Комсомолец-3. Повести и рассказы о любви

– Давай я тебе сделаю еще приятнее, – вдруг сказала она и слезла с члена.

Поняв для чего, она это сделала, я сел на диван напротив нее и откинулся на спину. Торчащий к потолку член девушка обхватила ладонью и, медленно приблизив, обвела языком и ввела между тесно сведенных губ. Сначала ввела только кончик головки, часто-часто касаясь и теребя его языком. Потом стала проталкивать его глубже в полость рта, уже облизывая головку языком. Но с каждым продвинутым миллиметром члена во рту оставалось всё меньше места для ее языка, пока она не был придавлен членом к нижней челюсти. Для полноты ощущений я взял ее за уши и стал играть ее головой в «тяни-толкай», – то насаживая ее голову ртом, то оттягивая ее с члена, чтобы снова насадить поглубже.

В процессе игры я обнаружил, что рвотный рефлекс у нее отсутствовал, закашляться она не собиралась. Значит опытная минетчица. Значит ей не привыкать так развлекаться и развлекать партнеров.

Как-то стало грустно за давно ушедшие школьные годы, когда я мог бы быть у нее пусть не первым, но и… Словом, когда она не была такой опытной. От всех этих мыслей я как-то не заметил, как приблизился к оргазму. Но когда сперма стала приближаться к выходу из головки, я уже за затылок придавил ее носом себе в лобок, влетев черт знает в какие глубины ее глотки. И пока кончал, она не шевелилась.

Когда из меня вытекли все приготовленные капли, Даша вынула член изо рта и демонстративно сглотнула последние капли.

Как-то тоскливо стало, когда я понял, какая опытная жена достанется со временем кому-то.

И мне стало противно почему-то. Детская мечта, подростковые эмоции, юношеские воспоминания, зрелые ожидания какой-то чистоты, – всё пало в какую-то пропасть мерзкого расчета и бытовой грязи. Совершенно не соответствуя ожиданиям.

– Я пойду пока домой, мне надо отдохнуть. Завтра приду с другом-технарем, и он тебе точно сможет помочь с дипломом.

С другом-технарем мы знатно вдвоем отодрали эту сучку на следующий день. Она еле дышала, когда мы еще не до конца устали. И сама попросила дать ей для передыха сутки.

Я никогда больше не спрашивал Дашу и друга-технаря, как и когда была написана эта дипломная работа, потому что уже утром улетел на учебу…

Киски

– …А ты будешь работать в группе кошек, – распределяла руководитель массовки.

Комсомольская ячейка готовилась к детскому празднику в одном летнем лагере, и в программу праздника входило театрализованное шествие разных героев сказок. Вот среди них, – не знаю уж из какой сказки, – была включена и группа в костюмах кошек. Сначала они должны были идти впереди колонны, а потом постепенно разойтись вдоль дороги по миниатюрным декорациям домиков и, выглядывая оттуда в микроскопическое окошко приветствовать проходящих демонстрантов из детей и воспитателей. Типа кошкин домик. Кривляться и танцевать при этом «по-детски».

Некоторые забирались в домики, если позволяли соответствующие размеры кошки и домика, и кривлялись изнутри домика. Некоторые… словом, исполняли что-то типа стриптиза перед этими домиками. Детки этого, конечно, не понимали. Женщины-посетители делали вид, что не замечали двойную подоплеку. А вот мужчины… Одиноко идущие смотрели во все глаза, а идущие с женами коротко «стреляли глазами» в сторону юных прелестниц.

Да и как можно было не обратить внимание половозрелому мужику при виде такой вот кошечки, у которой купальник обтягивал ее промежность влитую, а сама кошечка сидела на корточках, широко разведя колени и эту промежность демонстрируя.

– Привет, Гусар. Как дела? – спросила она, когда я проходил мимо.

И после этого пройти мимо я уже не смог. Кошечка мне мило улыбалась и, положив ладони себе на колени, помахивала коленками из стороны в сторону. Словно, – а возможно и сознательно, – демонстрируя мне свои прелести «анатомически» между коленями и пупком.

– Привет. Как дела?

– Скучно. Хочется сотворить что-то несусветное. Пусть даже дурацкое, но веселое и приятное.

– Раком или боком? – рассмеялся я.

– Ну, не знаю. Придумай что-то. А?

