Секретарша злодея

Ирина Ваганова

Секретарша злодея

Глава 1. Ночь оборотня

– Чего ты боишься, глупенькая! – теребила я младшую сестрёнку, впервые допущенную к ночным бдениям на берегу графского пруда. – Оборотней не существует, это всего лишь сказка!

– Я, когда тебя увидела, – лопотала Офиния, – правда подумала, что за мной пришёл настоящий тигр! Сердце до сих пор колотится от страха.

– Это маска! Маска, вот, примерь.

Я сняла бутафорскую голову зверя и, тряхнув рассыпавшимися по плечам густыми волосами, протянула её сестре.

Офиния с видом исследовательницы потрогала указательным пальчиком проволочные усы, потом постучала ногтем по стеклянному глазу и в довершение всего погладила ладошкой блестящую шерсть на лбу хищника.

– Нет, Дина, не хочу её мерить. Раз уж меня назначили «жертвой», буду просто деревенской девочкой.

В голосе младшей сестры я уловила нотки обиды. Оно и понятно, я сама, помнится, впервые участвуя в празднике, мечтала примерить роль оборотня, а не носиться с визгом и воплями по всей поляне, улепётывая от наряженных парней и девиц.

– Ну, тогда пойдём, – я снова водрузила «тигрицу» себе на голову, – а то весь праздник пропустим.

– Только, чур, меня не лови! – хитро прищурилась сестра. – Пусть лучше волк за мной побегает.

Вот проказница! Разведала, в кого превратится Питер – друг нашего кузена Паула. Ещё накануне, когда парни прискакали в наше поместье, я заметила, с каким любопытством присматривалась Офиния к высокомерному студенту. Мне такие напыщенные индюки никогда не нравились, но что взять с шестнадцатилетней особы, до сих пор не выведенной в свет? Ей любой смазливый широкоплечий юнец принцем покажется.

Свернув с подъездной аллеи на боковую, мы разделились. Фина примкнула к стайке служанок, таких же молоденьких девушек, и направилась с ними на берег, я пошла к заброшенной части парка, откуда по традиции выскакивали «оборотни».

Мой наряд вызвал фурор. Ещё бы! Отец специально заказывал маску тигра у столичного чучельника.

– Ух ты! – восхитился кузен, изображавший медведя. – Не знал бы тебя, точно принял за настоящую двуликую!

– Мило выглядит, боюсь представить, сколько это стоит, – оценил меня его друг и добавил с ухмылочкой: – По-моему, излишний натурализм ни к чему, нужно всего лишь как следует напугать противника.

– Где ты нашёл противников, Питер? – засмеялся Паул. – Это игра. Традиция, не более того.

– Мисс Довери, – обратился ко мне кабан, ой, управляющий имением господин Жозеф Болдт, – прикажете начинать?

Я растерянно огляделась. Из графского семейства я оказалась здесь одна, поэтому Болдт «назначил» меня главной. Я улыбнулась ему:

– Пусть Питер командует, он всё-таки старше меня на год.

– На полтора, – поправил меня Паул.

Ему я тоже улыбнулась. Не совсем искренне, скорее, от раздражения: вот чего этот выскочка всюду лезет!

Питер, на которого теперь посмотрели все, дурашливо поднял руку и махнул, издав гортанный рык. «Оборотни» отозвались кто воем, кто рычанием, и бросились продираться через кусты. Я немного отстала, не ожидая такой стремительной атаки.

Впрочем, я же кошка! Не пристало мне действовать в лоб – пошла по краю большой поляны, наблюдая за происходящим и намечая себе зазевавшуюся жертву. Довольно взрослые девицы натурально визжали, проворно убегая от людей в масках, сельская ребятня мельтешила, мешаясь всем. В ночном воздухе, наполненном ароматами душистого горошка и дыма от факелов, царило неудержимое веселье.

Кое-кто из наших успел схватить самых нерасторопных девушек и теперь тащил их в «логово» – специально отведённый для добычи загон. Нужно было переловить как можно больше народу до появления «охотников», ожидающих сигнала графского рога. Крепкие мужчины – наши противники – могли не только отбить жертву, но и обезвредить оборотня, сорвав с него маску.

Моя выжидательная тактика принесла плоды: уловив движение в высокой траве, я сделала резкий выпад и подхватила на руки шуршавшего там мальчонку.

– Барышня! – по-простецки взмолился тот. – Отпустите, дайте побегать!

