Сепар

– Младший сержант Серов? Кто видел сержанта Серова?

Обернувшись, я увидел офицера, что опрашивал прибывших с нашей колонной.

– Это я.

Подняв руку, я привлёк внимание к себе.

– Отлично, ты, боец, мне и нужен.

Тот старался говорить громко, видимо думал, что после контузии я стал слабослышащим, но переубеждать того, что это не так, не стал. Офицер оказался дежурным по нашей части, батальон воюет, но его пункт постоянной дислокации не опустел, офицер оттуда, я проверил документы. А прибыл по заявке медиков, что сообщили, кто из нашего батальона к ним поступает. Практика тут такая – забрать вещи раненых, оружие; за этим он и прибыл, как и ещё несколько офицеров и прапорщиков из других частей. У нас раненые аж из трёх подразделений были, и все три дислоцировались тут, в Донецке. Так что я сдал свой автомат, разгрузку, оружие старшины, автомат и пистолет лейтенанта Губарева забрал ротный, а вещи при себе оставил, но прапорщик, с которым я общался, осмотрел все вещи в трёх рюкзаках. Не зря, патроны и ручные гранаты нашли. Рюкзак Губарева он забрал, они сами вернут вещи супруге. А вот материальную помощь уже я, сверху приказ спустили, быстро они. Он уже узнал, что я адекватен, про потерю памяти я сам сообщил, мне сказал, что известно, когда будут похороны командира танка, я обещал присутствовать. Форма парадная Алексея хранилась в казарме, её подготовят и принесут. Также попросил прапорщика передать особисту батальона, там и такой был, чтобы собрал сведения по мне, что сможет найти. Тяжко мне не помнить ничего о себе, ведь я в строй хотел вернуться, а тут хоть выжимку почитаю. Обещал передать.

Только после этого, почти полчаса прапорщик со мной общался, из нашего батальона одни мы со старшиной были, мной занялись медики. Оформили, документы я сдал, вещмешки старшины и свой в кладовку, оттуда выдадут что нужно, но завтра сам заберу, гигиенические принадлежности в основном, после этого раздели, помогли, не сам, форма серьёзно пропахла порохом, кровью и смертью, да, такой коктейль, но видно по молодым и не очень медсёстрам, что это им привычно, обещали всё постирать, форму под комбезом тоже, и грязное нательное бельё забрали, выдав чистый больничный халат. И после процедурная, где меня осмотрел сонный, сильно уставший врач, что завёл личную карту ранбольного, наложил две скобки на рану, осмотрел многочисленные синяки на теле, сам о них не знал, и уже сопроводили в палату. Тут уже старшина находился, к какому-то прибору подключённый. Я глянул Видением, он контролировал пульс и сердечную активность. Пойдёт, если что, поднимет медперсонал. Ночь же. Так что, умывшись в туалете, стараясь новый бинт не намочить, даже чуть плеснул на торс, санузел в палате на шестерых имелся, и занял последнюю свободную койку, почти мгновенно вырубившись. Сон в кабине грузовика не особо помог, спать всё равно хотелось.