Кошка сидела на корточках около небольшого домика. Игрушечного, в полметра-метр высотой-шириной-длиной. Без пола. Так, коробочка из картона… Я огляделся по сторонам и в стороне увидел еще один такой домик у другой кошечки. Подошел к ней.

– Одолжи домик, – попросил я. Та спокойно согласилась.

Поток посетителей на несколько минут уменьшился, и потому я без проблем перетащил второй домик к первому. Соединил их в виде поезда, прикрыл с двух сторон другими похожими кусками картона и забрался внутрь. Лежа на спине приспустил штаны и выпустил своего змея вверх.

– Кошка, а Кошка, посиди на мне, – позвал я Кошечку милым голосочком.

Видимо моя собеседница уже в процессе наблюдения поняла, что я приготовил, перемахнула ногу и села верхом мне на промежность. Минута, – и нижний край трусиков был отодвинут на столько, чтобы приставить член к половым губам. После чего сильным толчком девушка просто вогнала член в себя. Суховата немного, конечно, но посмотрим…

– Я тоже так хочу, – вдруг раздался голос. Рядом стояла кошечка, домик которой я подтащил сюда вторым. – Давай по очереди? – обратилась она к Кшечке-1.

– Я вообще-то не против, если первая кончит быстро, – вмешался я. – Если нет, то тебе придется ждать, пока я восстановлюсь.

Кошки заспорили между собой, кто сколько времени может потратить на то, чтобы кончить. Кошка-2 стала просто массировать первой груди, т.к. я, спрятанный в двух домиках, ну никак не мог вытащить наружу руки и сам этим заняться. Вы представляете себе глаза ребенка, который будет проходить мимо и увидит руки, торчащие из домика? Кошка-1 так и не слезла с меня, а всё время спора ускоряла свои движения на члене.

На некотором расстоянии от нас появилась группа посетителей, которые направлялись в сторону эстрады. Кошка-2 стала рядом с Кошка-1 и они стали изображать дурацкий детский танец, сидя на корточках. Точнее Кошка-2 был на корточках, а Кошка-1 на члене. Но о том, что она на члене, наблюдатели не должны были догадаться. Я даже не пытался выглянуть и подсмотреть, кто и как там проходит мимо, но выпятил вверх свой таз, чувствуя, как Кошка-1 насаживается глубже прежнего. Она заскулила, словно подпевает Кошке-2 и стала делать «танцующие» движения более интенсивно. Когда проходившая мимо группа оказалась уже за поворотом, Кошка-1 задышала часто глубоко и… кончила. О том, что она кончила, помимо наполовину придушенных стонов, я это понял по тому, как на меня вылилась целая река ее выделенных соков из влагалища.

– Быстро освобождай место, – скомандовала Кошка-2.

Ей, судя по голосу, тоже не терпелось занять место подруги. Кошка-1 слезала с меня медленно, было похоже, что тело ее размякло и одеревенело одновременно. И неравномерно. Потому пока она слезала с моего тела, я еще несколько раз сумел «въехать» в нее членом напоследок. Впрочем, кончить в нее я не торопился, т.к. меня ждала еще она дырка рядом.

И дырка Кошки-2, наконец-то, села на член.

– Ты поспеши кончить, – проговорил ей я. – Ты не первая сегодня у меня на члене. И я еще не кончал, потому заведенны-ы-ы-ыыый…

И на член наделась кукла, которая сильно обхватила член влагалищем и в этой тесной внутренней обстановке стала толчками пропихикивать его глубже и глубже. Хорошо, что член был хорошо смазан в прошлой кукле. А то в почти сухой письке мог бы и повредиться.

– Директор идет! – заволновалась Кошка-1. – Вон там сворачивает по дорожке в нашу сторону.

Или от дополнительного эмоционального всплеска, или от сжатия влагалища Кошки-2, но я выгнулся мостом и стал кончать в Кошку-2.

– Стой! Остановись! Противный! – воскликнула она, но было поздно, я иссяк, хотя и после обильного выброса.

– Вставай скорее! – зашептала Кошка-1. – Она может и заглянуть в домики. Давай прикроем его чем-то, – предложила она, когда Кошка-2 встала и поправила на своей промежности костюм кошки.

