Полная версия
Война Маллиган
Внутри все похолодело Бред! Как она может видеть такое? Она понимала, что это всего лишь фантом, порожденный самым дальним уголком ее воспаленного мозга. Самая настоящая галлюцинация. Она прекрасно понимала это… но вот рука. Эта чертова рука была такой знакомой. По спине прошел противный холодок. Этого быть не могло. В темноте под ней не мог прятаться тот, кого она убила сегодня утром. Это был полный бред – Бык совершенно точно был мертв и не мог тащиться за ней с побережья через весь остров.
– Гюрза… Гюрза-а-а – засмеялся призрачный голос, – Гюрза, проснись!
Так и знала, что это сон.
Она медленно открыла глаза, сфокусировалась и тут же вжалась спиной в ствол. Замерла, нет, застыла.
Было раннее утро. Дул прохладный ветер, но теперь она чувствовала, что замерзла. Спина затекла и точно задеревенела, задница окончательно потеряла чувствительность, к тому же ей безумно хотелось помочиться. Но все это было ерундой по сравнению со змеей, обвившейся вокруг ее лодыжки и застывшей так, точно она находилась в каком-то предвкушении.
Женщина медленно выдохнула через нос. Сердце заколотилось быстрее, и она тут же постаралась его унять. По всей очевидности, она забрела на территорию змеи, и змейка решила проверить, кто так беззаботно расположился на ветвях ее баньяна.
Внимательно всмотревшись в рептилию, она перевела дух. Змея была пестрой, она даже назвала бы ее красивой. Золотистый древесный уж. Его яд не опасен. На людей он не действует, хотя, если копнуть еще глубже, и среди ужей есть пара тройка особо ядовитых.
– Ну, привет, подруга, – пробормотала женщина. – Надеюсь, твои дела лучше, чем мои.
Затекшие ноги невыносимо ныли. Змея оставалась недвижимой, разве что пару раз выпустила и потрепетала раздвоенным язычком.
Тогда женщина решила немного ее поторопить.
И точно, змея дернулась и, раскрутившись, плавно поползла вверх по ее ноге. Женщина уже гораздо спокойнее следила за тем, как змея взбирается по ее майке меж грудей и, потеревшись холодной кожей о ее плечо и шею, перебирается, наконец, на ствол дерева.
Вот и отлично. Женщина ухмыльнулась и тут же скривилась от боли в затекшей ноге.
С дерева скорее не слезла, а свалилась. Тело страшно ныло. Пришлось долго разминать конечности.
Солнце к этому времени уже практически взошло, похоронив все ночные кошмары и до неузнаваемости изменив казавшийся жутковатым ночью лес. День обещал быть хорошим, как раз то, что нужно, потому как сегодня ей предстоял длинный путь.
***
Второе неприятное предположение нашло подтверждение ближе к обеду и состояло оно в том, что раньше на этом острове действительно жили люди. Было это много лет назад, пока некое событие не прервало их существование в этих местах. На подступах к деревне женщина еще затруднялась сказать, было ли это вмешательством человека извне, природным катаклизмом или болезнью? Причин могло быть множество. Но она все же склонялась к одной из них. Самой отвратительной.
Женщина стояла на поляне в самом центре заброшенной деревушки и мрачно скользила взглядом по ветхим хижинам и всевозможному мусору, который некогда использовался местными жителями и мусором вовсе не являлся.
Обломки нехитрой мебели, сети, плетеные корзины, самодельные игрушки, осколки посуды и какие-то тряпки, бывшие когда-то, вероятно, чей-то одеждой – все это было перемешано с грязью и землей, размокающей в сезон дождей и превращающейся в болото, поглощающее все и вся на своем пути. С уходом дождей и наступлением засушливого сезона болото засыхало, оставляя после себя такие вот причудливо-жутковатые формы.
Хижины из тростника и бамбука, стоявшие на высоких сваях, построенные так для того, чтобы защитить своих хозяев от воды и ползучих гадов, теперь были абсолютно пусты. Крыши обвалились, черные провалы окон и дверных проемов наводили на неприятные и тревожные мысли… мысли о смерти.
Со всех сторон поляна была окружена лесом, нужно было сильно постараться, чтобы отыскать ее. Женщине это удалось совершенно случайно, она набрела на нее спустя пять часов пути и, честно говоря, лучше бы она прошла мимо.
