Эпоха Освобождения. Фермер

Алексей Викулин

Эпоха освобождения. Фермер

© Алексей Викулин, 2023

© Издательство BookBox, оформление, 2023

1

Денис глубоко, насколько позволяли легкие, вдохнул теплый алтайский воздух, на несколько секунд задержал дыхание, позволив какому-то мелкому насекомому усесться на его верхней губе, спешно оглядел картофельное поле, тянувшееся узкой полосой навстречу полуденному солнцу, и резко выдохнул. В голове сразу же застучали маленькие молоточки, в глазах на миг потемнело. По верхушкам темно-зеленых листьев с сизым от пыли оттенком, будто причесывая белые лепестки цветущего картофеля, пробежал ветерок. С противоположного конца поля приближался робот, которого он позаимствовал на летний сезон в Национальном Энергетическом Банке, или, как принято говорить, «взял на небе». Именно на небе, а не на НЭБе. Эта фигура речи немного раздражала его, но сам банк был не против такого сленгового словечка и даже установил на свой логотип белое облако. Робот считался устаревшим, как-никак дата его производства терялась где-то в конце первого века Эпохи Освобождения, а значит, ему не менее пятидесяти лет, но функцию свою он выполнял на твердую пятерку.

Денис улыбнулся, его всегда веселила мысль о системе оценок всего окружающего. На каждый запрос, на любую услугу, сразу выскакивает: «Мы хотим сделать вашу жизнь лучше, просим оценить нашу работу по десятибалльной шкале». Он как-то прочитал в Ресурсе, что давно, еще во времена, называемые «нашей эрой», оценки использовались даже в системе образования. Выучил, к примеру, лекцию по синтетической биологии, или что тогда преподавали, – получи пятерку. Не выучил – держи двойку. Сейчас это кажется смешным: ну на самом деле – зачем ставить оценку за то, чего ты не сделал? Да и за то, что сделал – тоже! Разве знания не тебе самому нужны? Не хочешь быть биологом, так и слушать обучающую программу незачем, а хочешь, так будь добр – выучи.

Хотя критиковать то время тоже несправедливо. До того как всеми регионами нашей планеты была принята Всемирная Конституция, от чего и идет отсчет Эпохи Освобождения, люди были настоящими заложниками. Заложниками всего: времени, обстоятельств, политических решений, работы, публичных трендов. Заложниками денег, в конце концов. Как только подумаешь, что раньше люди выполняли работу, которая им была не по нраву, от которой были нарушения сна, ухудшение здоровья, даже травмы, – аж жутко становится. У людей не хватало времени на свою семью, некоторые месяцами не видели своих детей, супругу или супруга, и за все это им на электронные счета падали баллы – цифры, которые они называли деньгами и могли потратить их на вещи и продукты, которые порой сами же и производили на своей работе. Но этих денег всегда было ровно столько, чтобы ты снова и снова возвращался на свое рабочее место, каждый раз заново прощаясь со своей семьей. Печально.

Конечно, были и другие – те, кто в результате различных стечений обстоятельств вдруг оказывались наверху производственной цепочки и забирали большую часть денег, заработанных другими, при этом занимались они исключительно контролем над тем, чтобы те самые другие не заработали для них меньше. Вот у них как раз времени и денег хватало на все. Но, как утверждает Ресурс, они-то больше всех и жаловались на свою судьбу.

Сейчас все совершенно не так, как раньше. Роботы практически полностью заменили человека. Изготовленные ими товары лежат в свободном доступе, заказать их можно на электронных площадках – все через тот же Ресурс, – и никаких денег для этого не нужно – их упразднили еще в пятнадцатом году этой эпохи, ровно сто тридцать лет назад. Надобность общества в человеческом труде практически отпала, кроме как в научной и творческой сферах. Профессиональное образование потеряло свою привлекательность, хоть и не исчезло – каждый желающий мог в любой момент подключиться к Всемирной Системе Образования и пройти абсолютно любой курс обучения на ту или иную профессию – таких людей было немного.

