Эхо

– 

Во дают, уже и в машинах резать начали! Патроны, что ли подорожали?

– 

А я что-то такое читала, – пискнул новый голосок. – Маньяк, вроде, орудует!

– 

Голубой, что ли?

– 

Почему голубой?

– 

Ну не баба же их режет!

– 

А он не сексуальный маньяк, у него типа ориентация на дорогие иномарки.

– 

Странная у него ориентация, извращенец какой-то.

– 

Да кто ж их, маньяков разберет. Нормальные люди не маньячат…

Стася содрогнулась: «Брррр… Стала бы я отмывать чьи-то кроссовки, да ещё от крови!»

С этими мыслями она отправилась в театр. Спектакль был у неё в этом сезоне последним, и она играла с таким подъемом, словно и не выматывалась под софитами на съемочной площадке. Загружая в «ягуар» охапку цветов, подаренных поклонниками, она не заметила, что за ней наблюдают двое мужчин. Разложив букеты на заднем сидении, Стася уселась за руль, включила зажигание и привычно потянулась за ремнем безопасности. В этот момент перед капотом машины возникла фигура в плаще и шляпе. Второй мужчина распахнул дверцу с её стороны и спросил, дохнув перегаром:

– 

Не подвезешь, детка? Плачу сто баксов!

– 

Не подвезу! – отрезала Стася, нашаривая ногой туфлю на высоком каблуке, которую всегда приходилось снимать, чтобы не мешала вести машину.

Мужчина гнусно засмеялся и попытался схватить её за руку, а его дружок захлопал ладонями по капоту, приговаривая:

– 

Классная тачка, детка! И сама ты – классная!

Язык у него заплетался, и вместо «классная» выходило – «красная». Почему-то именно это больше всего взбесило Стасю. Она развернулась на сидении и с криком: «Пошли вон, уроды!» – врезала обеими ногами, вооруженными острыми каблуками, в низ живота назойливого кавалера. Тот взвыл от боли и, согнувшись, упал на колени. Стася захлопнула дверцу и дала задний ход. Не ожидавший такого, парень в шляпе потерял равновесие и шлепнулся на четвереньки. У него ещё хватило реакции откатиться в сторону, когда машина на приличной скорости понеслась вперед. Не оглядываясь, Стася свернула за угол и поехала домой. Лицо её было спокойно, а на губах блуждала удовлетворенная улыбка.

Когда она закуривала, огонек зажигалки даже не дрогнул в тонких изящных пальцах.

***

Она часто приходила в заброшенную церковь. Когда-то её начали реставрировать, но денег не хватило, и церковь стояла окруженная потемневшими от дождей лесами. Ей тогда было десять лет, и она начала читать «взрослые» книги. И сразу же ощутила, как мало, на самом деле, знает и понимает. Особенно непонятна была ей вера в бога. Её вполне устраивал внушенный матерью постулат, что бога нет. Тогда зачем некоторые люди разговаривают с тем, кого нет, вешают в угол его изображения и строят ему целые дома? Большие бесполезные дома, которые называют храмами.

Она росла без отца, без бабушек и дедушек, только с матерью. Мать работала с утра до вечера, по вечерам и выходным занималась хозяйством, с дочерью особых хлопот не знала – училась та хорошо, не шалила и не шкодила, как другие дети. Читая подряд все книги в единственной убогой библиотеке их городка, она постигала мир странными обрывками, пока не понимая его и чувствуя дискомфорт от чужих противоречивых мыслей. Никто не догадывался сказать ей, что это нормально, что так и должно быть, и она мучилась, не в силах совместить свои собственные ощущения с тем, что находила в толстых потрепанных томах.

В первый раз она попала в церковь случайно, ведь та стояла за городом, у реки на зеленом холме. Кажется, они пошли тогда всем классом вместе с учительницей на экскурсию. Так это называлось в их школе. Они несли с собой бутерброды и бутылки с газировкой в тряпичных сумках, чтобы позавтракать на берегу реки. Потом носились по лугам, рассматривали цветы и насекомых, играли в салочки. Она не любила бегать, а уж салочки, когда за тобой с топотом несется одноклассник, чтобы со всей силы хлопнуть по спине, просто ненавидела. Поэтому она незаметно отошла сначала за один пригорок, потом за другой и обнаружила церковь.

Дверь была распахнута настежь, внутри пахло пылью и пустотой. Она медленно вошла, почти прокралась в центр этой пустоты и принялась рассматривать покрытые росписью стены. Странно, но росписи никто не тронул, не поцарапал и не исписал гадкими словами. Осторожно переступая поцарапанными ногами в желтых сандалиях, она обошла все стены и колонны, вглядываясь в фрески. Многие сюжеты были ей уже знакомы по художественным альбомам и книгам – «Снятие с креста», «Богоматерь с младенцем Иисусом», «Поклонение волхвов», «Распятие». Фрески были совсем не древними, и написаны не слишком хорошо – должно быть, потрудился тут художник из местных.

