на Арсения как… да как на калеку. А сейчас даже не узнала однокашника, память девичья. Всего-то день не было на занятиях, хы.

– Его сегодня перевели, точно, – отвечает ей подруга. – Раньше никогда не видела.

– Да, такого сложно не заметить, – поддакивает третья. – Интересно, почему он с тростью?

– Понятно, что для импозантности. Сейчас в Европе все так ходят. Видимо, мальчик из столицы.

Я оборачиваюсь к шушукающимся гимназисткам. Они сразу затихают, пока мой равнодушный взгляд скользит по курносому лицу одноклассницы:

– Здравствуй, Люба.

Пару секунд она обомлевает. Затем в ее глазах вспыхивает огонь узнавания и безмерного удивления:

– А-арсений?!!!

– Он, – коротко киваю остальным девушкам. – Сударыни.

Разворачиваюсь и ухожу.

Подружки Любови аж пищат от восторга:

– Любка-а-а-а! Так вы знакомы?! А чего молчала-то?

Курносая же опускает смущенный взгляд и ничего не говорит.

Чуть ускоряю шаг, чтобы больше не слышать девичьи сплетни. У крыльца, среди стройных аристократов, бросается в глаза широкоплечий паренек. Подходя к нему сзади, не сразу узнаю Степку Сидорова, своего одноклассника и любителя рыбалки. На Щучьем озере это он вызвал мне в подмогу Тимофея.

– Привет, рыбак. Как дела? – хлопаю по спине единственного школьного друга Арсения. – А чего на крыльце стоим? Давай внутрь.

– Э-м-м, простите, мы знакомы… Арсений, барин? – округляет он глаза. – Что с тобой случилось? Волосы и глаза другие, да и сам, будто светишься.

– Домашние тоже удивились. Доктор сказал, это побочка в ответ на изменение микроклимата в организме, – улыбаюсь. – Можешь поздравить – я пробудил «колодцы».

– Поздравляю! – искренне говорит друг.

– Спасибо!

Наш класс располагается на втором этаже. Мы со Степаном приходим первыми. До урока еще десять минут, на улице солнечно и хорошо. Логично, что подростки предпочитают провести время до уроков на улице. Я же и так привлек к себе много внимания. Достаточно. Будем постепенно вливаться в жизнь школы. Если вообще это понадобится.

До конца средней школы осталось ровно три месяца. Затем я буду поступать в Москву. Так что моя задача в этом заведении – по возможности, незаметно доучиться, чтобы двигаться дальше по жизненному пути аристократа. Параллельно постараюсь вникнуть в энергокарту Земли. Загадка купола от жар-эфира остается неразрешенной.

Эти мысли проносятся, пока я раскладываю портфель на своей парте.

В класс входит девушка с зелёными глазами и короткой русой косой. Вблизи Алеся Борова еще красивее, чем на аватарке соцсети. Сквозь длинную юбку выступают крепкие бедра, а индикатором ее приближения является грудь, несущаяся впереди девушки. Двоечка с половиной, на автомате отмечаю. Рядом с ней – с Алесей, а не с ее грудью – держится рыжая девушка, талия не столь точеная, как у Алеси, та же грудь заметно меньше, но вот в спортивности бедер и ягодиц даже превосходит подругу. Ирина Груздева, член клуба по турнирной войстезе.

Мда, я, конечно, не эксперт, но разве у школьной формы должен быть настолько откровенный дизайн? Открытых участков нет, спасибо хоть на этом, и все равно можно разглядеть каждую, выступающую сквозь ткань, выпуклость. Праздник гормонов какой-то.

Алеся уверенной походкой шагает между рядами парт и останавливается напротив меня. Я продолжаю доставать из портфеля тетради и учебник по физики, она у нас сегодня первая. Мое лицо опущено, челка закрывает глаза.

– Извини, ты новенький? Переведенный? – не дождавшись ответа, Алеся заявляет. – Это место занято.

– Ага, – соглашаюсь, не поднимая взгляда. – Мной.

– Нет, – хмурится девушка. – Это место Арсения Беркутова.

Я поднимаю лицо:

– А я разве спорю? – усмехаюсь.

Глаза Алеси превратились в два прозрачных блюдца, ее рыжая подруга поднимает брови.

– Арсений?! – восклицает Алеся. – Свароже, я тебя даже не узнала?! Почему ты вдруг стал таким крас…

– Кхе-кхе, – Ирина вовремя спасает подругу от необдуманных слов.

– …Другим, – краснеет Алеся, отведя взгляд, и тут же робко глянув на меня. – Совсем другим.

– Пробудились «колодцы», – пожимаю правым плечом. – Организм активировал скрытые резервы и перестроился.

