Тульский детектив III. Пропавшие винтовки

– Кажется, начинаю, – ответил Илья Петрович, который начинал понимать, как он был прав, что внезапный вызов к начальству не несёт ему ничего приятного.

– У Вас есть опыт, которого, скажем так, нет у руководства завода. Нужно найти эти винтовки и найти злоумышленника.

– Скажите, Василий Николаевич, а для кого могут представлять ценность эти винтовки? В них есть что-то уникальное?

– Ума не приложу, кому это нужно, – ответил Бестужев-Рюмин. – Это винтовки с новым замком магазинного типа, то есть, многозарядные, ещё не прошедшие испытания, запланированные на следующий год. Как я говорил уже – экспериментальные образцы.

– Могут ли некие иностранные государства быть заинтересованы в этих разработках?

– Сомневаюсь, – честно сказал генерал. – Как показала Балканская кампания, мы несколько отстали в этом вопросе. Сейчас мы находимся в положении догоняющих, чтобы уравнять шансы. Однако, полностью отмести эту версию я не могу, потому как лицензия на производство определенного типа оружия стоит очень дорого. Но всё же, скорее я бы подумал на внутренних недоброжелателей, противников прогресса, которым традиции важнее блага Отечества.

– Как бывший пехотный офицер, я хорошо понимаю, о чём Вы говорите, – сказал Столбов.

– Тогда не мне Вам рассказывать, что есть у нас генералы, – с презрением в голосе сказал Бестужев-Рюмин, – которые против магазинов в стрелковом оружии. «Одного патрона достаточно!» Они считают, что умение солдата должно нивелировать недостатки его оружия. «Стреляй редко, но метко» – слышали такое?

– Приходилось, – подтвердил пристав. – Когда нужно приступить к расследованию и какими силами?

– Прямо сейчас, – сказал Василий Николаевич. – На заводе Вас встретит штабс-капитан Мосин Сергей Иванович, он – член особой комиссии по разработке магазинных ружей, возглавляет инструментальный цех, и вообще сейчас основной конструктор экспериментальных образцов. А какими силами – не знаю. Александр Александрович?

– Берите всех, кто нужен, Илья Петрович, вопрос государственной важности. Это приоритетное расследование.

После беседы с Бестужевым-Рюминым и Ушаковым, Тришатный вернул пристава в управление.

– Поручение ответственное, – напутствовал на прощание полицмейстер Столбова, – не подведите меня, Илья Петрович. А про повышение подумайте, подумайте!

– Будем стараться, Александр Александрович, – ответил пристав.

В душе он послал проклятие в адрес Свечина и его жеребца, из-за которых он оказался втянут в какую-то политическую историю, коих Столбов пытался старательно избегать в силу своего характера. На завод он решил отправиться завтра по утру, благоразумно решив, что утро вечера мудренее, а ему необходимо время, чтобы обдумать линию своего поведения.

Утром, когда Трегубов только появился у полиции, его там уже ждал Столбов с лошадьми.

– Здравствуйте, Илья Петрович. Вы куда-то уезжаете?

– Доброе утро, Ваня. Мы уезжаем вместе. Вторая лошадь для тебя. Едем на завод.

– На завод?

– На оружейный завод.

– Но зачем? – удивился Иван.

– Пропали некие ружья, – ответил Столбов, – но это тайна, ты никому не должен об этом говорить, хотя по моему разумению, если, действительно, случай серьезный – а пока мне видится, что это так – то это надолго не скрыть.

– Понятно, – ответил Трегубов, залезая на коня.

Пристав и урядник, беседуя, медленно двинулись в сторону моста через реку. Тем временем город просыпался, и на улицах было всё больше людей, спешивших по своим делам.

– Расскажи мне, что там с Олениной, – попросил пристав.

– Пока не очень понятно, – начал рассказывать Иван. – У нас две версии: убийство и самоубийство. В любом случае Филимонов считает, что случайно так не упасть. Мы с Вами так и думали, когда были в доме. Либо Анна Андреевна прыгнула, либо её скинули. Филимонов назвал время смерти от утра воскресенья, но мы сузили его до ночи с воскресенья на понедельник.

