Олимп. Голгофа. Далее везде

Сергей Оксанин

Олимп. Голгофа. Далее везде

Пробудившийся Арес

«…Представляешь, она прочитала эту пьесу

и решила написать свою сказку…»

Из разговора, подслушанного в кафе

напротив публичной библиотеки Нью-Йорка.

Действующие лица:

Арес, он же Марс, бог войны

Афродита, она же Венера, богиня любви и красоты, жена Ареса

Гермес, бог торговли и покровитель воров

Клото, в представлении автора мойра, прядущая нити судьбы

Действующие лица, оставленные автором за кулисами:

Олимпийцы

Аид, бог подземного царства

Аполлон, бог солнца, света и правды

Артемида, богиня-девственница, покровительница охоты

Афина, богиня справедливой войны и покровительница ремесел

Гефест, бог огня, первый муж Афродиты, покровитель ремесленников

Дионис, бог виноделия

Зевс, бог неба и грома

Посейдон, бог морской стихии, в представлении автора воспитатель Афродиты

Боги, считавшиеся детьми Ареса и Афродиты

Антерос, бог ненависти

Деймос, бог ужаса

Фобос, бог страха

Эрот, бог любви

Гармония, богиня согласия, в представлении автора еще не рожденная

Древние боги

Атропа, мойра, обрубающая нити судьбы

Тартар, бездна

Уран, небо

Музы

Клио, муза истории

Кефисо, дочь Аполлона, в представлении автора муза искусств, служанка Афродиты

Смертные, ставшие бессмертными богами

Асклепий, сын Аполлона

Геракл, сын Зевса

Фавн, в представлении автора сын Ареса

Простые и непростые смертные

Адонис, возлюбленный Афродиты

Александр Македонский

Амазонки, обитательницы побережья Черного моря или Понта Аксинского – Негостеприимного моря

Елена, жена царя древней Спарты Менелая

Кикн, сын Ареса и Пирены, дочери царя нарбоннских бебриков

Леонид I, царь Спарты, предводитель трехсот спартанцев, в представлении автора потомок Геракла

Ликург, царь эдонов, сын Ареса

Людовик XIV, король Франции

Микеланджело, автор упомянутых в пьесе барельефов «Битва кентавров» и «Венера и Амур», и скульптур «Утро», «Ночь» и «Пьета»

Мэрилин Монро, актриса

Одиссей, внук Гермеса, царь Итаки

Парис, сын царя Трои Приама

Ромул и Рем, основатели Рима, дети Ареса и весталки Сильвии

Сандро Боттичелли, автор упомянутых в пьесе картин «Портрет молодой женщины», «Венера и Марс» и «Рождение Венеры»

Спартак, гладиатор, уроженец Фракии

Эрик Сигал, преподаватель античной литературы, автор сценария кинофильма «История любви»

Время действия: 4-е и 5-е августа 1962 года. Место действия: город Нью-Йорк.

Действие первое.

Сцена первая.

Вечер в городской квартире. Афродита в центре комнаты у большого стола гладит занавески. Телефонный звонок.

АФРОДИТА: Алло? Гермес? Почему, я всегда тебя ожидаю. Да, он дома. Смотрит телевизор или спит. Он в соседней комнате. Настроение? Вроде неплохое. Нет-нет, последнее время – нет. Думаю, что да. Как – зайдешь прямо сейчас? Из автомата на углу? Ну, что, заходи.

(Голос Ареса из соседней комнаты): Кто это был?

АФРОДИТА: Твой старый друг.

АРЕС: Клото?

АФРОДИТА: Нет.

АРЕС: У меня больше нет друзей.

АФРОДИТА: Тогда твой старый враг.

АРЕС: Который из них?

Растрепанный Арес входит в комнату. В коротком халате и шлепанцах.

АРЕС: Итак…

АФРОДИТА: Гермес.

АРЕС: Гермес? А что ему надо?

АФРОДИТА: Поговорить с тобой.

АРЕС: Когда?

АФРОДИТА: Прямо сейчас. Он уже поднимается.

АРЕС: Вот тебе на. А я в таком виде. Погоди, я сейчас.