Рано утром нас разбудили на завтрак. В палате двое без сознания, двое ходячих, считая меня, и двое лежачих. Их начали кормить, старшина с другим бедолагой на внутривенном, а я со вторым ранбольным, что на перевязи держал раненую руку, направился в столовую. Каша манная, моя любимая, и сварена хорошо. Чаёк неплох, хлеб с кусочком масла и сыром. Мы поели, я было вернулся в палату, как прибыл особист батальона, в котором я числюсь. Он явно успел поспать, хотя красные от недосыпа глаза говорили сами за себя, что времени на сон выделил себе мало. В полевой форме, но без автомата и разгрузки, но и так понятно, что только недавно с передовой. Наверное, в машине и поспал, пока в город ехали. Вряд ли из-за меня, свои дела были, ну и привлекли по моему делу. Особист в выделенном нам кабинете заставил написать рапорт, сначала на черновике, потом набело прописал всё, что помню с момента, как очнулся. Чёрт, я русский язык с трудом вспоминал, делал вид, что заикаюсь от контузии, чтобы акцент сбить, хотя за эти сутки я быстро осваивал родной когда-то язык, погрузившись в языковую среду, однако письменность… было тяжело, но, к счастью, списали всё на ту же контузию и потерю памяти. Рапорт на беловке писал особист, я только подписался. Опросил меня, обещал сделать выжимку по моей прошлой жизни, как сделает, принесёт, а сейчас всё на врачах, что они скажут. После этого, забрав рапорт и записи моего опроса, он отбыл. А мной занялся врач, особист и так задержал на полчаса, поэтому осмотрели, решив, что контузия лёгкая, да я следы почти убрал, только небольшая травма на лбу да потеря памяти, в связи с чем меня отправили к местному врачу по головам – до обеда уже он мной занимался, опрашивал, тесты проводил.

Потом был обед, и я наконец посетил кладовку, рыться в ранце не стал, упросил кладовщицу отдать мне его весь, знаю, что запрещено, можно иметь при себе только то, что умещается в тумбочке, сказал, вечером занесу. Выдала. Так вернулся в палату, где разложил часть вещей в тумбочке, как старшина очнётся и сможет соображать, и ему его вещи принесу, а пока без надобности. Самое главное, что я имел при себе, это телефон Алексея, не новый, но свежий айфон, с паролем, зарядку к нему и зарплатную карту. Сюда приходила зарплата военнослужащего. Старшина сказал, что половину зарплаты Лёха отдаёт в Фонд обороны, я менять ничего не буду. Да и особо не нужны мне эти деньги, и без них добуду средства. Без особых проблем. Пусть я не помню код к карте, но взломаю, для меня это не сложно. Хотя есть и второй путь – побывать в банке, с выпиской врача, и получить новую карту по замене, получив её с пин-кодом.

Это что касается вещей Лёхи, остальное – обычные вещи для бойца, интереса особо не представляли. Однако были и трофеи. Не всё я сдал, сохранил два новеньких айфона одной модели, андроиды и небольшой планшет. Нашёл в карманах азовцев. Зарядок, ясное дело, нет, от моего телефона не подходит, я уже глянул, только к планшету, но поспрашиваю в других палатах, может что и найду. Я поставил на зарядку сначала телефон Лёхи, потом поставлю планшет, ну и разбирался с трофеями. Помимо вышеперечисленного я сохранил семь кредиток. С трёх тел семь было, пять Приватбанка, одна Райффайзенбанка и одна Кредобанка. Несмотря на защиту, с помощью этих кредиток я вполне смогу войти в системы этих банков и не только опустошить их счета, но и взять кредиты, в чём ничего плохого не видел. Мёртвые азовцы платить долги, конечно, не будут, но, если есть родственники, могут и на них повестить долги. Хотя к тому моменту Украины уже по сути не будет, как я понимаю, спишутся все долги.

Вот так пока телефон заряжался, там зарядка на нуле почти, а в палате четыре розетки было, это у планшета едва половина уровня, я работал с одним из трофейных айфонов, у него зарядка полная. Стоит отметить, что вся электроника у нацистов с паролями была, впрочем, у Лёхи тоже, но у него просто, отпечаток пальца и полный доступ, я уже проверил, однако меня это не смущало, взломаю. Вот так прибрав электронику в тумбочку, кредитки под матрас, я отнёс рюкзак обратно и вернул кладовщику, там мне больше ничего не нужно. На рюкзак уже бирка с именем нашита была, так что отнесли на полку, где моя форма и комбез со шлемофоном лежали, уже постиранные, а я вернулся в палату. Там тихий час наступал, поэтому тратил время на медитации и исцеления себя, к вечеру всего дважды прошёлся. А я дважды во время тихого часа со старшиной поработал, все дремали, свидетелей не было, и воздействовал на него пси-лечением, хоть поправил ему немного повреждения. Он уже вечером открыл глаза. Медики сразу отреагировали на писк аппаратуры. Засуетились вокруг, изучая, что с ним. Старшина лупал глазами и никого не узнавал, но через полчаса уснул. Это был именно сон. Контузия некуда не делась, но острый кризис я убрал. Вместо двух месяцев он проведёт в больнице от силы месяц. Уже неплохо.

