Светлячок в ночи

Владимир Примечаев

Светлячок в ночи

Всем нашим встречам

Разлуки, увы, суждены.

Юрий Визбор.

Письмо первое

«Что за способность вызывать у меня слезы? Я опять ревела. Разве тебе меня не жалко?

Я все пытаюсь тебя забыть. Говорю себе: ну на что он мне сдался? Таких, как он, много. Но кто-то во мне отвечает: нет, он не такой.

Я шла с мамой по Свердловску, и мне казалось, что ты где-то рядом, стоит только свернуть за угол, и ты непременно выйдешь навстречу из толпы.

А перед отъездом я утащила мать к фонтану. Она стояла и восхищалась. А я отошла к нашему месту, закрыла глаза и явственно ощутила твое присутствие. И такая глупая мысль пришла: нужно забраться туда, где очень трудно, и тогда ты не сможешь выдержать и обязательно появишься.

Когда ты уехал, мне почему-то приснились трубы. Самые разные: и музыкальные, и вроде нефтепровода – длинные, черные, спутанные и страшные. И не знаешь что в них, откуда и куда тянутся.

С тех пор, как я получила твое письмо, прошло минут тридцать, а у меня на душе уже легче.

И не надо писать про человека, случайно вторгшегося в чужую жизнь.

Катя.

P.S. Помнишь березку на крыше беседки в парке?»

Он все помнит. Помнит отчетливо. Так, как будто это происходило не годы назад, а вчера…

Собака была привязана в тамбуре электрички, рвалась из рук хозяйки и облаивала поднимающихся по ступеням туристов. Высокая девушка удерживала ее за ошейник, виновато улыбалась за действия неразумного животного, то и дело повторяла:

– Фу, Бим, фу!

Бим не был похож на знаменитого пса из повести Троепольского, но при всей своей непородистости имел то же имя. Полная женщина, с трудом поднявшись в тамбур, сама облаяла собаку, высказав заодно недовольство ее хозяйкой.

Девушка наконец-таки приструнила пса, и тот замолк, обиженно положив голову на лапы. Олега развеселила эта картинка, и он, проходя мимо, подмигнул погрустневшему псу.

Поезд тронулся. Девушка села впереди Олега и стала что-то весело рассказывать сидевшим напротив нее женщинам. Она часто поворачивалась в профиль, отчего Олег смог оценить ее привлекательность, а также живость характера.

Вот, в общем-то, и все, что он запомнил из первой встречи с Катюшей. Впрочем, встреча была пока односторонней.

Им предстоял двухнедельный поход по реке Чусовой, как пишут в путеводителях по Уралу – «жемчужине горного ландшафта». С разных сторон страны съехались любители организованного отдыха на природе. Так и Олег Серов, выйдя в отпуск, решил развеяться, помахать веслами и «одичать» немного.

Поэтическое название реки он помнил еще со школы. А как-то, проезжая поездом через Урал, поразился внезапно открывшимся в окне видом реки, и вновь услышал ее звучное название: Чусовая. И так захотелось приехать сюда. Он пожелал это, вовсе не предполагая, что приедет обязательно, а вот и получилось.

В какой солнечно-зеленый мир он вдруг переселился! Как дышал в это утро лес ароматом листвы и трав, какая приятная прохлада шла от земли, как звонко щебетали птицы. И как радостно было шагать по тропинке в сторону турбазы с рюкзаком за спиной, ощущая мускулы своего тела.

«Вот он рай, – подумал Олег, – о котором я забыл за высокими стенами домов».

Утро входило в его душу так, словно было порождением его фантазии, и потому, как творец, Олег чувствовал себя превосходно.

На турбазе разместились в деревянных дачах, выяснили план дальнейших действий и, разумеется, первым желанием было посмотреть реку. Каким-то неведомым чувством, по неясным просветам между деревьями, он нашел ее.

Турбаза помещалась на высоком берегу. По склону к воде спускались сосны, а в прогале между ними, сколь видел глаз, расстилались зеленые луга, и чуть ниже по течению – деревушка с белокаменной церковью.

Олег сбежал к реке по дощатой лестнице, ступать по которой было одно удовольствие – ступеньки пружинили под ногами и, казалось, сами несли. Через речку был перекинут мостик на деревянных сваях, на котором толпилась ребятня с удочками. Скользя руками по отполированным жердям-перилам, Олег прошел к ним.

