Рояль в море

Владимир Козлов

Рояль в море

Рояль в море

Женщин надо любить сильно и всегда. Чтобы у них от мужской любви вырастали волшебные крылья, при помощи которых они смогли бы летать и делится своим счастьем на земле с другими людьми.

МИША ФУТБОЛИСТ

Он стоял перед ней статный и ухоженный.

Его обольстительная и неповторимая улыбка напоминали ей времена двадцатилетней давности. Когда она вместе с подругами ходила на стадион смотреть на него белокурого, где он принимал участие в футбольных матчах. Он омытый звёздным дождём и женским вниманием, не замечал её – неприглядную девушку, готовую целовать бровку его футбольного поля, по которому он бегал. Тогда его называли звёздным мальчиком не оттого, что он был склонен к звёздной болезни, а что-то в его облике было много неземного. Естественные светлые кудри, свисающие ему на плечи, и глаза, брызгающие голубикой, производили на молодых женщин и девчат неизгладимое впечатление. Обычно все их знакомые блондины были мягкотелые, можно сказать больше на девчонок смахивали. А этот был далеко, не такой. У него было волевое лицо с прямым носом, мощные ноги и манеры взрослого интеллигентного мужчины. Одним словом, это был эталон истинного красавца. Девушки не шептались между собой, а вслух говорили, что его бог опустил с неба, чтобы он помог слабой команде выиграть кубок города.

Откуда он приехал в призывном возрасте, тогда ещё мало кто знал. Только позже поползли достоверные сведения, что он родом из Кандалакши, сын погибшего рыбака на Белом море. Прибыл в город с нестареющей матерью по вызову на новое строящееся предприятие, где нужны были специалисты различных профессий.

Все опытные болельщики тогда говорили, что Миша Костров, самый техничный игрок в команде, но не самый полезный. Выкладывается на игре, когда девушек на стадионе много красивых. И это было правдой. При них он становился королём футбола. Он мог творить при девушках такие вещи, что от его скоростных проходов и финтов кровь в жилах стыла не только у девчат, но и у всех болельщиков. При пустых же трибунах часто в его адрес летели оскорбительные слова. «Пижон». «Мазила».

Это было сущей правдой, и он никогда не скрывал этого. И главное сам с собой он ничего сделать не мог. Эта черта его подводила. И он заявлял официально всей команде, что бросит футбол и займётся вплотную лыжным спортом. Надо сказать, что и в лыжах на дистанции десять километров ему в городе не было никого равных. Тогда-то тренер команды Бессонов начал приглашать на матчи больше девушек из институтов и училищ, чтобы не потерять способного футболиста. Мишу Кострова можно смело было относить к писаным красавцам. Он был приятен во всём! И к себе всех окружающих располагал своей внешностью и поведением. Его спортивная походка и многообещающая улыбка всегда притягивала девушек к нему. Их обуревало чисто женское любопытство. Из чего слеплен этот футболист? Кожа у него из замши или другого неизвестного космического материала? В нём демонстрировалась, как напоказ, яркая и неизведанная мужская привлекательность, которую всем молодым девушкам хотелось распознать, – в том числе и Ольге Ситновой. Сейчас она уже знает, что эта неведомая мужская привлекательность называется одним греческим словом, – харизма. Эта самая его харизма не одну девчонку усушила до костей, а одна молодая провизор из центральной аптеки, не дождавшись от футболиста взаимной любви, наглоталась каких-то таблеток и бросилась в речку с моста. Правда её откачали, но она осталась после этого на несколько лет инвалидом по зрению.

В те былые времена Ольга была им тайно увлечена. Она никому не рассказывала о своём короле футбола, а только с завистью смотрела, как красивые и модно одетые её подруги после матча провожали его со стадиона. А она в то время была невзрачной серой мышкой и, стесняясь своей убогости, не решалась к нему подойти, только плелась за подругами в хвосте. Хотя это было далеко не так. Ольга всегда была красивой, но совесть ей не позволяла свою красоту выставлять напоказ общественному мнению. Для неё тогда было немыслимо прибегать к косметике из-за худого семейного бюджета её родителей. Не говоря о каких-то сверхмодных тряпках. Она поднашивала и перелицовывала гардероб своей старшей располневшей сестры, – тем и довольствовалась, но не забывала следить за своей головой. Могла часами перед матчем стоять около зеркала, делая различные причёски, в надежде, что он заметит её. В мечтах она всегда желала, чтобы он заметил, невзрачную девушку с соседней улицы, но он был слеп. Его избранницей оказалась самая красивая девушка из их института Люба Поднебесная. Она училась на курс младше Ольги, но школу они заканчивали вместе.