Но желание трудиться исчезло далеко не у всех, а даже наоборот: в новых условиях, где труд не измерялся деньгами и не было ощущения, что кто-то живет за твой счет, работа стала востребованным товаром, приносящим поистине настоящее наслаждение, а Система Правления таким альтруистам предоставляла некоторые льготы. Самой востребованной льготой, конечно же, была возможность пересечения региональных границ, или, как сказали бы лет триста назад, получение визы.

Денис очнулся от своих размышлений и снова взглянул на робота, который продолжал медленно к нему приближаться, выполняя свои основные и, пожалуй, единственные функции – собирать с растений паразитов и осуществлять полив прикорневой зоны. Сельскохозяйственный аппарат индивидуального назначения, или СХА ИН-073–01.61.4. Что означали эти цифры, Денис понятия не имел. Корпус робота был цилиндрической формы с закрытым куполообразным верхом. В том месте, где начиналось его сужение, по всему периметру, шириной чуть меньше десяти сантиметров, была прозрачная вставка из поликарбонатного стекла, которая обеспечивала для расположенной внутри видеокамеры обзор на все 360 градусов. На самом верху торчал небольшой штырь, к которому крепился шланг. Другой конец шланга тянулся к середине картофельного поля, где стояла большая бочка с водой. Вода заполняла емкость внутри робота и выходила через специальные распрыскиватели в нижней части корпуса, обеспечивая полив сразу двух рядов картофеля.

В средней части корпуса была вращающаяся вставка с гибкой трубкой – самая сложная часть сельскохозяйственного аппарата. Трубка, отдаленно напоминающая шланг пылесоса, при помощи специальных механизмов, имитирующих сокращение мышц, могла становиться длиннее, короче и сгибаться в любую сторону – при этом сохраняла определенную жесткость. Как только в поле зрения видеокамеры попадало насекомое, сидящее на кусте или просто поблизости, к нему сразу же направлялась та самая трубка и включался воздушный насос. Насекомое засасывало внутрь, в специальный мешок из крепкой хлопчатобумажной ткани, который спокойно можно было извлечь из контейнера в нижней части корпуса и сдать на птицеферму. Движение робота обеспечивали две вездеходные гусеницы, а работу всего аппарата – самозаряжающийся от солнца аккумулятор, который можно было зарядить и от простой розетки на любой электрозаправочной станции. К слову, таких станций было на каждой трассе несметное количество.

– Ох-ты ёх-ты! – раздался справа знакомый голос. – Салам алейкум, Денис! Сто лет тебя не видел, дорогой! Да оно и понятно, чего мне сюда часто ходить? Моя малинка и сама здесь справляется.

Денис вздрогнул от неожиданности и повернулся направо, вглядываясь в заросли малины, занимающие ровными рядами весь соседний участок земли. Участки раньше были отделены друг от друга натянутой на столбики проволокой-звонковкой, которая обычно используется для прокладки взрывной сети на карьерах, но соседская малина заваливалась, и Денис соорудил ограду – и выглядела красивее, и малину удерживала от падения на картофельное поле.

Заодно было принято решение поставить ограду и с левой стороны своего земельного участка, хотя там такой необходимости не было – вдоль границы поля с картошкой стояли теплицы с огурцами, помидорами, перцами и открытые грядки с огромными капустными кочанами. Хозяйкой тепличного хозяйства была Ленка – тридцатипятилетняя разведенка с двумя детьми, достаточно взрослыми, не нуждающимися в мамкином присмотре и постоянно пропадающими на каких-то спортивных мероприятиях.

Наконец Денис разглядел круглое жизнерадостное лицо соседа, смуглым пятном затаившееся в самой плодоносной части ближайшего куста только-только созревающей малины. В нижней части того самого пятна красовалась белоснежная улыбка, выше сверкали темные глаза – сверкали по-доброму, радостно. В искренности эмоций этого человека он никогда не сомневался.

