Злобный заморыш. Книга первая

Нет уж.

Гоблины запалили большой костёр, окруженный несколькими рядами камней. Из него, по мере прогорания дров, зеленокожие таскали угли на целую вереницу здоровенных мангалов, на которых запекалась масса разной живности в различной комплектации. На шпажках, заботливо проворачиваемых зелеными ручками, раскорячились жабы и черепахи, а еще зверьки, напоминающие крупных белок. Рядом полыхало несколько костров в ямах, над которыми булькали здоровенные казаны. Вокруг основного костра сидела пара десятков отдыхающих зеленых аборигенов.

Недолго думая, я уселся к ним, выудил веточку подлиннее и стал охотиться за небольшим угольком, планируя использовать его для прикуривания сигареты. Разговоры возле костра смолкли аж на целую минуту.

– Эй, Должник! – с насупленным видом поднялся с корточек один из гоблинов, его глазки злобно поблескивали из-под шикарной шляпы, украшенной яркими перьями и бисерной вышивкой.

– Прости, боженька, – тут же покаялся я, – Не узнал тебя в этой прекрасной шляпе.

Вновь тишина. Затем смешок. Затем еще один.

– Что? – отмер вставший.

– Ну или ты Бог-Машина, или я тебе ничего не должен, – развил свою мысль я, выпуская непривычно белый дым.

Немудреная шутка сработала, раздалось еще несколько смешков, даже сам парень улыбнулся, продемонстрировав удивительно белые и крупные зубы. Но затем тут же подковырнул:

– Что, кид, свои выгнали? Слишком чахлый?

– Нет, сам ушел.

– Чего так?

– А что они знают?

Вновь ответ понравился собравшимся. Непривычные носатые лица чуток разгладились, пара-тройка из гоблинов вернулась к своему разговору. Я курил, щурясь на костёр сквозь свои очки-консервы. Пытавшийся наехать на меня зеленокожий сел назад и снял с себя шляпу, принявшись её любовно разглаживать. Похоже, я ему мимоходом польстил.

– Получен уровень класса. Текущий уровень – 2

Точно польстил. Я ж «подхалим».

– Ну что сидишь, молчишь, – подал голос мужик постарше, уткнув в меня острый как кинжал нос, – Давай, спрашивай. У вас же много вопросов, да? Хотите все знать, да?

Его ухмылка мне не понравилась. Она не была неприятной, но сильно напомнила мне дядю Ваню из Преднестровья. Мужик был продувной бестией с 3-мя классами образования, но зато житейской хитрости и сметки имел вагоны. На ходу подметки рвал, чем вызывал моё детское негодование самым усердным образом. Жулил меня по страшному, что в карты, что в шахматы, тут же забалтывая, когда я его ловил на горячем. Тридцать пять лет как прошло, я уже ласты склеил и мир сменил, а в памяти от его хитрющей улыбки до сих пор передёргивает.

– Да нет у меня вопросов, просто посижу, покурю, – начал отбрёхиваться я, – Вас послушаю. Авось что путное и узнаю?

– А… – тут же поскучнел мужик, пряча глаза под полу шляпы, – Ну сиди, слушай…

Никогда не был великим знатоком душ разумных, но тут я угадал натуру зеленокожих негодяев от и до – три часа окружающие трепались о чем угодно, но только так, чтобы я ничего не понял. Мелькали имена, даты, вспоминались местные анекдоты и бытовые случаи. Мои надежды, что местные жители приступят к обсуждению новобранцев, таяли на глазах. Гоблины трепались, хаяли запаздывающих поставщиков, сетовали, что порох снова дорожает, а я… просто расслабился.

Вот как-то раз – и отпустило. Умом я сознавал множество своих бед и необходимостей, от боязни показать глаза, до очень скорых проблем, что вызовет мой суровый недостаток «врожденной худобы». Плевать. Сидеть у костра с треплющимися гоблинами, грызть ребрышко неведомой твари, курить и слушать существ, весьма далеких от ипотеки, политики, глобального потепления, хронических болезней и способов похудеть – расслабляло.

Рассказал пару анекдотов. Они обществу совершенно не зашли, зато пошли вопросы. Я отвечал свободно и легко, не пытаясь что-то выведать в ответ. Просто рассказывал о том, что спрашивали, позволяя знаниям прошлого мира спокойно течь наружу. О самолетах, о подводных лодках, о выдержанном в дубовых бочках виски, о мультфильмах… Вопросов становилось всё больше и больше, зеленокожие горячо обсуждали услышанное, подшучивая друг над другом. А я болтал, прощаясь с прошлым миром.