– Не слышала о таких последствиях «пробуждения», – вставляет Ирина, тоже смотря на меня. Похоже, сегодня я весь день буду служить музейным экспонатом.

Мне тон девицы совсем не понравился.

– Позвони доктору своего рода, – я посмотрел сверху вниз, как любил делать на вечерах аристократов Постимпериуса. – Он тебя просветит о метаболизме жива-юзеров.

Девушка сглатывает и отворачивается. Больше не спорит, слишком занята, пытаясь справиться с непонятным волнением, забравшимся под кожу.

– Так-так, одноножка ничему не учится, – раздается от двери. – Опять мутишь с чужими девушками, ничтожество?

Ничтожество. Как отвратительно звучит. Меня еще никто так не называл. Даже враги. Даже Жаворонок Бемижар. Потому что мятежный Префект знал, насколько я страшен в гневе.

Вдох-выдох, Фалгор. Посмотри на этого наглеца и улыбнись. Приветливо улыбнись. Так, чтобы паршивец себе в штаны наложил кирпичную кладку.

Конечно, с наездом прикатил Корсов Миша. Тот самый горе-пловец, друг младшего из братьев Свиридовых. Похоже, мало озерной водицы хлебнул. Кстати, самого Вити поблизости нет. Наверное, все еще наказан. Но и без него народу хватает. Миша приволок с собою трех подпевал.

К сожалению, не успеваю ответить сопляку. Алеся насупливает тонкие брови:

– Корсов, протри глаза. Здесь только я с Ирой, и мы обе – свободные девушки.

– Витя тебе в любви признавался, – не соглашается с барышней Корсов.

– И я его посла…отказала я твоему Свиридову, – фыркает девушка.

– Витя другое мне говорил, – не соглашается школотрон. – Ты дала ему надежду.

Алеся упирает руки в бока. Начинается обмен мнениями по этой, несомненно, очень важной теме. К полемике подключается Ирина, да и подпевалы поддакивают Корсову. Молчим только мы со Степкой.

– Вот нельзя так, Борова. Не по-дворянски.

– Слушай, Корсов. А лезть не в свое дело по-дворянски, да?

Мне хочется закатить глаза. Куда я попал? Детский сад, подгузник под скафандром.

Моя ладонь взметается вверх, и все замолкают. Я улыбаюсь девушкам.

– Алеся Прохоровна, Ирина Кузьминична, не нужно тратить слова. У сударя явно претензия не к вам, – обращаю взгляд янтарных глаз на Корсова. – Так?

Нижняя губа парня дергается, лицо искажает гримаса. Раздражительная реакция на мой магнетизм. Друзья становятся еще дружественней, враги еще напуганей и злобней.

– К-как ты смеешь?! -Корсов замахивается левой рукой. – Я вызываю тебя на дуэль на школьной арене, скот!

Мне явно хотят влепить пощечину. Перехватываю руку дворяненка налету и сжимаю запястья двумя пальцами. При этом небрежно усмехаюсь, чем вызываю у Корсова интенсивное слюновыделение от бешенства.

– Не трудись. Будем считать – пощечина нанесена. После уроков я приду на место.

Он пытается пнуть меня коленом. Я тут же просовываю под него трость и резко дергаю палку вверх. Рычажным импульсом Корсова отшвыривает назад. Потеряв равновесие, дворяненок грохается мешком картошки и кувыркается в дверной проем.

– Конечно, если тебе уже не терпится – можешь прямо сейчас катиться на арену и подождать меня там, – говорю ему вслед.

Глава 6 – Уроки

Когда Корсов вскакивает и возвращается в класс, дорогу ему преграждает Алеся:

– Думаешь, очень благородно бросать вызов человеку с тростью? – говорит она с такой резкостью, что аристократ отшатывается. Девушка бросает взгляд через плечо. – Арсений, ты позволишь выступить за тебя?

Женщина, ну куда ты лезешь? После ее слов я немного разозлился. Совсем немного. Просто уже по вчерашней переписке понял, что девушка не всегда следит ни за языком, ни за чувствами. Что еще за предложение? Она мне кто, жена, чтобы такое предлагать? Будучи Префектом я хранил обет безбрачия, посвятив себя целиком Легиону, что, впрочем, не мешало мне иметь на Валиноре гарем любовниц. Но, сложись иначе, я бы развелся давно с женщиной, которая суетится там, где ее не просят.

Я надеваю ледяную маску. От моего голоса веет стужей:

– Алеся, будь любезна, позволь мне самому постоять за свою честь.

Девушка слегка покраснела. Она отступает в сторону, голосок чуть ломается:

– К-конечно, извини.

Ирина прищуривается на подругу, а я киваю Корсову:

– Тогда договорились, Михаил, не знаю как по батюшке. После уроков на дуэль. До этого времени давай воздержимся от попыток рукоприкладства.