Арес уходит в ванную комнату.

Звонок в дверь.

АФРОДИТА (кричит): Там открыто.

Появляется Гермес, джентльмен с Уолл-стрит.

ГЕРМЕС: Вы держите дверь открытой? Не боитесь? Особенно в этом районе.

АФРОДИТА: А кого бояться олимпийским богам? Только таких же олимпийцев. А они в таких районах не живут. Судя по тебе. Елисейские поля, Стрэнд, Лонг-Айленд?

ГЕРМЕС: Всего понемногу. А ты, я вижу, стала домохозяйкой. Богиня красоты гладит постельное белье.

АФРОДИТА: Во-первых, не белье, а занавески. Во-вторых, лучше уж гладить постельное белье, чем на нем липкие мужские задницы.

ГЕРМЕС: Ого-го, мы стали очень требовательны к мужчинам?

АФРОДИТА: Нет, к задницам. Что-нибудь будешь? Вина – нет.

ГЕРМЕС: А пиво?

АФРОДИТА: Вот это – пожалуйста. Возьми сам в холодильнике. (Гермес достает их холодильника банку пива.) Кажется, мы встречались не так уж давно.

ГЕРМЕС: По здешним меркам – полвека назад. Как раз в начале Первой-без-Ареса войны.

АФРОДИТА: Послушай, не с твоей ли легкой руки между нами гуляет эта нелепая хронология – эпоха Первой-без-Ареса войны, эпоха Второй-без-Ареса войны, а?

ГЕРМЕС (открывает банку пива): С моей.

АФРОДИТА: Я так и думала. Я как-то разговаривала по телефону с Клио, так она уже внесла эту хронологию в свою новейшую историю. Я ей говорю – ты что? А она – уже давно все так говорят. То же мне, нашли событие.

ГЕРМЕС: Дорогая, по меркам ничего-не-происхождения этого времени, отказ твоего мужа участвовать в войне – событие мирового масштаба.

АРЕС: Кто тут поминает имя великого Ареса?

Арес входит. Он тщательно причесан. На нем дорогая пижама, поверх которой накинут мягкий клетчатый халат.

АРЕС: Ба, да это наш великий ком-мэр-сант! Прашу!

Они садятся на кресла у журнального столика.

АРЕС: Ну, как дела? Хотя зачем болтать зря? Давай сразу. Что тебе от меня нужно?

ГЕРМЕС: Подожди. Вначале извини, что я тебя разбудил. Или отвлек от телевизора?

АРЕС: Ни то, ни другое. Валялся на кровати, смотрел местные журналы. Там есть потрясающая подборка фотографий этой милой девчонки. Со вздувающейся юбкой.

ГЕРМЕС: А…

АРЕС: Если я когда-нибудь выберусь на улицу (смотрит на Афродиту), я обязательно с ней познакомлюсь. Ну, так что тебя привело ко мне?

ГЕРМЕС: Ты.

АРЕС: Как это – я?

ГЕРМЕС: Мы недавно говорили между собой, олимпийцами…

АРЕС: Мы – это кто? Ты и твой дружок Дионис? Тоже мне, олимпийцы.

ГЕРМЕС: С нами была и Афина.

Афродита поднимает голову и перестает гладить. Заглядывает в холодильник, затем берет стул, ставит его напротив журнального столика и протягивает Аресу банку пива.

АРЕС: Спасибо, дорогая. А Гефеста (наигранно) с вами не было? Ты бы мог при случае передать от меня спасибо ему и его ремесленникам. Эти новые банки – просто чудо (открывает пиво).

ГЕРМЕС: Гефеста – не было.

АРЕС (нехотя серьезно): Итак, Афина. Ну, и что вы там говорили обо мне?

ГЕРМЕС: С нами был и Асклепий.

АРЕС: Бессмертный Асклепий? Он здорово мне помог после индийского похода Александра. Даже можно сказать, что поднял на ноги. Я иногда приглашаю его. У Афродиты начались мигрени. (Афродита удивленно поднимает брови.)

ГЕРМЕС: Его беспокоят не мигрени Афродиты, а твое самочувствие.