Я лежал прикрытый какими-то картонками и фанерой, и слушал, как две «кошки» докладывали начальнице о прошедших мимо них посетителях и о том, как они направляли их в нужном направлении. Мне не хотелось ни прислушиваться, ни улыбаться, – я и так улыбался, засыпая…

Чешская делегация

– А давай я тебе поручу встретить и сопровождать чешскую делегацию, – задумчиво сказала парторг института и тут же расхохоталась. – Постарайся не стереть до основания член об их девок.

– А ты кого-то из них знаешь?

– А зачем тебе или мне это надо?

– Просто по книжкам и по собственному опыту знаю, что иностранки делятся на «прелесть какие дурочки» и «боже мой какие дуры». Хотелось бы заранее иметь о них информацию.

– Такую информацию можно найти только в … Сам знаешь где. Пойдешь туда спрашивать? А у меня нет даже списков гостей. Сам не разберешься? Нужна еще какая-то моя помощь?

– Разберусь. Не надо.

Так и получилось, что я оказался между Дурочкой и Дурой. Впрочем, по порядку.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – -

Из удивительно большого непривычно комфортабельного автобуса выходили смело одетые (точнее смело раздетые) женщины, дамы, девушки и черт знает как их еще назвать представительницы женского сословия чешской республики. И все желали получить побольше впечатлений о братской стране. Возможно, еще и впечатления о некоторых «братьях» из этой страны.

Они столпились вокруг меня, когда я по-английски объявил, что возглавляю группу сопровождения милых представительниц в нашем городе. Они что-то щебетали на разных языках, стали позировать по очереди и фотографироваться со мной в объятиях. Можно подумать, что другого времени не будет…

Я мило рассказал, что сначала рекомендую им пройти в номера гостиницы, привести себя после дороги в порядок, а потом пройти на завтрак.

– Наша Мери немного повредила ногу, – сказала одна высокая иностранка, худющая, как старуха-смерть. – Она не смогла выйти из автобуса. Вы не могли бы помочь ей?

Я, конечно, мог помочь. Потому поднялся в автобус и застал полулежащую в пассажирском кресле худенькую дамочку. В полутьме автобуса мне трудно было определить ее возраст. Пришла мысль: «Они все в автобусе или в Чехословакии такие худые?»

Помог даме подняться на здоровую ногу, проковылять к выходу. Спустился сам со ступенек и … приняв ее на руки, понес в гостиницу под аплодисменты части дам, которые еще не успели зайти в гостиницу.

Уже в номере я уложил ее на постель.

– Вам что-то надо еще помочь, Мери? Врача вызвать?

– Не сейчас. Помогите мне раздеться и принять душ. Не могу же я перед врачом показаться пыльной с дороги.

Я усмехнулся про себя и аккуратно снял с нее босоножки, потом платье, потом… Словом, раздев до состояния принятия водной процедуры, отнес ее в душ. Она открыла кран.

– Вы не могли бы помочь мне? – слабым голосом спросила дама несколько минут спустя.

Она стояла, держась одной рукой за ручку душевой кабины, а второй пыталась намылить мочалку. От разлетающихся от струй воды в разные стороны капель на моих рубашке и брюках появились небольшие мокрые разводы. Но все попытки обмыться были безуспешны, как я понял.

Я скинул с себя тоже одежду и вошел под воду. Благо, места было достаточно.

Мери встала ко мне спиной и дала возможность помыть ей спину сверху донизу. Особенно мне понравилась постановка вопроса именно «донизу». Когда я домыл предоставленную поверхность, член стоял столбом и не хотел успокаиваться без законной для него добычи. Я и сам не скрывал своего желания этого тела, задевая постоянно ее ягодицы.

Мери, не поворачиваясь ко мне лицом, согнулась в поясе якобы для того, чтобы помыть ноги, из-за чего прижалась ягодичной складкой и желанным для меня сходом в нее. Я не стал миндальничать и стесняться, приставил к ее половой щели головку члена и стал проталкиваться внутрь, преодолевая сантиметр за сантиметром. Ели бы она этого не хотела, то могла бы отпрянуть или голосом запретить мне это делать, – но она не стала этого делать. Не касаясь руками ее тела, я делал короткие толчки головкой вперед и наслаждался тем, как постепенно меня пропускали сначала ее половые губы, потом вход во влагалище, потом стенки этого влагалища, мягкие и влажные. Были ли они влажные от собственных соков или от капель воды из душа я так и не понял. Хотя какая разница, если я уже внутри?