– Привет, Аллигатор! – ответил с еле скрываемой радостью от неожиданной встречи Денис. – Ой! Извини! Алик… Конечно же Алик!

Денис был по своей натуре скромным и малоразговорчивым человеком, все больше размышлял, думал, осмысливал свое существование и все, что видел вокруг себя. Но Аллигатор ему нравился: настоящий сибиряк с восточной наружностью. С ним он мог разговаривать часами. Предки его раньше жили в месте, называемом то ли Татарстаном, то ли Казарстаном, – Денис не помнил названия, но Аллигатор точно знал, где это раньше находилось, и мечтал заработать достаточно льготных баллов, чтобы получить разрешение на пересечение границы региона и попасть на историческую родину.

– Эх! – Аллигатор театрально махнул рукой, одновременно изобразив мимикой огорчение. – Ну вот зачем я тебе при знакомстве назвал свое имя по паспортной базе? И надо же было моей матери додуматься назвать меня в честь… даже не знаю – крокодила? Да помню, что рассказывал тебе, можешь меня не успокаивать.

Он поморщился и отмахнулся, хотя Денис не сказал ни слова.

– Но даже тот факт, что я назван в честь древнего вертолета, в котором меня мать родила во время учебной эвакуации, не сделал мою жизнь с этим именем проще. Только подумать, эвакуация-то была даже не настоящей – простой тренировкой на случай неконтролируемого лесного пожара!

Денису далеко не в первый раз стало стыдно, что он не назвал его Аликом – скорее из-за своей рассеянности, чем намеренно, – и он шагнул в сторону соседа, чтобы поздороваться уже по-настоящему, по-дружески пожав руку.

– Нет! Только не ко мне! – Аллигатор остановил Дениса резким жестом руки и быстро нагнулся, чтобы пролезть сквозь ограду. – Лучше я сам к тебе.

Немного смутившись, Денис остановился, растерянно наблюдая, как сосед проходит сквозь его ограду в какой-то нелепой паучьей позе.

«Ну не из-за малины же это», – мелькнуло у него в голове.

– Ты не подумай, не малину же я от тебя оберегаю, – будто угадав его мысли, усмехнулся Аллигатор. – Бери сколько хочешь, мне будет приятно.

Наконец Аллигатор пролез между круглыми продольными перекладинами ограды, выпрямился и подбежал к Денису, на ходу уже протягивая ему правую руку, а левую держа наготове, чтобы накрыть дружественное рукопожатие ладонью в знак глубокого уважения.

– Просто с моего ракурса Ленку не видно, – заговорщицким полушепотом произнес он и подмигнул. – А где еще сейчас увидишь работающую девчонку? Нигде! Вывелись все. В голове только соцсети и площадки для болтовни, а к вечеру еще и устает. Только из душа выйдешь, а она уже спит.

Денис улыбнулся. Аллигатор даже не заметил, как перешел с разговора о всех женщинах на свои семейные мелкие неурядицы – не в первый раз, кстати. Денис знал его жену. Она хорошая женщина, надежная. И брак у них очень крепкий. Аллигатор порой жалуется на нее в тесной компании, но так – по мелочи. На самом деле он очень ее любит и детей своих любит – четырех пацанов.

– Беседки.

– Чего? – не понял Аллигатор.

– Беседки – так называются площадки для болтовни.

– А ты откуда знаешь? Неужто тоже там сидишь? Вроде как и не сильно разговорчив-то. – Аллигатор хитро прищурился, улыбнулся и уставился на Дениса, ожидая ответа.

– «Всемирная сеть „Альков“. Зарегистрируй свою беседку. Вам есть что рассказать миру!» – заученным предложением, монотонным дикторским голосом произнес Денис, и они оба рассмеялись. – Да, я на самом деле однажды туда подключился, но… – Денис поморщился от каких-то своих воспоминаний.

– Что – но?

