Лжедмитрий. Царская плаха

– Это если ищейки Годунова сразу след не возьмут или кто из местных не подскажет им, куда мы двинулись, – сказал Григорий.

Вдовствующая царица улыбнулась.

– Правильно, Гриша, а посему людишки Бориски след взять не должны.

– А как это сделать? Незаметно нам все одно из Углича не выехать.

– Самых ярых наших противников посадим в кремлевские погреба.

– Да у нас и людей-то для того нет.

– Это пока. Слушайте меня. Ты, Гриша, займешься подбором верных людей. Много не надо, человек пять, которые потом уйдут с нами в Новгород. В том числе и Андрюша. Подготовишь ему грамоту. Михаил, ты подыщешь струг или ладью.

Михаил Федорович открыл рот от удивления и спросил:

– А судно-то нам зачем, коли пойдем не рекой?

– А ты подумай!

– Некогда думать, говори, что замыслила.

– Раз незаметно выбраться из Углича не получится, то уйдем открыто, вниз по реке. Пусть народ видит это. Тогда люди Годунова будут искать нас именно там. А мы пристанем к берегу и пойдем в лес, где будет стоять обоз, который тебе, Михаил, надо приготовить. Судно же продолжит плавание, пока его не догонят. Это еще потеря времени, причем большая. С хозяином судна не торговаться, дать сколько запросит. Управлять судном станут наши люди. Завидев преследование, они должны будут бросить его и разбежаться по лесу, увести погоню за собой. Этих людей надо подобрать отдельно. Это уже сделаешь ты, Гриша!

– Ну и замутила! – заявил Михаил.

– А как ты хотел? Провести Бориску – это тебе не кубок вина выпить. В Кракове мы начнем новую жизнь. Там и Дмитрия у лучших королевских докторов подлечим, и права на престол укрепим. Королю выгодно такое положение. Он выступит охранителем наследника российского престола. Мы поднимем народ на мятеж, напрямую обвиним Бориску в убийстве Ивана Васильевича. Начнется на Руси смута, и не видать Бориске трона. Дмитрий править будет, а с ним и мы.

– Верные слова говоришь, Мария, – заявил Михаил.

Григорий же был более спокоен и расчетлив.

– Надо будет доктора Ганса Стубе с собой брать, – сказал он. – Захочет ли он бежать?

– А кто его спросит? – воскликнул Михаил. – Воспротивится, я сам его в тюк уложу и на себе потащу.

– Заставим! – тихо проговорила Мария Федоровна. – Снадобья лечебные тоже надо брать. Займись этим, Гриша.

– Да, сестра.

Глава 2

Нагие всерьез взялись за подготовку к бегству. Михаил Федорович перестал пить, отчего почти всегда был не в настроении, однако дело свое делал. Наперво он решил заняться наймом речного судна, которое должно было сыграть отвлекающую роль во всем плане побега семьи в Польшу и запутать следы ищеек Годунова.

Но как это сделать, когда вокруг полно людишек Битяговского? Из Кремля выйдешь, а дьяк о том уже ведает. В Угличе владельцев речных судов много. Город стоит на Волге, с нее кормится. А к кому и как подойти, чтобы Битяговский не знал?

Выход из положения, казавшегося Михаилу отчаянным, нашелся неожиданно.

Михаил, истерзанный думами и духотой, стоявшей в жарко натопленных покоях, решил выйти во двор, прогуляться, воздухом подышать. Погода стояла морозная, но безветренная. Он надел шубу и шапку, вышел в коридор и столкнулся там с Ариной Тучковой.

Кормилица царевича вздрогнула.

– Ой, господи, боярин, напугал-то как!

– Много тут вас пугливых, – буркнул Михаил. – Чего допоздна делаешь во дворце?

– Дело свое справляю.

– Дело, – недовольно проговорил Михаил, – мне бы твои заботы.

– А чем это ты озабочен, боярин?

Брат вдовствующей царицы вздохнул.