Такое ощущение, что в этом месте время застыло, сохранив все самое отвратительное и ужасное, что скрывала в себе человеческая природа.
Теперь уже она могла с точностью сказать: здесь случилась бойня.
В том, что это была именно бойня, она убедилась сразу же, как только переступила порог ближайшей хижины. Во рту тут же появился отвратительный кисловатый привкус. Картина была привычной, но не одной из тех, что упорно преследовала ее в кошмарах из прошлого. Если остров (если, конечно, это был остров) и казался ей знакомым, то это место было чуждым. Нет, здесь ей бывать не доводилось. И как только женщина это поняла, у нее словно камень с души свалился.
Как и на поляне, в хижине повсюду царил беспорядок. Горы хлама, скарба и прочего дерьма. Все это лежало здесь очень давно, практически в полном мраке. Из-за высоких деревьев деревушка в любое время дня и ночи и в любую погоду выглядела весьма мрачно.
Среди всего этого мусора она заметила череп.
Пожелтевший, маленький… череп ребенка.
Сжав рукоять ножа, она медленно приблизилась к жутковатой находке. Под ногами хрустело и трещало. Все, на что она наступала, обращалось в пыль.
Сколько же все это здесь лежит? Годы… долгие годы.
Она обошла гору мусора, опутанную паутиной и покрытую слоем пыли и увидела их. Семь или восемь скелетов, сваленных в кучу, один на другого, брошенных здесь среди всего этого мусора и грязи.
Она с замиранием сердца осмотрела кости, не прикасаясь к ним. Среди костей были те, которые действительно принадлежали детям.
Женщина подняла глаза. Один из маленьких черепов смотрел прямо на нее и словно улыбался. Отделенный от тела. С дыркой аккурат по середине лба.
Ей послышался едва различимый шепот.
Тряхнув головой, женщина поспешно отступила на шаг – что-то громко и неприятно хрустнуло – и тут же отдернула ногу. Так и думала. Все-таки наступила на кость, и та раскололась и распалась на мелкие части.
Ей показалось, что она услышала всхлип, словно она случайно кого-то напугала или сделала больно.
По спине пробежал холодок. Теперь понятно, что имел в виду отец, когда, напиваясь до скотского состояния, рассказывал о таких вот мертвых
деревеньках, вырезанных и сожженных только лишь потому, что они мешали какому-нибудь богатею, который добывал здесь полезные ископаемые.
– И если бы так, – бормотал он, смачно схаркивая и сплевывая себе под ноги, – я видел одну деревню после того, как всех ее жителей забили как скот, а все из-за птичьего дерьма… якобы из этого дерьма получалось отменное вторсырье для удобрения. Пернатые твари в огромном количестве селились на местных скалах, а жители той деревни считали скалы священными и не позволили чужеземцам начать там работу… нет, ты представляешь, из-за дерьма! – он начинал безумно ржать, а в глазах, если присмотреться внимательно, были злость и слезы. Была ненависть.
Резко развернувшись, она вышла на воздух, глубоко вдохнула. Не стоило труда догадаться, что ждало ее в других хижинах. Здесь не было ничего, что могло бы пригодиться ей.
Только смерть и тишина. Только это.
***
…волны набегали на берег, растекались по песку и снова отступали.
Бесконечный, повторяющийся процесс. Раз за разом, раз за разом. Это могло свести с ума. Нет, это уже сводило.
Есть вещи, на которые можно смотреть бесконечно. Одна из них – вода.
Попробовал бы умник, придумавший это, просидеть пару недель на необитаемом острове (теперь она в этом окончательно убедилась), питаясь бананами и ягодами, иногда рыбой или сусликами, которых еще нужно было поймать. Спать на деревьях до полной потери чувствительности и забавы ради или просто для того, чтобы поддержать форму, удирать от местных хищников.
Прошло ровно две недели.
Ровно две недели с того дня, как она попала сюда. В жизни ей довелось повидать немало дерьма, но это было чем-то новеньким. Маловато, чтобы сломать, но вполне достаточно, чтобы выпустить на волю то, что она так глубоко запрятала. Где же еще собственным демонам разгуляться, как ни на Богом забытом острове.
Женщина сидела на песке под пальмами, разделывая очередного мелкого грызуна.
За пару недель старые раны поджили, впрочем, за это время она успела приобрести парочку свежих.