АРЕС: Со мной все в порядке.

ГЕРМЕС: Нет, не в порядке.

АРЕС: А где вы собирались? Неужели на самом Олимпе?

ГЕРМЕС: Это неважно. Разговор начала Афина. Ей сейчас очень трудно. Она не может справедливо закончить ни одну войну. Потому, что войны вышли из-под контроля. Твоего контроля.

АФРОДИТА: Гермес, Арес больше не хочет воевать. Можешь передать это Афине.

АРЕС: Да, можешь ей это передать.

ГЕРМЕС: Асклепий так и сказал, что ты потерял вкус к войне, и, что, может, это – возрастное.

АРЕС: Возрастное?

ГЕРМЕС: Да, мы все стареем.

АФРОДИТА: Судя по тебе – нет.

ГЕРМЕС: Афродита, внешний вид – это еще не все. Тогда Дионис, кому, как не ему, было это предложить, и говорит – может, нам поискать нового бога войны?

АРЕС: Что-о? Поищите, поищите.

АФРОДИТА: Гермес, ты говоришь какую-то ерунду. Ареса заменить невозможно.

ГЕРМЕС: Я тоже им это сказал. Я также согласился с Асклепием, что ты потерял вкус к войне. Но, раз Афине нужна справедливость, я предложил совершенно другое. И пообещал, что попрошу тебя сделать это.

АРЕС: И что же им пообещал наш старый изворотливый лгун?

ГЕРМЕС: Арес, давай без оскорблений. Я им сказал следующее – раз Арес потерял вкус к войне, но нам нужны справедливые войны, давайте попросим Ареса предотвратить несправедливую войну.

АРЕС: Предотвратить войну?

АФРОДИТА: Какую войну? Как?

ГЕРМЕС: Перед этим я был у Клото. Она мне сказала, что Атропа точит очень большой меч, гораздо больше, чем меч Второй-без-Ареса войны. Клото медленно провела рукой по нитям и сказала – боюсь, что здесь, на этой прялке, будут обрублены все.

АФРОДИТА: Клото – это серьезно.

ГЕРМЕС: Не буду лукавить – это она мне предложила поговорить с тобой. Она сказала, что только ты способен остановить Атропу.

АРЕС: Но как? Поговорить с Атропой? Как ты себе это представляешь? Тысячи лет она точила ножницы по моему указанию, а сейчас, ха-ха, я приду к ней и скажу – засунь свой меч подальше? Знаешь, что она мне ответит? Подальше – это тебе в задницу, Арес?

ГЕРМЕС: Говорить о задницах – это, что, стало у вас домашней традицией?

АРЕС: Когда весь мир – одна большая задница, нет ничего предосудительного поговорить о ней и дома. Не бойся, твоей задницы мы сегодня касаться не будем.

АФРОДИТА: Арес, пусть он продолжает.

ГЕРМЕС: Есть другой путь. Я навел справки в своих кругах. Завтра ожидается одна вечеринка. Серьезная вечеринка. Деловых людей, к которым прислушивается власть. Надо просто прийти туда в форме полковника (Арес привстает), прости, генерала, потолкаться, сказать, я укажу кому, несколько слов – и удалиться. Не засиживаясь за виски и покером, чтобы тебе не успели задать лишних вопросов.

АРЕС: Я не умею играть в покер.

ГЕРМЕС: Через неделю с этими людьми встретятся другие люди. (Смотрит на часы.) Прости, у меня действительно очень мало времени. И так, в два-три шага, за несколько недель, информация поднимется на самый верх. И войны – не будет.

АРЕС: Слушай, а не пойти ли тебе работать в этот, как его, Голливуд? Там такие истории нарасхват. Вот, недавно, они даже про Спартака фильм сделали.

АФРОДИТА: Какого Спартака? Фракийца?

АРЕС (не хочет отвечать Афродите): Да и деньги приличные. Почему ты не можешь сказать это сам? Тем более, что ты, как я понял, будешь там.

ГЕРМЕС: Благодаря тебе, еще остались на земле люди, которые уважают погоны. А я – всего лишь удачливый бизнесмен. Один из многих.