– Тебе-то какое дело?

– Может, подмогу?

Михаил Федорович посмотрел на кормилицу.

– Поможешь? А ну-ка пройдем в покои.

– Ты только это…

– Ты о чем подумала, Арина? Как тебе в голову такое могло прийти?

– А я что, я ничего.

– Ничего она. – Михаил Федорович покачал головой. – Идем, говорю, потолкуем.

– Тут нельзя?

– Слушай, ступай-ка ты к себе. Поможет она!.. Чего испугалась? Что приставать буду? Нужна ты мне.

Он собрался идти дальше, но Арина сказала:

– Ладно, боярин, пойдем в покои, а то гляжу, извелся ты в думах.

– И до чего же вы, бабы, непутевые! То не пойду, то идем. – Михаил Федорович прошел обратно в покои.

Тучкова шагала за ним.

Он сбросил шубу.

– Жарко. Надо сказать, чтобы больше не топили.

– Да, душно у тебя. Так о чем думы-то твои?

– Надо мне по наказу сестры нанять на лето судно для прогулок царевича.

– И что в этом трудного? Купцы с удовольствием сдадут ладью. Ведь не даром же?

– А дьяк, который надзирает за семьей? Прознает он про это и назло царице сделку сорвет. Мне нужен человек, который не побежит к Битяговскому. Много ли таких в городе?

– Да, таких, пожалуй, немного, но одного посоветовать могу.

Михаил Федорович пытливо взглянул на Тучкову.

– И кто это такой смелый, что против человека Годунова не побоится пойти?

– Федор Табанов, рыбой копченой с товарищем своим торгует.

– Откуда ты его знаешь? Почему думаешь, что не забоится он гнева Борискина?

– Я же дружна с Катериной, его женой. Она сказывала, что муж и товарищ его царевича жалуют, говорят, не зря Годунов прислал сюда дьяка с людьми. Задумал он какую-то подлость.

– Что, открыто об этом говорят?

– Ну не на людях, меж собой, конечно. Вот к Табанову тебе и надо обратиться.

– Почему не к товарищу его?

– Можешь и к товарищу, но лучше к Табанову. Он вроде как старший в их деле и характером сильнее.

– Это ты тоже от женки его слыхала?

– Это я из разговора ее поняла.

Михаил Федорович задумался, прошелся по покоям, повернулся к Тучковой.

– Ладно. Но как мне встретиться с Табановым, чтобы людишки дьяка не заприметили? Тебе же хорошо известно, что за нами всеми надзор установлен.

– Это за вами, боярин, за царицей, царевичем. А чтобы смотреть еще и за прислугой, так у дьяка людей не хватит. Я могу спокойно переговорить с Катериной. Она завтра должна зайти, просто так, поболтать.

– Поговори. Но смотри, ты за Катерину и муженька ее поручилась. Если что, спрос будет с тебя.

– Знаю. К купцу сам пойдешь? Или ему сюда прийти?

– Сам пойду. Сюда его не проведешь мимо стражи, а она под дьяком. Я же знаю, как незамеченным уйти из дворца и из Кремля. Пусть только этот купец встретит меня на подворье да работников своих, коли такие есть, уберет. Лишних людей в доме быть не должно. А как лучше по городу к его подворью пройти?

– Это и я скажу.

– Может, еще и проводишь?

– Скажешь, провожу!

– Ответ когда дашь?

– Так завтра и дам.

– Все, поговорили, ступай. Завтра жду ответа. Когда к тебе Катерина должна зайти?

– До полудня.

– Добро, буду ждать. Если мужик ее согласится на тайную встречу, то пусть с ней не затягивает. И язык за зубами держите, чтобы Битяговский ни о чем не прознал. Это уже не мой, а царицы Марии Федоровны строгий наказ.

– Ой, что-то вы опасное задумали, боярин.

– Тебя это не касается. Твое дело маленькое. Поможешь, наградим. Подведешь – накажем. О том крепко помни.