– Почему? – заинтересовался пристав.

– Соседский слуга отнёс ей письмо вечером в воскресенье, она ещё была жива и, судя по всему, была одна дома, прислугу отпустила, – я про горничную и лакея.

– Что было в письме?

– Неизвестно. Его принес мальчишка, который ошибся домом, и слуга уже сам передал его Анне Андреевне, – пояснил Трегубов.

– Письмо не нашли? – понял пристав.

– Нет, не нашли. Мы с Семёновым просмотрели весь дом, но письма нигде не было.

– Значит, кто-то побывал ночью в доме, – сделал вывод Столбов. – Возможно, это важно, и письмо было либо поводом к самоубийству, либо к убийству. Ты допросил лакея? Он сообщил что-то интересное для нас?

– Да, допросил. Он говорит, что у покойной есть несколько родственников, не таких состоятельных, как Анна Андреевна: её сестра с мужем, сестра покойного мужа, свой сын, внебрачный сын покойного Оленина и двоюродный брат. Павел, лакей, говорит, что все они не любили его хозяйку и имеют меркантильные интересы к её состоянию.

– Проверь кто наследует, – подсказал Столбов.

– Как раз сегодня собирался заняться, Илья Петрович.

Императорский оружейный завод находился по другую сторону реки Упы относительно центра города и управления полиции, где служили Столбов и Трегубов. Производство оружия в Туле имело давнюю историю: ещё в семнадцатом веке здесь началось литьё пушек, а затем Никита Демидов основал фабрику по производству оружия. В восемнадцатом веке Пётр I открывает казенную фабрику, и на её территории работают уже тысячи оружейников. Почти век спустя уже Павел I передает управление производством военным. В тысяча восемьсот семьдесят пятом году Александр II присваивает заводу, на котором работает уже более двадцати тысяч человек, статус «императорского». Трегубов, который никогда не бывал на заводе ранее, с удивлением и интересом рассматривал суету вокруг цехов и мастерских, где отливали оружие, сверлили дульные отверстия, изготавливали замки и затворы.

Штабс-капитана Мосина полицейские нашли в инструментальном цехе. Молодой офицер плотного сложения со слегка округлой формой лица внимательно посмотрел на Трегубова и Столбова, а затем предложил жестом выйти, ибо говорить в шуме, производимом многочисленными станками, было невозможно.

Пристав представился, и Мосин предложил пойти в здание правления завода. Пока они шли, Иван оглядывал огромные корпуса, которые, по всей видимости, были построены не так давно.

– Сергей Иванович, расскажите, пожалуйста, что мы ищем? – начал с главного вопроса пристав.

– Пропали три опытных ружья. Это даже не экспериментальная партия, которая обычно состоит из нескольких десятков ружей и отправляется на тестирование в армию или в Ораниенбаум, где сейчас проводят испытательные стрельбы, а прототипы оружия.

– Как я понимаю, это совершенно сырые образцы, которые будут постепенно доводиться до ума. Они чем-то отличаются от типовых изделий завода?

– Да, это так. Мы будем смотреть, как в них работает затвор, и вносить изменения в конструкцию. А именно затвором они и отличаются: в этих винтовках магазинный затвор. Вы, наверное, знаете, что это? – с сомнением посмотрел на полицейских штабс-капитан.

– Конечно, – ответил пристав, – я бывший офицер и прошел Крымскую кампанию.