АРЕС: А кем я представлюсь?

ГЕРМЕС: Там, куда я тебя приведу, не представляются. Достаточно того, что ты – приглашен. Мы войдем в тот самый момент, когда они будут смотреть по сторонам и искать того, кто сможет ответить на вопрос, только один вопрос, который их сейчас волнует.

АРЕС: А-а (открывает коробку на столике, достает сигару, начинает ее разминать и показывает сигару Гермесу), Куба?

ГЕРМЕС: Да, Куба. Они просто подойдут, поздороваются и зададут этот вопрос. Я незаметно выйду, чтобы на входе отвлечь внимание того, кто действительно может спросить тебя, кто ты и откуда. У меня будет, что ему предложить в этот вечер, такое, что он даже не переступит порога этого клуба.

АРЕС: Так это будет клуб? Футбольный? Бейсбольный?

ГЕРМЕС: Арес, вот таким же дураком надо показать себя завтра.

АРЕС: Гермес, ты же сам сказал – без оскорблений.

ГЕРМЕС: Прости. Дело в том, что эти люди (горько усмехается) не любят умников.

АФРОДИТА: Арес. подожди. Гермес, я тебя очень хорошо знаю. Я готова тебе поверить, если ты мне честно скажешь, в чем здесь твой интерес. Если его нет – выметайся отсюда. Потому, что это – провокация. Со стороны Афины, со стороны Диониса ли, но это – провокация.

ГЕРМЕС: Афродита, ты становишься мудрее Афины. Даже она не задала мне этот вопрос.

АФРОДИТА: Афина тебя не знает так, как я. Говори!

ГЕРМЕС: Хорошо. Я мог бы начать с истории экономических циклов, но буду краток. Мир ожидает еще одна промышленная революция, а поднимет ее молодой парень, который изобретет, как бы это вам объяснить, телевизор, на экране которого вы сможете рисовать сами. Что угодно. Сады Аркадии, побережье Крита. Арес, ты сможешь заново сыграть в Троянскую войну и победить-таки Афину.

АРЕС: Победить Афину? В телевизоре?

АФРОДИТА: Какой-то бред.

ГЕРМЕС: Нет, мои дорогие, это не бред. Я держал нить этого парня в руках, я чувствовал ее, я читал ее. А она натянута на прялке, которая стоит у входа в комнату Атропы. Если ты мне не веришь, спроси у Клото сам.

АФРОДИТА: Так нам ожидать еще и Клото? Арес, я не могу больше это слушать. Лучше я пойду и что-нибудь приготовлю. На всякий случай. Клото – не Гермес, она не ходит по дорогим ресторанам. Она предпочитает домашнюю еду. (Уходит на кухню. И уже из кухни) Да, Арес, и не кури, пожалуйста, свои сигары. Клото, если, конечно, она придет, не переносит дыма.

ГЕРМЕС (оглядывается на открытую дверь кухни и вполголоса): Арес, это – твой шанс. Я знаю, что ты потерял вкус к войне, как только люди стали применять это оружие – газы и атомную бомбу.

АРЕС: А зачем я им нужен, если у них есть бомба?

ГЕРМЕС: Вот-вот. А если ты предотвратишь эту атомную войну, они потом сами договорятся не использовать бомбу. Афина поклялась, что так – и будет. Войны пойдут, как прежде. И ты опять станешь нужен людям. Думай. Встреча на вечеринке – завтра в шесть. В девять я буду уже ждать тебя здесь. Не придешь на вечеринку, значит, не договорились. Опоздаешь, значит, проболтался. Ну-ну, не кипятись. (Громко) Значит, ты подумаешь? Поговоришь с Клото? Ну хорошо, тогда до завтра. До завтра, Афродита.

АФРОДИТА (из кухни): До завтра.

ГЕРМЕС (опять вполголоса): И последнее. Если хочешь попасть к той девчонке со вздувающейся юбкой – поторопись. Я держал ее нить. Она совсем тонкая. Оборвется не сегодня-завтра. Так что даю тебе еще один час. Итак, на вечеринке в шесть и здесь в десять. У меня очень мало времени, а мне еще надо многое подготовить.