– Если бы не Дмитрий, меня бы тут не было. Все, боярин, пошла я. Завтра будешь знать все.

– Ты сюда не приходи, как встретишься с купчихой, на дворе будь. Увижу, выйду.

– О нашем разговоре даже Мария Федоровна не должна знать?

– А то ты что-то сделаешь без ее ведома? Ступай уж.

Михаил Федорович спустился в гостевую залу.

Мария Федоровна задумчиво сидела в кресле.

– Тебя тоже гложут мысли, сестра?

Царица вздрогнула.

– Ты?

– Тоже испугалась, что ли?

– Кто еще?

– Арина Тучкова.

Мария посмотрела на брата.

– Что у тебя с ней?

– И ты туда же, – присев на скамью, проговорил Михаил. – Ничего.

– Так как тогда испугал?

– За тем и зашел, чтобы поведать о нашем с ней разговоре. Утром она сама все тебе расскажет, но лучше будет, если ты сейчас узнаешь.

– Не говори загадками, давай по делу.

Михаил Федорович поведал сестре о разговоре с Тучковой, не упустив ни малейшей подробности.

Вдовствующая царица внимательно выслушала его и сказала:

– Это что же получается, Михаил, наша прислуга свободно заводит знакомства среди горожан?

– Так бабы, Мария, что с них взять? Они без того, чтобы почесать языками, не могут. Но я кормилицу царевича строго предупредил, чтобы о нашем разговоре молчала.

– Ты понимаешь, что наделал?

Тот шумно выдохнул.

– Ну вот и так плохо. А как мне, по-твоему, нанять судно да подобрать на него людей, сиднем сидя во дворце? Как найти верного человека, когда повсюду людишки Битяговского?

Мария Федоровна успокоилась и неожиданно улыбнулась.

– Ты прости меня, брат, я была неправа. Ты все сделал верно, сказал Арине, что ладья нужна для летних прогулок царевича по реке. Узнает об этом дьяк и что? Запретит прогулки? Может. Скажет купцам, чтобы не давали нам судно? Тоже может. Но главного не прознает – для чего на самом деле мы хотели нанять это судно. Не получится здесь, обращусь к князю Губанову. Тот что-нибудь придумает. У него и люди есть, и суда. Вот только как быть теперь с Андрюшей?

Михаил Федорович насторожился.

– А что Андрюша?

– Мы думали, он в Новгород и обратно скрытно ездил, ан нет, оказывается, видел его один из здешних стражников.

– Да ты что? Теперь о нем и дьяк знает? Но это же крах всего дела. Возьмут Андрюшу, он под пытками и выдаст, зачем мы посылали его в Новгород.

– Не суетись, Михаил. Судя по всему, дьяк о гонце нашем ничего не ведает. А стражник перед тем, как на службу заступить, дождался Григория, тот в город выезжал, и сказал, что есть о чем поговорить. Серьезный, мол, разговор.

– Григорий сейчас с этим стражником?

– Да.

– Господи, спаси и сохрани, не дай сгинуть от рук Борискиных.

– Чего так перепугался? Или не знал, что тягаться с Годуновым – не игрушки?

– Ох, Мария, попадем мы, как кур в ощип, чует мое сердце.

– И давно ты таким пугливым стал?

– Станешь, когда новость такая. Давно Григорий на встречу ушел?

– Да уж должен был вернуться.

– А если его Битяговский взял? Стражника поставил, чтобы выманить Григория, а сам тут как тут.

– Подумал, что сказал? Зачем Григория куда-то выманивать, когда дьяк мог взять его и во дворце? Не сам, через городского пристава.

– Ох, Мария, чую, беда.

– Не ной, сядь на лавку, воды испей.

В коридоре послышались шаги. В залу вошел Григорий Федорович, снял шапку, шубу, остался в шелковой рубахе.

– И что так натопили? Не продохнуть. А, Михайло, ты чего такой бледный? Худо без выпивки?