Что меня удивило, никто за мной так и не прибыл, похоже похороны лейтенанта перенесли на завтра, причин не знаю, врачи не в курсе, я как в информационном вакууме. Всё прояснилось, когда на зарядке сменил телефон на трофейный планшет. Пальцем провёл опознание и дальше, проверив номера, позвонил абоненту, отмеченному как «Особист». Странно, что он в памяти был вбит. Угадал, тот самый, что рано утром был. Он подтвердил, что похороны завтра утром, за мной пришлют машину и доставят форму, всё уже готовится. После четырёх часов дня меня снова вызвал врач, что меня курировал, он психолог, физические ранения лечил другой врач, и на два часа задержал, снова опросы и тесты. Что в результате получалось – не сообщал, а писал в личном деле. Задавал вопросы по бытовым делам, что вспомнить смог. Заикался я всё меньше и меньше, осваивал язык. Кстати, амнезию мою подтвердил, но, когда я интересовался, вернут ли меня в строй, велел не спешить. Его явно заинтересовало, что со мной произошло.

После шести вечера мной уже никто не интересовался, так что я занимался своим теперь телефоном и трофеями. С перерывом на ужин. Триста лет жизни и использования пси-сил и пси-технологий дали мне многое. В общем, трофеи, это я про электронику, на удивление просты были, и при этом зачем-то усложнены. Видением изучал. Взломал я все четыре прибора меньше чем за полчаса, на самом деле это несложно, одной пси-силой пользовался, так что мне к памяти приборов был полный доступ. А там столько записей, видео пыток, чернухи, что просто ужас. Но я всё просмотрел, позвонил особисту, и он прислал зама, сам офицер был уже на передовой.

Прибыл зам с ноутом, куда мы все записи и скинули. Вопросов по поводу трофеев не было, я раздавил экраны, и коммерческую ценность они теперь не имели, но факт того что ими теперь владею, всё же зафиксировали в рапорте. Бюрократы. Понятно, что для отчёта нужно, но всё равно. Среди тех, кого пытали на записях под глумливые крики нацистов, были и бойцы ДНР, одного офицер даже опознал. Умчался, а я продолжал делами заниматься. Экран Силовой Ковкой восстановил только у планшета и, воткнув в него симку с телефона Лёхи, чтобы местная связь и интернет были, закопался во всемирной сети. Четыре сотни лет прошло, чёрт, да я почти русский язык забыл, повторюсь, что про остальные говорить, но постепенно вспоминал. В общем, нашёл я Геннадия Бурова, не мой мир, однозначно. Тут с подставой от ФСБ также всё прошло, но сам Буров погиб на зоне. Несчастный случай, попал под грузовик. Три дня в госпитале пролежал и тихо помер. Похоронен на кладбище колонии. Родители у местного Геннадия тоже умерли, не пережили всех этих дел. Хм, и не отомщёнными остались, а я социальные странички жён виновных в этом офицеров нашёл. Будет возможность, сделаю – дело принципа. Не удержался и всё же нашёл социальную страничку своей жены в Бразилии, тут она тоже замужем, двое детей, вполне счастлива, судя по фотографиям. Сколько времени прошло, а всё равно ревность поднялась. Любил я её. Очень. И она меня. У нас очень дружная семья была, редко, когда характеры и души так совпадали, что чувствовали себя одним целым.