Люба целый год до поступления в институт, работала проводницей пассажирского поезда. Сейчас она давно уже не Люба, а Любовь Владимировна и возглавляет прачечную завода, где трудятся в основном одни женщины.

Ольгу тоже сейчас все величают Ольга Дмитриевна, и она несколько лет подряд является председателем профсоюзного комитета завода, где трудится чета Костровых.

Тайная любовь и тяжкие воздыхания к Михаилу у неё давно прошли, но огромная симпатия к его личности и любопытство остались. К тому же она неимоверно уважала Любу, не только как хорошего работника, а просто, как женщину.

ПУТЁВКА

И вот он сейчас стоит перед ней словно викинг с теми же белокурыми вьющимися волосами на голове и бессменной ослепительной улыбкой. Как будто не было разрыва долгих лет.

Ей на секунду показалось, что она сидит за пультом машины времени, но быстро опомнилась и, сделав серьёзный вид профсоюзного лидера, сказала:

– Миша имеются две бесплатные путёвки, одна в Подмосковье другая на море в Ялту. Время хоть и не летнее, но море есть море. Оно в любое время года оздоравливает. Воздухом там подышишь десять дней, ракушек да камешков для аквариума наберёшь.

– У меня аквариума нет, – обрадовано ответил он, – но вы не беспокойтесь Ольга Дмитриевна, я найду чем заняться в Ялте! Я там бывал и не один раз. Знаю, где можно ноги свои подлечить и с кем досуг убить. Я, конечно, с охотой поеду в Ялту. Выбора никакого быть не может. Мне она всегда по душе была.

– Хочу тебя немного огорчить, что досуг тебе, наверное, придётся проводить с нашим социологом Анастасией Юсовой. Она, едет в этот санаторий в каком будешь отдыхать и ты, только у неё полная путёвка на двадцать четыре дня. А тебе, как донору и бывшему спортсмену я придержала искусственно две путёвки на выбор.

– А чего я с ней буду проводить досуг. Она мне не жена и не любовница, – возмутился он, не поняв намёка Ольги Дмитриевны.

– Да я не про это Михаил, – загадочно произнесла она и замолчала.

– Если не про это, то пускай она и собирает ракушки по берегам для комнаты психологической разгрузки, а я лучше рыбок буду ловить, и пиво холодное пить, – страстно убеждал он её.

– Вот насчёт рыбок я тебе и говорю Миша, – вполне серьёзно сказала Ольга Дмитриевна. – Имей в виду, она живёт в твоём доме и прекрасно знает твою Любу. Как попадёшься ей на глаза хоть с одной «рыбкой», то считай раздора в семье тебе не избежать. Я тоже превосходно знаю твою жену. Она не потерпит измены. Она со мной, как с женщиной уже разговаривала насчёт ваших взаимоотношений. Они у вас не совсем прочные. Просила, чтобы я как-то повлияла на тебя по профсоюзной линии. Но сейчас не те времена наступили, как когда-то профсоюзы и партия вторгались в семейные разборы. Любе твоей давно надоело выслушивать от знакомых о твоих рыцарских похождениях. Тебе пора остепениться сорок два года уже. Дети взрослые. А ты, как голодный под чужие подолы заглядываешь.

– Я понял Ольга Дмитриевна ваше предостережение, – опёрся он двумя руками на стол председателя профкома. – Я вам на это отвечу определённо точно, что с курорта я приеду здоровым, как бык, – и обязательно непорочным! И то, что со мной едет социолог, – это не трагедия, а моё алиби! Она женщина, конечно, красивая и мы с ней всегда хорошо ладили. Я думаю, понапрасну она не будет язык свой распускать. Так что Подмосковья мне не надо. Отправляйте меня в Ялту.

– Моё дело в этом случае, совершенно нейтральное, – сказала она, – я тебя предупредила, а там уж сам смотри. Но только я никогда не поверю, чтобы Михаил Костров, на черноморском курорте одним климатическим воздухом питался. Знаю я тебя, как облупленного со студенческих лет.