– Не напоминай. Лучше рассказывай, о чем со стражником говорил.

Григорий Федорович взглянул на сестру.

Та кивнула, мол, можно при брате.

Григорий устроился на скамье, ближней к креслу вдовствующей царицы, и проговорил:

– Стражник этот, Боян Каратаев, местный, из Углича. Здесь у него два брата живут, один скорняк Влас, другой купец Глеб. Родители померли. Их изба отошла Бояну. Братья с сыновьями живут на одном подворье в других избах…

– Ты о деле, Григорий! – потребовала Мария Федоровна.

– Так я и говорю о деле. Все по порядку. А ты лучше не перебивай, не то забуду чего. Разговор был скорый, тайный.

– Ладно, продолжай, коли подробности так важны.

– Важны, сестра. Так вот, в Угличе у Бояна два родных брата, в деревне же Сутнице двоюродные проживают, трое. Те, понятно, от земли кормятся. Когда Андрюша вернулся из Новгорода, коня поставил в конюшню, сам же прошел во дворец потайным ходом. Там, где мы сегодня говорили со стражником. А его место недалече, на углу. Вот он случайно и увидел Андрюшку. Человек для стражника чужой. Тот хотел гонца задержать, но я успел открыть дверь раньше.

– Так этот глазастый стражник и тебя видел? – спросила Мария.

– Видел, сестра. Я пропустил Андрюшку и осмотрелся, нет ли за ним кого.

– Это значит, стражник тебя увидел, а ты его нет?

– На угол не посмотрел.

– Ладно. О чем говорили?

– Боян сказал мне, что если у нас есть человек, о котором не знает дьяк, то его надо лучше прятать. Мол, будь на моем месте другой стражник, Битяговский уже все знал бы и учинил бы следствие.

– Почему же Боян этот не сдал нашего человека? – осведомился Михаил.

– Я его тоже о том спросил, а он мне в ответ, мол, в народе поговаривают, что дьяка из Москвы прислали, дабы царевича извести. Чернь недовольна, почитает батюшку его и нам зла не желает. Так и семья Каратаевых. Стражник сказал, что если есть надобность, то он и братья его всегда готовы служить нам, а не Битяговскому с Раковым. Я ему велел о гонце молчать. Мол, человек тот уже покинул Углич, а приезжал он, чтобы вещицы твои, Мария, драгоценные, забытые на Москве, привезти. Солгал я, взял на душу грех, но думаю, что стражник мне не поверил.

Мария Федоровна поднялась с кресла, прошлась по зале, шелестя длинным платьем.

– А ты уверен, Григорий, что Боян этот не заслан к нам Битяговским?

– Но тогда Андрюшку искали бы.

– Я тоже так думала до недавнего времени и Михаилу о том говорила, а сейчас вдруг мысль пришла, какой резон Битяговскому Андрюшку брать сейчас, сразу? Это успеется. Куда полезней к нам человека своего приставить, чтобы приглядывал. Сам Битяговский на такую игру не пошел бы, а вот Бориска мог, это как раз по нему. А что, если этот Боян и есть тот человек, которому Годунов намерен поручить извести Дмитрия? Расчет простой. Этот стражник втерся в доверие, будет нам служить, дьяка ругать, поручения мелочные исполнять, а поступит приказ от Бориски, он и лишит царевича жизни.

– Да не похож он на убийцу. Конечно, только Господь Бог знает, что у него внутри, но я ему почему-то верю.

Мария покачала головой.

– Такого и должен был послать Бориска. Битяговский слишком заметен, а стражник – самое то.

Григорий пожал плечами.

– Если в каждом видеть врага, то нам самим ничего в Угличе не сделать. Я имею в виду побег. Как наберем людей, если никому не верить? А то, что чернь против дьяка настроена, проверено.

Мария Федоровна усмехнулась.

– Потому как слухи о его безбожных замыслах отсюда, из дворца расползаются. Мы их черни даем.