…с прошлой жизнью.

Завтра начнется новая, а сегодня можно как следует проститься, учитывая, что вокруг есть благодарные уши. Пусть даже зеленые, вытянутые и острые.

В какой-то момент вокруг костра стало тесно. С недоумением поведя головой, я увидел, что народу стало куда больше – освободившиеся от кулинарных экзерсизов гоблины и гоблинши шли к большому костру, усаживались кучнее, живо включаясь в обсуждения. Меня подперло с двух сторон парой фигуристых тел, пахнущих жареным мясом с примесью трав, а в руке оказалась небольшая кружка, с чем-то похожим на густое горькое пиво.

Было хорошо. Спустя где-то час в племени, носящем ну совершенно неожиданное название Крозендрейк, было принято волевое решение назвать некоторых будущих потомков Сильвестр Сталлоне и Арнольд Шварценеггер. Впрочем, оба знаменитых актёра совершенно вдули Бенедикту Кембербетчу – за такое имя две беременных гоблинши даже начали мутузить друг друга, а по глазкам еще нескольких, я безошибочно определил, что Бенедиктов тут будет много. Надо же, как они любят имена…

Напиться мне не дали. Цепкая зеленая ручка, вцепившаяся в мою, неудержимо влекла меня к казарме кидов, но прямо перед дверью напор гоблинши сник, остановив наш слегка нетрезвый тандем. От стены отделилась здоровенная черная тень, в которой я с содроганием опознал младшего воеводу Хаёркрантца. Глянув на нас, верзила ухмыльнулся, почесал скулу, а затем хрипло сказал:

– Ты наверняка хотел услышать что-то ценное, кид. Могу подкинуть на бедность. Интересует?

– Конечно, – слегка пьяным голосом пробормотал я, клюнув носом воздух.

– Ты выбран богом. Это что-то да значит.

Глава 4 Финт конём и ход ушами

– Подъём!!

С этим воплем мне на живот с размаху упала зеленая ладошка. Я застонал, выныривая даже не из сна, а из обморока, куда меня отправил в ноль изнуренный организм пару часов назад. Вопль и удар повторились, намекая, что пощады не будет.

– Вставай, Неговнюк! Вставай, бери свои шмотки и уматывай из нашего дома!

– Кхр… – попытка выразить протест была задушена в горле. Нащупав стоявший в укромном уголке с боку от лежанки кувшин, я невероятным усилием влил остатки его содержимого внутрь себя. Теплая и кислая дрянь волной прошлась по пищеводу, реанимировав по дороге глотку, что позволило мне томно простонать, – Отстаааань.

– Вставай, Неговнюк! – экзекуция повторилась.

– Ты только что скакала на мне, пуская пену и вопя о том, как сильно меня любишь и как хочешь от меня ребенка… – выдохнул я, изображая нелепыми движениями раздавленного и перевернутого на спину таракана, – …а как только выскочила из постели, так снова «Неговнюк»?

– Про любовь и ребенка Сцада любит орать, – решительно отвергли мои инсинуации, – Я такими человеческими криками не балуюсь. А прозвище не меняют!

– Значит, ты пришла после Сцады… – сделал я логичный вывод, банально пытаясь потянуть время. Мир продолжал кружиться и вертеться. Чертовы гоблинши…

– Нет! – на меня сверху рухнуло голое зеленое тельце, заставив жалобно засипеть, – Я пришла после Захимы, а та пришла после Жуны, а вот Жуна после Сцады…

– Мать вашу… – выдохнулось на автомате из моего заезженного тела, – Вы меня убить пытались?

Ответом мне было ведро ледяной воды, выплеснутое на нас двоих. Гоблинша, чьего имени я пока не мог вспомнить, пронзительно завизжала. Мне тоже очень хотелось так сделать, но я был занят хватанием воздуха ртом – вода, явно каким-то чудом охлажденная ниже -50 градусов Цельсия попала мне в самое чувствительное место.

– Вставай, кид, – раздался сухой и сварливый голос, – Тебе пора.

– Да, мать Шахтшарх! – тут же вырвалось у меня. Голос подействовал куда серьезнее, чем водичка, поэтому мои сборы сильно стали похожи на паническое бегство. С матерью Хаёркрантца спорить не было ни малейшего желания. К счастью, облитая и отвизжавшаяся подруга моего сурового утра оказала всемерную помощь в деле подготовки к отправке одного слегка затраханного на прощание Должника.

