Любовь Зла, или На побегушках у демона

Кристина Корр

Любовь Зла, или На побегушках у демона

Пролог

– Оракул назвал имена… – прошелестел голос отца за спиной.

– Мне это неинтересно, – отмахнулся Дэмиан, высасывая из приговорённого к смерти керта душу.

Глаза Дэмиана светились, полыхали адским пламенем. Под кожей растекался жидкий огонь, а керт корчился в муках: перед его взором наверняка мелькали обрывки воспоминаний собственной жизни. Так всегда бывало, когда по твою шкуру являлся демон. Палач…

– А должно быть, – издевательски протянул отец. – Оракул назвал твоё имя, Дэм. На три месяца к тебе на службу будет приставлен человек. Позаботься о ней.

Дэмиан перестал душить смертника, выпустил иссушенное землисто-серое тело. Оно рухнуло на камни, рассыпалось прахом… Дэмиан надел перчатку.

– О ней? Человек ещё и девка?

– Знал, что ты всё же заинтересуешься, – Повелитель Хаоса вышел из тени.

Его жемчужно-серая кожа мерцала в свете пламени факелов. Тонкие тёмные волосы были заправлены за слегка заострённые уши. Миндалевидные с вертикальным зрачком глаза затягивала кровавая пелена, голову венчали загнутые небольшие роговые отростки. Не одни, а множество, напоминающие корни дерева. Дьявол так звали Повелителя Хаоса люди, не имел человеческого облика. Но он ему и не нужен был. Зачем? Повелитель мог принять любой облик, какой только пожелает…

Дэмиан сдул с глаз пепельную прядь непослушных волос и поприветствовал отца учтивым кивком.

– Разве не странно, что Оракул назвал меня? Я бы не удивился, назови он Вацлова, но меня… Разве человеку не опасно находиться рядом с таким, как я? – он сощурился, на смуглом лице заиграли желваки. Высший демон Нижнего мира не имел никакого сходства со своим создателем, но…

Повелитель восхищался сыном. Да, у него их было много, расселились по всему Хаосу, но Дэмиан… он больше всего напоминал человека. Выглядел, как озорной дерзкий мальчишка (пока его не разозлят), но при этом он всегда слушал голос разума, видел суть вещей. Не умел сочувствовать и сопереживать, не умел любить, не знал чувств, кроме чувства долга, но… Дэмиан думал.

– Полагаешь, кто-то решил пошатнуть «баланс» и нарочно подсунул Оракулу видение? – самодовольно усмехнулся Повелитель. Он и сам пришёл к тому же выводу и сейчас невероятно гордился своим милым созданием.

– Я убиваю всё живое одним прикосновением. Я палач Нижнего мира, разумно предположить, что кто-то решил подложить нам св… человека.

Повелитель поймал себя на мысли, что любит этого… мальчика. Той цинично-эгоистичной любовью, на которую только способен дьявол. А ни на какую другую он не был способен. Вместо сердца в груди горел сгусток тёмных эманаций, душа его была бессмертна, но не знала высоких чувств. Так сложилось исторически…

– Что планируешь делать?

Дэмиан подошёл к клетке и рванул решетку на себя, сорвав её с петель. Сидящий на полу керт забился в угол клетки, содрогаясь от ужаса.

– Узнаю всё о человеке, буду бдителен. Сделаю всё, чтобы он сам отказался от обмена и подал прошение о пересмотре. А может… Сделаю вид, что попался на уловку и выведу «крысу» на свет. Никто не пошатнёт мироздание… Я не допущу этого.

Дэмиан схватил керта за горло и вздёрнул вверх. Смертник забился в стальной хватке, но руку демона защищала перчатка, поэтому он медленно задыхался, а не горел изнутри, пересматривая перед смертью свою жалкую никчёмную жизнь.

Дэмиан любил пытки. И всегда пытал с упоением, с самоотдачей и страстью. Нарушившие закон демоны молили о пощаде, взывали к Повелителю, когда узнавали, кто станет их палачом. Тщетно…

– Я знал, что ты так скажешь, – самодовольно заурчал Повелитель и звук его голоса эхом отразился от стен подземелья. – Поэтому дал распоряжение достать на человека информацию. Больше, чем есть в её личном деле. Что? – усмехнулся он, ловя укоризненный взгляд сына. – Она всё-таки девушка, нехорошо говорить о ней в неопределённом роде. Сам взгляни, – протянул папку, заинтересованно вскинув серебристую бровь. – Посмотришь?