Пацаны ловко таскали из воды пескариков. Вода была прозрачная, дно неглубокое и, приглядевшись, рыбок можно было увидеть – стайка пескарей паслась возле самых свай.

У малыша лет шести рыбалка не ладилась: леска постоянно путалась, а крючок цеплялся за все что угодно. Он, присев на корточки, сопел, отцепляя крючок от рубашки. Олег помог ему. Укоротил леску, передвинул поплавок, сменил червячка, и тут же закинул. Пескари не заставили себя долго ждать, стаей налетели на наживку. Олег потянул, и в воздухе затрепетала рыбка. Отдал пескаря мальчику. Тот радостный побежал к берегу, чтобы показать его маме. Но вскоре вернулся в слезах.

– Что случилось? – спросил Олег.

– Рыбка уплыла…

– Ну, не плачь, вот я еще поймал. – И Олег опустил в банку нового пескаря. Мальчик довольно заулыбался.

«Как же ему мало надо для счастья!» – подумал Олег.

Лучи солнца купались в воде, отражались слепящими бликами, и казалось, все окрест было освещено ими: и прибрежная зелень, и синева реки, и даже синева неба. Удивительное было утро. Впрочем, уже день.

После обеда состоялось собрание туристов, на котором распределили обязанности, назначили экипажи, выдали инвентарь. Затем все отправились готовить лодки к отплытию. На берегу стоял большой чан, под ним горел огонь, варилась смола. Туристы макали в нее палки с намотанными тряпками и возили ими по бортам лодок. Некоторые лодки приходилось конопатить – забивать паклю в щели между досками, а уж затем смолить.

Олег выбрал плоскодонку для своего экипажа (с ним назначили двух девушек). Взял на берегу обломок весла и, орудуя им, поднялся метров на сто против течения. Проверил ход, остойчивость и водопроницаемость. Остался вполне доволен.

Возвращаясь назад, он понял, что причаливать будет трудно: берег обрывистый, а течение сильное. Развернулся против течения и начал быстро подгребать, рассчитывая, что успеет выпрыгнуть за то мгновение, пока лодку прижмет к берегу. Но это оказалось не так-то просто. Первая попытка не удалась. Олег пошел на вторую, и тут увидел, что к нему на помощь идет та самая девушка из электрички.

– Вы мне хотите помочь? – спросил он, хотя ее намерение было очевидным.

– Да, – ответила девушка, и тут же, едва лодка ткнулась в берег, взяла с носа конец веревки и потянула на себя. Затем воткнула колышек в землю и пристукнула его камнем.

– Спасибо, – поблагодарил Олег, слегка смущаясь от такой «женской» помощи, – не перевелись еще добрые люди на свете! – И, словно бы оправдываясь за свою неудачную попытку причалить, добавил: – Хотя, я бы мог сам…

– Мне нетрудно, – ответила девушка и доброжелательно улыбнулась ему. И Олег улыбнулся в ответ.

Вот так произошла их двусторонняя встреча.

А вечером были танцы. На высоком откосе светом фонарей было выхвачено пятно танцплощадки. Играла музыка. Теплый летний вечер плыл над рекой, порождая ощущение некой оторванности от мира, некоего космического путешествия среди россыпи звезд.

А на деревянном мостике все еще взмахивали удочками рыболовы – их силуэты выделялись на фоне блестящей реки.

Олег подошел к танцплощадке, где уже было людно. Туристы в спортивных костюмах танцевали шейк. Олег пристроился к кружку своих новых знакомых и понял, что так даже лучше и легче.

Вскоре объявили медленный танец. Правда, не совсем медленный: танго. Все замялись. В центр вышла пожилая пара. Партнеры начали уверенно исполнять движения – чувствовалось, что это танец их молодости. Отважилась и молодая пара, но после неудачных попыток станцевать по правилам, перешла на обычный манер. Затем уже пошли все.

Олег увидел свою спасительницу. Она сидела на скамеечке, притиснутая женщинами, и казалась всеми забытой. Он с минуту раздумывал: приглашать или нет? «А, чего тут думать?!» – сказал он себе и решительно направился к девушке.

– Можно вас пригласить? – произнес Олег, протягивая навстречу руку.

– Да… – тихо ответила девушка.