Метаморфоза была на лицо: одежда пообносилась, правая рука перебинтована, безнадежно спутанные и грязные волосы, по цвету теперь напоминавшие ржавчину, собственноручно коротко обрезаны, кожа приобрела бронзовый оттенок, и на ее фоне зеленые глаза выделялись особенно заметно. Это если не считать глубоких безобразных порезов на губах, покрытых корочкой запекшейся крови. Вправленный палец распух и не гнулся. Со стороны она могла показаться скелетом. Или монахом-буддистом, дорвавшимся-таки до высшей ступени нирваны. Осталось только найти симпатичное гнездышко в прибрежных скалах и уютно разместить там свой тощий зад, добровольно подвергнув себя неспешному процессу мумификации.
Она поморщилась, поняв, что полосонула по пальцу. Лихорадка, подхваченная на четвертый день пребывания на острове, вроде бы отступила, хотя ее все еще знобило, но дышать было легче, да и передвигаться тоже.
За это время она успела исследовать большую часть острова. Несколько раз забраться на возвышенность у южной оконечности и провести там пару ночей и дней, пытаясь засечь хотя бы малые признаки человека. Именно там она и убедилась, что ее нога уже ступала на этот остров когда-то. Пусть с того дня и минуло двенадцать лет из которых счастливыми были только последние пять. Перекрыв мыслям доступ в запрещенном направлении, она силой вернула их в нужное русло, тоесть, к проблемам насущным. А подумать определенно было о чем. Проблемы множились и явно усложнялись. Находившаяся у женщины рация сдохла на вторые сутки. Как она и предполагала. Она отправилась к месту крушения. Превозмогая тошноту и отвращение повторно облазила все побережье и, конечно же, не нашла ни черта.
Возвратилась в лагерь, согласившись со своим внутренним я, что ей придется продолжить ждать, либо начать зажигать сигнальные костры, выдавая свое местоположение. К этому варианту она собиралась прибегнуть только в самом крайнем случае. За поиски пропавшего судна уже, наверняка, взялись. Значит, совсем скоро на острове объявятся люди – ей остается только ждать и разрабатывать план. Она собиралась воспользоваться случаем. Оставалось только продержаться до появления «спасателей». Если, конечно, не случится еще чего непредвиденного.
Распотрошив грызуна, женщина вытерла нож о штаны и спрятала его за пояс. Костер уже разгорелся, осталось только нанизать тушку на палку.
Странно, но мучительного голода она почему-то не испытывала. На борту судна ей постоянно хотелось есть и пить. Здесь же проблем с водой не было. В глубине острова не было никаких источников, никаких тебе водопадов и озерец с кристально чистой пресной водой. Ее фляга опустела примерно тогда же, когда сдохла рация, правда, ей повезло, и она обнаружила кокосовые пальмы, а затем и бамбук. Чтобы есть, приходилось охотиться.
Не то, чтобы она была большим мастером. Выручал, как обычно, папаша со своими советами, который, кстати, повадился появляться сразу после заката. Он подсаживался к ее костру, располагаясь в позе лотоса, вытаскивал из карманов полоску бумаги и мешочек с табаком и принимался крутить самокрутку.
Вот и сегодня явился. Странно, она ведь думала, что лихорадка прошла.
Через силу запихав в себя жареное мясо, пережевав и кое как проглотив, она сидела прислонившись спиной к дереву, то и дело вздрагивая от ветра и чувствуя, как на горячем лбу проступает испарина, следила за неторопливыми движениями его рук.
– Что, пригорюнилась, Змейка, – промурлыкал он себе под нос, когда оторвался, наконец, от насвистывания какой-то идиотской мелодии. – А, Змейка? Я вижу, ты совсем загрустила.
Она смотрела, как его пальцы равномерно распределяют табак по всей площади бумаги, как он поддерживает ее снизу большими пальцами.
Женщина прошептала:
– Я, кажется, сто раз просила не называть меня так…
Он усмехнулся, не отрываясь от своего занятия и не поднимая на нее глаза, пропел дурашливо:
– Скажите, как ее зовут?
– Ни слова более…
– Ну, хорошо. Как пожелаете, госпожа Гюрза. – Он свернул бумажку вместе с табаком, держа ее большим и указательным пальцами, и принялся крутить, добиваясь нужной ему плотности. – Может, все это – настигшая вас расплата? Как считаете?