Она поправила свои волосы и, махнув рукой, сказала. – Ладно, иди в бухгалтерию оплачивай путёвку и проходи как можно скорее медицинскую комиссию. Раскаиваться всё равно тебе придётся, – такие волосы как у тебя не одной, наверное, женщине придётся гладить в Ялте!

Он вылетел из кабинета радостный и окрылённый. Михаил давно ждал Ялты. Последнее время его больше направляли отдыхать в Липецк или Воронеж. Ялтой он бредил. Слишком много хороших впечатлений она оставляла ему после каждого отдыха. На этот раз он заверил себя в душе, что полностью отдастся на восстановление своего драгоценного здоровья. Все остальные забавы, включая и женщин, он мысленно отверг. Но он осознавал, что мысль всегда при большом желании можно склонить в нужную сторону, где жизненная ситуация будет предпочтительней. «Его друг врач Карлин», – вечный холостяк как-то ему сказал, что мужчины до сорока лет растрачивают своё здоровье, а после сорока латают его. Женщины же всю жизнь пекутся о своём здоровье, а после сорокалетнего рубежа смотрят не только за своим здоровьем, но и мужа.

«Ты говоришь, как будто женат сто лет» – подкалывал его Миша.

В ответ Карлин ему ничего не отвечал, только ссылался на специфику своей работы.

«Наверное, он был прав, – думал Михаил, – сейчас у меня то поясницу схватит, то бок. Год назад ничего не болело, кроме ног. Но это последствия спортивной молодости и конечно футбола. Хорошо хоть давление не шалит, а то бы совсем труба была».

ПОЗДНЕЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Вечером за ужином он сообщил жене Любе, что собирается на курорт в Ялту.

Она восприняла эту новость спокойно, но не забыла ему посоветовать, чтобы он на телефон поставил новую – карту.

– Зачем Люба? – уставился он на неё.

– Там отработаешь эту карту и выкинешь, – сказала жена, – чтобы после отдыха тебя здесь дома, твои курортные барышни не доставали.

– Ну, ты Люба и скажешь, – произнёс он чуть обиженно, – я еду лечиться, а не романы крутить. Программу президента буду воплощать в жизнь. И к тому же со мной в один санаторий едет старая дева Анастасия. Я же не буду при ней в море разврата прыгать. Я лучше по бережку похожу.

Люба поставила перед мужем тарелку с макаронами и поджаркой, забыв при этом подать вилку:

– А вилка где? – спросил он.

– Привыкай есть без вилки, – иронически произнесла она. – Будь, как на поминках. Там же едят только ложками.

– Не понял, а кого поминать я сейчас буду? – встрепенулся Михаил.

– Меня, но не поминать, а вспоминать. Если узнаю, что с кем-то в Ялте любовь закрутил, да ещё при таком свидетеле как Анастасия. Имей в виду тебе придётся несладко!

– Не пойму Люба, – с обидой сказал он. – К чему эти грозные предисловия. Настя твоя подруга, разве я посмею в присутствии её нырять в омут разврата.

– Анастасия хоть и подруга, но знай, она всему заводу расскажет, как мой любимый муж на Южном Берегу Крыма рога мне наставлял, – предупредила она мужа. – Я тогда этого позора не потерплю, а сразу разведусь с тобой. Хватит с меня страданий. Я уже давно заметила, за тобой, что у тебя после каждого отпуска появляется куча любовниц. И про программу президента мне не вещай. Ты только сугубо личные программы признаёшь на курортах. Всласть своим половым разбойником пошалишь, да отметишься во всех ресторанах. Тебе, что дождь, что снег, лишь бы память яркую оставить о себе в тех пенатах. Порох я знаю твой. Так что милый не говори мне ничего? Я знаю тебя, как облупленного.

Михаил выслушал жену, молча встал со стула и взял в столе вилку. Затем принялся за поджарку с макаронами.

– Не пойму, чего ты несешь? – прожёвывая пищу, сказал он, – времена, когда я «кадрили» выдавал давно прошли. И было то всё это несерьёзно. Флиртом даже нельзя назвать. Пару раз станцевал на пионерском расстоянии финскую летку, вот и все романы.

