Драконова Академия. Книга 4. Том 2

За моей спиной раздалось какое-то невнятное рычание, Люциан приблизился, сел, уложил мою голову себе на ноги, а сам привалился спиной к каминной стене. Так, чтобы видеть окно и дверь.

«Прости меня», – мне очень захотелось сказать ему эти слова. Но я не представляла, за что я прошу прощения.

Поэтому просто вздохнула и закрыла глаза.

Глава 3

Люциан Драгон

«Я его люблю».

Как ножом по сердцу, честное слово. Кажется, если бы всадили в грудь кинжал и пару раз провернули, и то было бы не так больно. От этой боли не получилось избавиться, когда он раз за разом бил кулаком в стену, ни тем более теперь. Саднящие костяшки напоминали о ней, как незалеченный порез. Хотя куда больше напоминала она: девушка, что спала у него на коленях, свернувшись калачиком в какой-то старой грязной тряпке. Прекрасная, как никогда.

Волосы Лены после дождя от влаги завились кольцами, и ему невыносимо хотелось запустить в них пальцы. Все то время, что он просидел, привалившись к стене, рассматривая ее и не смыкая глаз. Спать не хотелось, к счастью, да он бы и не смог. Оставить ее непонятно где без защиты при учете того, что у него не осталось даже крупицы магии.

Как такое вообще возможно?

Наверное, только эти мысли и помогали отвлечься. Люциан не представлял своей жизни без магии, его готовили ко всему, к чему угодно – но только не к тому, что основа основ, его сила, исчезнет в неизвестном направлении. А что самое паршивое, на военном факультете на первом курсе говорили о возможности оказаться в антимагических кандалах или с полуиссякшим ресурсом, но он на это просто-напросто наплевал. Вместо того, чтобы слушать лекцию, занимался какой-то ерундой.

Зря. Возможно, если выслушал бы магистра внимательно, сейчас бы не ощущал себя настолько беспомощным. Лена и то лучше него знала, что делать.

Хотя о таком должен был знать он!

Он, а не она, должен был знать про этот драхов огонь!

Запрокинув голову, Люциан осторожно подвигал затекшие ноги, но она даже не проснулась. Неудивительно, после всего случившегося. Спросить ее о том, что произошло рядом с юкками, он не успел, все закрутилось так быстро, что Люциан едва успевал за событиями. Потом было не до этого. А еще чуть позже вообще говорить не хотелось.

Он не удержался, убрал прядку с ее лица, рассматривая безмятежную, спящую девушку. Что там Альгор вообще сказал или сделал, что она вот так легко его простила? При мысли о темном, кровь закипела, пальцы сами сжались в кулаки. И разжались, когда Люциан коснулся ее нежной кожи, провел подушечками по обнажившемуся плечу.

Было в этом что-то совершенно бесстыдное, вот так к ней прикасаться, когда она не знает. Не чувствует. Но если она спит, значит, сейчас здесь может быть Ленор?

Люциан отдернул руку и больше почти не двигался до самого рассвета. До того, как в запыленные, размытые дождем окна заглянули первые лучи все еще относительно раннего осеннего солнца, а Лена завозилась у него на коленях. Ноги по ощущениям напоминали палки, но, когда она сладко зевнула и открыла глаза, он забыл обо всем. Дорого бы он заплатил за то, чтобы вот так проснуться рядом с ней, и чтобы она была его. Его, его и только его. А после любить ее до умопомрачения.

– Доброе утро, – сказала Лена, мигом становясь далекой и отстраненной.

– Доброе, – ответил он. – Сейчас проснешься – и будем выдвигаться. Лучше не терять времени, драх его знает, где мы вообще.

– Да я уже проснулась. Сейчас только отлучусь ненадолго.

Костер-камин за ночь потух, осталась одна зола и запах гари от бывших стульев, которые он разломал на растопку. К счастью, одежда высохла, и они разбрелись по разным комнатам, чтобы переодеться. Его не оставляло ощущение чего-то безвозвратно упущенного, но поймать это чувство окончательно Люциан просто не мог.

Дождевая вода в банке была единственным припасом, поэтому время терять не стоило не только из-за светового дня и неопределенности, но и из-за отсутствия еды. Поскольку магического резерва не было, ему самому грозила усталость, и очень быстро. После бессонной ночи особенно.

Во время дежурств в гарнизоне магию у него никто не забирал, но Люциан отлично помнил, как это бывает, только что ты на ногах и бодрячком, а потом начинает выключать.