Гермес уходит.

АРЕС: Постой. А…

Сцена вторая.

Занавес остается открытым. Входит Афродита.

АФРОДИТА: Во всей этой нелепой истории есть только один положительный момент – ты, как минимум, проветришься. Ведь ты уже двенадцать лет не выходил из дома. А будет война или нет – нас это не касается.

АРЕС: Слушай, прямо как ураган. Налетел, сорвал все крыши и – улетел. Что это с ним?

АФРОДИТА: Не знаю.

АРЕС: А, может, он просто соскучился по тебе? И придумал всю эту историю, чтобы пару часов провести с тобой, пока меня нет дома?

АФРОДИТА: Аоес…

АРЕС: Шучу. Смешно, сидеть затворником, смотреть футбол, и ждать, что ты кому-нибудь еще понадобишься. И вот на тебе! Гермесу! Хотя, знаешь, до нашего с тобой знакомства он меня беспокоил подобными просьбами. Там,где война, там и цены на урожай. Но сегодня… Здесь что-то так. Кто-то другой хочет, чтобы я пробудился.

АФРОДИТА: Может, тебе действительно поговорить с Клото?

АРЕС: Афродита, ты сегодня безмерно щедра. А вдруг, все это придумала Клото? Чтобы увидеться со мной? Придет, напугает тебя несостоявшейся любовью, хотя бы той самой девчонки со вздутой юбкой, ты помчишься устраивать ее судьбу, а Клото останется со мной.

АФРОДИТА: И ты сегодня безмерно щедр. На фантазии. Мне кажется, что это не ты, а Гермес может отдохнуть от дел. Пусть это успокоит твое мужское самолюбие, но Клото – единственная из женщин, которую я могу оставить с тобой наедине.

АРЕС: Я знаю. Она – мой единственный и настоящий друг.

АФРОДИТА: И мой. Странно, мы прожили с тобой такую бурную, такую насыщенную жизнь, а в друзья приобрели простую хранительницу судеб. Да и ту мы видим раз в сто лет.

АРЕС: Потому и не приобрели друзей, что жизнь была слишком насыщенная. А то, что раз в сто лет, так это – правильно. Когда ночами бывает очень одиноко, я повернусь к тебе и начинаю вслушиваться в твое размеренное дыхание. Слушаю. слушаю и – засыпаю. А если начинаю ворочаться, то перестаю слышать тебя. И тогда мне только остается подумать о Клото. Я могу послать ей телеграмму, позвонить, нет, конечно, просто позвать – Клото! – и она придет ко мне. И с этой мыслью я засыпаю. Богатство жизни – не в поступках, а в возможности поступать. Ты знаешь, сколько раз она…

АФРОДИТА: Арес, давай не будем бередить прошлое. И так вечер уже сложился беспокойным. Но, если тебе действительно хочется видеть Клото, позови ее.

АРЕС: Позвать или все-таки позвонить?

АФРОДИТА: Позови.

АРЕС: Ты втайне надеешься, что она меня не услышит? Что я совсем одрях?

АФРОДИТА: А разве ты сам не боишься того же? И потому не беспокоишь Клото десятки лет? Позвонить – значит, сразу же признать свое падение. Вы слышали (передразнивает), Арес уже звонит по телефону. И позвать страшно – а вдруг не услышит?

АРЕС: Да, Гермес прав. Ты становишься мудрее Афины.

АФРОДИТА: С тобой станешь.

АРЕС: Но остаешься такой же жестокой, как прежде.

АФРОДИТА: А ты думал, что я буду тебе прописывать успокоительное? Как Асклепий? Нет, дорогой. Но я тебе скажу и другое. Если ты все же решишь пойти на эту вечеринку, уйди из дома утром. Тогда ты сможешь днем сходить на свой футбол.

АРЕС: Правда?

АФРОДИТА: А почему нет? Только смотри, веди себя там прилично. Ведь ты же будешь в форме генерала.