Подняв голову, голову, она увидела на своде барабана церкви лик Христа. Из узких окошек падали лучи света, в которых плясали пылинки. И вдруг ей показалось, что она летит, взмывает вверх к этому лицу с печальными и строгими глазами. Её испугало ощущение полета, и она быстро присела на пол, на холодные каменные плиты. Так она сидела долго, обхватив колени и боясь взглянуть вверх. Но ей приятно было размышлять о том, что она увидела. Мысли эти были совсем детскими, и в них было больше вопросов, чем ответов…

Она стала приходить в эту церковь, вначале редко, потом все чаще и чаще. Брала с собой огарки свечей и, зажигая трепетный огонек, пыталась получше рассмотреть росписи. Но свеча мало помогала – фрески были тусклыми и невыразительными. Только лик в куполе светился особым светом. В конце концов, она догадалась, что этот лик был написан гораздо раньше, чем остальное. Очевидно, старые росписи на стенах когда-то решили обновить, а в барабан лезть просто поленились или побоялись. Вот и сохранился там древний образ, написанный золотистыми охристыми красками и яркой лазурью.

В тот день она сидела в церкви с утра, начались летние каникулы, дома было жарко и душно. А здесь, под каменными сводами сохранялась гулкая прохлада. Она сидела на каменном полу, подобрав под себя ноги, и читала «Таинственный остров» Жюля Верна. Она очень любила читать книги о приключениях.

Внезапно в церкви потемнело и потянуло резким сквозняком. Тогда она взглянула вверх, и в окнах, лишенных стекол, увидела темно-серые, почти черные грозовые тучи. Загрохотал гром, но дождь ещё не начался. Она вскочила и, прижав книгу к груди, выглянула из дверей. Увидела, как ветер гонит по небу облака, как раскачиваются из стороны в сторону старые сосны, как полыхают в небе росчерки молний.

Потом она заметила двух девчонок, бегущих вдоль реки к церкви, чтобы спрятаться от дождя. Она узнала их – они учились с ней в одной школе. И поначалу растерялась, ведь никто не знал, что она бывает в этой церкви. Но потом поняла, что бояться нечего, просто скажет, что спряталась тут от дождя. Она хотела крикнуть им что-то приветственное, но так и осталась стоять с раскрытым ртом – между нею и бегущими уже под струями дождя девочками прямо в воздухе возник огненный шар и стремительно понесся вниз. Беззвучный взрыв опрокинул две фигурки в мокрых сарафанах, швырнув их на землю. И тогда она бросилась вперед, навстречу дохнувшей ей в лицо волне запаха горячего металла. Она ещё удивилась, что ощутила его посреди хлещущего ливня.

***

Арина старательно писала, склонившись над очередной историей болезни. Было уже далеко за полночь, и в приемном покое детской больницы царила тишина. Сегодня выдалось спокойное дежурство – ни одного сложного или тяжелого случая. «Скорая» молчала, в отделениях тоже все было тихо. Арина заполнила последний формуляр и сладко потянулась. На кушетке спала Зоя, дежурная медсестра.

Арина включила электрочайник и сунула в микроволновую печь стеклянную мисочку с кашей – нужно поесть, иначе к утру, когда возможны всякие неожиданности, будет противно сосать под ложечкой. Через минуту каша разогрелась и аппетитно запахла. Зоя потянула носом и открыла глаза.

– 

Сколько уже времени?

– 

Половина третьего. Вставай, поешь.

– 

Чем это так пахнет? – сонно пробормотала девушка.

– 

Гречкой с жареным луком. Чай уже настоялся и печенье ещё осталось.

– 

Ладно, сейчас. Как есть-то охота!

С этими словами она, зевая, вылезла из-под казенного байкового одеяльца и потянулась к висящему на спинке стула накрахмаленному белому халату. Надев его, пересела к столу. Арина поделила кашу поровну и принялась, не спеша, есть.

– 

Ты не знаешь, к тому пацанчику, из шестой палаты, кто-нибудь приходил? – спросила она, наливая в чашку золотистую заварку.

– 

Который плачет все время? – уточнила Зоя. – Нет. Похоже, никто и не придет. Мать пьет, бабка пьет, отца нет. Не нужен он никому.

– 

Надо бы сообщить в службу опеки. Ребенок худой, вшивый, весь в синяках. Ему уже пять лет. А развитие, как у двухлетнего. Нужно забирать его из такой семьи.