Тот молчит насупленный, но характер не проявляет. Хватило ему ерзания на полу, вся форма в пыли. Да и учитель уже вошел в класс и, разместившись за преподавательским столом, поглядывает на нас подозрительно. Поэтому ученики расходятся по местам готовиться к уроку. Я усаживаюсь, прислонив трость к парте.

– Хочешь, буду твоим секундантом? – тихо говорит Степка, парта парня расположена рядом с моей.

– Почту за честь. Спасибо, – киваю.

Он мнется.

– Прости, Арсений, но ты уверен, что оно того стоит? Это же Корсов! Он занимается турнирным саммо пять лет, его даже свои в клубе побаиваются, а у тебя нога не стоит. Как ты намереваешься драться?

– Так же, как цапля ловит добычу в реке.

– Цапля?

Хорошо, что я немного почитал про местную фауну. Могу с видом мудрого восточного учителя проводить забавные аналогии с животным миром.

– Ага, рыбы, видя одну ногу птицы, принимают её за стебель растения и таким образом не чувствуют опасности. А цапля – хоп! – делает шаг и резким рывком хватает живность.

– Шаг? – ухватывается Степка за слово. – Но, чтобы шагнуть, ведь нужно иметь две здоровые ноги.

– Соображаешь, – подмигиваю.

В классе уже собрались остальные ученики. Многие удивленно поглядывают в мою сторону, не признав с первого взгляда. А признав, продолжают пялиться, ибо не так уж легко игнорировать природное обаяние Префекта. Беда в том, что это не навык или техника, как «устрашение» в местной войстезе, у которого есть ментальный «тумблер» – дернул рычажок и выключил. Магнетизм Префекта – такое же свойство его духа, как гениальность или укрепленная астральная структура. Так что я без понятия, возможно ли Фениксу внутри меня «не сверкать». А если возможно, останусь ли я при этом Фениксом? Как-то не хочется скатываться в блеклые слабовольные сущности.

Раздается звонок, и я тянусь за тростью, чтобы встать вместе со всеми, дабы поприветствовать учителя. Таков ритуал, и неважно, что он уже как пять минут листает классный журнал за столом.

***

– Совсем вольтанулась? – шипит Ирина Груздева подруге, когда Федор Виссарионович отвернулся к доске и начал чертить формулу Эйнштейна для фотоэффекта.

– В смысле? – хлопает глазками Алеся. – Нет, я еще не освоила молнию Перуна. Я же пока не Кмет.

– Да, я не про твой родовой стиль, – закатывает глаза Ира. – Я хожу в клуб саммо, и прекрасно знаю, на что способен Корсов. Даже я не ровня ему. А ты вообще играешь в свой Грон и далека от мира боевых искусств. Зачем нарываться?

После ее слов вполне отчетливо звучит фырк Алеси.

– Прекрасно знаешь зачем. Нечестно, что он вызвал Арсения!

Учитель оборачивается на ее громкий писк, и девушки замолкают. Затаились и ждут. Федор Виссарионович продолжает диктовать что-то про электромагнитное излучение. С другого конца класса на них, с выражением вселенской усталости, смотрит сам виновник разговора. Будто бы всё слышал, что, конечно, невозможно. Ира невольно засматривается на янтарные глаза в обрамлении черных-черных ресниц. «А красив, подлец, – Ира с раздражением отмечает внешнюю притягательность Беркутова. – Но меня только броским фантиком не возьмешь. Знаем, проходили!»

И всё же она снова впивается взглядом в лицо парня. Блин, даже просто смотреть на этого немощного красавчика – одно удовольствие. Ар-р, раздражает! Дернув головой, Ира снова наседает на подругу:

– Почему нечестно? Потому что он инвалид? Но он еще и дворянин, значит, всё честно, – заявляет с победоносным выражением лица.

– А? – Алеся занялась конспектированием и не сразу понимает, о чем подруга. – Да что уж теперь это обсуждать. Видела же – он отказался от моей помощи, – вздыхает. – Я, конечно, ступила, надо попросить у Арсения прощения. Ведь из-за меня эти придурки на него вообще полезли.

Ира отмалчивается, хоть внутри и не согласна. Ишь что удумала – извиняться! Было бы за что! Причем тут вообще Леська? Слабака везде обидят, на то он и слабак. Что ж, если Леська хочет унижаться, так ее право. Девушка замечает, что опять смотрит на калеку. И не только она. Беркутов, как солнце, притягивает взгляды всех в классе. Особенно девочек, со злостью отмечает Ира. Даже Федор Виссарионович повернулся корпусом исключительно к калеке, не замечая, точно на инстинкте чувствует вожака аудитории. Сам Беркутов нисколько не смущен. Сидит на табуретке, будто король, будто привык купаться во всеобщем внимании.