– Заткнись, – прошипела она, крепче обхватив себя руками. – Ты – мертв и не можешь читать мне нотации. Так что свали к хренам собачьим.
Он дурашливо высунул язык, потом вытянул губы трубочкой и завыл, высоко задрав голову.
Она поморщилась:
– Да заткнись же ты…
Папаша резко перестал выть.
– Да ты сама вежливость. И всегда такой была.
– А ты всегда был пьяницей и скотиной, тебе повезло, что успел сдохнуть прежде, чем я тебя прикончила.
Усмехаясь, он покачал головой, отодвинув клеящийся край бумаги, смочил его языком, покрутил между пальцами и вдруг замер. Она с каким-то неприятным чувством заметила, что он смотрит на нее. Его глаза были тусклыми, неживыми… глазами мертвеца.
Он сказал:
– Они тут со мной, Гюрза.
Женщина нахмурилась:
– Что ты несешь?
– Хочешь их увидеть? Я ведь могу привести их – твоего мужа и сына, ты только скажи…
– Может, ты уже заткнешься гребаный вонючий ублюдок?! – заорала она, вскочив так резко, что спугнула стайку птиц, спавших в ветвях деревьев.
Пламя костра колыхнулось от порыва налетевшего ветра. Кроме нее здесь больше никого не было, ни единой живой души.
Голова закружилась, в глазах моментально потемнело. Упав на колени, она закрыла руками лицо, начав раскачиваться из стороны в сторону. Он прав. Это – расплата. «Они» приходят, чтобы свести ее с ума. Ей хотелось плакать, но слез не было. Была только боль и злость, да такая, что перед глазами все темнело.
Она повалилась на бок, положив голову на колючую траву. Закрыла глаза.
Через некоторое время откуда-то из темноты раздался тихий голос,
Напевающий, и это не был голос папаши:
Ты мигай звезда ночная,
Где ты, кто ты – я не знаю.
Высоко ты надо мной,
Как алмаз во тьме ночной…
Она крепко зажмурилась. Замолчи… прошу тебя замолчи…
Но голос пел, то удаляясь и затихая, то становясь очень громким, таким, что ей казалось, что его обладатель вот-вот появится из темноты. Но он не появлялся.
Как бы она не хотела, он оставался там, в темноте. Ее любимый мертвец…
Сейчас он тоже был там, повторяя одни и те же слова, раз за разом, снова и снова, усыпляя, гипнотизируя ее.
Женщина закрыла глаза. Глубоко задышала. Ее внутреннее «я» вырвалось из тела и понеслось в джунгли, полетело на голос. Но, как обычно, не смогло найти его.
Голос был везде, в деревьях, в траве, в камнях и в ветре. Голос был в ней. Шевелил ее губы, заставляя напевать старую детскую песенку, напевать до тех пор, пока она не впала в забытье, провалившись в какую-то вязкую пустоту, и парила там до тех пор, пока снова не увидела отца.
Он стоял в пустоте и не просто стоял, а опирался на нее, как обычные люди опираются о стену, и попыхивал самокруткой.
Она приблизилась к нему.
– Почему ты стоишь? – спросила она удивленно.
– Почему ты барахтаешься, как букашка?
– Я не могу встать.
– Можешь, попробуй.
– Нет, не выходит. Проклятье… дай же мне руку.
Он отрицательно покачал головой.
– Гребаный ублюдок, – выругалась она.
Отец паскудно улыбнулся и вдруг рявкнул:
– Сука, прием! – а потом стал нести всякую ахинею, – как насчет того, что нам не поздоровиться! Думаю, это вычтут из твоей доли, – и уже совсем другим голосом, – и насрать… здесь есть все, что нам нужно, братан позаботился, когда был в прошлый раз. Никуда их «мясо» не денется, а ты….
– Лучше проснись, – шепнул ей призрачный детский голос.
– Да! – отец замолчал и вдруг гаркнул уже своим голосом. – Поднимай уже свою ленивую задницу, Гюрза! Время не ждет!
Она распахнула глаза и тут же сощурилась от дневного света, ослепившего ее.
Пошевелилась, приподнялась, огляделась.
Солнце уже стояло в зените. Какого черта? Она, что, проспала полночи и полдня, свернувшись калачом под пальмами?
Но что происходит? Откуда голоса? Или ей показалось?
– …шевели долбанной задницей, сучка, или я вышибу тебе мозги!