– 

А семья, думаешь, заметит? Больно он им нужен.

– 

Не пойму я таких женщин никогда. У мальчишки пневмония, а они пьют, – вздохнула Арина. – Хорошо, хоть соседка заметила, что он весь горячий и задыхаться начал, скорую помощь вызвала. А мамаша ребенка в больницу не хочет отдавать. «Дайте спирту побольше на растирания, я сама его вылечу!» Но ребята со скорой тертые оказались. Говорят: «Только горчичники дадим!» Зачем ей горчичники, с колбасой их есть? Вот и увезли, слава богу. Иначе неделю бы не протянул.

– 

И все равно – плачет целыми днями…

– 

Просто он маленький, ему плохо и страшно.

– 

Я ему вчера яблок и леденцов принесла. Молчал, пока всё не сгрыз. И бабу Маню просила ему сказки читать. Ничего, привыкнет. – Зоя обмакнула в чай овсяное печенье. – Ты бы поспала, а я у телефона посижу.

Но Арина не могла уснуть. Только закрывала глаза – казалось, кто-то плачет за стеной, хнычет тоненьким голоском. Подняла голову с жесткой подушки, села.

– 

Нет уж, лучше я перетерплю, а то голова потом весь день болеть будет.

– 

Хорошо тебе, можешь после дежурства хоть целый день отсыпаться. А я кручусь по дому, как хомяк в колесе – приготовь, убери, постирай… Ещё и свекровь подгоняет.

– 

Почему хомяк? Разве хомяки в колесе крутятся? – изумилась Арина.

– 

Ещё как крутятся. Наш целыми ночами скачет, как заведенный. Шум, скрип. И зачем мы это проклятое колесо ему купили? – рассмеялась Зоя и отправилась мыть посуду.

Вот, значит, как – хомяк. А перед этим был котенок.

Два года назад у Зои прямо на работе произошел выкидыш, а затем резко упал гемоглобин. Арина и ещё трое врачей из их отделения с подходящей группой крови стали тогда для неё донорами. Всё обошлось, только забеременеть ей пока больше не удавалось.

Зазвонил телефон – везут мальчишку с анафилактическим шоком. Всё, отдых закончился, нужно срочно готовить палату интенсивной терапии.

После ночного дежурства Арина пришла домой на ватных ногах. Голова все равно разболелась, и отдохнуть удалось очень недолго – около полудня зазвонил телефон. Она нащупала трубку на тумбочке.

– 

Я знаю, Арина Петровна, что вы после дежурства, – дрожал на том конце провода женский голос. – Но Стасику совсем плохо, температура скачет, лежит пластом и ничего не ест.

– 

Не волнуйтесь, Марина, я приеду через сорок минут, оботрите его пока водой с уксусом, и напоите чаем с лимоном.

Пять минут она посидела на кровати с закрытыми глазами, раскрыв ладони вверх. Стряхнула остатки сна и принялась быстро собираться – ехать было довольно далеко. Сумка, набитая баночками, горшочками и мешочками с травой привычно оттянула руку. В углу её лежала завернутая в белую тряпицу старинная, слегка облупленная деревянная трубочка с раструбом, а не холодный блестящий стетоскоп. До вечера нужно было успеть навестить четверых больных ребятишек.

Из стоявшего недалеко от подъезда черного джипа вылез высокий мужчина с длинным лицом и хрящеватыми, прижатыми к черепу ушами и двинулся, было, ей навстречу. Но тут Арину нагнала молодая женщина с коляской, что-то сказала, и дальше они пошли вместе. Мужчина остановился, раздраженно сплюнул и вернулся в машину.

***

Макс опомнился от пережитого разочарования только на следующий день. Ночь он провел в непонятном кабаке, где после полуночи официантки разносили посетителям выпивку топлесс, то есть без лифчиков, полуголые. Но ему было уже глубоко безразличны их прелести. Он напивался. Вначале пил виски, потом перешел на более дешевую водку. Пьяная меланхолия была отвратительнее трезвой злости, и спасло его только то, что он уснул в уголке. Ему не мешало воркование и звуки поцелуев усевшейся за его столик юной парочки. Они его даже не раздражали – такие идиоты.

Его разбудил метрдотель и сообщил, что ресторан закрывается. За окном плыл нездоровый туманный рассвет. Макс швырнул купюры на заботливо подложенный прямо под нос счет и отправился ловить такси. Во рту было, как в компостной яме. Голова не болела, но как-то неуверенно покачивалась на шее и с трудом поворачивалась в нужном направлении. Плюхнувшись в машину, он хотел было назвать водителю Танькин адрес, но потом вспомнил, что вместо прежнего уюта и спокойствия его там ждут мокрые пеленки в ванной, Танькины воспаленные от бессонных ночей глаза и вяканье Костика, и велел ехать в Бутово. Теперь уют и теплые объятия ждали его там.