До ворот идти предстояло далеко – гостевой шатёр племени Крозендрейк стоял почти у самого края болот. Нужно было дойти до самого лагеря, пересечь его наискосок, выйти за ворота… При мысли об всех этих расстояниях, к горлу подступил горький комок. Но, «надо – значит, надо» … Устойчиво давая крен на левую сторону, я обнял за плечи идущую рядом девушку, решившую попробовать насмерть меня заболтать. Шум её голоса мозгом воспринимался слабо, но при этом подавлял и так небогатую его активность. Ну хоть помощницу идентифицировал. Криксланка. Вот жеж старуха, родную внучку ледяной водой по самому сокровенному не пожалела, ведьма старая…

Состояние нестояния было настолько сурово, что босые ноги не ощущали холод от выпавшего поутру снега. Да и вообще тело не шибко реагировало на внешние раздражители, полностью поглощенное происходящими внутри реакциями, среди которых преобладало желание умереть.

– Будете по мне скучать? – выдавил я, стараясь хоть как-то имитировать сознательную деятельность.

– Ну, по твоей закорючке скучать будем, – энергично мотнула головой ехидно скалящаяся гоблинша, – А всё остальное? Да чего там остального! Как был слабаком, так и остался! Дохлятина! Заморыш!

Сил ущипнуть её за задницу мне хватило. Короткий визг и дополнительные эпитеты, означающие мою злобность и эгоизм, привалили в достатке. На шум потревоженной в заду гоблинши некоторые её соплеменники, сновавшие по своим делам, оборачивали головы, скалились, махали руками. Приходилось совершать подвиги, делая отмашки в обратную. Я волок своё тело, напрягая каждый член, кроме того, что уже настаханился на полгода вперед.

– А сюда зачем? – тупо пробормотал я, подводимый к бараку кидов.

– Вещи свои заберешь, тупица! Переоденешься!

Точно, я по-прежнему в тренировочном рубище. Старая одежда, в которой я сюда прибыл, ощущалась совсем чуждой. Сковывающей, стесняющей, душной. Но там зима, в зиму надо ходить одетым. Черт побери, чем меня вчера поили? В руки мне сунулся поданный зеленой доставучей и вертлявой негодницей чемодан, от чего я дал крен вперед, глухо застонав, зато уткнувшись носом в высокую упругую грудь. Меня сочувственно погладили по голове, но тут же дали в ухо кулачком. Боль помогла прийти в себя.

– Слушай… – Криксланка замялась, чего за ней точно никогда не было замечено. Сделав паузу, гоблинша выдавила, – А можно… увидеть твои глаза?

– Нет. Опасно. Для вас.

Уж что-что, а свои глаза я прячу, чем и планирую заниматься в будущем. Этому есть несколько вполне серьезных причин – от нежелания демонстрировать выдающуюся примету в виде разукрашенной радужки всем подряд, до банального нежелания воздействовать на умы своим показателем харизмы. Хаёркрантц уже проезжался пару раз по «случайно выжившим» харизматам, упоминая, что разумные несколько неодобрительно относятся к тем, кто пытается ездить им по мозгам. Да и мать Шахтшарх одобрила мою маскировку, а это что-то да значит.

– Давая тебе прозвище, мы поспешили с Неговнюком, – притворно надулась девчонка, – «Не» явно лишняя!

– Не оби… – я был дёрнут за ворот рубашки вниз и смачно поцелован. Освободившись, руки гоблинши передвинули меня так, чтобы её губы оказались возле моего уха, – Будем скучать.

– Я тоже. Но не по всему…, – пробурчал я, нежно удушаемый за воротник. Никогда еще перспектива потери сознания не влекла меня к себе с такой силой.

К воротам лагеря я полз с видом умирающей мухи. В голове стоял мутный туман, приступы обессиливающей слабости накатывались один за другим. Крисланка шла позади, громко ругаясь и мощно пихая меня в спину, тем самым спонсируя каждый новый шаг. Стоящие за воротами разумные безо всякого восторга наблюдали за этим зрелищем. Один из них, широкий, кряжистый, длиннорукий и зеленокожий, даже сплюнул за землю, презрительно кривя прекрасно подходящее для подобных гримас лицо.

Хаёркрантц, эльфийка Лейтен и гном Маверик. Лишь три из девяти кидов закончили обучение.