– Э, нет… – засмеялась я, не поддавшись уговорам, – попался, проказник! – Уже на ходу спросила: – Как ты меня узнал в темноте?

– Мне дядя велел подкрасться к тигру и дёрнуть за усы. Сказал, что это мисс Дианита. Пряник обещал, если сумею.

– Какой ещё дядя?

– Там, на площадке. С краю стоит.

До «логова» оставалось шага четыре, не больше, но я так и не добежала туда, заинтригованная странным поручением, данным парнишке. Обернулась. Сорванец, воспользовавшись остановкой, словно болотный уж, вывернулся из моих объятий и дал дёру. За обещанным пряником помчался.

У кромки воды, как обычно, расположились зрители. Там построили деревянный подиум для кресел и сервированных столов. Мало кто из расположившихся на обзорной площадке следил за игрой, господа выпивали, закусывали, непринуждённо болтали, вспоминая прежние времена и собственные забавы. Лишь один – «дядя», как назвал его пацанёнок, – замер у перил, сверля меня жёстким взглядом. Именно меня, ошибки быть не могло.

Незнакомец производил впечатление. Мужественные черты словно высеченного умелым скульптором лица казались совершенными, хотя и были лишены привычной мне восточной мягкости. Военная выправка тренированного тела вызывала у меня в низу живота неконтролируемые волны жара. Мужчина наверняка заметил, что я на него пялилась, но не улыбнулся, напротив, ещё сильнее сжал квадратные челюсти и свёл густые тёмные брови к переносице.

Какой, однако, сноб! Симпатия, едва зародившись, пропала. Я вздёрнула подбородок и с невероятным усилием отвернулась, включившись в игру. Первой, кого я чуть не поймала, оказалась моя сестра. Если бы не её возмущённый крик, даже не поняла бы своей ошибки. Слишком уж меня отвлекал незнакомец. Я нарочно смотрела в какую угодно сторону, лишь бы не на подиум у воды, но всё равно умудрялась время от времени мазнуть взглядом по суровому лицу. Мужчина так и не шевельнулся до самого финала, неотрывно следя за мной. Только трубный голос рога заставил его на мгновение отвлечься.

Я воспользовалась этим и дала дёру в ближайшие кусты.

Зачем? Не знаю. Понятно, что я не боялась «охотников», среди которых были преимущественно с детства знакомые мне жители соседнего села и графские слуги. Хотелось досадить непрошеному наблюдателю.

Прислушиваясь к удалявшимся звукам игрища, я миновала обожаемый отцом газон – пока никем не понятое нововведение – и выбралась в цветник. Это было матушкино царство. Ароматы, особенно сильные после заката, несколько сгладили раздражение из-за испорченного праздника. Я ненадолго остановилась около ночной красавицы мирабилис, полюбовалась её жёлто-розовыми граммофончиками, потом прошлась вдоль кустов сладко пахнущей бругмансии. Рассуждала, пыталась ответить себе: чем именно задело меня внимание гостя? Напряглась, вызывая из памяти недавние ощущения.

Однажды на занятиях по естествознанию наш учитель препарировал лягушку. Мы с одноклассницами корчились от омерзения и жалости, а он проделывал экзекуцию с самым невозмутимым и равнодушным видом. Так вот, я ненадолго почувствовала себя препарируемой лягушкой, а тот «дядя» с острым, как скальпель, взглядом исполнял роль естествоиспытателя. У меня теперь по всему телу будто раны саднили.

– Препротивнейший тип! – сказала я вслух и побежала к дому.

Нужно поскорее отмыться от липкого навязчивого внимания и лечь в постель. Наутро всё покажется ерундой! Так мне хотелось думать.

***

Старая добрая Пуфана по прозвищу Пуфик, когда-то бывшая компаньонкой моей тётушки, а теперь доставшаяся мне в качестве дуэньи, так грубо расталкивала меня утром, что в полусонных мыслях звания «доброй» была лишена бесповоротно.

– Что ещё случилось? – бормотала я, пытаясь натянуть одеяло на голову.

– Мисс Дианита, поднимайтесь! Батюшка велел срочно прийти в его кабинет.

– В такую рань?

– Скоро полдень, вы разве не слышали, горничная стучала, приглашая к завтраку?

Да-да… слышала и даже сказала девчонке какую-то грубость. Сон наконец испарился, мне стало любопытно, зачем я вдруг понадобилась отцу. Уж не замуж ли он собрался меня выдавать? Мог. Да только я ни за что не соглашусь!