Да пошла она, эта Стася! Актриса, актрисочка, актрисулька… Ну, не удалось ему зацепиться за эту стерву, так не одна она в этом городе такая. А пока он не пропадет – Мариночка девочка хоть и простоватая, хоть и глупая до изумления, зато любит его без памяти. Пока сойдет и эта.

Достав из кармана мобильный телефон, Макс принялся лениво нажимать на кнопки.

***

Только вернувшись домой, Арина ощутила, что ноги опять налились тяжестью. Ничего, сейчас отойдут. Заварила себе травки, выпила обжигающий отвар. Подошла к телефону, набрала знакомый номер.

–Ты где? – отозвался Доктор.

– Дома уже.

– Хорошо, я скоро приеду. Часа через два освобожусь.

– Приезжай. А то мне паршиво что-то.

– Что, опять детёныш неприкаянный в отделении?

– Откуда знаешь?

– А тебе всегда в таких случаях паршиво.

– Не знаю, я как-то не задумывалась.

– А ты задумайся. Все беды мира на себя валишь… И каждый раз тебя вот так скручивает, когда помочь не можешь.

– Не могу. Не могу я заставить кого-то любить своего ребёнка. Вылечить – могу. Боль убрать могу. Даже оживить получалось. А вот любить, если сердца нет или душа пропита….

– Ну, успокойся, малыш. Полежи, пока я не приеду. Постарайся уснуть

– Ладно. Только ты… приезжай скорей.

Не успела она положить трубку, как телефон зазвонил. Рука замерла над аппаратом, словно преодолевая какое-то сопротивление. Больше всего на свете ей хотелось не отвечать, но она не имела на это права.

– Ну как, тебе все ещё не нравятся мои условия? – раздался гнусавый, почти нечеловеческий голос на том конце провода.

– Да пошел ты! – гневно ответила она и швырнула трубку, успев услышать:

–Ты об этом пожалеешь, сука.

***

Она неслась вниз по склону и боялась поверить в то, что случилось. Поскальзываясь на мокрой траве, потеряв по пути книжку, она добежала до лежащих ничком девочек. И оцепенела, не зная, как быть. Потом взяла за плечи и перевернула одну из них лицом вверх. Облепленное мокрыми волосами, оно было бледным и неподвижным, глаза закрыты. «Что делать?! Что же делать?…» – беззвучно кричала она. Потом постаралась взять себя в руки и припомнить, что она читала о том, как определить, жив человек или нет. Попыталась нащупать пульс на руке – бесполезно. Вроде бы ещё приподнимают верхнее веко. Ей удалось это сделать только с третьей попытки – в глаз заливалась вода, хлещущая с неба, веко было скользким и холодным. Она прикрыла глаз ладошкой от дождя, а другой рукой потянула веко вверх. И успела заметить, как зрачок быстро сузился. Жива?..

Другую девочку она тоже перевернула. Все лицо её было перепачкано черной грязью. Она упала прямо на сурочью норку, и пришлось клоком травы обтереть ей глаза, нос и рот. Дождь отмывал остальное. Внезапно её взгляд остановился на каком-то камешке или щепке, торчащей изо лба девочки, слева, у виска. Выглядело это так ужасно, что её передернуло, и она схватила и осторожно вытащила этот грязный осколок. Оказалось, что вошел он неглубоко, но из ранки стала сочиться кровь, смешиваясь с дождем. И это зрелище ужаснуло её ещё сильнее.

С воплем: «Помогите! Помогите же кто-нибудь!» – она вскочила на ноги и побежала в сторону ближайших домов – через холмы и большой луг.

***

Стася сидела в парящем над бесконечными облаками самолете и пыталась заставить себя уснуть. Но сон то слегка касался её тщательно покрытых прозрачными тенями век, то снова улетал куда-то к полкам для багажа. Там лежал её ноутбук. Можно было встать, вытащить его и обеспечить себя работой на все время полета. Но расслабленное тело протестовало против таких планов. Тогда она просто принялась обдумывать продолжение сюжета. Героиня должна была выбрать из двух нравящихся ей мужчин одного. И этот один обязан был оказаться обманщиком и подлецом. Только вот какой – брюнет или шатен? Лично Стасе больше нравился брюнет. Этакий наглый кабальеро. Значит, сделаем подлецом шатена. А брюнет пусть появится в конце и спасет героиню от всех гадостей, организованных шатеном.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.