А Мери склонялась головой к полу всё ниже и ниже.

Последний толчок делал несколько присогнув ноги в коленях, чтобы член вбуравился снизу вверх, – мне так всегда нравилось. В результате легкая Мери оказалась насажена на член, как на кол.

Не смотря на ее кажущуюся легкость, поднять женское тело на члене и оторвать ее ноги от пола душевой мне не удалось. Правда, она привстала на цыпочки, но ноги не оторвались от лужицы, в которой она стояла. Тогда я крепко взял ее обеими руками за таз и прижал к себе, как можно крепче. Уже не членом, а руками, – точнее руками и членом, – я стал поднимать ее от пола, пока ее ноги не повисли в воздухе, перебирая словно при езде на велосипеде.

– Ой, как здорово! – воскликнула она и продолжила движения ногами «типа я на велосипеде».

«Дурочка! Прелесть какая милая дурочка!» – подумал я и начал интенсивно и быстро-быстро насаживать/снимать/раскачивать ее на члене.

Когда волна оргазма вылилась в нее мощным жидким салютом наслаждения, я аккуратно поставил ее на ноги, выдернул и обмыл член и сам несколько минут постоял под душем.

Дама корчилась от удовольствия, присев на корточки под струями воды из душа. Она что-то бормотала и поглаживала ладонью свою промежность. Стоя над ней, я обмыл всё тело, не обращая внимание, что мыльная пена течет ей на голову и на всё тело. Дама тоже не обращала внимание на это.

Когда я вышел из душа, было еще рано идти на завтрак. Меня предупредили в ресторане, что на меня тоже запланирован завтрак от администрации. Потому я решил немного полежать и набраться сил. И почти мгновенно начал засыпать, лежа на спине.

Уже в полудреме почувствовал на члене медленно двигающуюся вверх-вниз ладонь, и понял, что член уже возбудился и был готов к работе. «Дурочка пришла из душа…» – подумал я. Двигаться, – даже открывать глаза не хотелось от слова «совсем», потому я что-то промычал или промурлыкал и типа отмахнулся обеими руками. Видимо, эти проявление жизни были восприняты как разрешение дальнейших действий. Ладошка выпустила член, и спустя мгновение я почувствовал мокрое теплое обхватывание головки и тела органа совсем другой характеристики. Ко всем характеристикам добавилось сильной насаживание на член. Если я изначально подумал, что это Мэри продолжила игру, то теперь почувствовал, что это насаженное на член влагалище совсем не Мэри.

Улыбнувшись, я решил угадать, кто это.

Притянутыми руками нащупал голые груди конической формы с плотными большими возбужденными сосками. Груди небольшого размера полностью уместились в моих ладонях и приятно щекотали кожу во время движений. Опустив руки ниже, нащупал почти не выраженный живот и немного выступающий пупок. Поднял руки выше и не нащупал волос на плечах, – т.е. прическа была без длинных волос.

Кто же это? Не сказать, что я хорошо разглядел и запомнил всех в толпе приехавших иностранок, – их было слишком много для мимолетного взгляда. Потому решил открыть глаза.

– Ahoj. Je v pořádku, že jsem si sedl vedle tebe? Tady jsi se tak báječně ztrojnásobil. A kde je Mary? Zvedl jsem ji, abychom šli spolu na snídani. (Привет. Ничего, что я присоседилась? Ты так аппетитно тут утроился. И где Мэри? Я зашла за ней, чтобы вместе пойти на завтрак.)

На меня смотрела женщина средних лет и улыбалась. Я ничего не понял из того, что она сказала, но приятный, – я бы сказал певучий, – голос был приятным. Угадав в ее сказанной фразе имя другой дамы, которую совсем недавно снял с члена, махнул рукой в сторону еще шумящего душа.

– O! Myje se po tobě? Takže jsi ji uspokojil? A co já? uspokojíte? (О! Она после тебя обмывается? Значит, ты ее удовлетворил? А как на счет меня? Удовлетворишь?)

И быстро-быстро стала совершать фрикции на члене. Даже с пятое на десятое я ничего не понял из ее слов, но ее возобновившиеся и участившиеся движения понял и принял. И стал с удовольствие делать встречные движения тазом. Попутно разглядывал наездницу. Сухощавая, высокая, длинноногая, очень удобно устроилась на мне верхом. Прическа почти мальчишеская, короткая. Груди с возбужденными сосками смотрели прямо перед собой, вперед. Если бы не груди, я бы вообще в полутьме принял ее за юношу. Но при свете ее лицо не давало ошибиться, что это именно женщина, и что она на излете зрелости.