– Тогда Вы должны понимать, что это значит для нашей армии, – Мосин с уважением посмотрел на пристава и стал говорить свободнее. – Мы отстали в вооружении от многих армий Европы – это показала не только осада Севастополя, где именно качество оружия, с моей точки зрения, и стало причиной поражения. Как Вы знаете, мы потеряли тысячи солдат из-за низкой дальности и плохой кучности стрельбы наших ружей. Шутка ли сказать, разница и в том и другом, по сравнению с оружием англичан и французов, была в три или четыре раза хуже! Но даже совсем недавно, во время Балканской кампании, тот же вопрос встал очень остро. И вот, наконец-то, на него обратили внимание. Но, к сожалению, у нас всё меняется очень медленно: много инстанций, в каждой кому-то что-то приходиться доказывать… – это первая проблема, которая сейчас решена путем создания специальной комиссии. Другая проблема состоит в сопротивлении всему новому. Доходит до того, что в приоритет скорострельности ставят удобство взятия ружья на караул! Вы можете в это поверить?

– Могу, – вздохнул Илья Петрович, – могу. Но, как я понимаю, что-то начало сдвигаться в положительную сторону.

– Сдвинулось, ещё как сдвинулось, – подтвердил штабс-капитан, – при батюшке нынешнего Императора произошли изменения. За последние годы мы заново отстроили и переоснастили завод, купив несколько сотен современных станков для разных цехов. Закупили в Англии паровые машины. Всё это позволило увеличить объем выпуска оружия во время войны с Турцией, а также снизить стоимость производства каждой винтовки более чем на три рубля. Как я уже говорил, создана комиссия по разработке винтовки с магазином на основе уже выпускаемой около десяти лет винтовки Бердана. Это, конечно, не новое ружьё, хотя мы постоянно понемногу его улучшаем. Однако, дешевле и проще взять готовую винтовку, которую мы уже научились выпускать серийно и усовершенствовать её, чем выдумывать всё заново и перестраивать процессы на заводе.

– И эти разработки многозарядных винтовок ведутся Вами здесь, на заводе? – спросил Столбов.

– Да, в последнее время я отвечаю за это, как член комиссии. Но разработки идут не только здесь: на базе Сестрорецкого оружейного завода этим же занимаются полковники Христич и Роговцев. Мастер офицерской стрелковой школы Квашневский или тот же корнет Лутковский готовы предложить свои конструкции. С корнетом мы иногда обсуждаем проблемы затворов, когда общаемся. Сейчас мы здесь запустим производство двуствольного казнозарядного охотничьего ружья, которое он спроектировал. Хотим, чтобы завод не простаивал, и опытные рабочие не уходили. Заказов стало совсем мало после окончания войны на Балканах.

Пристав молчал и внимательно слушал пояснения штабс-капитана, поскольку абсолютно любой аспект мог пролить свет на пропажу оружия. Как он сам любил говорить: «Чтобы в голове сложились правильные выводы, нужно было иметь достаточно информации».

– Получается, что пропавшие ружья не являются уникальными? Уже существуют похожие разработки?

– Именно, такую работу ведём не только мы. И ещё хочу отметить, все мы пока далеки от завершения, идеальный вариант не найден. Нужно получить высокую скорость и простоту перезарядки, максимум выстрелов в минуту и при этом надёжность механизма. Очень много параметров, которые не так просто совместить. Думаю, пройдёт ещё не один год до серийного выпуска.

– Василий Николаевич сказал, что заграничным мастерам ваши разработки неинтересны? – спросил Столбов.

– Соглашусь с ним, – ответил Мосин. – За границей уже давно существуют серийные варианты. Здесь они нас обогнали, но я бы не сказал, что их магазины идеальны. Поэтому мы решили сделать свой, а не взять готовый образец. Одно время я сам рассматривал австрийский вариант магазина как концепцию, но потом решил, что он нам не подходит по надёжности подачи патронов в затвор. Поэтому сейчас пробуем разные варианты, и только лучший отберем на пробные стрельбы, которые должны состоятся уже в восемьдесят четвертом году.

– Генерал Бестужев-Рюмин считает, что это может быть политическим делом, чтобы дискредитировать идею магазинных ружей через людей, которые этим занимаются? – осторожно спросил Столбов.

– Не думаю, – ответил Мосин. – Процесс уже не остановить. У нас долго запрягают, но, перефразируя, я бы сказал: когда запрягли – уже не распрячь.

– А что Вы сами думаете?