До полуночи я работал с планшетом и кредитными картами и дальше бы поработал, но другие раненые заворчали, что мешаю постукиванием, бывает такое ногтями по экрану, так что поставил планшет на зарядку и сам лёг спать. Да, я закончил с собой, все следы контузии убрал, так что остались рана и амнезия, ими врачи и занимались. Покой и только покой. Что по работе с кредитками, оказалось в Казахстане, в городе Алматы, имеется филиал украинского Приватбанка. Это я к чему. Все кредитки этого банка я взломал, да ещё взял максимальные кредиты, получилось почти полтора миллиона гривен, или чуть больше пяти миллионов рублей. Это всё что смог выжать. С двух других банков, уже интереснее, тут наличка в долларах, видать держали личные накопления, заработанные на шантаже и ограблениях. Около двухсот тысяч евро. Долларов почему-то не было. Что я сделал с этими деньгами. Гривны конвертировал в рубли, это основные денежные знаки в ДНР, и перевёл на свой счёт в Сбербанке, код к карте уже получил, даже открыл онлайн-банк на телефоне, с привязкой к теперь моему счёту. Эти деньги пойдут вдове командира Лёхи, я считаю, так будет правильно. Кстати, узнал, сколько у Лёхи денег. Семнадцать тысяч на счету было. А вот евро направил в Казахстан и из одного банка перевёл в другой. Это был филиал Сбербанка в Казахстане. Там была возможность открытия анонимного счёта, кто знал код-ключ к счёту, мог им пользоваться. Вот на этот счёт и перевёл. Вполне всё успел. Ладно, сейчас спать, завтра много дел. Надо будет сходить с супругой погибшего командира в банк и перевести деньги со своего счёта на её, чтобы без процентов, кормить банк я не хотел. Это всё завтра, как и похороны.

Утром по старой схеме. Завтракали мы с парнишкой моих новых лет, он из тактической группы «Купол», ранен был осколком при артиллерийском обстреле ещё неделю назад, до начала спецоперации. Так вот мы сходили с Серёгой в столовую, а после возвращения я снова закопался в инете. С банками вчера закончил, всё что смог вытянул, остались уже чистые ограбления, пока я этого не делал, а забрал по сути всё, что было у трёх азовцев. Изучил ту волну, что шла в интернете по поводу проведения спецоперации. Чего только не было, вот и знакомился, погружался в среду. Старшина очнулся, его уже покормили, слух ему вернулся в левое ухо, второе пока нет, ну я и описал ему что было, так что он прикрыл глаза, сообщив таким образом, что принял. Головой не тряс, не кивал, ему предписан только покой, вставать с кровати запретили. Я мехвода не обихаживал, после завтрака прибежала дочка деда Вито, она тут с мужем в Донецке проживала, ей только сегодня сообщили, что отца привезли. Матери уже позвонила, скоро должна подъехать, жил старшина в деревне за Донецком. Вот его семья им и занималась, а я работал в интернете. То, что мой счёт отслеживают и туда поступила крупная сумма, уверен, думаю, скоро узнают, как и то, что я недвижимость собираюсь приобрести. Не знаю, есть у Лёхи что, дед Вито сказал, что их пятиэтажка была почти полностью разрушена при обстреле, но иметь свой уголок, родной, куда смогу возвращаться, очень хотелось. У меня всегда такими уголками были космические корабли и суда, на которых я жил. Поэтому нашёл местного риелтора, девушка оказалась, вышел на ту, пришлось к окну коридора у лестницы прогуляться, и пообщался без свидетелей. Сообщив, что хочу купить квартиру. В центре Донецка, в свежем доме, новостройке, однокомнатную квартиру, желательно не малогабаритную, с мебелью, под ключ, заезжай и живи. По цене там на месте решится. Девушка сообщила, что заедет в госпиталь, договор оформит, у той всё официально, вот я и дал свой адрес. Да, уточнил что из документов у меня только удостоверение военнослужащего. Как тут оформлять?