Эта мысль здорово меня взбодрила. Ещё в канун своего совершеннолетия я сумела убедить родителей, что создание семьи не то дело, с каким следует торопиться. Мне позволили посвятить года два-три рисованию, к которому я имела склонность. За это время планировали подыскать достойную партию. Миновал всего лишь год с небольшим! Хорошо, почти полтора. Да. Полтора и ещё немного. Всё равно рано!

Бормоча под нос убедительные аргументы, я быстро привела себя в порядок и, едва не наступая на пятки плавно плывущей впереди дуэнье, проследовала на третий этаж дома, где располагались обширная графская библиотека, покои родителей и отцовский кабинет. Пуфана, рассчитывая получить похвалу за умение будить подопечную, первой перешагнула порог и доложила о моём приходе. На сей раз Пуфику лавров не досталось. Его сиятельство сердито велел ей отправляться восвояси и дать ему наконец возможность поговорить с дочерью. Раскрасневшаяся дуэнья вылетела из кабинета и, даже не кивнув мне, устремилась к лестнице.

Я напряглась, не в силах отогнать нехорошие предчувствия. Граф Довери слыл в округе интеллигентным, уважительным человеком. С чего бы ему обижать домочадцев? Подумаешь, дочь проспала завтрак! После ночных игрищ немудрено.

Зайдя в просторную светлую комнату, любимую мной за особый книжный запах, я замерла в центре пушистого ковра бежево-коричневых тонов и закашлялась. Не от смущения, нет. От злости. Теперь понятно, почему отец был так сердит. Удивительно, как ещё тумаки не отвешивал направо и налево. Я так была готова драться, кулаки зачесались.

Атмосфера в графском кабинете не имела ничего общего с привычной – рабочей. Сам воздух казался раскалённым или обжигающе морозным, что вернее. А всё оттого, что в глубоком гостевом кресле восседал тот самый «дядя», что испортил мне праздник.

Теперь, разглядев его при дневном свете, я убедилась, он красив и молод – старше меня лет на пять-семь, а не на двадцать, как показалось ночью. Это открытие не радовало, а напротив, ещё сильнее взволновало. Уж не за этого ли инквизитора меня сватают?

Почему инквизитора? Глупость, конечно. Просто такую ассоциацию вызвал у меня проникающий и расслаивающий душу взгляд.

Я могла бы списать ощущения на излишнюю впечатлительность юной особы, живущей среди природных красот и несколько диковатой по сравнению со столичными хлыщами, каковой и была. Но отец! Он достаточно вращался в аристократических кругах и не должен бы теряться в присутствии гостя. К моему удивлению, граф Довери стоял с видом школяра, которого вызвали к директору и грозятся отчислить.

– Доброе утро, – сухо поздоровалась я, намеренно не делая реверанса, как того требовали приличия.

Никто не придал значения моей выходке. Гость продолжал сверлить меня прекрасными очами, вызывая в груди сожаление, – мне бы хотелось тепла и мягкости в этом взгляде. Отец принялся нервно расхаживать по комнате, стараясь не заслонять меня от незнакомца.

– Дина, твоя судьба, наконец, решена. Ты отправляешься в столицу.

– Нет, – резко отреагировала я, – с ним никуда не поеду!

– Поедешь! – сердито возразил мой дорогой папа. Я, признаться, опешила, не ожидая от него такой категоричности, поэтому последовавшие объяснения выслушала с притворным вниманием. – Ты хорошая дочь и не желаешь разорения своей семьи! Наши дела, как оказалось, совсем плохи. Выиграть суд сумеем лишь при высочайшей поддержке, а её не так просто заслужить!

– Как же так? – не смогла смолчать я. – Адвокаты в один голос утверждают, что правда на нашей стороне!

– Правда на нашей, а взятки… – отец нахмурился, – неважно. Тебя это не касается. Его светлость Идиан любезно согласился похлопотать о нас. Император ему благоволит, и с этой поддержкой бояться нечего. Имение и все земли останутся у Довери. Ты ведь тоже этого хочешь?

Теперь папа остановился и посмотрел на меня так, будто я должна была отдать приказ отрубить ему голову, но могла и помиловать.

– Конечно, хочу. Я благодарна его светлости за предложенную помощь, только… Мне-то зачем ехать в столицу? С императором не знакома и вряд ли смогу влиять на его решения.