Керт забился в руке Дэмиана, меняясь. Расправились кожистые крылья, отросли смертоносные когти, но прежде чем они достигли тела Дэмиана, он сжал пальцы на горле керта, подался вперёд и заглянул тому в глаза…

Не зря среди людей ходила молва: «Кто в глаза демона посмотрит, тот познает ад…». И керт его познал. Ощутил на себе всю ту боль, которую он принёс другим, пережил злодеяния, что совершил однажды. И эта боль ни с чем не могла сравниться.

… нечеловеческий визг заполонил пещеру до самого свода…

– Оставь на камне, я взгляну позже, – ровно отозвался Дэмиан, решая прекратить мучения смертника. Стянул зубами со свободной руки перчатку…

… Повелитель исчез во вспыхнувшем чёрно-багряном пламени…

***

Переместившись в логово, после грязной изнуряющей работы, Дэмиан решил всё же ознакомиться с информацией, что передал отец.

На пороге дома, вырубленного прямо в скале, встречали псы. Две адские гончие. Собаки виляли обрубками хвостов, пытались дотянуться до руки Дэмиана раздвоенными языками…

– Что за прилив бесполезной радости? – сухо поинтересовался он, усмиряя псов одним своим голосом. – Еду получите позже. Идите лучше гулять, – произнёс и оставил тяжёлую металлическую дверь в пещеру открытой.

Адские гончие должны резвиться на просторах Хаоса, а не сидеть взаперти.

Дэмиан прошёл сначала в купальню, полностью разделся и окунулся в прохладу маленького горного озера. (Да, в пещерах демонов, которые они звали домами, могло быть спрятано не только озеро). Вышел, насухо вытираясь простынёю, и обнажённым сел за стол в своём кабинете. Правда, кабинетом это помещение можно было назвать лишь натяжкой. Большой такой…

Дэмиан не любил одежду. Она раздражала, вызывала дискомфорт, мерзко липла к телу, стесняя движения. И всё время рвалась во время обращения к своей истинной ипостаси, а обращался демон частенько. Порой по несколько раз на дню.

Взял в руки тоненькую чёрную папку и раскрыл её. Первое, что бросилось в глаза – стопка выпавших из неё фотокарточек.

Дэмиан молча присел на корточки, размышляя, зачем так много? Мало одной? Все люди одинаково-уродливы, что там разглядывать? Ни рогов, ни хвостов, ни тем более крыльев, они казались плохо сшитыми куклами, набитые песком.

Перевернул фотографии, пожалев, что не надел перчатки. Сейчас они были бы кстати. Иногда даже некоторые предметы хранили воспоминания, которые демон против своей воли мог считать.

Дэмиан не любил воспоминания. В них всегда было сокрыто самое сокровенное, тайное, низменное, жалкое. И ощущения от этих грязных воспоминаний накрывали тошнотворные, будто вляпался во что-то липкое и отвратительное. Дэмиан понимал это чувство, понимал, что отвращение ему всё же свойственно, но старался остерегаться хоть каких-то эмоций. Они пробуждали истинную сущность демона…

К большой удачи фотографии ничего не хранили.

Со снимков на него смотрела самая обычная человеческая особь. Но будь это действительно так, Повелитель бы не расстарался настолько.

Дэмиан разложил фотографии на столе, устроился за ним и начал разглядывать. Человек как человек. Будь у него две головы, стало бы ясно, что заинтересовало отца и должно заинтересовать Дэмиана. Но голова была одна. Две руки, две ноги, два глаза…

Дэмиан задумчиво пошевелил губами и прищурился. Кажется, стало понятно. В девчонке было то, что так любят ангелы и терпеть не могут демоны.

Лицо выражало отрешенность от мира, с налетом лёгкой задумчивости – оно казалось почти святым, глаза были до отвращения добрыми, взгляд открытым. По всем признакам человечка безгрешна, а значит смертельно скучна.

Дэмиан отодвинул фотокарточки в сторону и пробежался по сухой скудной информации в личном деле.

Любимая дочь мага-цветочника, по-научному – метаботаника, и целительницы высокого уровня. Но вот их прелестное дитя вездесущая покровительница рода людского не наградила хоть каким-нибудь захудалым даром. Проще говоря, человечка с тусклыми отвратно-голубыми глазами была самой обычной пустышкой. Обучалась на факультете естественных околоментальных наук.