Р-р-р, как же он бесит!Живот Иры прошивает горячий ток. Р-р-у-у…! Надеюсь, Корсов тебя сотрет в порошок, инвалид! Ира бросает на Беркутов страстно-гневный взгляд. Воображение рисует, как в скором времени красивая мордашка опухнет от кровоподтеков и затрещин. Тогда Ира снова перестанет смотреть на Беркутова. Тогда ее наконец отпустит и этот липкий жар в груди пройдет.

***

Физика не произвела на меня впечатления. К терминологии землян я долго привыкал, целый урок потратил на сопоставление ее и знаний Постимпериуса. В итоге сделал вывод, что формулировки законов и теорий недостаточно полные. Тот же фотоэффект можно раскрыть куда шире и охватить взаимодействие электромагнетизма с веществами не только для передачи энергии фотонов. Да Хаос с этой физикой. Я всё же не эксперт, техножрецам здесь виднее. Эх, надеюсь, мои любимые задроты-механикусы попали на Землю. Если повезло, то, когда отыщу их, наука землян скакнет на новую вершину.

Ловлю себя на мысли, что не верю, не хочу верить, что я один на этой примитивной планете. Что Серану и остальных раскидало по космосу, и их души растворились в вакууме. Брр, подальше такие мысли. А то так легко упасть духом. Даже непоколебимому Префекту.

Следующим уроком оказывается музыка. Здесь поинтереснее. Особенно для меня. Среди других Легионов Фениксы тем и отличались, что ценили лучшие вещи в жизни, как искусство, музыка, литература и театр. А таковыми Золотые легионеры стали потому, что брали пример со своего Префекта. Так что любопытство во мне прямо пылает.

– Порепетируем песню к вашему выпускному, – говорит миловидная учительница Оксана Тимуровна. За стеклами очков горят смешливые глаза. Одета сударыня прилично. Белоснежная рубашка с аккуратным воротничком и элегантная юбка чуть выше круглых коленок, которыми можно долго любоваться. – Ведь он не за горами. Я выбрала вам Овсин «Школьный экватор». Текст все помнят?

Я поднимаю руку.

– Оксана Тимуровна, к сожалению, не все.

Слышу злой смешок за спиной. Судя по голосам, это Корсов со своей братией, а в другой стороне класса раздается фырк… Ирины. Неожиданно. Что ж, видимо, с самого начала я был неприятен подруге Леси, и магнетизм усилил раздражающее чувство. То-то всю физику она меня взглядом прожигала.

Впрочем, ни я, ни учительница не обращаем внимания на посторонние звуки. Пускай шавки лают, лишь бы прикрывали пасти ладошками. Оксана Тимуровна улыбается мне доброжелательно.

– Ничего страшного, Арсений, – протягивает она текст. – Возьми.

– Благодарю, – киваю с ответной улыбкой.

Чуть порозовев лицом, она садится за пианино, тонкие пальцы касаются клавиш. Звучат теплые аккорды. И я, поняв настроение песни, ласково беру первые ноты. Другие ученики тоже втягиваются, но сразу становится ясно, что мой голос перекрывает, затемняет их звук, слишком мощно пою. Эх, старый опыт песнопения эдамских арий. Вообще, я больше себя художником мнил, чем певцом, но уважал каждое искусство. Ибо считал, что одного умелого ведения войны недостаточно. И толику внимания уделял также и вокалу.

Оксана Тимуровна ошеломленно хлопает глазами. Ученики тоже раскрывают рты. Да, испортил я песню. Хоровое пение должно быть слитным, единым, оно требует округлого прикрытого звучания. Мой ярко выраженный тембр же постоянно обращает на себя внимание.

– Арсений, когда ты успел научиться петь так… глубоко? – учительница явно в шоке. Щеки ее разрумянились, очки сверкают, отражая блеск больших глаз. Немаленькая грудь под блузкой вздымается. Понимает сударыня толк в хорошем звучании. А вот я опять прокололся.

Называется – посади феникса в курятник.

– Дома, после школы, – улыбаюсь, держа марку.

– Тебе нужно поступать в Консерваторию Чайковского, – непреклонно заявляет учительница. – Я дам рекомендацию.

Хм, а спросить сначала: оно мне вообще надо?

– Точно, Оксана Тимуровна. Беркутову пригодится брать высокие звуки, – Корсов решил раззявить рот. – Чтобы звать на помощь, когда споткнется.

Шавка подала голос. Поворачиваюсь к наглецу и бодро говорю:

– Звать на помощь я буду разве только, чтобы тебя вытащили из очередного озера. А то вдруг захлебнешься, не хочу брать грех на душу.