Из дома они вышли так же молча. Огляделись. Вправо и влево простиралось поле, заросшее густыми колосьями тарги. Зерновое, которое используют для помола и выпечки, но дикое: видно было, что здесь уже давно никого нет, никто за ним не ухаживает. Дорога вдоль поля вся заросла травой, не примятой ни с одной, ни с другой стороны, сразу за домом начинался лес.

– Пойдем вдоль поля, – Люциан глянул на солнце. – Даррания… то есть Даррания, к которой мы привыкли – вон там. Где-то. Понятия не имею, сколько нам идти до ближайшего поселения, но как только заработает магия, откроем портал.

Лена кивнула.

– Если устанешь, скажи. Сделаем привал.

– Не устану, – ответила она. – Я тоже хочу отсюда как можно скорее выбраться.

«Как можно скорее избавиться от тебя», – подумал Люциан. Мысленно дал себе пинка и зашагал по не успевшей высохнуть пропитанной дождем земле. Ноги проваливались в грязь – с ботинками точно придется попрощаться, но изо всех бед эта явно было наименьшей.

– Как нас вообще выкинуло сюда порталом, если здесь магия не работает? – задала логичный вопрос Лена.

И правда, как?

– Не представляю, – он покачал головой.

– Портал – это же стопроцентная магия. Значит, мы не должны были сюда попасть.

– Аномалии тех мест, возможно. То есть сюда нас выкинуло, это был магический потенциал с той стороны. А здесь уже все. Нет даже искры.

Лена вздохнула. Пожевала губы.

– Ты не спал всю ночь?

Люциан усмехнулся:

– Не бойся. В обморок не упаду.

Она тоже хихикнула, и он нахмурился:

– Ты чего?

– Да ничего. Просто вчера думала, что с тобой делать, если ты упадешь в обморок. А тут ты… о том же. – Только что она улыбалась, и вдруг ее улыбка погасла. Мгновенно. Как вспышка молнии.

Дальше они снова шли в молчании, и дорога казалась бесконечной. Трава наверняка хлестала ее по ногам, и Люциан с трудом сдерживался, чтобы не предложить Лене взять ее на руки. Прекрасно понимая, что она не согласится. Пошлет его куда подальше. А то еще и в поле убежит, с нее станется.

Потом поле закончилось, а трава нет, но, стоило им завернуть вдоль относительной дорожки к лесу, как вдалеке возникло искрящееся сияние. Оно то возникало, то схлопывалось, то возникало, то схлопывалось. Люциан на мгновение даже остановился, потому что прекрасно знал, что это такое. Так выглядела попытка создать портал человеком с очень слабым магическим ресурсом. Выглядела бы. Будь это там, где есть магия.

Но здесь… здесь это означало, что кто-то с очень сильным ресурсом пытается прорваться к ним. Более того, по летящим в стороны серебряным искрам, с такого расстояния напоминавшим рассыпающиеся точки, Люциан сразу понял, кто. И Лена поняла тоже, потому что, судорожно втянув воздух, опрометью бросилась туда.

Лена

Я вроде как всю ночь проспала и должна быть довольной и выспавшейся. Потому что это Люциан дежурил, чтобы я могла спать, но в голове какая-то вата и туман. Еще и странное ощущение, что я просто забыла что-то важное, а что – не могу вспомнить. Муторное неприятное ощущение только усилилось, когда я увидела вдалеке нечто отдаленно напоминающее искрящий портал. Искрящий темной магией.

Увидела и припустила к нему, потому что кто мог устроить нам такое приключение, если не Адергайн? Валентайн предупреждал меня, что люди и драконы для него игрушки, а я не верила. Что, если он сейчас играет с нами, как кот с мышками? Хотя мы с Люцианом для него наверное даже не мышки, а так, букашки-таракашки. Перед глазами слишком яркая картина: изломанные крылья, кровь, невидящий взгляд, и я лечу к этому порталу, не разбирая дороги. Вообще не представляя, что буду делать, если там Адергайн, но собираю в воспоминаниях все, чему меня учили.

Искры тают и рассыпаются, рассыпаются и тают, а потом их вдруг становится больше, больше и больше. Я почти подлетаю к нему, оглядываясь в поисках хотя бы чего-то… Чего? Не с корягой же на местного темного лорда идти, когда пространство все-таки рвется.