Девчонка изучала всё, что связано с магией и метафизическими проявлениями, ментальными в том числе. Наверное, станет инспектором, будет проверять магические министерства и академии. Скучнее занятия быть не может.

Дэмиан не очень умел фантазировать, но смог в красках представить жалкое существование человечки.

Он в принципе был безразличен к людям: что они есть, что их нет, своих дел хватало. Скорее он считал людей бесполезным набором костей и мяса в кожаной обертке, но если уж выбирать между магом и обычным человеком, то маг был интереснее. Но человечка, смотрящая со снимка своими невинными глазищами, магом не была…

– Ничего примечательного… – протянул Дэмиан, переключая внимание на краткую биографию бесполезного существа, которую раздобыли ищейки отца.

Девчонка увлекалась изучением магических животных, в частности птиц и даже одну смогла приручить. Говоруна-сизокрылого. Хоть что-то.

Говоруны не отличались дружелюбностью, приручить их в природе практически невозможно. Порой птицы вели себя агрессивно по отношению даже к своим сородичам. Обитали в глухих лесах Приграничья, поэтому наткнуться на них случайно – невозможно. Нужно искать.

Но зачем человечке говорун?

Кроме этого таинственного факта, во всём остальном девчонка по имени Рони Уинтер была самой обычной.

Отличница, примерная дочь своих родителей, тихая…

Дэмиан захлопнул папку, задумчиво побарабанил пальцами по столу.

«Человечка не протянет и двух недель…» – возникшая мысль успокоила.

Рони Уинтер сама сбежит из Хаоса, проклиная Оракула за глупые шутки, даже делать ничего не придётся, просто быть собой. Тем, кем Дэмиан является с рождения. Злом во плоти…

Глава первая

Рони заправила белые брюки в высокие до колен сапоги, поправила красную с кремовым воротником блузку, накинула сверху синий жакет и окинула себя придирчивым взглядом в отражении прямоугольного ростового зеркала.

– Тебе не кажется, что парадная форма выглядит слишком…

– Без-вкусно? – пророкотал с жердочки говорун. Нахохлился, коротко взмахнув сизыми крыльями.

– Эм-м… – Рони склонила голову набок. – Пожалуй, ты прав. Безвкусно. – Она подошла к столу, взяла в полукруглой оправе очки, нацепила их на вздёрнутый нос, испытав некоторое облегчение и чувство защищённости.

… за оптическими стёклами мир не казался таким враждебным, да и лучше без очков никуда не выходить. Мало ли, кто что заметит…

Сняла со стула сумку с учебниками, повесила её на плечо и вернулась к зеркалу.

Подумав, убрала светло-русые волосы с боков заколками.

– Глупый образ завершён, – улыбнулась Рони. – Идём?

Говорун слетел со своего наблюдательного поста и приземлился на уже родное и такое удобное плечо. За семь лет он ни разу не расставался со своей «маленькой хорошей девочкой» и не оставлял её надолго одну. Образовавшаяся между ними однажды связь с годами только крепла…

В академии не сразу привыкли. Всё же магическое существо, неизвестно как поведёт себя среди людей, да и не разрешали держать в корпусах домашних питомцев…

Грегори Уинтеру пришлось постараться, чтобы получить разрешение на содержание говоруна в академии. Даже пройти бюрократический ад. Два раза. Но на что только не пойдёшь ради любимой дочери. Любимой и единственной.

Рони вышла из комнаты, заперла дверь на ключ, бросила его в сумку и, несколько раз выдохнув, влилась в общий поток адептов. В коридорах корпуса царило непривычное оживление, которое случалось только раз в году. На День Мира. В остальные дни ученики академии вели себя лениво и даже прилежно.

– Ты раз-ве не вол-нуешься? – спросил говорун, поджимая сначала одну лапку, затем вторую, словно озяб или наоборот разминается.

– А чего волноваться? – поинтересовалась Рони, придвигаясь поближе к стене, чтобы ни с кем случайно не столкнуться.

… Рони не любила людей. А они её. Между ней и другими адептами царила взаимная устойчивая неприязнь. Рони сама задала планку и не обманывалась: у неё никогда не будет друзей. Не потому, что не хочет их… Хочет. Но позволить не может, слишком рискованно…

– Оракул на-зовёт имена… – прострекотал говорун.

Рони убрала со лба непослушную прядку.