Люба от возмущения хлестанула себя руками по бёдрам и с негодованием сказала:

– Ничего себе пару раз он потанцевал? Да ты знаешь, что из всех адресованных тебе почтовых открыток, писем и телефонных номеров твоих любовниц можно репродукцию ярого бабника устроить. Ты что думаешь, я совсем дура нагольная. Я им всем ответы вместо тебя писала, и просила от твоего имени прислать обязательно свои фото. И они все слали. Одна женщина – директриса средней школы из Брянска совсем из ума выжила. Тебе в девяностые годы регулярно и так страстно изъяснялась в любви, а в конце письма зонтик попросила ей японский купить и приглашала тебя в гости, чтобы прогуляться с тобой по лунной тропинке. Я ей, конечно, ответила, только тебе ничего не говорила.

Михаил прекратил жевать, и удивлённо посмотрев на жену, спросил:

– И что же ты ответила ей?

– Я написала ей, – извините, у нас таких зонтиков в продаже нет. И что у Михаила Кострова растут две дочки, и есть красивая и умная жена, которая тоже бы хотела иметь японский зонтик. А по лунной тропинке я сама с мужем хожу ежедневно.

Михаил покачал головой и отодвинул от себя тарелку. Есть ему уже не хотелось после запоздалых откровений жены.

– Надо же иметь, сколько терпения, чтобы держать в себе это. Могла бы обмолвиться со мной по этому поводу. Эта директриса была почтенная дама и никакой любви у меня с ней, тогда молодым мужчиной не могло быть. «Ты напрасно её обидела», – укоризненно заметил он.

– Эта почтенная дама тебя в письме любимым называла, а в конце горячо целовала, разве пишут такие письма мужчине, который всего лишь два раза с ней отплясал пионерскую летку? Только мне непонятно, где ты с ней эти финские пляски устраивал, в номере или на Поляне сказок в Крыму?

Люба, нервничая, заходила темпераментно по кухне, кидая на мужа недоверчивые взгляды:

– И не смотри на меня как прокурор? – бросила она ему в пылу, – не заставляй меня копаться в своём личном архиве и разыскивать все графологические улики против тебя? У меня много фотографий сохранилось твоих любовниц. И я скажу тебе, что я не хуже всех твоих стерв. Я не заслужила такого позора. Может директриса твоя, и привлекательная, но только не внешностью, а чрезмерными объёмными сисями, но такое лицо, как у меня ей за счастье иметь. Ты посмотри на меня?

Она изящно провела ладонями по своему глянцевому телу, выпячивая вперёд свою аппетитную грудь, и не останавливаясь продолжила монолог назидания и само восхищения:

– Ты выиграл в лотерею счастливый билет! Нет красивее меня женщины в городе. Это признано квалифицированной комиссией.

– Это было в то время, когда и меня лучшим футболистом года признавали, – напомнил он о своих неоднократных достижениях.

– Полюбуйся на шифоньере моей наградной диадемой, а в твоих кубках даже крупы держать нельзя. И не хлопай своими длинными ресничками, а не то прохлопаешь жену. Запомни это! Скажу тебе точно, что такими жёнами, как я не бросаются. Ты незримый болван вот что я тебе скажу. Вспомнишь меня ещё не раз, но поздно будет. У меня тоже имеется запасной вариант на счастливую жизнь, и не с бедным человеком! И к тому же у него помимо крупного счёта в банке, положение в обществе высокое.

Миша от ревностного наступления жены немного сник и повесил голову. Она же, словно прожигая его лазером, не сводила с него глаз. Ей же в этот момент было непонятно его поведение. Она хорошо знала своего мужа. Он редко ей в чём-то возражал, даже когда был явно прав, но ни при какой ситуации никогда не опускал головы. Это было не в его характере. А тут склонённая и повинная голова, которая привела её в неописуемый восторг, заставила её в эту минуту насладиться собой. Она хотела от него услышать раскаяние. Она готова была ему простить все его грехи, только бы услышать от него чистосердечные признания. Поэтому она пододвинула свой стул ближе к нему, и глубоко заглянув ему в глаза, сказала:

– Посмотри на меня? Разве я хуже тех кур, которые были у тебя? Я тебе всю себя отдала, и ни разу об измене и думать не могла, а ты ни одного удобного случая не пропускаешь. Мне, думаешь приятно слушать за своей спиной шушуканье сослуживцев?