Стоящий по ту сторону Валентайн выглядит как сама смерть: глаза черные, текущее с его пальцев серебро смешивается с темной магией, где-то на заднем плане мельтешат незнакомые высокие своды и военные. Очень много военных.

– Лена, быстро в портал! – командует он. – Я не смогу долго его держать.

Меня упрашивать не надо, но я оборачиваюсь: Люциан где-то там вдалеке. Он за мной не бежал. Такое ощущение, что он вообще шаг замедлил.

– Люциан, быстрее! – кричу я и машу руками. – Быстрее! Портал нестабилен!

Он ничего не отвечает, как будто это его не касается, даже не ускоряет шаг.

Вот… драконий дебил!

– Люциан!

– Лена! – почти рычит Валентайн.

Он не может сюда шагнуть, я понимаю, что с порталом любой силы будет то же самое, что и с нашим. А меня просто на части рвет. Я не хочу тут оставаться, в этой глуши непонятно где, особенно после всего, что случилось. Но и не хочу оставлять Люциана одного, пусть даже на него опять нашло временное драконопринцево помешательство.

– Закрывай, – говорю я. – Закрывай, мы доберемся до места, где магия работает, а потом вернемся.

Мне невероятно тяжело ему это говорить, и еще тяжелее отступить. Но я все-таки это делаю. А потом разворачиваюсь и бегу назад. Мне хочется от души пнуть Драгона в причинное место – за то, что он умеет быть таким идиотом в самый неподходящий момент. За то, что на него находит, когда мы на грани выживания! Ведь вроде нормальный дракончик утром… был! А сейчас!

Я подлетаю к нему с той же скоростью, что до этого бежала к порталу, от души колочу кулаками по груди. Разумеется, нашел, когда показать характер! Несмотря на все то, что видел! Несмотря на то, что устроил Адергайн! Про Адергайна я ему, конечно, не рассказываю, но продолжаю колотить по мощной драконопринцевой груди. Которая сейчас как камень! И мозги у него как камень!

– Ты… ты! – шиплю я, понимая, что во мне сломался внутренний напряжометр, и меня несет. Остановиться я уже не могу. – Ты что, не понимаешь, что нам нужно вернуться?! Совсем не понимаешь? Вот вообще не понимаешь, да!

Люциан наконец перехватывает мои руки и как-то криво усмехается. А после кивает за мое плечо и выплевывает:

– Не переживай так, Лена. Теперь ты точно в безопасности.

Сначала я хочу поинтересоваться, что за бред он несет, и только потом оборачиваюсь. К нам довольно быстрым шагом приближается злющий, как сто один Люцифер, Валентайн.

Прежде чем я успела выставить руки в разные стороны, чтобы их друг к другу не подпустить, Валентайн уже приближается и шагает ко мне вплотную:

– Что непонятного в словах: срочно в портал, Лена?! – Его взгляд все еще темный, хотя я точно знаю, здесь магии нет.

– Не рычи на нее! – взрывается Люциан.

Это катастрофа.

Катастрофико, как сказали бы на испанском. Потому что Валентайн переводит взгляд на него, и в его глазах выражение, от которого пеплом рассыпаются даже самые стойкие. Что касается Люциана, он просто резко втягивает воздух, явно готовый повторить то, что сказал. От них просто волны агрессии расходятся, и это будет пострашнее магии.

– Брейк! – говорю я, все-таки выставляя руки в стороны. – Брейк! Брейк! У нас здесь экстренная ситуация, которую надо решать! Потому что лично я хочу вернуться домой живой, а на меня напал Адергайн.

– Что?! – Два боевых дракона забывают друг о друге и мигом переключают все внимание на меня.

Молодец, Лена, держи медальку по предотвращению немагического конфликта.

– Адергайн, – повторяю, как заклинание. Пока это имя работает, пусть работает. – То, что ты там видел, Люциан – это был Адергайн, я как-то не успела тебе рассказать.

– Что он хотел? – ошарашенно спрашивает Драгон.

– Нам надо возвращаться, – перебивает его Валентайн.

Судя по тому, что он переключился в режим решения «что делать со всемогущим папой», катастрофико откладывается. Можно глубоко дышать и считать облачка по пути в магическую зону.

– Возвращаться – куда? – интересуется Люциан. – Где мы вообще?

– Вас выбросило в предместья Аварда.

– Куда?! – на сей раз хором с ним спрашиваем мы.