Вернулся в палату, и меня на процедуры, осмотрели синяки и рану, вместо бинта наложив пластырь, а потом мной и мозгоклюй занялся. Чёрт, если он продолжит выворачивать мне мозги такими темпами, я долго не выдержу и прибью его. Не сильно, ногу сломаю, пусть сам полежит на больничной койке. Бесит. Так что в палату я вернулся с гудящей головой. А в палате уже ждали двое. Риелтор и незнакомый сержант, из моего батальона, тот доставил парадку, обувь, всё что нужно, машина снаружи ждёт, а разрешение от лечащего врача уже получено. Сержант мило общался с девушкой, явно клеил ту. Попросив сержанта подождать, я отвёл девушку в зал для совещаний врачей, сейчас пуст, да, ключа не было, но телекинезом открыл замок. Тут всё быстро оформили, и я подписался. Насчёт удостоверения военнослужащего та успокоила, поскольку уже работала с военными ДНР и в курсе процедуры. Паспорт Лёхи находился в военкомате, она придёт с договором и просто возьмёт, естественно под подпись, как взяла, так и вернёт, и когда будет подобрана жилплощадь, оформит на паспорт, то и вернёт обратно. После этого она показала на телефоне две неплохие квартиры, что соответствовали моему критерию отбора. С телефона девушки осмотрел фотографии, она расстелила потрёпанную карту города на столе и показала на ней, где находятся обе квартиры и что имеется рядом. Фото вроде ничего, но смотреть лично надо. Договорились на вечер, за пару часов до начала комендантского часа за мной заедет.

После этого я вернулся в палату, и, облачившись в форму (сержант помог), пригладил, получил от волнующегося старшины, отчего тот сильно заикался, напутственные слова, с просьбой и от его имени проводить командира. Причём на выходе мне дали выписку из больничного листа, это для комендатуры. Пусть со мной сопровождающий, но иметь хоть такую справку я был обязан. Мало ли патруль остановит. Отлично, вечером справка пригодится, пока с риелтором буду встречаться. На улице ждал «уазик» в командирской версии. На территорию его не загоняли, пришлось до калитки идти, вот так устроился на заднем сиденье, и меня повезли сразу на похороны. Там пришлось в рядах сослуживцев час стоять. Форма лёгкая, бушлата не было, а подморозило, снег выпал, холодно. Грел себя пси-силой. Я не участвовал в доставке тела погибшего. Помимо моего командира тут хоронили ещё семь погибших военнослужащих. Пока мы стояли, особист шептал мне на ухо, кто тут и что. Кстати, заодно описал всё по Лёхе, на бумаге приносить не стал, что успел выяснить, сообщил. Не зря квартиру беру, жилплощади у Лёхи не имелось. Да он вообще гол как сокол. Дорогая покупка – это телефон, недавно кредит закончил выплачивать. Тут поднялось чуть волнение, машина прибыла, ну и дальше сами похороны, с почётным караулом.

Описывать их не буду, мне слова, как командиру батальона и другим сослуживцам, не дали, видать не рискнули контуженому такое доверить, но комья земли бросил на гроб за себя и за старшину, о чём известил вслух. После этого я также подошёл к вдове, сказал слова утешения и попросил минутку поговорить лично, с глазу на глаз. Пришлось подождать в стороне, пока пройдут со словами утешения другие, после чего девушка подошла, баюкая дочку на руках. Сама молодая вдова, а ей лет двадцать на вид, с припухшими красными веками, явно уставшая, не спала в последнее время, вопросительно поглядела на меня. Особист уже передал деньги, пора передавать кому нужно, но, когда девушка подходила, я посмотрел на комбата и особиста, они поглядывали на нас, и я движением головы пригласил поприсутствовать. Сейчас будет серьёзный разговор, и они должны слышать о чём. Похороны закончились, военнослужащие уже отбывали, могила накрыта множеством венков и цветов, можно спокойно поговорить, что и сделал. Подошли офицеры батальона и вдова, одновременно.