– Это хорошо, что у тебя богатый вариант есть с завидным положением! – веско заявил он. – Я хоть буду теперь спокоен, что мне не придётся раскошеливаться на твои похороны.

– Идиот, – взвизгнула она.

– Может быть? – но ты меньше шелуху собирай? – бросил он в её сторону сердитый взгляд, – чтобы упрекать меня в неверности, нужны факты, а не голословные обвинения. А сплетни в основном наводят те женщины, которые до меня домогались, а я им геройски в близости отказал. Ты должна гордиться таким мужем, а не ревновать по всяким пустякам. И я же тебе сказал, что со мной Анастасия едет. Я при ней даже на танцы ходить не буду. Потому что ноги еду лечить. С ней буду, любезен, как на заводе. А с остальными отдыхающими вежливым и приветливым, как пионер – всем ребятам пример.

– Вот преподобная Анастасия, на чужбине, умиляясь твоей учтивостью и любезностью, запросто перед тобой и раздвинет свои хрустальные ножки, – засмеялась Люба. – Скажет другое государство, нравственность и социологию в сторону. Пора жизнь вдыхать с чужим мужчиной. Ты посмотри, как она своим задом стала выписывать? Словно пава ходит. Понимает, что долго копалась в социологических вопросах, даже забыла про свою красивую молодость. Хотя надо отдать ей должное, она за собой следит и выглядит всегда на пять с плюсом. По дому ничего сама не делает. Приглашает глухонемую прислугу, а стирать вообще ненавидит. К нам в прачечную всё тащит вплоть до трусиков. Бережёт себя. И я бы даже не сказала, что она старая дева. Анастасия значительно младше меня и родить ещё может. Я думаю, она сейчас хоть под монстра ляжет, чтобы упущенное время наверстать?

– С ним может быть она и ляжет, но только не со мной, – улыбнулся Миша. – Она хоть женщина и видная, но меня стороной вечно обегает. Да и я не посмею покуситься на её честь. Вы же с ней приятельницы. И к тому же тебе известно, что из творчества я больше всех предпочитаю оперу, а не её изданные карликовые брошюрки. Слишком философии в них много напичкано, почему она мне и не по нутру. Я футболист и кузнец! Уважаю скорость и силу! Только с тобой мне приятно разговаривать на разные темы, потому что тебя одну люблю!

Он понимал, что бессовестно врёт и ей, и себе. На самом деле Анастасия всегда привлекала его своей неповторимостью. Порой на него находило наваждение, что он был близок с ней когда-то. Но припомнить, когда и при каких обстоятельствах он её обнимал, не мог. Считал, что это наваждение происходит от его желания познать эту особу ближе. Она жила с ним в одном доме, и такое соседство отпугивало его от неё. При встрече с ней ему постоянно хотелось покопаться в этой красавице. Он, конечно, не бредил ей до безумия, но мысленно часто ласкал её красивое лицо и если бы он прочитал эту «эротическую книгу», то непременно осчастливил себя ещё одной победой над женским полом. Тем более Анастасию все называли «Миледи ИКС». Никто не знал подробностей о её жизни. Сложно было узнать, что – то о загадочной даме, живущей одна в квартире, где никого и никогда не привечала, кроме приходящей глухонемой прислуги, даже не знавшей русской грамматики.

Он вылез из-за стола и пошёл к телевизору, зная, что Люба ему за отпущенную лесть улыбается в спину.

– Кривишь душой Миша, – сказала она ему вслед, – мне – то, как никому известен твой сладкоголосый голос. Ты помимо футбола по любой теме можешь пройтись, не хуже самого Аммония.

– Может, и могу, но не люблю, – ответил он ей и уселся в кресло перед телевизором.

Люба хоть и высказала мужу свои подозрения в отношении его курортной жизни, но всё равно подошла к шифоньеру и начала перебирать его гардероб, периодически спрашивая его, что он с собой возьмёт на курорт.

– Тебе, что делать нечего? – спросил он её. – До отъезда ещё два дня. Куда ты мне наложила целую кипу сорочек, я же не на показ мод еду, а лечиться. Погладь две рубашки и с десяток носовых платков.