– Ты прав, Алик. Там были одни женщины. Сначала я просто слушал их разговоры… их болтовню о всякой милой и бесполезной для меня всячине. А потом кого-то решил поправить, потому что она была не права. Кажется, девушку с Австралийского континента. И кажется, это было насчет какого-то уже давно вымершего животного. И тут началось! Как только они услышали мужской голос в своей компании, начали просто меня высмеивать и, можно сказать, выперли меня оттуда. Больше я туда не заходил.

– Хм… – Аллигатор задумчиво потер подбородок. – Я не знал, что ты знаешь австралийский язык, или какой там у них?

Денис не сдержался и от такой наивности и неосведомленности друга захохотал – откровенно громко и звонко. Он ценил общение с Аллигатором не только за честность и простоту отношений, но как раз и за такие его неожиданные вопросики, которые всегда смешили и раскрепощали его.

– Алик, ну конечно, я не разговариваю на английском… и уж тем более австралийском. – Денис еще раз рассмеялся. – Зачем мне нужен чужой язык, если я живу здесь – в России? В сети встроены специальные переводчики. Я их слышу всех по-русски, а они меня на своих языках. И главное, голоса не меняются, будто вживую разговариваешь!

– Ну ладно, хватит надо мной издеваться. – Аллигатор уже сам смеялся, но больше от радости, что смог развеселить друга. – Подумаешь, не разбираюсь в современных технологиях! Ты лучше Ленку не спугни, вон как на коленках в капусте ползает – загляденье просто!

Денис окинул взглядом свое поле. Робот уже давно доехал до его края и, перестроившись в другой ряд, начал движение в обратную сторону, по пути засасывая каких-то жуков и поливая растения. Затем Денис обернулся налево, на соседний участок, где среди больших светло-зеленых кочанов капусты ползала Ленка. Это был второй человек, с которым ему хотелось говорить часами. С ней он мог, пожалуй, проговорить даже сутки – с небольшими перерывами, конечно же.

Ленка была настоящей шатенкой, с ухоженными каштановыми волосами с легким маслянистым отливом. Ее слегка пышные, но все же скорее стройные формы хорошо гармонировали со всей этой зеленью, огурцами и перцами. Разговаривать с ней всегда было приятно, как-то даже уютно, а беседы получались на достаточно интеллектуальном уровне. Ее сильной стороной в разговоре было знание истории. Она могла говорить бесконечно – как о рыцарских турнирах романтического Средневековья, войнах, предшествующих Эпохе Освобождения, так и о древних рецептах из «нашей эры», к примеру: блины, цыпленок табака, рыба в кляре. Жаль, сейчас трудно достать продукты для того, чтобы испробовать все собранные ею рецепты. Хотя…

Денис был уверен: если бы его жена обладала кулинарным даром, тайной книгой с древними рецептами и, самое главное, желанием этим всем заниматься, он бы точно сделал все возможное, чтобы найти необходимые ингредиенты, продукты.

Мысль о жене отвлекла Дениса от соседнего участка и от Аллигатора тоже. Карина. Он любил ее безумно. Собственно, он и занимался-то полем только ради нее. Она уже много лет мечтает попасть на Южный континент, представляет себя отдыхающей на шезлонге на берегу Черного моря с тропическим коктейлем в руке. И Денис понимал, что она там будет смотреться просто идеально со своей утонченной фигурой, всегда ровным сибирским загаром и большой соломенной шляпой, покрывающей почти смоляно-черные коротко стриженные волосы. Но одна из характерных особенностей Эпохи Освобождения – это региональные и континентальные границы, их пересечь практически невозможно.

До подписания Всемирной Конституции, до освобождения человечества от уже неконтролируемой к тому времени жадности, алчности, вседозволенности, во времена «нашей эры» каждый при желании мог поехать в любой уголок планеты. Правда, это было не так просто, как слышится. Человеку надо было сперва собрать денег на поездку – тех самых цифровых баллов на счетах, информация о которых еще пока что хранится в Ресурсе. Надо было знать язык того региона, куда он едет. Надо было получить разрешение на въезд в другой регион (тогда некоторые из них назывались странами) – для этого достаточно было доказать, что у тебя есть деньги и то, что ты, потратив их, вернешься обратно к себе домой. И не менее важным было найти свободное время для поездки.