– Ну уж нет, Мария, за Дмитрия не только в Угличе стоят. Возьми того же князя Ивана Петровича Губанова, живущего в Новгороде, – проговорил Михаил.

– Думаю, его просить надо, чтобы занялся подготовкой побега, – сказала Мария Федоровна и села обратно в кресло, – это надежней.

– А как ты с ним теперь свяжешься, сестра? – поинтересовался Григорий. – Пошлем Андрюшу, его схватят, коли стражник – человек дьяка. А другого надежного гонца у нас нет.

В разговор вновь вступил Михаил:

– Надо бы как-то проверить этого Бояна.

– Как? – спросила вдовствующая царица. – Предложи, послушаем.

– Знать бы.

– А я знаю, – сказал Григорий, – у него же родственники в Сутнице. Это верст десять-двенадцать от города. Надо поручить ему предупредить братьев в деревне, чтобы гостя встретили из Москвы.

– Какого еще гостя? – осведомилась Мария.

– Никакого. Для проверки сказать, что гость из Москвы должен к нам приехать. Принять его в Угличе из-за Битяговского мы не можем, а в Сутнице – другое дело. Да еще он должен в условленное время меня туда же проводить, обеспечить скрытый от дьяка выход из Кремля.

– Что-то я плохо понимаю тебя, брат, – проговорил Михаил, – попросишь ты стражника об услуге. Если он Битяговскому служит, то сообщит ему об этом. Дьяк, понятное дело, разрешение даст, Боян выведет тебя из Кремля и тайком привезет в Сутницу. Гость не приедет, и что дальше?

– Гость не приедет, но Битяговский такой момент не упустит, захочет перед Бориской выслужиться. Сам объявится в деревне, дабы гостя этого прихватить.

– Но того же не будет?

– Да что ты на самом деле? Говорю же, что Битяговский там объявится. Мы тут увидим, как он отправится туда, и поймем, его человек Боян или нет.

– А что, неплохо, – сказал Михаил.

– Хорошо, Гриша, когда Боян в другой раз заступит на службу, поговори с ним, передай просьбу о приеме гостя, скажи, что это человек знатный, влияние на Москве имеет, стоит на стороне царевича Дмитрия, Годунова не признает, – проговорила Мария.

– Сделаю, сестра.

Вдовствующая царица повернулась к старшему брату.

– А ты занимайся купцами. Времени у нас вроде много, но и препятствий немало. К маю у нас все должно быть готово. Последний месяц будем жить тише воды, ниже травы, покажем Битяговскому, что смирились со своей участью и ничего не замышляем. Только так нам удастся обмануть Бориску, и никак иначе. Брату Андрею ничего не говорим, как и прежде. Он и так тих и покорен. – Вдовствующая царица направилась к выходу. – На сегодня все. Я устала. Ступайте отдыхать и вы.

На следующий день Дмитрий по обыкновению вышел во двор. Там уже были его друзья. Прислуга за ночь залила горку, и ребятки весело скатывались с нее.

Михаил Федорович тоже прошел во двор. Арина Тучкова, Василиса Волохова и Мария Колобова глядели за играми ребят. Он взглянул на Тучкову. Та незаметно кивнула, отошла от крыльца и двинулась в сторону кремлевских ворот.

Михаил Федорович окликнул ее:

– Арина!

Женщина осмотрелась и, прикрывая рот платком будто от мороза, быстро проговорила:

– Сегодня, как стемнеет, буду у храма. Подходи, боярин, покажу подворье Табанова. Он согласился встретиться с тобой. Но тайком, как того хотел и ты.

– Подойду. Сама куда направилась?

– Тулуп для сына принести, оделся не по погоде.

– Ну добро, как стемнеет, у храма.

Тучкова пошла дальше. Михаил Федорович остался во дворе, кутался в шубу, смотрел за Дмитрием.

Скоро появился Битяговский, поздоровался, тоже посмотрел на забавы Дмитрия.