– Немагические земли. Сведения о них засекречены.

– Какого… – начинает было Люциан, но Валентайн кивает в сторону, в которую мы шли.

– Здесь полдня пути.

Полдня пути. Ну ладно хоть не сутки. Не неделя. И вообще, я хочу домой и поспать. Желательно, не думая больше про Адергайна и про то, что он сотворил с пастухом. Хотя сдается, сниться мне эта картина будет очень и очень долго.

Люциан сжимает зубы, но мы все-таки выдвигаемся, и это радует. Теперь уже немагический конфликт сто пудов разрешен, можно и правда считать облачка. Но по дороге можно же поинтересоваться, что это за предместья Аварда.

– Почему здесь нет магии? – спрашиваю я у Валентайна.

Тропинка совсем узкая, поэтому приходится идти гуськом. Валентайн первым, я за ним, замыкает Люциан. Паровозик, блин. Со взрывчаткой.

– Аномальная зона. Такая же, как та, что нарушает работу порталов на землях, где находится алтарь Горрахона. Было предположение, что эти зоны имеют примерно одинаковую структуру первоначальных искажений, и что они каким-то образом связаны между собой, – комментирует Валентайн. Судя по его каменной спине и плечам, он все еще очень напряжен. И очень зол. – Теперь это уже не предположение.

– Я не пойму, почему нужно об этом молчать, – доносится из последнего вагона.

Я мысленно морщусь. Вот тоже не пойму, почему нельзя помолчать и не злить злющего Валентайна?

– Потому что отсутствие магии порождает панику, – резко произносит Валентайн. – Хочешь, чтобы вся страна сходила с ума в предположениях, способно ли это распространиться на магические земли?

– А оно способно? – вырывается у меня.

– Рост зоны остановился примерно три столетия назад. С тех пор изменений нет.

– Чешуябля, – выдает Люциан. Совершенно не подозревая, что последняя часть его слова… она такая… родным повеяло. Но раньше я такого ругательства не слышала, и в голове проносится мысль: может, его Соня плохому научила? Воспоминания о Соне мигом возвращают в момент, из которого меня выдернуло вчера. Экскурсия, алтарь Горрахона, магистры и адепты…

– Там все нормально? – интересуюсь. – Оллихарда удар не хватил? Меня еще не отчислили?

– Не смешно, Лена! – вот сейчас Валентайн натурально рычит, останавливаясь и оборачиваясь так резко, что я влетаю носом в его мундир. Только сейчас понимаю, что он в мундире. В мундире Даррании. Я не успеваю сказать что-либо в свою защиту, в частности, даже то, что мой сарказм – это тоже защитная реакция, а он уже чеканит слова: – Ты хоть примерно представляешь, что произошло? Колоссальный выброс темной магии. Мертвый пастух. Исчезновение наследника Даррании…

– Я не наследник, – хмыкает Люциан. – Мы с отцом по этому вопросу договорились.

Валентайн награждает его убийственным взглядом:

– Ваша договоренность больше не в силе. Ферган снова объявил тебя наследником после ситуации в гарнизоне.

– Как… что?! – Люциан впивается в него взглядом. – Какой ситуации?

– Нападение темных. Мгновенное. Точечное. Выживших единицы, и за их жизнь сейчас сражаются лучшие целители Хэвенсграда.

После слов Валентайна Люциан натурально бледнеет. Я никогда не видела его таким, хотя у самой волосы встают дыбом от этих слов. Особенно когда Валентайн добавляет:

– В Даррании объявлено военное положение.

Глава 4

Хорошие новости заключались в том, что никто никого не убил и даже не попытался подраться. Еще в том, что мы благополучно добрались до мест, откуда Валентайн открыл портал в Дарранию. Люциан открыл свой и ушел в него один. Он вообще ни слова нам не сказал с той самой минуты, как узнал про случившееся, а на все мои попытки о чем-то поговорить (хотя о чем тут поговоришь?) не реагировал.

Я его понимала. Потому что сама чувствовала себя так, будто я зашла внутрь колокола, когда в него решили позвонить. Валентайн рассказал о том, что они среагировали почти мгновенно, как только он почувствовал прорыв, но подоспевшим войскам и ему спасать уже было особо некого. Гарнизон был разрушен, дальше темные пока не пошли. Почему – скорее всего, потому что это был акт демонстрации силы.