Гюрза упала на землю и выглянула из-за травы.
Берег с белым песком, голубое небо, бирюзовая гладь океана – поистине безмятежная картина рая и, чуть левее…
Она не могла поверить своим глазам.
Моторная лодка. А возле нее шесть человек. Четыре мужика и две девицы. Одну из них как раз хватают за волосы и швыряют на песок. Очень грубо. Пинок по животу заставляет ее сжаться в комок и заскулить, а ублюдка, избивающего ее, грязно выругаться.
– Давай-давай! Пошевеливайся! Я уже задолбался кататься на этой посудине. Мне нужна передышка…. делаем дела быстро, усекли? Нам еще предстоит долгий путь домой…
Дальше Гюрза слушать не стала. Наскоро покидав в мешок вещи, забросила его за плечи и, чуть углубившись в джунгли, побежала вдоль линии берега. Совершенно очевидно, что эти ребята прибыли сюда не на поиски Быка или Гюрзы. Это какие-то левые ублюдки. Пираты или нет, но это был ее шанс. Шанс выбраться отсюда. И будь она проклята, если не воспользуется им.
***
Глава 3. Логово девяти драконов
Катер был, причем неплохой. Быстроходный. Стоял на якоре меньше, чем в двухстан метрах от берега. Небольшой, юркий, на таком удирать от погони самое то, если, конечно же, у преследователей не будет чего-нибудь помощнее. Разглядеть, что там творилось на борту, было практически невозможно.
Гюрза залегла в траве на невысоком холме, наблюдая поочередно, то за катером, то за находящимися на берегу людьми. Трое пиратов и трое заложников. Какого черта им тут нужно? Она слышала ругань и крики.
Двоих заложников поставили на колени. Третьего, вернее третью, молоденькую темноволосую девчонку, один из пиратов схватил за волосы и швырнул на песок, тот самый, голос которого она услышала сразу же, как только пришла в себя.
Раньше она уже видела, как он избивает ее. За что можно получать такие побои? Только за неповиновение. Девчонка сопротивлялась из последних сил, но куда ей против трех здоровенных мужиков. Хотя двое других сейчас и не думали вмешиваться.
Именно поэтому Гюрза и решила, что этот козел старший.
Она видела, как он присел на корточки перед девчонкой и достал из-за пояса пистолет. Прижал дуло к ее виску и что-то сказал. Девчонка отпрянула и быстро замотала головой. Двое других пленников сидели тихо как мыши. Они понимали, что лучше не дергаться и, конечно же, были рады, что сейчас находятся не на ее месте.
На ее месте. Гюрза стиснула зубы.
Вспомнился ласковый голос Быка. То, как нежно он произносил ее имя, пока одной рукой прижимал ее голову к полу трюма, запустив пальцы в ее волосы, а другой – стаскивая с нее штаны…
Женщина передернула плечами.
Девчонку тем временем поставили на колени рядом с остальными заложниками. Недолго она выкаблучивалась. Стоило только пригрозить оружием. Эти сволочи умели запугивать. Такой сорт зверья был ей очень хорошо знаком. Они признавали лишь силу и ничего кроме нее. Большинство из них готовы были продать мать родную за бухло и наркоту. Конченые твари. Жалости они не заслуживали, как и сострадания. Но бросаться на них с одним только ножом – сущее самоубийство, граничащее с высшим идиотизмом. Ей нужно было дождаться удобного момента. Интересно все-таки, за каким хреном они притащились на этот остров? И зачем здесь пленники?
Кажется, Гюрза начинала догадываться.
Также, как и она, пираты ждали.
Спустя пару часов, ее догадка подтвердилась, другой катер и впрямь показался из-за отвесных прибрежных скал. Она видела, как на первом судне подняли флаг. Подавали условный знак.
Прибывшее судно встало на якорь. Гюрза с трудом различала мельтешение на борту, увидела, как на воду спускают шлюпку и как в нее забирается несколько едва различимых фигур. Шлюпка отделилась от судна и, набрав ход, резво направилась в сторону берега, где новоприбывших уже давно ожидали.
Люди высадились на берег. Их было четверо, все крепкие ребята и все при оружии. Вперед выступил один. Коренастый, с бритой головой. С такого расстояния черты лица разглядеть было трудно.
Коренастый заговорил со старшим.