Переломным моментом в истории человечества была не замена его труда на роботов, как можно подумать в первую минуту, – нет, это не было бы решением проблем, а только бы их усугубило. Жадность, расовые и классовые неравенства могли возвести человеческую ненависть в такую степень, что спровоцировали бы мировую войну, возможно уже последнюю. Настоящим прорывом стало открытие вакцины Бога. Название ей такое дали неспроста.

Во время очередного исследования Туринской плащаницы – того самого артефакта, которым после казни обернули Иисуса и вокруг которого было всегда так много шума в порыве доказать или опровергнуть истинность данного факта, российский ученый с убеждениями настоящего христианина (признаться, необычное сочетание для того времени) Кирилл Горбылев смог извлечь необычную формулу из наночастицы, взятой с места кровоподтека на ткани. В тот момент он не задавался целью доказать, чья эта кровь. Ученый, не сомневаясь ни на миг в святости каждого аттометра плащаницы, хотел получить из крови Иисуса лекарство – к примеру, от рака или от другой какой болезни.

В своем порыве спасти человечество от недугов ученый объявил у себя в лаборатории прием больных с самыми различными заболеваниями. Хвост очереди пациентов, надеющихся на чудесное исцеление от болезней (ученый принимал даже больных простым гриппом), показался лишь через два месяца. Но положительного результата не было ни у одного из них. Он почти опустил руки, почти уже сдался, но, перебирая ночью за своим рабочим столом все карточки пациентов, он обратил внимание на повторяющуюся красную печать на карточках некоторых клиентов – печать с одним лишь словом, прописанным заглавными буквами: «СУИЦИД».

Он помнил, что по ним подавались судебные иски от родственников умерших. Следователи пытались найти связь смертей с его опытами, но то ли не сильно старались, то ли на самом деле связь была для них не такая очевидная – и дела были закрыты. Ученый никогда не обращал внимания на обстоятельства их смерти. Их всех объединяла причина и… срок. Они все, все сорок пациентов, наложили на себя руки на третий день после поставленной прививки – теперь ученый видел это отчетливо, видел взаимосвязь.

Ранее он этого не заметил то ли из-за огромного количества пациентов и большого объема обрабатываемой информации, а может, просто из-за своей рассеянности и невнимательности по отношению ко всему, что не соответствовало его запросам для сбора статистических данных.

Но в тот момент, когда он сидел ночью, ссутулившись, и разглядывал дела пациентов под ярким светом настольной лампы, подаренной ему коллегами на какой-то праздник, все встало на свои места.

Говорят, он заперся в тот момент в своем кабинете и просидел там двое суток без сна и еды, копаясь в карточках и делах пациентов, по таинственным причинам наложивших на себя руки после приема его лекарства. В делах говорилось, что они все были найдены возле настенной иконы или с миниатюрным изображением святых, стиснутым в руке, с синяками на коленях и с лицом, чуть ли не изъеденным солью от обильных слез. А еще у них у всех тянулся за спиной шлейф их криминального прошлого. Через двое суток ученый пулей выбежал из своего кабинета и побежал в ближайший храм, где очень долго исповедовался, и только после этого он смог поесть.

Через три месяца после того случая Кирилл Горбылев предстал перед ученым советом с феноменальным заявлением об открытии вакцины от греха. Человек, которому поставят прививку этой вакцины, больше не сможет совершать плохих, небогоугодных, поступков. Вакцина запускала какие-то механизмы человеческого мозга, отвечающие за совесть, и он не мог уже переступить эту черту. Свидетельством этому стали все 486 пациентов, которых он успел привить до того, как понял, что он открыл. И главное – никаких побочных эффектов.