Замолчала, заметив слёзы в отцовских глазах. Ему было очень плохо! Гораздо хуже, чем мне, это чувствовалось и по страдальческому выражению лица, и по дрожащим ноткам в голосе. Ответить он не успел. Высокий гость поднялся и, чуть изогнувшись, заговорил чарующим баритональным басом:

– Нас не представили. Герцог Идиан Сияющий, к вашим услугам. Возглавляю тайную комиссию в императорской канцелярии.

Я всё-таки вынуждена была сделать книксен, получившийся несколько небрежным.

– Графиня Дианита Довери. Замуж не собираюсь. У меня другие планы.

Красавчик криво усмехнулся:

– Я, конечно, был бы счастлив получить в жёны такую эффектную молодую особу. Люблю строптивых. Однако вынужден вас разочаровать. Тоже не планирую жениться. Вы поступаете ко мне на службу. И это решено окончательно!

***

Всё происходило, как в дурном сне, когда чувствуешь, что такого быть не должно, пытаешься прервать цепь неприятностей, устаёшь от бессмысленных усилий, осознавая, что наваждение сильнее тебя, и смиряешься, ожидая пробуждения.

Увы, на этот раз кошмар творился наяву. Меня разрывали противоречия. Любимый отец вёл себя неоправданно жестоко – трудно принять отраву из рук обожавшего и всегда баловавшего тебя папы, пусть и ради близких. Идиан Сияющий – мужчина эффектной наружности, к тому же герцог, в которого не грех было и влюбиться, смотрел на меня, как на стрекозу с оторванными крылышками, тоже ради высоких, одному ему ведомых целей.

Я с трудом подавляла желание броситься к каждому из этих двоих и расцарапать лицо. Вместо этого застыла в позе печальной мраморной нимфы, поставленной на другом берегу графского пруда, как символ невозвратимых потерь.

Прочла многостраничный договор три раза, как ни пыталась вникнуть, мало что поняла. Мозг разрывался от сожалений и негодования: меня продали на десять лет в услужение какому-то негодяю за обещание помощи в судебных тяжбах! Ещё вчера никто не придавал значения претензиям всеми презираемого соседа, претендующего на земли Довери, тот рискнул подать в суд и раструбил о своих подвигах на всю округу. Ничего, кроме насмешек, эти потуги не вызывали. Вчера. Сегодня же отец, бледный, как выбеленный лён, с влажными глазами и дрожащими губами объясняет мне, как плохи наши дела.

Имение – лес, речушку, заливные луга, поля и фермы – граф Довери получил от нашего императора Лисандра Ослепительного в благодарность за преданную службу. Отец, тогда только что обвенчавшийся с молодой женой, продал прежнее поместье и большую часть матушкиного приданого, чтобы построить на новых землях великолепный дворец. Кому могло прийти в голову подвергать сомнениям благодеяния императора? Только сумасшедшему, каким и был наш сосед. Я не верила, что суд примет решение в его пользу. Да никто не верил до этого момента! Объяснить перемену отцовских мыслей я не могла, поэтому чувствовала себя обманутой.

Зачем? Зачем родной папа решил выпроводить меня из дома?

– Ты должна это сделать, доченька, – умолял отец. Лишь на миг по его лицу пробежала тень сомнений, тряхнув головой, папа отогнал их и продолжил уговоры: – Подумай, ты будешь жить в столице, работать на ответственном посту, заведёшь новые знакомства…

– Папа, ты знаешь! Я собиралась поступать в художественную академию! Когда рисовать, если нужно каждый день по десять часов проводить в конторе?

– Дина! Войди в моё положение! Ты взрослая, а у меня ещё Офиния на руках. И мама… ваша мама! Неужели ты хочешь, чтобы нас выбросили на улицу?

Тут я окончательно разозлилась. Чем ещё объяснить размашистую подпись под злосчастным договором? Документом, смысла которого так до конца и не поняла. Мне захотелось поскорее прекратить эту пытку, а другого способа не видела.

Взгляд герцога потеплел? Можно было ожидать, ведь он добился своего, ан нет! Наоборот, красивое лицо исказила брезгливая гримаса.

– Собирайтесь! Сразу после обеда выезжаем, – сказал он через губу, повернулся на каблуках и покинул кабинет уверенной походкой, не забыв прихватить с собой бумаги.

Тут мой папа окончательно поплыл.

– Прости, девочка моя, – рыдал он, – поверь, у нас не было другого выхода.