– Извините, если я сделаю что-то не так, поэтому поясню. Я был контужен, потерял память, не помню своего командира, не помню вас, если мы раньше были знакомы. Никого, так, фрагменты. От имени офицеров батальона, как и других военнослужащих, прошу принять эту материальную помощь, тут почти двести тысяч рублей. Всё что собрали ребята.

– Спасибо, – принимая довольно плотный конверт, сказала девушка.

Она не убирала его, держала в руках, придерживая дочку, что спала.

– Это не всё, – остановил я присутствующих, а говорил только девушке, комбат и особист тут в роли слушателей были. – После потери памяти, многое во мне изменилось. Например, в батальоне сбор личных трофеев считаются мародёрством, для меня же это право священного трофея. К чужим трупам я сам не подойду, это действительно мародёрство, а, например, если подобью танк, или уничтожу противника, всё что с них делится на весь экипаж, и доля уходит командиру. Для меня это закон, но в народной милиции ДНР такого правила не придерживаются. Когда ваш муж погиб, я убил трёх азовцев из автомата, но все трофеи мне пришлось сдать, оставил только электронику, телефоны, планшет и кредитные карточки. Пока лежал в госпитале, я открыл телефоны, нашёл там информацию по кредиткам, с кодами к ним, вышел на сайт банка Украины и снял все деньги, что лежали на кредитках, да ещё от имени нацистов взял максимальные кредиты, сумма получилась небольшой, полтора миллиона гривен, я погонял их по банкам и конвертировал в рубли. Получилось пять миллионов двести тысяч рублей. Как я это сделал и умел ли раньше, не спрашивайте, я не знаю. Сейчас эти деньги на моём счету в Сбербанке, и я считаю правильным отдать их вам. Это мои личные трофеи, и распоряжаться могу ими так, как захочу. Я желаю передать вам. Я не помню командира, но считаю, что поступаю правильно. Тут я могу перевести деньги вам на счёт, но тогда будет существенная потеря в процентах по переводу, а банку платить я не хочу. Можно посетить офис банка и перевести деньги без процента, но не знаю, как это сделать, документов у меня на руках нет. Тут решать вам.

Девушка кивнула и, смахивая слёзы, сказала, что принимает мою помощь, но тут вмешался комбат:

– Проблем быть не должно, у многих военнослужащих зарплатные карты оформлены на удостоверения. Можно забрать ваше из госпиталя и посетить ближайший филиал банка. Марченко вам поможет. Проследит.

Особист молча кивнул, когда о нём сказали. Вообще, оба офицера, когда я начал свою речь, играли скулами, явно что-то не понравилось в моих словах, но слушали с интересом. У особиста взлетели брови на лоб, когда он услышал, как я нациков ограбил, видимо за Лёхой такого не замечалось, но ни звука не проронили, дослушали до конца. Девушка направилась к матери, чтобы передать дочь, мы решили не медлить и деньги перевести как можно быстрее. Комбат, глядя ей вслед, спросил:

– Это всё, или есть ещё что сказать, сержант?

– Есть, товарищ полковник. С нациков я ещё поимел чуть больше двухсот тысяч евро. Хочу дать взятку. Я передаю деньги на счёт батальона или в Фонд обороны, не важно, а вы договариваетесь с врачами, чтобы вернули меня в строй, и как можно быстрее, такие дела делаются, и без меня. Обидно. Это ещё не всё. Я психически стабилен, так психолог сказал, но и, как каждому социальному существу, мне нужен маяк, точка опоры. Это может быть семья, но я сирота, или дом, место проживания. Я решил купить себе квартиру, тем более жилплощади, как сообщил товарищ капитан, не имею. Риелтора уже нанял. Я мог всё втихую провести, но об этом всё равно узнают, проблемы будут, зачем мне это? Проще вам сообщить и хотя бы такой поддержкой заручиться. Вечером в планах осмотреть пару квартир. Вот так и получается, ровно двести тысяч отдаю республике, а что сверху на квартиру и дроны.