Двое утонули в болоте почти в самом начале. Тонул один, а второй решил его вытащить, забыв или не подумав о том, что надетая «упряжь» выбирает все лишние силы без остатка. Свидетели рассказывали, что у первого шансы были, пока он не получил по башке туловищем потерявшего равновесие второго. На следующий день тройка из человека, скального орка и гнома решила, что с них хватит. Еще один человек послужил всем оставшимся крайне убедительным примером того, что не стоит нападать на кидающего в тебя камешки гоблина, кричащего оскорбления, если тот делает свою работу, а не развлекается искусства ради. Извивающееся и орущее тело, расчесанное своим хозяином до самых натуральных ран, гоблорк куда-то унес. Мы не задавали вопросов, но получили фобию обнаружить в постели гоблинский зудящий порошок.

– Наконец-то! Сколько можно тебя ждать, уродец! – с ходу наехала на меня Лайтен.

– Могли бы и не ждать, – флегматично пробубнил я, хватаясь за плечи Крисланки и мучительно соображая, что я хочу больше – опереться на нее или чмокнуть в щеку. Выбрал оба варианта, от чего гоблинша хихикнула, втыкая кулачок мне в бок.

– Так, катись отсюда, вертихвостка! – рыкнул на неё гоблорк, а затем вызверился уже на нас, – Кончай трепаться, становись в шеренгу! До дилижанса пять часов с четвертью, недоделки!

– Мы опаздываем! – тут же белугой взвыла эльфийка под согласное паническое бубнение гнома.

– Ничего, пробежитесь, – ухмыльнулся воевода, шмыгая носом, – Я вам кое-что обещал.

– А может, не надо?!

– Заткнуться! Молчать! Слушать!

Моя помощница понеслась назад в лагерь, оставляя изнеможденного кида наедине с холодом, неприязнью окружающих и раздраженным гоблорком, явно считавшим секунды до того счастливого момента, когда нам можно будет дать пинка. Присев рядом с Мавериком на чемодан, я со скрипом поднял голову и веки, дабы в последний раз насладиться светлым ликом воеводы. Знание о том, что я переспал со всеми его племянницами, двумя из четырех сестер и… нет, про тот случай лучше не вспоминать, душу мне не грело. Гоблины легкомысленно относились к половым связям. К большинству из них. Мамы были исключением.

– Итак, слушайте сюда, доходяги. Я буду краток, как ваша жизнь после того, как вы отсюда свалите, – клубы зеленого дыма, окутавшего Хаёркрантца, на пару секунд скрыли его лицо, из-за чего я тут же утерял концентрацию, предприняв попытку облокотиться головой об Маверика. Гном сдавленно заворчал, но его перебил голос гоблорка, продолжившего свою речь, – Есть ничтожный шанс, что кто-то из вас сможет дотянуть до показателя Прогресса в 80 процентов, балбесы. Так вот, если вдруг такое чудо случится, если вдруг, вопреки воле всех благих богов, такие полудурки как вы смогут измениться и преуспеть… вот вам мой совет. Бегите. Скрывайтесь. Пробирайтесь в самые дерьмовые, самые опасные уголки нашего мира. Рискуйте своей шкурой там, куда не суются даже самые отчаянные головорезы. Там, в тех адских жопах мира, закройте свой Долг, чтобы потом тихо и мирно осесть в какой-нибудь рыбацкой деревушке, болотном стойбище или еще какой дыре. Только так у вас есть шанс не привлечь внимание дерьма, которым богата наша Кендра. Я не говорю о ихорниках, монстрах, драконах и прочей честной тварятине, которая вас хочет сожрать и высрать. Я говорю о Великих Кланах, о императорских Домах, о Морской Ганзе, о тысяче и еще одном герцоге, князе и графе наших королевств, способном выкинуть пару тонн золота ради вливания крови кида в жилы своего рода. Вас раздерут, растащат, будут держать в клетках и доить весь остаток жизни. Понятно вам, дурачье?

– Не… – выдавил гном, забывший даже обо мне.

– А я говорю – понятно! – взревел Хаёркрантц, злобно оскалясь, – А теперь пошли нахрен с глаз моих долой, убогие!

В старом дребезжащем вагончике фуникулера я залип лбом в стену, захрапев самым натуральным образом. Эльфийке и гному пришлось выталкивать меня оттуда пинками. Причина такой заботы и доброты выяснилась буквально сразу, как я продрал глаза.

– Поднимай задницу и готовься бежать, придурок, – отрывисто бросила Лайтен, – До прихода дилижанса мало времени!