– Почему именно я понадобилась герцогу? – задала я единственный волнующий на тот момент вопрос.

– У тебя дар. Необходимый ему дар, Дина!

– Значит, он обманщик, – заключила я.

Кому ещё могла понадобиться особа, вызывающая доверие? Именно таким даром я обладала: какую бы чушь ни утверждала, мне всегда верили. Бессмысленная способность, если цели твои честны.

Поплелась к себе собираться. У дверей встретила сестру. Офиния делала вид, что сочувствует, а на деле ужасно мне завидовала. Ещё бы: столица, балы в императорском дворце, бесчисленные кавалеры… По-другому она и не могла представлять жизнь в большом городе.

Не желая её расстраивать, я кивала, пожимала плечами, обещала пригласить в гости, как только устроюсь.

Где устроюсь? Кажется, в договоре имелся пункт о двух комнатах в доходном доме, снятых для меня начальником. Этим жутким человеком с титулом и сверкающей фамилией!

Последние часы в семейном кругу пролетели как один миг. Я не чувствовала вкуса любимых блюд, не слышала утешающих реплик, не видела родных лиц, превратившихся в блёклые маски. Чувство, что меня заживо помещают в холодный склеп, не отступало, да я и не гнала его.

Единственным, что меня немного приободрило, стал кабриолет: открытый автомобиль алого цвета, ожидавший у ворот поместья. До этого мне приходилось путешествовать исключительно на лошадях. Хотя, что удивительного, ясно же: герцог богат, да ещё слывёт близким другом императора. Кому, как ни ему, становиться одним из первых владельцев механического чуда!

Слуги поместили мои чемоданы в багажное отделение, я расположилась на заднем диване, Идиан сел за руль. Это необыкновенно шло ему. В другое время я бы непременно захотела нарисовать брутального красавца в кожаном пиджаке с развевающимися на ветру каштановыми волосами, горящим, устремлённым вперёд взором и победной улыбкой на губах. Сейчас же я даже смотреть на него не хотела, нарочно повернулась назад, опёршись локтём на спинку сиденья, и провожала взглядом уплывающие в прошлое родные просторы.

Глава 2. Путь к успеху

Герцог Идиан Сияющий

Идиан порой ненавидел свой дар, хотя прекрасно понимал, что без способности подавлять волю соперника никогда не достиг бы вершин, на которые удалось взгромоздиться.

Богатство – после смерти отца Идиан выкупил всё, что было в залоге, и преумножил владения чуть не в три раза.

Уважение – да, некоторые побаивались его чуть ли не до дрожи, но никто никогда не посмел бы высказаться о герцоге Сияющем в пренебрежительном тоне.

Любовь – и без ментального воздействия, лишь благодаря эффектной внешности, состоянию и положению в обществе Идиан мог заполучить любую девицу, стоило только уделить ей немного внимания.

Дружба – кто ещё мог похвастать приятельскими отношениями с правителем? Герцог прекрасно осознавал, что Лисандр предпочитает иметь перспективного менталиста в сторонниках, лишь потому не обходит его высочайшим вниманием, но с этим приходилось мириться.

Таков уж он уродился, его светлость Идиан Сияющий – холодный и слепящий, как лёд на пиках Вельер, самых известных гор Данезии. Неудивительно, что вместо благодарности за бесценный дар он чувствовал досаду. Способности Идиана не были полными: бесповоротно подавить волю индивида он мог только в случае доверия с его стороны. Увы, люди часто настроены скептически, в таком случае эффект длится недолго, неизменно случается откат, который может не только вернуть человеку волю, но даже укрепить её. Это ли не повод злиться на богов?

Порученная императором должность предполагала окончательное и бесповоротное воздействие на неблагонадёжного подданного, герцогу требовался ассистент. К его огромному сожалению, даром вызывать полное доверие обладали преимущественно женщины, с которыми Идиану не хотелось иметь деловых отношений. Почему? Да потому что любая сразу же втюрится в холостого начальника, и вместо нормальной секретарши в приёмной будет сидеть безмозглая курица, способная думать только о том, как очаровать босса.

Сколько их было? Пять! Пять секретарш пришлось выгнать за непрофессионализм. Неудивительно, что обладательницы ментального дара вызывать безграничное доверие в столице и окрестностях перевелись.

Герцог был вынужден попросить отпуск и отправился путешествовать по стране. На автомобиле – предмете особой гордости – что несколько облегчало задачу. Ехать пришлось на восток, по слухам, там одарённые девицы встречались с большей вероятностью.