На людей с криминальным прошлым вакцина действовала несколько иначе. Там было главное соблюсти дозировку, им требовалось совсем немного, после чего они впадали в сильную депрессию, три дня они буквально вымаливали себе прощение за прошлые свои поступки, но руки уже на себя не накладывали, и на четвертый день они чувствовали себя заново родившимися, отрекшимися от своей прошлой жизни. Некоторые из них даже меняли имена. Многие ушли в монастырь. Но вторую часть вакцины им все же ставили – на четвертый день – на всякий случай.

Жизнь на планете постепенно стала меняться. Вакцинирование началось с русских заключенных. Весь мир наблюдал за этим, затаив дыхание. Тюрьмы вскоре опустели, а бюджет страны стал неимоверно быстро пополняться за счет новых поступлений налогов от бывших заключенных, а также за счет сохранения средств, тратившихся ранее на содержание тюрем и самих заключенных. Таким образом, общая сумма сэкономленных средств в первый год превысила 350 миллиардов рублей – это была достаточно большая сумма, чтобы обратить на нее внимание западных стран. А учитывая, что другие страны тратили на содержание заключенных в десятки раз больше, в казну России потекла прибыль с продаж вакцины, которую к тому времени уже окрестили вакциной Бога. Как ни смешно это звучит, но все хотели навариться на вакцине, излечивающей жадность. Но это было только начало.

Выходило множество законов, в которых фигурировала вакцина. Они определяли новые круги вакцинируемых, возраст, с какого можно вакцинироваться. Из-за страха потерять потенциальных солдат на случай войны, запрещали вакцинировать сотрудников силовых структур, политиков, военных. Миллионеры просто откупались от прививки. Прошло так называемое нивелирование морали по всем странам, но с небольшими аномальными отклонениями в милитаризованных зонах.

Через несколько десятилетий после открытия вакцины уже большая часть населения планеты была наделена высокими моральными принципами. В мире среди простых людей практически не осталось ни садистов, ни анархистов, ни меньшинств, ни жлобов, в конце концов. Исчезли жадность, зависть, эгоизм, межрасовые предрассудки. К тому времени лишь политики остались непривитыми – они стали воплощением того зла, которое сами искореняли с планеты, стали почти абсолютными владыками, и их это устраивало. Они сделали из людей послушное мирное племя, но не учли одного – их было гораздо больше, чем они могли контролировать.

Однажды на выборах в парламент подал свою кандидатуру один из вакцинированных – с высокими моральными принципами и неспособностью навредить кому-либо. Его поддержали все, кроме политиков, конечно. Дальше – больше. Среди политиков с огромной скоростью росло количество привитых, пока они не вытеснили оттуда «бывших политиканов», которым сразу же пришлось вакцинироваться.

Есть историческая справка, что последний из непривитых президентов стран, президент Америки, перед тем как его вакцинировали, поднял руку с засученным рукавом, обвел весь медперсонал, стоявший рядом, злым взглядом, указал на каждого из них пальцем и произнес: «Вы! И вы! И вы! Вы все, слышите? Вы нарушили баланс между добром и злом на этой несчастной планете!» Через три дня он у каждого из них попросил прощения за свое глупое высказывание, в надежде, что не сильно их обидел.

Дальше шли четыре десятка лет реконструкции всего мира. Люди освободились от главной зависимости – денег. Человечество уже столько лет придумывало различных роботов, облегчающих труд, при этом сокращая людей и оставляя их порой без средств к существованию, что пора было задуматься и принимать решительные меры. Роботы заняли почти все сферы деятельности очень быстро. Они занимались сельским хозяйством, животноводством, убирали урожай, забивали скот, производили бумагу, пекли хлеб, ставили медицинские диагнозы, строили дома, дороги, производили электроэнергию, предоставляли жилищные услуги, восстанавливали экологию, совершенствовали архитектуру, ландшафтный дизайн, делали новых роботов, а люди получали вместо них деньги. Но все товары, произведенные роботами, не продавались, а выкладывались на электронные торговые площадки, и каждый мог себе бесплатно заказать тот или иной продукт – будь то еда, одежда, лекарство или просто какая-нибудь новогодняя хлопушка. Деньги стали не нужны.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.