АРЕС: Я смогу вновь увидеть живой футбол? Какой все же дурак этот Гермес. Соблазнять меня игрой в Трою! Когда я уже возненавидел этот ящик. Знаешь, а я пойду на эту вечеринку. Если Клото права, то я могу спасти не только этого парня Гермеса. Но и простых футболистов. Афро, спасибо тебе. (Кричит) Кло-то! Кло-то!

Клото неслышно появляется в комнате с прялкой за спиной.

КЛОТО: Ты меня звал, Арес?

Занавес.

Действие второе.

Сцена первая.

Арес, Афродита и Клото сидят за столом в той же комнате.

КЛОТО: Большое спасибо за ужин, однако давайте приступим к делу.

АФРОДИТА: Приступайте без меня. Я иду спать.

КЛОТО: Афродита, а разве тебе не интересны судьбы людей? Там есть одна несчастная любовь…

АФРОДИТА: Уже – нет. (Уходит в спальню.)

КЛОТО: Она очень сильно изменилась.

АРЕС: Да, стала такой хорошей хозяйкой. Стирает белье, ходит по магазинам.

КЛОТО: И покупает тебе пиво?

АРЕС: Ну нет, пиво я покупаю себе сам. По телефону, с доставкой.

КЛОТО: А, я поднимаясь сюда, удивилась – почему у лестницы к этим отшельникам (тихо хихикает), прости, такие стертые ступени?

АРЕС: Клото, а что мне остается, когда я не нужен людям? Тысячи лет я оттачивал свое мастерство, которое сегодня можно уничтожить одним нажатием кнопки.

КЛОТО: А, может, это – плата за твою прежнюю гордость?

АРЕС: Перестань. Ты еще скажи, что какой-то изобретатель придумал бомбу с подачи Гефеста. Чтобы отомстить Аресу.

КЛОТО: Может быть. Но твоя гордость, она же уязвлена не этим?

АРЕС: А чем?

КЛОТО: Тебя мучает то, что в каждой столице этого бренного мира есть Марсово поле. но на нем мальчишки играют в футбол.

АРЕС (показывая сигару): Можно? Тебя не будет беспокоить табачный дым? (Закуривает.) Спасибо. Сколько мы с тобой не виделись? Лет сто? Тогда и футбола-то еще не было. А телевизора и подавно. Ты просто не знаешь, как я провожу время. Ты думаешь, я хочу помочь Гермесу? (Встает и начинает ходить по комнате.) Я позвал тебя потому, что, может быть, я смогу сохранить жизни мальчишек, которые гоняют мяч на Марсовом поле. Марсово поле – это поле битвы. Игра в мяч – это битва. Так где еще в него играть, как не на Марсовом поле! Ты помнишь, как мы держали нить жизни короля-Солнца в день его двадцатилетия? Как ты ему сказала, что после его смерти госпиталь ветеранов его великих войн станет музеем, а эспланада – площадкой для игры в мяч. Ты помнишь, что он тебе ответил?

КЛОТО: Помню.

АРЕС: И?

КЛОТО: Он сказал: «Значит, я проживу свою жизнь не зря. Подайте коня!»

АРЕС: Вот! Простой смертный, а оказался прозорливее нас, вечных богов.

КЛОТО: Он не был простым смертным.

АРЕС: Пусть так. Но, что дано сыну Аполлона, должно быть доступно и мне! И, если на его эспланаде мальчишки гоняют мяч, то пусть они его гоняют и на моем поле! Клото, ты –женщина, тебе – не понять. Это – не бесчестье. Это – награда.

КЛОТО: А Афродита?

АРЕС: Что – Афродита? Она поддерживает меня. Даже разрешила завтра сходить на футбол.

КЛОТО: Я не об этом. Ты счастлив с ней?

АРЕС: Почему ты это спрашиваешь?

КЛОТО: Ты не все знаешь. И…

АРЕС: Моя милая, моя верная Клото. Сейчас в тебе заговорит обыкновенная женская ревность, а я не хочу ее слушать. Я хочу слушать только тебя. Покажи мне нить этого мальчика, о котором так беспокоится Гермес. (Кладет сигару в пепельницу.)

Арес и Клото перебирают нити.