– К черту дилижанс, – томно ответил ей я, даже и не думая подниматься. Скала под моим телом была такая мягкая, такая зовущая…

– Ты с ума сошёл? Следующий лишь через неделю! – гаркнул Маверик, пиная меня под ребра, – Подъём!

– Идите нафиг, я спать хочу, – пробубнил я, переворачиваясь на бок, – Оставьте меня.

Несколько секунд тишины были самым настоящим подарком, но вновь вырубиться мне не дали – в лоб больно уткнулось что-то холодное. Открыв глаза, я увидел, как эльфийка тычет в меня дулом пистолета.

– Где твой ствол, паршивец? – стервозным тоном вопросила она, – Ну, быстро! Где ствол и деньги!

– Пистолет в чемодане, в боковом отсеке, – недоуменно прохрипел я, – А деньги какие?

– Любые! У тебя хоть что-то должно быть!

– Внутренний карман пиджака.

– Эй, Лайтен, ты с ума сошла? – пораженно прошипел Маверик, для которого действия пестроволосой оказались полным сюрпризом.

– Заткнись, Мав, – скривилась эльфийка, – Заткнись, достань деньги, ствол, обоймы к нему. Этот коротышка нас кинул в самом начале. Кинул всех. Ушел сразу, вообще не парясь. Крутил свои дела. Трахал зеленых шлюх.

– И что? Тебе-то он что сделал? – резонно заметил гном, чем заставил эльфийку грязно выругаться.

– Да шевели руками, дурак! Иначе мы тут неделю куковать будем! – гневно заорала эльфийка, – Ничего он мне не сделал! Слышишь? Ничего! Поэтому мы просто заберем у него пушку и деньги!

– Ну ты и… – побагровел гном.

– Да пошевеливайся уже, кретин! – не выдержав, недовольно заорал я, – Берите оружие, берите деньги, только дайте поспать, уроды!

«Уроды» вняли. Удивленно ругнувшись при виде горстки мелочи, эльфийка довольно заурчала, рассматривая выданный мне кригстанцами пистолет. Десятизарядный, десятимиллимитровый полуавтоматический «Сурт» был очень неплохим оружием. Настолько, что даже из полуобморочного состояния меня слегка придушила жаба. Не поддавшись ей, я продолжил валяться на снегу, всем своим видом демонстрируя, что собираюсь отрубиться.

– Прощай, Магнус. Не держи зла, ты сам бы также сделал на нашем месте, – выдала эльфийка, ловя полный совершенно космического охренения взгляд своего невольного напарника. На большее он уже не был способен, так как легконогая рванула с места к стоянке дилижанса. Пыхтя и проклиная все, Маверик ринулся за женщиной.

Хорошо иметь идеальное зрение, способное работать биноклем. Убедившись, что оба кида отошли на внушительную дистанцию, я встал, превозмогая и матерясь. На снег полетели очки – битые, царапанные, прошедшие семьдесят семь кругов ада, устроенного Хаёркрантцем сотоварищи. Вторая пара, терпеливо дожидавшаяся меня в чемодане все полгода, заняла своё место на лице. Выдохнув облачко пара, я пошарил в одном из кармашков чемодана, выудив оттуда заначенную полураздавленную сигарету. Перекур.

Мне предстоял самый настоящий подвиг – маршбросок на полкилометра в ближайший жидкий лесок, по бурелому, распугивая птичек и прочую лесную живность. Гоблинши слишком надежно меня укатали на своих горках и впадинах. Дыша как умирающий лебедь, я поволок свой чемодан в снежный лес. Влачась по буеракам и колдобинам, я ощущал себя Сизифом, которому подкинули сверхурочных, аватарой усталости и реаниматологом, взявшим четвертую смену подряд без амфетамина. Одновременно.

Сил хватило впритык. Дотащившись до небольшого деревца с содранным пластом коры, трепетавшем на легком ветру, я упал как подрубленный, начав храпеть еще в полёте. Через некоторое время мне по ребрам прилетела пара ласковых пинков от существа, настойчиво требовавшего внимания. Пришлось уделить.

– А, это ты, Божественная Шляпа, – каркнул я спросонья, пытаясь принять сидячее положение, – До сих пор используешь эту унылую Подставку?

– Лишь твое искреннее почтение к моему головному убору спасает тебя от кастрации, кид, – присевший рядом со мной на корточки гоблин явил миру белоснежный оскал зубов. Перья на его шляпе покачивались от порывов вечернего ветерка, – На сколько тебя сделали эти гаврики?