– Этот день будет таким же, как и во все предыдущие годы. Мы услышим очередные имена «везунчиков» и отправимся на занятия. Отличие лишь в том, что в остальное время мы носим обычную серую форму, а сегодня вот… парадную.

Говорун недовольно встрепенулся.

– А я вот вол-нуюсь… Не нра-вится мне этот День Мира…

– Он и не должен «нравиться», – беззлобно усмехнулась Рони, поворачивая к лестнице. – Этот день нужно принимать, как необходимость по сохранению баланса между Верхним и Нижним мирами. В один год – человек служит демону, в другой – демон человеку. В этом и есть баланс мироздания. Важно не нарушать его.

– А если Оракул назо-вёт твоё имя? – не унимался говорун.

«Ну до чего болтливая птица…» – мысленно вздохнула Рони.

– Этого никогда не произойдёт. Оракулу приходит видение… он выбирает достойных, способных справиться с поставленной задачей. А это не я. Я трусиха и слабачка…

– Мне-то не расс-казывай… ска-зки… – с нотками недовольства прострекотал говорун. – Не-навижу, когда ты лжёшь сама себе и мне заодно…

– Закрыли тему, – отрезала Рони и шустро сбежала по лестнице на первый этаж.

***

В зале объявлений царил шум и неразбериха. Адепты пихали друг друга локтями, пытаясь пробраться поближе к всевидящему оку – так назывался двухметровый многогранный кристалл, установленный в центре. По нему происходило вещание: так Великий Оракул связывался с людьми, доносил до них важные видения.

В День Мира все жители, населяющие Верхний мир, должны были собраться у всевидящего ока, которые были установлены в работных домах, в зданиях управления, в храмах и школах, на площадях… Тех, кто пропускал вещание, сурово наказывали, но таких глупцов почти не находилось. Беги не беги, а если Оракул назвал твоё имя, служители Ордена Света из-под земли достанут со всеми потрохами, мёртвого приведут. Конечно, Оракул никогда не называл имена старых, больных, немощных, но это нюансы…

– Интересно, кого в жертву демонам принесут в этом году? – раздался сбоку флегматичный голос, заставивший Рони немного повернуть голову вбок.

Парень, прислонившийся к стене, равнодушно грыз яблоко.

– Тише ты… – шикнул на него рыжий, взъерошенный будто воробей, мальчишка. На вид он казался даже младше самой Рони, а ведь она выглядела совсем юной. – Услышат ещё… поборники добра и света…

– И что? – равнодушный парень пожал плечами и вновь вгрызся зубами в яблоко. – Я не боюсь отправиться в ад, а весь этот «мир», ради сохранения баланса мироздания, такая чушь. Люди хотят присоединиться к демонам, потому что те могущественнее их…

Рони вернула внимание кристаллу. Её не особо волновало о чём говорят другие, скоро все разойдутся, зал опустеет и начнётся совершенно обычный скучный день, как и все предыдущие.

– Адепты. Прошу тишины и вашего внимания, – раздался голос ректора академии. Он эхом отражался от стен и усиливался при помощи артефакта звука.

– М-не не-хорошо… – пророкотал говорун и, тихо пискнув, попытался заползти под волосы, рассыпавшиеся по спине и плечам Рони.

– Каждый год… ну серьёзно… – прошипела едва слышно она. – Прекращай, Стрекочун.

Птица недовольно нахохлилась и даже попыталась клюнуть в щёку.

– Я же просил, – совершенно нормально произнёс он, будто человеческим голосом. Говоруны на то и говоруны, ещё и магические создания, что умели имитировать голоса и звуки. – Не называй меня так. Что за «стрекочун»? Звучит, как ругательство…

Рони усмехнулась и погладила друга пальцем по грудке. Он тут же опустил перья, расслабился. Такой бесхитростный приём всегда действовал безотказно. Говорун был слаб на ласку…

– Сегодня… знаменательный день. День Мира… – лился из артефакта мелодичный голос ректора. Слушать его всегда было приятно, даже в такие моменты. – Много лет назад наш мир едва не погиб под натиском тяжелой кровопролитной войны между людьми и демонами. Именно тогда произошёл раскол… Мир разделился на Верхний и Нижний, а демон и человек заключили перемирие. Но и этого было недостаточно для сохранения баланса. Обеими сторонами было принято решение: три месяца в году одна сторона должна служить другой и только Великий Оракул, полагаясь на свои видения, определяет тех, кто исполнит долг перед Миром…

Звучало красиво и возвышенно. Рони верила. Наверное, как и многие другие люди. Находились, конечно, и такие, как тот равнодушный парень с яблоком. Но как все происходило «много лет назад» на самом деле, одним только Богам известно.