– Играется царевич? Это хорошо, здоровье дает.

– А мы вот все мешаем ему, притесняем.

– Не надо так, Михаил Федорович. Ерничать не стоит. Хотел узнать, с падучей сына Мария Федоровна что думает делать?

Михаил с удивлением взглянул на дьяка-надзирателя.

– А что царица, по-твоему, может сделать?

– Может, из Москвы докторов ученых запросить? Царь Федор не откажет. Все-таки братья они по отцу. Ваш-то немец, видать, в хвори не разбирается.

– А как доктора московские разберутся, ежели эту хворь напустили на царевича люди темные, злобные?

– Ты думаешь, это порча?

– Чего я думаю, то тебя не касается. Есть разговор с царицей, ступай к ней. Она тебя примет. А мне с тобой разговаривать не о чем.

Битяговский вздохнул и произнес:

– Как ты, боярин, не поймешь, что я прислан сюда по воле царя Федора Ивановича. Обязанности на меня лично он наложил, грамоту со своей печатью выдал.

Нагой усмехнулся.

– А Годунов Борис Федорович, конечно, к этому никакого отношения не имеет. Не надо мне, дьяк, сказки сказывать. Я их в детстве наслушался.

– Не пойму, чего вам не хватает, откуда столько злобы на всех, и в первую голову на Годунова? Борис Федорович всего лишь служит царю. Да, сестра его царица, но он не пользуется этим, да и она не позволила бы. Не стоит верить всяким слухам. Надо трезво смотреть на жизнь.

– Ты это на что намекаешь?

– Да не намекаю я, Михаил Федорович, только пример какой ты царевичу показываешь, когда пьяным буянишь?

– Я буяню? Это кто же тебе такую глупость сказал? Не пью я уже. Какая собака врет на меня?

– Об этом даже чернь говорит, а уж она откуда что берет, у нее и спроси. Значит, Мария Федоровна во дворце?

– А где же ей по твоей милости быть?

– Опять не то говоришь, боярин. Разве вдовствующей царице что-либо запрещено? У меня на то никаких указов нет. Да и желания тоже. Мне поручено смотреть за Дмитрием, проверять, надлежащий ли уход за ним здесь ведется. Вот и все!

– А в бумаги наши ты тоже лезешь потому, что и они влияют на содержание Дмитрия?

– Конечно. Там отчетность. Мне поручено ее проверять именно для того, чтобы ясно было, достаточно ли обеспечен царевич. Да тебе, боярин, этого не понять.

– Да куда уж мне! Я же разум пропил. Давай, дьяк, ступай к Марии либо куда подальше, не зли меня.

– А куда это кормилица царевича пошла?

– Это ты у нее спроси, как вернется. А теперь ступай своей дорогой.

– Я-то пойду, Михаил Федорович, только дорога у нас одна.

– Это поглядим!

Зимний день проходит быстро. В пятом часу вечера боярин сменил сапоги из турецкого сафьяна на кожаные, поверх рубахи надел кафтан на завязках, подбитый овчиной, взял колпак на меху и теплые рукавицы. Теперь он больше походил на зажиточного посадского, чем на боярина, чего и добивался.

Михаил узнал у прислуги, ушел ли Битяговский, и заглянул к сестре.

Та рассмеялась, увидев его в необычном наряде.

– Вижу, у тебя настроение хорошее. Дьяк, что ли, поднял? – буркнул Михаил Федорович.

Смех сразу же прекратился.

– Тот поднимет. Ты к купцу?

– Да. Тучкова будет у храма ждать, наверное, уже там. Проводит до подворья.

– Ты выйди так, чтобы стражники не видели.

– Это моя забота. А чего Битяговский хотел?

– Про хворь Дмитрия расспрашивал, предлагал обратиться за помощью к Федору. На самом же деле, думаю, вынюхивал, как да что у нас тут.

– У него соглядатаев хватает.

– В Кремле, не во дворце.

– Как знать.