– Заранее извиняюсь, – предупредил Олег, когда они пошли к центру площадки, – я танцую не очень и могу кое-что оттоптать.

Девушка доброжелательно улыбнулась и произнесла:

– Ничего… – А затем добавила: – А меня еще никто не приглашал на танго.

– Да я и не могу танго, – сказал он, кладя руку ей на плечо.

– Все равно.

– А можно узнать имя человека, который меня спас? – спросил Олег после некоторой паузы.

– Катя, – ответила девушка.

«Ее зовут Катя. Такое приятное несовременное имя», – подумал он.

– А вас как зовут? – спросила Катя.

– А меня – Олег.

– Очень приятно.

– И мне тоже, – произнес он, и поинтересовался: – А вы с кем тут?

– С мамой. Еще подруга есть… И Бим.

– Ясно.

– А вы?

– Один.

– А вы откуда?

Олег назвал город.

– А это где?

– На Волге.

– О!

Олег отметил, что Катя почти вровень с ним, но она на каблуках, а он в кедах. Отметил ее простоту: Катя легко и естественно поддержала разговор. И было приятно танцевать с ней, нисколько не опасаясь за свою неуклюжесть – не осудит. И было приятно еще по другой причине: она молода и красива, на вопросы отвечает с иронией, а это значит – умна. Но умна по-доброму, иначе бы чувствовалась некоторая натянутость.

Вот так они познакомились.

В нем всегда жило предчувствие любви, предчувствие чуда. С кем бы он ни знакомился, первым делом настраивался на то, что рядом человек необыкновенный, интересный, доброжелательный, человек не напрасно живущий на земле, человек ищущий. Он ждал человека-чуда. Искал его. Посылал сигналы в разные стороны, смотрел, какими они возвращаются. Иногда ему казалось, что есть контакт – сработала система! – есть взаимосвязь, есть человек! Но чаще молчание, невосприимчивость к сигналам, тяжесть…

Утром загрузили лодки рюкзаками, палатками, спальниками и прочим необходимым хозяйством. Было пасмурно, накрапывал мелкий дождь. Группу на берегу провожали вновь прибывшие туристы. Они под гитару исполнили напутственную песенку:

Готово судно –

Плывите люди!

Вам будет трудно

И плохо будет.

На дно пойдете –

Не надо плакать! –

Вы там найдете

И рыб и раков!

В реке наяды,

Русалки, нимфы

Вам будут рады –

Идите к ним вы!

И мы пошли бы –

Да вам сподручней.

Плывите к рыбам –

Ведь там же лучше!

Торжественно вручили «спасательный агрегат» – пук соломы, и хором продекламировали: «Если тонешь, не хватайся за соломинку – оставь ее товарищу!» Подарили девушкам цветы. Затем все, поэкипажно, под прощальный «Марш славянки», исполняемый губным оркестром, с самодельными размалеванными флагами пошли к лодкам. В накинутых капюшонах штормовок напоминали собой шествие куклуксклановцев.

Катя с мамой и непородистым Бимом загрузились в свое судно. К ним прикрепили еще парня – для усиления. Олег было позавидовал ему, да тут же понял, что он-то как раз находится в невыгодных условиях – весь как под микроскопом.

Олег помог своим девушкам сесть в лодку, сам взялся за весла. Лена-инструктор подала знак отплытия, и экипажи стали поочередно отталкиваться от мостков. Вот уже за изгибом реки исчез первый из них. Вот уже следующий застрял на мели ближнего переката, и его развернуло против течения. Вот уже Олег оттолкнулся от мостков, приказав девушкам не вставать. Лодка вышла на быстрину.

– Ура! Плывем! – прокричали восторженно его спутницы и помахали букетами цветов оставшимся на берегу туристам.

Олег уплывал из своей запутанной жизни. Уплывал в новый, неизведанный и, может быть, чуточку опасный путь, который, в общем-то, необходим каждому человеку, ведь иначе жизнь – не жизнь, а какое-то прозябание.

Как он жил? Да трудно сказать. Нервная работа, нервная учеба, нервная обстановка, и почти никаких чувств и положительных эмоций. Загнал себя в какой-то беспросветный тупик, в котором, казалось, было все для жизни, но не было главного – ощущения самой жизни.