Повезло. В поместье графа Довери нашлась очень сильная магисса – старшая дочь хозяев. Особенно удачно сложилось с диким праздником – на востоке всё ещё чтили древние традиции. Приезд лишнего гостя не вызвал подозрений, а подозрения и скепсис – не то, что требовалось Идиану. И всё же разговор вышел неприятный. Граф сразу заявил, что не собирается выдавать Дианиту замуж. Услышав, что речь идёт не о замужестве, а о работе, вообще пришёл в крайнюю степень раздражения, мол, они не какие-нибудь разночинцы, чтобы заставлять дочерей трудиться. Дианочка хорошо рисует и мечтает об академии…

Герцог вынужденно применил ментальное воздействие. Переусердствовал. Хрупкая графиня лишилась чувств, с ней довольно долго возились, а потом увели. Папаша оказался более крепким, воздействие выдержал и ожидаемо превратился в безвольного труса. Даже глупые оправдания своего решения выгнать дочь из дому принял как должное.

Теперь, когда все треволнения остались за спиной, на Идиана нахлынули неприятные чувства, что-то типа омерзения, когда потрошат застреленную на охоте утку.

На девицу даже смотреть не хотелось. Хорошо, что она села сзади. Герцог до последнего надеялся, что Дианита устоит и не подпишет злосчастный договор. Понятно, что секретарша нужна позарез, и эта лучше других – с характером, без романтических глупостей в голове, и всё же хотелось, чтобы устояла. Раз такая строптивая – будь последовательной! Нет, любовь к отцу и преданность семье возобладали над гордостью и уверенностью в собственной правоте.

Это пока единственный обнаруженный у будущей ассистентки недостаток, хотя существенный. Сочувствие к клиентам – зло. Его не должно быть у секретаря менталиста.

Есть ещё один недостаток – внешность. Идиану нравились яркие девушки. Блондинки, брюнетки – неважно. Были бы способны захватить внимание целиком. Дианита миленькая, хорошенькая, приятная, но этого для дела маловато. С другой стороны, где они теперь, эти яркие? Влюблённые дуры, которых пришлось выгнать с позором.

Воспоминания прервал звук забарахлившего двигателя. Герцог поспешно вырулил на обочину, напугав зазевавшегося пастуха. Паренёк подхватил свой кнут и кинулся к рассредоточенным по лугу коровам, будто за ним волк погнался.

– Что-то случилось? – подала голос пассажирка.

– Забыл долить горючего, – доставая из багажника ёмкость, ответил Идиан.

– Помочь? – Дианита тоже выбралась из автомобиля и теперь с удовольствием разминала ноги.

– Подержи воронку, – не стал спорить Идиан, откручивая крышку бензобака.

– Мы уже на ты?

– Придержите, если вам не сложно, – поправился мужчина.

Наблюдая, как плещется заливаемое горючее, герцог думал о девушке. Помогать не отказалась, хотя и настроена негативно. Это, пожалуй, хорошо. Есть надежда, что поработает, если и влюбится в начальника, то не сразу.

Дианита смотрела на коров. Улыбалась, слушая звон колокольчиков на их шеях, с удовольствием вдыхала запах свежего навоза и молока. Деревня, одно слово.

– Поехали! – скомандовал герцог, пряча пустую канистру. – К вечеру надо добраться до трактира. Не ночевать же в поле.

Графиня послушно забралась в салон и, как и прежде, отвернулась – её больше интересовали убегающие в прошлое просторы, чем городская перспектива впереди.

***

Дианита Довери

Путешествовать мне нравилось, автомобиль оказался удивительно удобным, двигался плавно, тряски почти не чувствовалось, а ещё любопытно было рассматривать неторопливо проплывающие деревеньки с украшенными к празднику дворами. У каждой околицы нас встречала ватага ребятишек, с гиканьем и свистом обгонявших диво дивное – безлошадную карету.

По улицам поселений приходилось ехать медленнее, герцог напряжённо смотрел на дорогу, опасаясь задавить какую-нибудь глупую курицу. Так он себе под нос комментировал эти неудобные моменты. Причём, кого именно его светлость имел в виду – домашних птиц или молодых крестьянок – я могла только предполагать. В полях мы летели быстрее всадников, если таковые пробовали тягаться с чудом техники. День выдался жаркий, я с удовольствием подставляла лицо встречному ветру.