– Ладно, Михайло, ступай, да хранит тебя Господь.

– Угу. Как вернусь, зайду.

– Непременно.

Михаил Федорович подошел к плотной двери, у которой глазастый Боян заприметил гонца Андрюшку. Но сегодня Каратаев не на службе, другой же стражник может быть и не таким глазастым.

Он аккуратно приоткрыл дверь. Кстати, поднялся ветер, кружилась метель. На углах стражников не было, наверное, они собрались у бочки с костром и грелись.

Боярин прошел к крепостной стене, потом к открытым воротам боковой сторожевой вышки и оказался вне Кремля. Тут он почувствовал холод. Кафтан, даже на меху, это не шуба.

Тучкову Михаил увидел не сразу. Она стояла под деревом у храма, спасаясь от ветра.

– Вот и я, Арина.

– Опять напугал, боярин.

– Тебе не привыкать бояться. Далече идти-то?

– Нет, по посаду вниз к реке, там немного по улице. Я доведу до подворья и уйду, дальше сам.

– Мне что, в ворота стучать? На ночь их все запирают.

– Ворота открыты, пройдешь без препятствий. Посторонних людей не будет, только купец и его семья. Да ты оделся правильно, чтобы не выдать себя.

– Напомни, как купца зовут?

– Табанов Федор. Товарища его Еремея Коренева в доме точно не будет.

– Ладно, веди, холодно.

– Я пойду впереди, ты за мной.

– От кого прятаться? Метель людей в дома загнала.

– Мало ли, вдруг кто знакомый встретится, а это нам ни к чему.

– Ладно, будь по-твоему.

Так они и пошли. Впереди Арина Тучкова, за ней Михаил Федорович.

Вскоре Тучкова повела рукой в сторону больших ворот, справа и слева от которых тянулся дощатый забор, и пошла дальше, как ни в чем не бывало.

Михаил Федорович огляделся, никого не увидел, подошел к воротам, над которыми были установлены образа в киотах. Он толкнул массивную створку, она немного отошла. Михаил протиснулся в щель и прикрыл за собой створки.

Справа темнела избушка для сторожей, которых сейчас в ней, скорее всего, не было. Собак во дворе тоже не оказалось. Они лаяли где-то за домом, стоявшим посреди подворья. К нему вела дорожка, очищенная от снега.

Дом был обыкновенным для купеческого сословия. Четырехугольной формы, из бруса, который складывался мастерами так, что не оставалось ни малейшей трещинки для проникновения воздуха. При постройке не применялись гвозди, что очень удивляло иностранцев, приезжавших в Россию. Брус скреплялся зубцами и зарубами. Крыша была тесовая, покрытая березовой корой. На стенах вокруг окон резные узоры.

На крыльце с витыми столбиками стоял мужчина средних лет в тулупе.

Михаил подошел к нему и спросил:

– Купец Федор Табанов?

– Он самый, боярин.

– Дело у меня к тебе, купец.

– Знаю. Пройдем в горницу.

Они прошли в комнату, служившую для приема гостей. В красном углу образа, перед ними лампады, свечи.

Михаил, вытерев сапоги о рогожу, расстеленную перед дверью, перекрестился на образа, осмотрелся. На полу ковер, которых мало было и в московских домах. Вдоль стен лавки, покрытые тканью. Деревянный резной стол, застеленный скатертью, вокруг него тоже лавки. На окнах занавески. Скрыни, полки для посуды, всевозможные безделушки, среди которых деревянный лебедь с распущенными крыльями.

Хозяин дома одет в праздничную красную шелковую рубаху, широкую и длинную, подпоясанную узким ремешком. Порты из дорогого сукна заправлены в высокие сапоги.

– Откушать и выпить не желаешь, боярин? – спросил Табанов. – Есть пироги с мясом и рыбой, уха, копченая стерлядь, капуста квашеная. Пиво, хлебное вино, мед, квас. Что пожелаешь, то жена и принесет.