– Думаю, что это обычная кража, а Василий Николаевич придает этому слишком большое значение ввиду своей ответственности, как руководитель завода. Хотя, конечно, продать опытные образцы сложно, да и зачем, когда есть серийно выпускаемая продукция. Может быть, тому, кто разбирается в оружии, понадобилось именно ружьё с магазином? Не знаю, что и думать, знал бы – уже что-то бы делал.

– В Туле, как я понимаю, много знатоков, которые разбираются в оружии и понимают, что именно Вы делаете? – спросил пристав.

– Да, – согласился штабс-капитан. – Здесь работают самые знающие люди в Империи, а вокруг завода существует ещё множество частных мастерских и людей с разнообразными интересами вокруг оружия.

– Скажите, а нет ли конкуренции между разработчиками винтовки, раз несколько человек занимаются решением одной и той же задачи? Может, это вызвано недобросовестным поведением, например, кого-то из Сестрорецкого завода, чтобы помешать Тульскому заводу стать первым в разработке? – предположил Столбов. – Какие между вами отношения?

– Конечно, мы хотим быть первыми и сделать лучшую винтовку. Но то, что Вы говорите, совсем невероятно, – ответил Мосин после некоторых раздумий, – времени ещё много, испытания в следующем году, и не факт, что окончательные. Мы ещё не один вариант винтовки можем сделать, как и остальные. Можем сменить несколько вариантов конструкции за это время.

– Ладно, – вздохнул пристав, – если ружья, как образцы, не представляют интереса, может ли тут быть личный мотив – навредить Вам или Василию Николаевичу?

– Возможно, если поползет слух, то будет неприятно то, что у тебя пропадают образцы новых разработок. Это не украсит ничью карьеру.

– У Вас лично или у Василия Николаевича есть недоброжелатели или завистники?

– Про генерала не скажу, это Вам лучше у него поинтересоваться. У меня таких нет, кто бы пошел на такое в ущерб государству, ради моей карьеры. Нет, не думаю.

– Вы так уверены в других людях? Что, совсем нет недовольных Вами и Вашей работой здесь? Нет завистников? – недоверчиво спросил Столбов.

– Недовольные всегда есть и на службе, и на таком большом предприятии.

– Например?

– Полковник Миронов был недоволен, когда Василий Николаевич назначил меня вместо него руководить инструментальным цехом. После этого он стал холоден в отношениях со мной. Но не думаю, чтобы офицер опустился до подобного вредительства. Если есть личные проблемы с кем-то, каждый честный офицер знает, как их решать. Не правда ли?

– Получается, Сергей Иванович, что серьезных причин для кражи ружей Вы не видите? – Столбов удержал разговор в нужном ему русле, не дав ему уйти в обсуждение правил офицерской чести.

– Да, не вижу, Илья Петрович.

– Тем не менее какая-то причина есть, раз ружей нет на месте, и нам нужно её выяснить. Как Вы сами заметили – это государственное дело. Расскажите, пожалуйста, как именно произошла пропажа.

– С ружьями ночью работал мастер Иван Прокофьевич Лебедев, он заснул, а когда проснулся – ружей не было. Так он говорит.

– Вы ему верите?

– В принципе, да. Зачем ему врать? – задумчиво протянул Мосин. – Но мы должны проверить всех.

– Я правильно Вас понял, что он работал ночью в цеху? Он был один?

– Той ночью – да.

– А работать ночью – это нормальная ситуация?

– Нормальная. Многие мастера, чтобы закончить и не прерывать какие-то определенные работы могут задержаться на ночь. Раньше даже брали работу на дом, но теперь мы это не поощряем. Поэтому ничего необычного в том, что он задержался, чтобы закончить работу, нет. Такое бывает.

– И он заснул?

– Да, говорит, что решил отдохнуть несколько минут и заснул, а когда проснулся, ружей не было. Они все обыскали – всю мастерскую – и ничего не нашли.

– Понятно. А сейчас этот мастер на работе?

– Нет, он отстранён до полного выяснения обстоятельств дела.