Я даже не стал пытаться с ней заговорить и что-то спросить. Но она ткнула себя пальцем между грудей и сказала:

– Direktor, – и обвела вокруг себя рукой в воздухе. И вдруг застонала.

– Директор? – усмехнулся я.

Не знаю от чего вдруг начал кончать в нее. Или от того, что неизвестная директор неизвестно чего сидела на мне с членом внутри, или от того, что эта директор вдруг застонала при получении оргазма, или потому что половой акт осуществлялся без презерватива… И кончил я неожиданно и хорошо.

– Ты хорошо двигаешься на члене, директор, – сказал я ей, когда отдышался. Пошлость, конечно, но она всё равно не должна была понять ничего из сказанного.

– Спасибо за похвалу, – вдруг ответила она на совершенно чистом русском языке. – Так ты не из чехов?

– Нет, меня назначили в сопровождение чешской делегации от нашей комсомольской организации, – я немного опешил от того, что она заговорила по-русски. – А ты директор чего?

– Вообще-то я директор этой гостиницы. Я думала, что ты сам из этой делегации. Вот ведь дура! – сама себе и призналась.

Выходит, что она сама и назвалась Дурой, и еще Директором. Значит за короткое время я был с Дурочкой и Дурой. Прямо как сказал недавно парторгу института.

– Ну зачем же так о себе говорить!?. – ответил я. – Ты не такая, – я сознательно не стал переходить на «Вы». – В любом случае изнутри дуру я не разглядел, а очень даже наоборот.

Дура расхохоталась и откинулась назад, от чего мой расслабленный член вывалился из нее. И из нее полились соки, которые там скопились. Взвизгнув, она рванулась в сторону душа. Мне и самому, облитому этим коктейлем, надо было помыться. Я заковылял за ней.

И застал интересную картинку: Директор стояла над сидящей на полу Дурочкой и активно подмывалась, не обращая внимание на тот факт, что вода и пена с нее стекали на голову Дурочки. Вот уж поистине Дурочка.

– Вижу, что ты ее хорошо заездил, – со смехом сказала она мне через плечо. – Присоединяйся.

С подошел ближе, прижался к ней со спины и захватил обеими руками ее груди. Директор выгнулась мне навстречу своими ягодицами, но… Член не хотел пробуждаться.

– Это Мэри? – спросила Директор, сильнее вдавливаясь в меня ягодицами.

– Да, Мэри. Если честно, то с тобой я даже забыл, что она осталась в душе. Увлекся, так сказать.

– Увлекся? Это хорошо. Я чего же сейчас перестал увлекаться?

– Ты же должна понимать, что без завтрака и не выспавшийся я только что почти без перерыва и отдыха удовлетворил двух женщин. Мне нужен завтрак и небольшой отдых. А еще лучше отдельный день или ночь для приятной встречи.

Директор повернулась ко мне лицом и обеими руками обняла меня за шею. Поцелуй по душем как-то меня не вдохновил. Но я тоже обнял ее за талию. Мы постояли так некоторое время и пошли собираться.

– Это тебе моя визитка. Звони заранее, как соберешься встретиться. Скажешь, что ты… – она вопросительно посмотрела на меня.

– Гусар, – ответил я.

– Хорошо, Гусар. Звони. Договоримся о времени встречи и месте, – и пошла к дверям.

В дверях она столкнулась с двумя чешками, которые пришли отвести подругу на завтрак…

– Да!.. Тебе еще работать и работать, – улыбнулась Директор, мельком глянув на входящих, и пошла по коридору.

Книжный червь

– Привет, Гусар, – Надя подняла голову от книги на меня. – Проходи, садись. Я сейчас дочитаю главу, и присоединюсь к тебе.

Положение Нади напомнило мне картину "Книжный червь", 1906 года художника Феннер Герман Бехмер (Hermann Fenner-Behmer). Как скопировала это положение и ситуацию у известного художника. Только я могу заверить, что ни о картине, ни об этом художнике она никогда не слышала.

Такая же голенькая она лежала на животе на расстеленной постели и читала учебник.