Это и не важно, у людей всё равно нет выбора.

Кристалл пошёл рябью, сверкнул преломлёнными лучами света… на многочисленных сторонах появилось лицо Оракула. Мудреца, вещающего свои видения уже не одно поколение. Но вот интересно, откуда Оракул появился? Почему живёт так долго? Вряд ли он человек, но почему-то ему безоговорочно верят люди…

У Рони много вопросов крутилось в голове, но она вряд ли бы осмелилась озвучить хоть один. В конце концов, всё это её никак не касалось.

Её ждёт самое обычное будущее научного инспектора. Будет трудиться в маленькой конторке на окраине тихого приморского городка, ковыряться в бумажках и раз в квартал наведываться в большие и, конечно, магические ведомства с проверкой…

– Дети мои… – блаженный голос старца эхом пронёсся по залу. – Мне было видение… Из года в год, из века в век, мы неукоснительно выполняли предначертанное нам. Надеюсь, и этот раз не станет исключением… – обычно после такой длинной паузы, Оракул сразу называл имена. – В Хаос отправится… адептка третьего года обучения факультета естественных околоментальных наук… Рони Уинтер.

Рони нахмурилась, не понимая, что она вообще сейчас услышала.

– Матерь Божья… – человеческим голосом простонал говорун.

– Я не поняла, что он сказал, – недовольно прошептала Рони. – Что Оракул сказал, Стрекочун?! – прикрикнула, начиная нервничать.

– Старик назвал твоё имя, – беспечно хмыкнул парень у стены. Он доел своё яблоко и бросил огрызок в урну. – Ты же тихоня-Уинтер?

– Пожалуйста, соблюдайте тишину, – произнёс не пойми откуда появившийся служитель Света в белой хламиде.

Рони задумчиво поджала губы.

«Моё имя? Да кому я вообще нужна?»

Хотелось возразить, сказать, что тут закралась какая-то ошибка, но необходимо было дождаться окончания вещания. Потом с ней всё равно захотят поговорить. Наверное…

– Служба Рони Уинтер продлится в Нижнем мире три месяца. Она назначается помощницей… седьмого сына Повелителя Хаоса, произошедшего от смертной женщины…

– Покойся с миром, Уинтер, – равнодушно произнёс тот самый парень. – Палач высосет все твои воспоминания вместе с жизнью одним прикосновением…

… по спине пробежал озноб. Но…

– И что? – спросила она флегматично, устав оттого, что её принимают за предмет интерьера. – Тебе какое вообще дело до меня? Тоже хочешь отправиться к Палачу? Так давай вместе попросимся, я не против компании. А, если нет, то стой и помалкивай.

– Вот поэтому у тебя и нет друзей, – бросил парень и покинул зал без дозволения.

– Не слушай его, – пророкотал говорун. – Мы лучше знаем, почему у тебя нет друзей.

– Светлые покровители… – утомлённо вздохнула Рони.

«Почему все считают, что мне нужны друзья?»

***

Кабинет ректора был залит дневным ярким светом, а на солнце глаза становились чувствительными. Рони щурилась, часто моргала из-за неприятных ощущений, но выглядело это со стороны так, словно она готова расплакаться в любую минуту.

– Мы понимаем, милая… новость неожиданная, – лениво протянул ректор Агнар, качаясь в кресле, конструкция позволяла.

– Очень неожиданная, – поддакнула куратор Френни, поправляя на длинном носу очки. Её соломенные волосы, неизменно собранные в пучок, напоминали гнездо. Рони всерьёз гадала, а не водятся ли в нём мыши…

– Но выбора у нас нет…

– Ах, нет совсем…

– Мы можем только подготовить тебя. Посланники Хаоса прибудут за тобой через три дня, – ректор вынул из нагрудного кармана сложенный треугольником платок и протянул его. – Вот, милая, держи. Я понимаю твои чувства.

Рони усмехнулась, принимая платок.

– Правда? Вас тоже отправляли в Нижний мир? – спросила не без иронии. Говорун неопределённо пискнул и, кажется, плюхнулся на хвост.