– Кто бы мог сказать его адрес, чтобы мы могли с ним переговорить? – поинтересовался пристав.

– Он здесь, на заводе.

– Здесь? Подождите, Вы же сказали, что он отстранен? – удивился Столбов.

– Конечно, он отстранён и арестован. Он отвечал за винтовки на этом этапе. У нас военное предприятие, это не игрушки! Нам нужно разобраться и докопаться до истины, найти винтовки. Вы, господа, нужны для того, чтобы помочь с расследованием, если оно выйдет за пределы нашего завода, и, конечно, в силу вашего опыта, нужна помощь непосредственно здесь. Как видите, мы за два дня ничего не нашли. Пойдемте, я провожу Вас к Лебедеву.

Мосин и полицейские вышли из здания правления и прошли длинное двухэтажное здание. По дороге Мосин давал пояснения. Было видно, что штабс-капитан гордится заводом.

– 

А там у нас кузница с пятьюдесятью горнами и литейная. Представляете, скорость литья семьдесят пять пудов в час! Э – э, наверное, Вам это неинтересно.

– Что Вы, конечно, интересно! Любая информация может оказаться полезной для дела, – ответил Столбов.

Наконец, они подошли к двери, у которой стоял караульный с примкнутым штыком.

– Если ко мне больше нет вопросов, то у меня множество дел, я должен вернуться на производство, – сказал Мосин, открывая дверь перед полицейскими.

– Конечно, Сергей Иванович, идите, дальше мы сами справимся.

– Договорились! Если понадоблюсь – знаете, где меня найти.

Помещение было складом для веревок и канатов, с небольшим окном – бойницей на высоте двух метров, через которое пробивался скудный дневной свет. Один деревянный стеллаж был приспособлен под кровать, на нем лежала куча тряпок, и стояла бутыль с водой. На импровизированной постели сидел худой сутулый человек в преклонном возрасте, нечесаная борода была уже совсем седой. Мастер поднялся, когда вошли полицейские.

– Не закрывайте пока дверь, – обратился Столбов к караульному, – света совсем нет.

Трегубов прошёл внутрь вслед за приставом и огляделся: такого разнообразия изделий из пеньки он никогда не видел. Пожилой рабочий завода продолжал стоять, терзая в руках видавшую виды шапку.

– Здравствуйте, Иван Прокофьевич. Вы садитесь, садитесь. Меня зовут Илья Петрович, я пристав тульской полиции, а это – Иван Иванович Трегубов. Вы знаете, зачем мы здесь?

Иван Прокофьевич кивнул, присаживаясь на стеллаж. Он положил шапку рядом и внимательно посмотрел на Столбова из-под седых кустистых бровей. Взгляд его был серьёзным и открытым. Иван подумал, что так и должен выглядеть честный человек, уважаемый мастер.

– Буду предельно откровенен, поскольку времени мало, – продолжал пристав. – У нас с Вами три варианта, по моему разумению: первый – преступник – Вы, но в это у меня мало веры. Второй – Ваша халатность, позволившая непонятно куда навсегда пропасть в некоторой степени ценным образцам оружия, и Вы ничего не знаете об этом. Третий – ружья кто-то взял, и Вы, поделившись информацией, поможете понять причину исчезновения и найти эти винтовки. Как я понимаю, Вам грозят неприятности из-за этого происшествия. В третьем случае Вы их можете избежать, если поможете нам разобраться, что же произошло, и мы сможем быстро вернуть пропавшее оружие. Нужно только говорить откровенно.

– Я готов помогать, как могу, – ответил старый мастер. – Поймите меня, Илья Петрович, куда же мне деваться на старости лет? Даже если не в тюрьму, никто меня не возьмет на работу после такого. Не брал я этих ружей – просто заснул! Даже представить не могу, чтобы что-то у нас исчезло. Ну, бывало, инструмент воровали, но чтобы вот так, из-под носа, недоделанные до производства образцы… Да и как их пронесли через охрану? Кому они вообще нужны?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.