Или отвлекающий маневр. Об этом уже я сама подумала, когда вспомнила свою встречу с Адергайном. Валентайн меня очень подробно о ней расспрашивал, но у меня практически все вылетело из головы. Кроме того пастуха, юкк и явления самого темного лорда, тьфу, Верховного эрда. Мне смутно верилось в то, что Адергайн стал бы устраивать все это ради встречи со мной. Только ради встречи со мной. Скорее всего, Валентайн был прав про демонстрацию силы, а я просто удачно подвернулась как возможность.

Неудивительно, что я чувствовала себя оглушенной. Оглушенной и опустошенной. Потому что, несмотря даже на то, что в городе мы не побывали, переместились сразу в наш дом, а еще на то, что Валентайн снова прикрыл меня от очередного допроса, я все равно смутно представляла, что будет дальше. Военное положение звучало слишком страшно.

Когда мы уходили на эту экскурсию, моей основной проблемой была Ленор. Еще немного Люциан, который не оставлял попыток меня… даже не знаю, как это назвать. Сделать своей, наверное. Сейчас это все отодвинулось на второй план, представив угрозу реального нападения темных, после которого мало никому не покажется. Я слишком хорошо изучила историю, а еще слишком хорошо знала о силе драконов, чтобы понимать: это может обернуться катастрофой.

Если Адергайн реально решит напасть, если драконы снова схлестнутся, как в той исторической войне, используя всю свою реальную силу… Но он же не идиот! Он же должен понимать, что править ему будет нечем. Даже когда мечтаешь о мировом господстве, чувствуя, что у тебя в руках сосредоточены вся власть и могущество, о таком точно забывать не следует. Или он на что-то еще рассчитывает?

Вопрос только в том, на что.

– Надо было спросить, – ехидно подала голос Ленор, когда я сгрызла до мяса ноготь на мизинце.

– Вот знаешь, твои шуточки сейчас вообще не в тему!

– Да мне-то, по ходу, терять уже нечего. Он настолько серьезно настроен, что как только ему понадобишься ты, меня сразу отправят вслед за пастухом, ну или распылят, как ту юкку.

– Что, Валентайна уже не боишься? – поинтересовалась я.

– Как по мне, так одна хрен разница.

Когда Ленор начинала говорить как девушка из моего мира, я чувствовала с ней странное и вполне объяснимое родство. Гораздо большее даже, чем далось нам по происхождению. Хотя временами несла она полную чушь. Вот как сейчас.

– Валентайн на нашей стороне, – напомнила я.

– На чьей – на нашей?

– Меня. Тебя. Даррании. Он собирается найти способ, чтобы мы могли…

– Ой да брось, Лена! Он темный! А темные всегда исключительно на своей стороне, такова их природа. – Ленор философски хмыкнула. Почему-то мне представилось, как она сидит в той самой комнате в родительском доме и подпиливает ногти.

– Этот темный защищает то, что, в общем-то, защищать не обязан. Страну, в которой его так до конца и не приняли.

– Не знаю, что насчет конца, – фыркнула она, – по-моему, его как раз приняли хорошо. А в целом Валентайн Альгор защищает то, что считает своим. Дарранию. Тебя. Пока вы принадлежите ему.

Что. За. Бред!

– У тебя там крыша поехала в заточении? – резко поинтересовалась я.

– Да нет. Я просто предупреждаю, чтобы потом не было мучительно больно.

– Предупреждаешь о чем?!

Ответить Ленор не успела, потому что вошел Валентайн. Я мгновенно поднялась с кровати, на которой просидела, кажется, вечность – так и не притронувшись к еде даже несмотря на то, что не ела уже очень давно. Подбежала к нему. Он выглядел осунувшимся, а еще… темным. Чешуя на скулах проявилась так четко, словно собиралась там остаться навечно, в глазах вспыхивали и гасли черные искры.

Я приподнялась на носочки, коснулась губами его губ, вложив в этот поцелуй всю свою нежность и поддержку. Валентайн ответил так жадно и рвано, словно хотел выпить не только мое дыхание, а меня всю. Потом так же молниеносно отстранился, заключая мое лицо в ладони и вглядываясь в глаза.

– Я представить не мог, что они разрешат экскурсию к алтарю, когда сработал прорыв. – Процедил он. – Просто не мог представить. Иначе бы я ни за что тебя не оставил, Лена…

– Там ты был нужнее, – мягко произнесла я. – Со мной все равно ничего не случилось. И, как ты правильно сказал, представить такое не мог никто.