КЛОТО: Это она. Знаешь, она стала гораздо крепче.

АРЕС: Вот видишь. Потому, что я – уже решил. А это кто?

КЛОТО: Вот он как раз может стать великим спортсменом…

АРЕС: Так. И этот?

КЛОТО: Да.

АРЕС: А, вот эта нить, она такая тонкая. Она же скоро оборвется.

КЛОТО: Это – нить одной несчастной девочки. Знаменитой актрисы.

АРЕС (задумчиво проводит пальцем по этой нити. Потом, словно очнувшись, наигранно): Ну, девочки нас не интересуют, так что, пожалуй, все. Постой, еще одна. Вот эта, с таким причудливым узором.

КЛОТО: Когда я плела ее, я вспоминала прежние времена. Это нить профессора античной литературы, поклонника Гомера.

АРЕС: Да-а?

Входит Афродита.

АФРОДИТА: Вы все еще сидите?

АРЕС: Афродита, представь, мы нашли нить жизни профессора античной литературы.

АФРОДИТА (открывая дверь ванной комнаты): Вот и встреться с ним и расскажи, как все было на самом деле. (Закрывает дверь.)

АРЕС: Боюсь, он не поймет. Ладно (наигранно бодро), иду спать.

Арес уходит в другую комнату.

Сцена вторая.

Афродита выходит из ванной комнаты и присаживается к Клото.

АФРОДИТА (перебирая нити): Ты знаешь, я ведь тоже умею прясть. Но однажды меня застала за прялкой Афина и устроила жуткий скандал.

КЛОТО: Афродита, та несчастная любовь…

АФРОДИТА (берется за нить и слегка раскачивает ее): Она – поможет Аресу?

КЛОТО: Если только сама оборвет свою нить. Тогда скорбь ее любви станет сильнее любых слов…

АФРОДИТА: Так тому и быть (отпускает нить). Афина упрекнула меня, что я покушаюсь на ее искусство и покровительство ремеслу. Да, я покушалась. Но не на ее искусство, а на твое. Прости, тогда я только хотела спрясть нить жизни бедного Адониса. Но – не получилось.

КЛОТО: Почему?

АФРОДИТА: Афина разбила прялку, и нить Адониса порвалась.

КЛОТО: Люди говорили, что его убил Арес, превратившийся в вепря.

АФРОДИТА: Нет, Арес был тогда, как всегда, на войне. Тот кабан был обыкновенным кабаном.

КЛОТО: Я бы так не сказала.

АФРОДИТА: Сначала я думала, что это зависть нашей вечно голодной девственницы Артемиды. Однажды я, у стен Трои, перехватила ее взгляд, устремленный на Париса. Потом она посмотрела на Елену. И огонь страсти, горевший мгновение назад в ее глазах, окутал лед такого глубокого презрения. «Бедная девочка, – подумала я, – зачем я внушила тебе твою любовь?» В то мгновение мне действительно показалось, что я была права, что тот вепрь был послан Артемидой.

КЛОТО: Ты спросила ее?

АФРОДИТА: Нет.

КЛОТО: Почему?

АФРОДИТА: Потому, что после Елены она посмотрела на меня. И наши глаза – встретились.

КЛОТО: Ее глаза что-то тебе сказали?

АФРОДИТА (усмехается): Сказали. Да они горели ненавистью. Но не только горели. Ненависть изливалась из них и втекала в меня, как огненная лава, как семя Гефеста в нашу первую брачную ночь…

КЛОТО: Ты хочешь сказать…

АФРОДИТА: Да, вскоре после падения Трои я родила Антероса. Так что Антерос, хотя весь Олимп считал сроки – тоже не сын Ареса.

КЛОТО (делает вид, что не слышала последней фразы): Гефест не смог тебе простить измены.

АФРОДИТА: Артемида была игрушкой в его руках. Я представляю, с каким злорадством Гефест рассказывал ей о появлении Адониса в моей жизни. Гефест не смог простить мне измены, но еще больше он ненавидел Ареса. Адонис был нужен Гефесту с Артемидой живым, а не мертвым. Ты знаешь, что было самым сладким мигом жизни Гефеста?