Как-то запутался он, замотался, забегался, задергался. Тысяча смутных вопросов навалилась разом – и не перерешать их, и конца им не видно; а мозг все жует и жует одно и то же, как корова свою жвачку, и кроме тяжести и неудовлетворенности собой – ничего. Кажется: не сделаешь, не успеешь, отстанешь, другие вперед уйдут. А куда это – вперед? По суматошной лестнице жизни? И неизвестно еще: вперед ли это? Может быть, вперед – это назад? Туда, где все просто, где природа, ощущения, опасность.

В общем, разлад почувствовал в себе Олег, какую-то неестественность и натянутость, и потому решил взять путевку на этот маршрут.

«Смотреть города утомительно, – подумал он, – это не смена ритма, а мне необходима смена. Может быть, тогда и все эти мучительные вопросы улягутся, или же найдут какое-нибудь простое разрешение. Надо лишь выключиться на время…» И потому приехал сюда.

Вереница лодок тянулась вдоль русла реки. Люди, вырвавшиеся из городской суеты, восторгались открывающимися перед ними картинами. Поначалу по берегам еще попадались частные дома с лодочными стоянками возле них, а дальше пошла нетронутая природа с чудесными пейзажами: соснами, скалами, галечными пляжами. Олег напрягал мускулы, гребя веслами, а девушки поочередно пытались рулить кормовым веслом. Но делали это неправильно, то и дело перекидывая его с борта на борт. Олег показал, как надо рулить, держа весло с одной стороны лодки. Дело пошло лучше. Девушки захотели занять его место, но он отвечал, что в этом пока нет необходимости, он не устал. Река со своим быстрым течением помогала двигаться вперед без особых усилий.

К вечеру встали на ночевку. Пока ставили палатки, дежурный экипаж приготовил ужин на всех. Поужинали, помыли за собой посуду, затем собрались у костра. Лена-инструктор, серьезная девушка алтайского типа, разобрала ошибки первого дня, кому-то сделала замечания, кого-то похвалила. Потом появилась гитара, и все запели туристские песни. Разошлись по палаткам уже заполночь.

С чего начинаются симпатии? С ничего. С улыбки. С доброго слова, жеста.

– Доброе утро, – приветствовала его Катя, когда Олег стоял у реки с удочкой.

– Доброе утро, – ответил он, и туманный пейзаж вдруг стал яснее.

– Клюет? – поинтересовалась она.

– Как видишь… – Олег показал на стеклянную банку, полную пескарей.

– Зачем ты их ловишь? – спросила Катя, рассматривая искривленное изображение рыб. – Разве тебе их не жалко?

Олег удивился ее вопросу, недоуменно пожал плечами.

– Нет… Ведь они сорная рыба.

– Как это?

– Да, может быть, из-за того, что их здесь слишком много, другой рыбы совсем нет.

– Все равно, жалко, – сказала Катя. – Ведь они живые.

«Живые, живые… – повторил про себя ее слова Олег. – Но ведь не я же придумал их ловить и есть…»

Катя отошла в сторону, чтобы умыться, а он снял с крючка пескаря, посмотрел на него – тот трепыхался, бил хвостом, оставляя синеватую чешую на ладони, даже попискивал – подумал: «Действительно, живой…» Но все же сунул его в банку, заключив свой жест словами: «Если жалеть каждого пескаря, то они съедят все водоросли в реке, и река станет мертвой…»

И – черт возьми! – пошли же мысли в голове. О смерти. О том, что все ненадежно и хрупко. О том, что жизнью распоряжается случай (как, например, с этим пескарем – он мог бы и не попасться). О том, что все друг друга едят… Идиотские мысли. «Но, что ты хочешь? – начался привычный спор в его уме. – Как-то по-другому? Как? Иного способа пока нет. Даже искусственно выращенный белок будет живым. Ведь и растения все живые. Мертвые только камни. Да и те, разрушаясь, дают жизнь траве». Вот такие пошли мысли.

Олег попытался погнать их прочь – это его недавнее прошлое прорывалось и нарушало ощущение природы, гармонии жизни, которой, впрочем, он далеко еще не достиг.

Какой-то процесс, напоминающий собой брожение, постоянно шел в его голове. Мозг работал в самых разных направлениях, отчего в нем царил хаос. Сотни проблем и вопросов сошлись в одном месте, таких, как о смысле жизни, о смысле человеческого существования, о бессмысленности существования; тут же вопросы морали: правды и лжи, добра и зла.