– Какие дроны? – заинтересовался комбат.

– Да, я парочку квадрокоптеров хочу купить, что получше, километров на шесть или десять работают. Всё введём в штат батальона. По деньгам, на квартиру хватит и на три-четыре коптера. Думал машину брать, но зачем она мне сейчас? После войны куплю. Трофеи ещё будут. Всё честно, я так решил, десять процентов себе оставляю, остальное республике. Так оно справедливо будет, ей нужнее. Ещё добавлю. Я могу украсть из банков деньги. Европейские. Миллиард с их правительственных счетов увести, десять или сто, да пофиг сколько. Погонять по банкам и оставить на нескольких счетах. Сделаю так, что их не отследят. Будет финансовой подушкой для республики. Как сделаю, пока не знаю, но могу. Пароли к счетам передам главе республики. Дотации от России, конечно, есть, но их точно не хватит, чтобы восстановить порушенное на освобождённых территориях, а налоги тут не спасут. Это финансовая яма. Европейцы и штатовцы науськивают на нас нацистов, вот пусть финансово и возместят. Если скажут, я сделаю. Говорю только вам, кому передать, сами решите. Если нет, так нет.

– Потом поговорим, – успел сказать комбат, когда подошла Нина. Вроде так её зовут, слышал пару раз.

Комбат ушёл, а мы на том же «уазике», что меня доставил на кладбище, скатались к госпиталю. Особист один машину покинул, сбегал и вернулся с моим удостоверением. Филиал Сбербанка был тут же за углом, и там, отстояв небольшую очередь, за десять минут вопрос решили, деньги ушли на счёт Нины, у меня остались всё же семнадцать тысяч, что были ранее. Я, кстати, снял в банкомате пять тысяч, а то налички не было. А после того, как мы отвезли Нину домой и катили к госпиталю, особист сообщил, что она живёт на служебной квартире, своей жилплощади не имеет, её мать с ними живёт, они с мужем вообще из Славянска, а тут может прибрести квартиру, так что поблагодарил за это моё решение. От себя. А до прибытия в госпиталь мы только раз остановились у магазинов. В магазине электроники я купил нужную зарядку для трофеев, а в соседнем – бритвенные принадлежности, безопасную бритву и баллон с пенкой. Ничего подобного у Лёхи не было, а пушок уже заметен, бриться нужно. Дальше особист сдал в архив моё удостоверение, и в кабинете заведующего нашим отделением я под его присмотром отправил все деньги на свой счёт в Сбербанк, конвертировав евро в рубли. Двадцать два миллиона ушло со счёта на счёт Фонда обороны. Его номер был приписан у меня в онлайн-банке, так что подтвердили там поступление средств. Осталось семь миллионов. Это то, что сверху.

Дальше особист, советуясь с артиллеристами, он с ними на прямой связи по телефону был, через меня приобрёл три коптера, два одной модели и третий другой. Дорогие, за четыре сотни тысяч каждый, но и машинки серьёзные. Могут быть использованы сорок шесть минут, радиус дальности тридцать километров. Почему экспертами именно артиллеристы стали, я выяснил тут же. Оказалось, у батальона своя батарея гаубиц была, свой коптер имелся, тоже мощный, но они его потеряли, сбили, а замена заметно слабее, что сказалось на точности ведения огня. В общем, парочка им и уйдёт, основной и на замену, ну и третий найдут куда пристроить, а мне обещали отдать что попроще. На пару километров работает. Ну-ну, обещанного три года ждут. Однако уплатил, место доставки указал КПП нашей части, особист сфотографировал платёжные скриншоты. Доставка из России будет, за три дня обещали доставить. Из Ростова вроде прибудут.