Оказывается, когда стало известно о прорыве, Валентайн уходил на границу в полной уверенности, что экскурсия отменяется. Но власти решили ничего не сообщать в Академию, больше того – даже не намекнули, и мы всей дружной толпой потопали просвещаться, когда гарнизон уже был разрушен. Справедливости ради, в тот момент они еще об этом не знали, но это, конечно, был полный трындец. А впрочем, ничего нового. Тогда вышестоящие еще предполагали, что о прорыве можно будет никому не сообщать, зачем лишний раз наводить панику.

Почему-то меня это абсолютно не удивило, а вот Валентайн явно до сих пор был в ярости, поэтому я решила немного его переключить:

– Как усиление границ?

– Сделано. По всей протяженности войска, остальные наготове. Завтра собираемся с Ферганом в Цитадели. Он, его советники, архимаги.

– Ого. А ты сам что думаешь? Зачем это Адергайну? Будет война?

– Я уже ничему не удивлюсь, – произнес он, а потом вдруг судорожно сгреб меня в охапку и прижал к себе. – Не могу даже представить, что позволил ему подойти к тебе близко. Каждый раз, когда думаю об этом…

– Давай не будем об этом думать, – я мягко обняла его в ответ. – Проблемы надо решать по мере поступления, а тебе сейчас лучше отдохнуть. И мне тоже. И, может быть даже, поесть.

Он вскинул голову и нахмурился:

– Ты до сих пор не поела?

– Только это, – я показала обгрызанный ноготь. – Но с удовольствием поем вместе с тобой, если ты любишь холодное.

Впрочем, ужин оказался коротким и быстрым: мы оба настолько вымотались, что  быстро покидали в себя еду, упали в постель и отключились практически сразу же. Я провалилась в темноту без сновидений, глубокую и бесконечную, чтобы вновь вынырнуть в Темных землях. И снова увидеть Люциана.

С изломанными крыльями, с угасающей в невидящих глазах магией.

Люциан Драгон

Иногда жизнь разделяется на до и после. Так случилось, когда мама побежала спасать Сезара. Он видел ее в тот день только за завтраком, и в последний раз. Живой. Он помнил ее застывшие черты, спокойное, умиротворенное лицо, когда на прощание с тэрн-архой Даррании собралась вся аристократия, а обычные люди рыдали за стенами собора. Отец объявил месячный траур, но его траур по матери продолжался гораздо дольше. Который только-только начал развеиваться с появлением Лены.

Теперь он смотрел на умиротворенное лицо Этана.

Странное дело, но после смерти что драконы, что люди, становятся такими спокойными, такими светлыми, словно все лучшее, что в них было, навеки запечатлевается на их лицах. Люциан смотрел на него и не мог отвести взгляд, мимо него ходили, на него смотрели с опаской, он чувствовал. Но не мог заставить себя пошевелиться и отойти, словно сама мысль о том, что ему придется его здесь оставить казалась кощунственной.

Все самое дорогое у него забирала темная магия.

Сначала мать.

Теперь – друга. Десятки тех, с кем он участвовал в построениях в гарнизоне. Кальварен Михт. Парни, с которыми они отжимались на спор, кто больше. Дракон из друзей Амира. За жизнь Сайтанхорда сейчас еще боролись, как ему доложили, но она тоже висела на волоске.

Всех погибших доставили в Хэвенсград (тех, от кого остался не только тлен), а среди выживших целители потеряли уже четверых. Всего этого могло бы не быть, если бы отец прислушался к нему и, в конце концов, отправил лозантирова Альгора совершенствовать защиту и усиливать границу заранее. Если бы он отправил туда подкрепление заранее.

Внутри, в темном клубке глухой скорби рождалась звериная ярость, поэтому когда к нему приблизились со словами:

– Тэрн-ар Драгон, тэрн-арх требует вас к себе. Немедленно, – он обернулся, окатив военных таким взглядом, что они мигом подобрались.

– Подождет, – процедил сквозь зубы.

– У нас приказ. Мы вынуждены просить вас пройти с нами, или…

– Или что? – холодно спросил Люциан. Отвернулся, снова вглядываясь в лицо Этана.

Он должен был остаться там. Он бы сумел их сдержать до прихода Альгора. Может быть, не так, как отец, но, по крайней мере, исход был бы совсем другим.