Олег искал какие-то раз и навсегда определенные и безусловные понятия и истины, какие-то ориентиры в жизни, но… не находил. Он мучился тем, что не знал на какое дело употребить себя, и страдал оттого, что не мог искренне полюбить мир, поскольку тот не спешил отвечать взаимностью. Он ощущал постоянный разлад в душе и никак не мог найти выхода из этого состояния. Он вошел в какой-то сумбурный период жизни, когда все то, чему его учили, приходилось переосмысливать заново, пробовать на своей шкуре, не доверяя готовым рецептам книжных философов и заходя в своих умственных упражнениях в беспросветный тупик…

Вот и сейчас, глядя на этих пескарей и пытаясь преодолеть свои мысли, Олег успокаивающе подумал: «Но нельзя же все подвергать анализу, иначе усыхают чувства, и мертвеет душа…» Но эту мысль тут же затерла другая: «Но надо быть немного ребенком, чтобы не видеть существующих противоречий, чтобы органично входить во все житейские передряги и выходить из них таким же чистым. Надо немножко не помнить, что есть жизнь. Надо забыть про свой век…» И эта мысль заставила его нахмуриться.

Катя, закончив процедуру, взглянула на него:

– Что случилось? Ты такой грустный…

– Рыбок жалко, – ответил Олег и выплеснул пескарей в реку.

Она улыбнулись его жесту.

Шла обычная туристская жизнь. Плыли, пели, сцепившись лодками, или орали на всю реку так, что эхо, отраженное от прибрежных скал, металось в поисках убежища. Читали стихи, рассказывали истории, фотографировались. Наслаждались природой и загорали. На обед причаливали к берегу. Дежурные быстренько готовили на всех. После трапезы, млели часок-другой в тени, и снова двигались в путь, если, конечно, не было на этом месте дневки или ночевки. Понемногу стали появляться мозоли на ладонях, да приятно болели мышцы и кожа от загара.

Симпатии симпатиями, а к Кате подойти он боялся. Сдерживал себя. Только бросал взгляды в ее сторону и все. Встречал в ответ улыбку и – больше ничего.

Катя была как лучик света, прорвавшийся в его мрачную жизнь. Она высвечивала собой кусочек пространства, заполняла его своим голосом, своим восторгом. Олег ловил ее жесты. Ему нравилась ее речь, так не соответствующая возрасту, нравилось ее одухотворение природы. Правда, многое из того он принимал за взгляд неискушенного человека. Сам-то он считал, что многое вкусил и пережил, и оттого не чувствовал в той мере природы, и восторга в душе не ощущал. Но он пытался ощутить. Даже несколько напрягался. Не получалось. Слишком уж он оторвался…

А Катя освещала этот кусочек жизни, и Олег слышал какие-то непонятные толчки в душе, которые все более и более нарастали. И как следствие их – вскоре он уже не мог равнодушно смотреть на то, как она проходила мимо, или, того хуже –разговаривала с другими парнями, и те явно старались выплеснуть на нее свое обаяние.

Как раздваивалась его душа. Как она желала любви. И как не могла решиться!

Олег специально подгадал момент, когда Катя пойдет к реке. Опередил ее – будто бы купаться. Солнце играло бликами на глади воды, заставляло щуриться, золотистый туман плыл над поверхностью. Это было самое яркое утро в его жизни. Катя подошла в купальнике – высокая, стройная, красивая. Олег невольно сравнил ее с молодым ростком травы, который свеж и упруг, и весь устремлен к жизни.

«Вот сейчас я с нею заговорю. Вот сейчас у нас начнется… – подумал он. – Надо только произнести несколько слов. Слов красивых. Надо только осмелиться… Ну, давай же! Ведь дальше уже нельзя. Дальше она уйдет из твоей жизни, как ушли многие другие люди, с которыми ты не сблизился: побоялся, поленился, не захотел. Ты же видишь, что она именно тот человек, который должен быть рядом. Разумеется, на правах друга – ведь она еще молода. А в дружбе – что же плохого? Так почему бы ни попытаться сблизиться с нею? Ну! Все! Давай! А!» – мысленно махнул он рукой на свои сомнения, и в голове всплыли строки, так подходящие к этому случаю.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.