После коротких переговоров, старший махнул рукой одному из своих, тот поднял с земли троих пленников и подтолкнул их к только что прибывшим пиратам. В том, что это были именно они, Гюрза теперь не сомневалась.
Их главарь схватил белокурую девчонку и стал рассматривать, потом яростно зажестикулировал. Послышались крики.
Старший что-то ответил.
Гюрза нахмурилась, поняв, что что-то не так. Ну, давайте же, наставьте стволы и перестреляйте друг друга, ублюдки.
Но нет, кажется, дело приняло куда более серьезный оборот, потому как коренастый вдруг швырнув девчонку под ноги старшему и вытащил оружие. Приставил к ее голове и что-то выкрикнул.
Девчонка взвыла и попыталась отползти, но он выстрелил. Фонтаном брызнула кровь. Она дернулась и ничком рухнула на песок. Вторая девушка закричала, рванувшись к телу, но ее отшвырнул назад один из пиратов. Третий пленный – парень – оставался на месте. От страха его, похоже, парализовало.
Ребята с обеих сторон схватились за оружие. Послышались крики и ругань.
Гюрза напряженно всматривалась, пытаясь предугадать, что будет дальше.
Коренастый лысый тип поднял руку, в которой держал оружие, и сделал быстрое движение. Она поняла, что он приказывал опустить оружие. И отнюдь не своим ребятам.
Пираты медлили. Старший выполнил приказ первым. Увидев это, остальные двое проделали то же самое. Тогда коренастый тип махнул одному из своих, тот подошел и передал ему какой-то предмет. Что-то вроде мешка. Деньги, догадалась она. За пленников.
Коренастый перешагнул через тело мертвой девушки и издевательски потряс мешком перед лицом старшего, пихнул ему мешок, повернулся спиной и махнул своим, приказывая сматываться.
Подталкивая только что купленных пленников, трое пиратов вместе с ними забрались в шлюпку, один остался в воде и оттолкнул ее от берега.
Тут-то Гюрза и заметила фигуры, выходящие из леса и берущие пляж и оставшуюся на них троицу пиратов в кольцо. Их было не меньше пятнадцати и все при оружии.
– Да это же засада, – прошептала она с усмешкой, – вы, придурки, попали.
Что было дальше, она увидеть не смогла.
За спиной послышались шаги. Женщина резко обернулась – вот же хрень! – в лицо ей летел приклад автомата.
Гюрза едва успела увернуться. Приклад впечатался в камень в нескольких сантиметрах от левого уха.
Подкравшийся и напавший пират оскалился, обнажив рот, полный гнилых зубов. Замахнулся во второй раз. Гюрза рванула на него, вцепилась в оружие с другой стороны, резко потянула и, упираясь ногой в его брюхо, перебросила пирата через себя. Такой прыти от нее не ждали. Раздался выстрел, переполошивший всех птиц на близлежащих деревьях. Оружие отлетело в сторону.
Краем уха она услышала крики, доносившиеся с берега, а сразу за ними и пальбу. Разбираться было некогда. Сукин сын, напавший на нее, вскочил на ноги и ринулся вперед прямо таки с нечеловеческой скоростью. Гюрза выхватила нож, но едва успела замахнуться, как он сшиб ее с ног. Стиснул могучими ручищами, впечатал спиной в дерево.
Задохнувшись от боли, Гюрза перехватила нож обратным хватом и по самую рукоятку всадила его в спину пирата.
Здоровяк взвыл, выплевывая слюну и обдавая ее волной отвратительного смрада. Хватка тут же ослабла. Она выдернула нож и ударила снова, на этот раз прямо в шею. Лезвие, направленное отточенным движением, легко вошло с одной стороны, и его конец тут же показался с другой.
Брызнула кровь. Пират пошатнулся и, не отпуская ее, повалился вперед, придавив своим телом. Почва под ногами была не ровной, поэтому они кубарем полетели вниз, сминая траву и перемалывая бока о попадающиеся на пути камни и корни деревьев.
Ей повезло, она оказалась на нем, когда на дне овражка они припечатались к большому камню. Гюрза услышала хруст костей. В глазах потемнело от удара.
Скатившись с туши, она обессилено упала на землю. Потянулась рукой к правому боку, чувствуя неладное. Потрогала, поднесла пальцы к лицу. Кровь. С трудом приподняла голову. Майка на том месте начала темнеть.
Вот же мать твою…..
Нет… она просто не может сдохнуть так…. здесь.