– «Сурт» с парой дополнительных обойм, 20 кригстанских крон, шестнадцать кроули, – доложил я, принимая из рук Хагрхиггса бурдюк с гоблинским тонизирующим настоем. Пара глотков и мир наливается контрастом и резкостью.

– Ерунда, – пренебрежительный мах зеленой лапой, – Пушка хорошая, но патронов к ней не найдешь. У кригстанцев всё своё, особенное, чем и гордятся. Деньги вообще смешные, за день попрошайничества в Хюгге сможешь зашибить в три раза больше.

– Порадовал, – с сарказмом выдал я, – До него еще дойти надо.

– Твой план, – клыкасто ухмыльнулся гоблин, – Твои проблемы. Я здесь лишь шмотки закинуть. Принимай давай.

Гуманитарной помощи от зеленого народа было не так чтобы много. Штаны и куртка грубой кожи, небольшой рюкзак, да новая рубашка из серии тренировочных рубищ. Куда выше качеством достались неубиваемые сапоги-говнодавы, две «порции» мягких портянок да шляпа, весьма напоминающая треуголку. Всё это я и напялил на себя, взамен передав Хаггрхиггсу свой чемодан. Сразу стало куда удобнее и свободнее.

– Спасибо, – улыбнулся я гоблину.

– Пара кусков кожи да прогулка – невеликая цена за жизнь, кид, – ощерился гоблин, выуживая из-за спины какую-то хреновину, а затем всучивая её мне, – А вот это от матери Шахтшарх.

«Это» оказалось старххом, боевым ножом орков большинства племен Лазантры. Здоровенный увесистый клинок с обухом как у топора, зубчатым кровоспуском и хищно загнутой верхней половиной лезвия едва не утянул мою руку вниз. Увенчанный шипами кастет, прикрепленный к роговой рукояти, был покрыт подозрительными темными пятнами и выглядел угрожающе.

– Слышишь, Подставка, я какое плохое зло матери-то сделал? – растерянно спросил я, разглядывая зажатую в руке здоровенную дуру, которая весьма успешно претендовала на роль меча, – Мне с этим на дракона идти? Или на Хаёркрантца?

– Сразу видно, что ты харизмат, а не умник, – коварно похвалил меня гоблин, тут же обломав, – Ты к нему приглядись, олух.

– Спасибо матушке, – охнул я, выполнив совет когда-то спасенного с помощью моих зорких глаз гоблина, – Большое спасибо!

– Вот то-то же, – гыкнул Хагррхиггс, щелкая ногтем по гулко зазвеневшему старрху, – Ладно, бывай кид. Тебе пора, путь неблизкий. И… что бы ни случилось, в лагерь не суйся с этим ножом. Он принадлежал бате Хаёркрантца.

Мой тихий изумленный мат выслушивала уже удаляющаяся спина гоблина. Полюбовавшись на это успокаивающее нервы зрелище, я вновь раскинулся на снегу, заснув с чистой совестью. Всласть отоспавшись впервые за полгода, накинул на спину подаренный рюкзак, приладив под него ножны со старрхом, да поковылял себе потихонечку в Хюгге. Идти предстояло около недели сквозь редкий болотистый лес, но я никуда не торопился. Долги розданы, дорога выбрана, впереди новая жизнь, в которую я вступаю, куда более осведомленный в окружающем мире и уверенный в своих силах.

В Крозендрейке из нас делали не охотников на монстров, даже боевая подготовка и та заключалась в поверхностном ознакомлении с огнестрельным оружием. Самооборона и холодное оружие? Тоже по самым вершкам. В течение полугода гоблинский лагерь выдавливал из нас изнеженность городского жителя, привыкшего к кондиционерам, сетевым магазинам и туалетной бумаге. Нас учили быть бродягами, выживальщиками, неприхотливыми боевыми бомжами Бога-из-Машины. Гоблины в этом отношении были непревзойденными специалистами.

Неудобная «упряжь», что заставляет прилагать усилия на каждое движение. Марши по болотам, плавание на выносливость, марафоны и ползание в грязи. Единственное, в чем было сделано исключение – нас не тренировали голодать. Гоблорк, расхаживающий над нашими безвольно валяющимися телами, повторял раз за разом, что это умение, это искусство, мы должны освоить сами в самое ближайшее время. Причина у столь солидного пробела в образовании была веской – совершенствование Триад требовало очень много строительного материала. Под этими самыми «триадами» Хаёркрантц имел в виду только относящиеся к «воину» и «плуту».