На губах ректора заиграла загадочная улыбка. Он не такой простак, каким хотел казаться. Рони это хорошо знала и, определив свой жизненный путь уже в двенадцать, готовилась к встрече с этим человеком особенно тщательно. Хоть она и должна была произойти только через четыре года…

– Согласен. Подловила, – он примирительно вскинул руки и, качнувшись в кресле, подскочил на ноги. – Опережая твои вопросы, ошибки быть не может. Сразу после вещания я вскрыл «золотой конверт». Его доставили ещё вчера: Оракул отправил «весть» заранее.

– В нём моё имя? – спокойно спросила Рони, искоса взглянув на говоруна. Он там сознание от страха не потерял? Иногда закрадывались сомнения, а точно ли он магическое создание? Чувство, что в душе он заяц, а не птица, обладающая уникальными способностями.

– Да…

– Родителям уже сообщили?

– За минуту до твоего прихода, я отправил вестника.

– Ясно, – ровно вымолвила Рони и бесстрастно констатировала. – Они расстроятся.

Ректор прошёлся по кабинету, налил из графина воды в стакан и протянул его блаженной миссис Френни. Она имела удивительную особенность: в самые «подходящие» моменты выпадать из реальности.

– Я искренне сочувствую тебе и твоим родным, но… мы же не на казнь тебя отправляем. Ещё никто не возвращался из Нижнего мира мёртвым, могу тебя заверить. Только живыми…

– Это радует, – равнодушно отозвалась Рони и погладила говоруна по маленькой головке. Тот прикрыл красные глаза-бусины, млея от удовольствия. Такой простой, казалось бы, но этих созданий, и правда, тяжело приручить. Рони пришлось сидеть в лесу под сосной пять дней и столько же ночей, прежде чем птица заговорила с ней. А ей только исполнилось двенадцать, она была одна, а в лесу полно дикого голодного зверья… – Но вас не смутило то, что меня определили к Высшему демону? С каких пор людей вообще к Высшим определяют?

И снова на лице ректора появилась эта загадочно-ироничная улыбка.

– С момента, как ты впервые переступила порог этого кабинета, я понял, что ты необычная девушка.

– Вы заблуждаетесь, господин Агнар. Я обычная, – невозмутимо заметила Рони. Говорун снова попытался спрятаться под волосами.

Ректор улыбнулся шире и сел обратно в кресло.

– Я имел в виду твой незаурядный проницательный ум. А ты, видимо, что-то другое?

– Я имела в виду то же самое. Мой ум обычный, – флегматично парировала Рони. Пожалуй, в «играх разума» ей действительно не было равных, но ректору вовсе необязательно об этом знать. – И вы не ответили на мой вопрос. С каких пор людей определяют к Высшим? Думаете, Пала… гм… седьмой сын Повелителя станет со мной возиться и тревожиться о моей безопасности?

– Ну, что ты, милая, – очнулась миссис Френни. – Конечно, станет. Как можно не заботиться о такой чудесной умной девочке? Ты же наш маленький прелестный ангелок. Свет нашего факультета, наш лучик, наша…

– Довольно, Лиан, – холодно осадил ректор, выставив ладонь. – Да-да, все мы знаем какая Рони Уинтер замечательная… Но поймите вы… мы не можем пойти против воли Оракула.

– Но я могу подать прошение о пересмотре видения, – бесстрастно заметила Рони. Говорун одобрительно встрепенулся и зарокотал.

Ректор поставил локти на стол, утомлённо помассировал виски.

– Можешь. Кто бы спорил. Но для этого должно быть весомое основание. Пока ты не отправилась на службу к демону, основания быть не может, «Потому что не хочешь» или «Потому что у тебя плохое предчувствие» – не годится. Понимаешь?

– Предельно, – непринуждённо кивнула Рони. – Но, если основание появится, я не буду ждать, пока из меня «высосут жизнь одним лишь прикосновением». На этом всё? Я могу идти готовиться?

– Да, – отозвался ректор, махнув рукой.

– От занятий меня освободили?

– А это ещё почему?! – воскликнул Агнар и даже вскинул голову.

– Так мне же нужно готовиться, и вы только что со мной согласились в этом, – невозмутимо заметила Рони. – Меня отправляют к Высшему, я не могу без подготовки.

– И как же ты собралась «готовиться»? – ехидно поинтересовался он.

«Думает не отвечу?» – мелькнула насмешливая мысль.