Я поставил цветы в вазу, предварительно налив в нее воды. Поставил чайник на кухне и, дождавшись его кипения, заварил чай. Надя органически не переносила кофе, – даже запах, – потому моего любимого напитка в этом доме не было. И сел пить чай у стола около ее кровати.

– Господи, как же меня задолбал этот предмет, – наконец-то потянулась всем телом Надя и уткнулась лицом в подушку. Потом приподняла голову и перелистала несколько еще страниц. – Ты представляешь, мне надо выучить еще несколько глав.

Я поставил чашку на стол и пересел на край кровати. Погладил ее между лопаток, – она замурлыкала и накрыла голову открытой книгой. Потом мягко помассировал ее ягодицы.

– Хватит меня мучить, – простонала она из-под книги.

Я быстро разделся, покидав вещи на стул и уселся верхом на ее бедра. Надя не любила ложиться лицом к партнеру, потому я не стал ее поворачивать к себе. Просто еще активнее стал гладить по спине, лопаткам, ягодицам. Дамочка интенсивно задышала…

Обнаженный стоящий член распирало чуть ли не до боли. Я прижал головку к ее половым губам и обнаружил, что они мокрые. Да, она всегда так быстро заводится. Направляя член двумя пальцами, я стал погружать его в партнершу. Когда головка погрузилась полностью, Надя как-то так вздрогнула и еще больше расслабилась.

Все ее тело лежало абсолютно без движения, ни одна мышца не была напряжена, – только грудная клетка поднималась от дыхания в частом ритме.

Больше я терпеть не мог, потому буквально вбуравился в нее на всю глубину. Надя обхватила подушку и, втиснув лицо в эту подушку, тоненько застонала. Головка не достигла дна влагалища, потому я еще и еще стал продираться сильными напористыми движениями. Дна я так и не достиг. Но женщина стала стонать почти непрерывно, заглушая эти звуки подушкой.

Продолжая лежать так же «киселем» на постели, не делая никаких движений, не двигая ни руками, ни ногами или тазов, она стонала и стонала нарастающим звуком под моим напором. В тот момент, когда я начал кончать, Надя уже не стонала. А просто рычала в подушку.

– Мне всегда так приятно, когда ты после соития сидишь на мне, – произнесла она уже не в подушку спустя несколько минут покоя. – И не менее приятно чувствовать, как остывает от напряжения член внутри меня.

Я сидел молча в прежней позе и медленно утихомиривал дыхание. Мне тоже было хорошо после этой непродолжительной скачки. Утро началось хорошо. Заскочил к даме по дороге по своим делам… Правда, пришлось выйти пораньше. За то, я знал, что это посещение не продлится ни непредсказуемо длительными ласками, ни длительным расставание. Что называется «сунул-вынул-побежал».

– Так, всё! Харе! Мне надо готовиться к экзаменам. Выходные и так слишком короткие. Слезай, – и Надя, спихнув меня на кровать, пошлепала босиком в душ.

Я не стал противиться таким действиям и последовал тоже в душ. Там мы оба быстренько ополоснулись. И я начал собираться, а Надя опять пристроилась на кровати в прежней позе с книжкой, словно ничего и не было.

– Дверь не забудь захлопнуть, – лениво сказала она мне в спину.

Распределение

Она заходила и выходила, заходила-выходила, заходила и выходила… Я думал, что меня стошнит от ее мельканий. Второй секретарь ректора по имени Ариадна. Обычно ее не гоняли так плотно, но вот теперь эта Ариадна просто протерла мои глаза до дыр свои мельканием туда-сюда, туда-сюда. Она же своим певучим голосом приглашала выпускающихся студентов в кабинет с заседающей комиссией… Словно глашатай вызывал на судебное заседание перед назначением награды или каторги. А для кого-то и плахи, – кому как это видится.

Заседала комиссия по распределению, и, как мне сказали, в комнату, где они заседали, документы вносились по каким-то там порядку и очереди. Чтобы не перепутать. Чтобы не отправить не того не туда, куда надо было или наоборот не надо. Кого в райцентр, кого в столицу или областной центр, а кто-то в деревню или за границу.

Собственно, до моего распределения еще пара лет осталась, но вот что-то мне подсказывало (и знающие люди присоветовали), что с этой Ариадной надо подружиться заранее. Да так глубоко подружиться, чтобы она согласилась поехать со мной в столицу. По окончании мной вуза.