– Нет уж, – возразила она, – голым я тебя не отпущу. Не хочу, чтобы та же Анастасия про меня потом говорила, что я тебя отправила в санаторий в одних носках. Будешь там, как и дома регулярно надевать свежее бельё. Чтобы мне за тебя не краснеть.

– Поступай, как хочешь, – отмахнулся он от жены и уставился в телевизор.

– А к Анастасии вообще не подходи, – не унималась Люба, – и даже разговаривать не смей! Опутает быстро. Поговаривают, что она гипнозом обладает.

ДЕЛО ПРОШЛОЕ

По спортивному каналу в это время шёл футбол. Играла Дания и Люксембург. Игра была скучной и интереса никакого не вызывала. Дания минировала по всему полю и вела с большим счётом. Михаил отвлечённо наблюдал за матчем. Глаза его смотрели в экран, а сам он витал в пансионате «Крымское Приазовье», где вместе с ним и отдыхала Светлана Николаевна Горелова, директор одной из Брянских общеобразовательных средних школ. Этот пансионат находился в небольшом посёлок городского типа на берегу Азовского моря. Когда – то на его территории строилась Крымская АЭС и уже было на её строительство было освоено восемьдесят процентов государственных денег. Когда же по стране прошла весть о глобальной катастрофе на Чернобыльской электростанции, то все строительные работы по возведению Крымской АЭС сначала приостановили, а потом и вовсе заморозили. Пансионат был расположен на отшибе в несколько километрах от цивилизации. Поэтому за спиртным приходилось мотаться на автобусе ежедневно в посёлок. На территории пансионата кроме безалкогольных напитков и кондитерских изделий другого не продавали. Вино в основном покупали у частников, по спекулятивной цене. Потому что в магазины его завозили в очень малых количествах и распродавалось за считанные часы. Такие завозы спиртного не удовлетворяли потребности ни отдыхающих, но и местных жителей. Особенно для тех, кто не изготавливал своего вина. По стране шёл частичный сухой закон, сотворённый неразумным правителем. Для Миши это был самый скверный и менее запоминающий отпуск. И если бы не встреча с несколькими приятными женщинами в пансионате он бы и не вспомнил никогда, что на карте полуострова Крым находится такой посёлок в Ленинском районе.

Со Светланой Гореловой он познакомился в первый день своего приезда. Она жила с ним на одном этаже в двухместном номере, а он в одноместном номере со всеми удобствами. С ним по соседству жили два туркмена, которые привезли с собой тридцать литров тутовой водки и огромную сумку грецких орехов. Они знали, куда собирались ехать отдыхать, и какие деньги придётся переплачивать за спиртное у местных спекулянтов, поэтому основательно и запаслись горючим. Они пригласили вечером перед ужином к себе в номер Михаила и предложили отметить день приезда. Миша не стал ломаться, а охотно принял предложение двух смуглых азиатских соседей. За выпивкой он ближе познакомился с туркменскими братьями. Один из них невысокого роста Альф был на Афганской войне, где потерял одну руку. Второй Шаман, – мужчина тридцати пяти лет с густыми угольного цвета волосами был портной. Они были не только земляками, но и близкими родственниками.

– Мечтаю взять в жёны русскую женщину, – говорил Альф на чисто русском языке без акцента, – можно даже такую – же однорукую, как я сам.

– Не надо прибедняться брат, – шутил над ним Шаман, – ты парень видный, сейчас посидим немного и пойдём на танцы. Мы там тебе с Мишей найдём вздорную и пышную хохлушку. Они говорят самые лучшие и преданные жёны. Будет кормить тебя борщом с салом и полтавскими галушками. Вот увидишь, с такой потрясающей женой у тебя не только рука отрастёт, но и крылья появятся.

– Я согласен и на этот вариант, но с условием, что сало будет курдючное от барашка, – отвечал он. С хорошим настроением они пошли на танцы. Там уже на всю зазывала танцевальная музыка, и кружили пары. Перед танцплощадкой они заметили толпу народа, образовавшую круг. Когда они подошли ближе, то наткнулись в середине кольца сидящего на маленькой скамеечке мужчину с загипсованной ногой. Рядом с ним по правую руку лежали изготовленные из алюминия костыли. На картонке перед красивой женщиной, он ловко манипулировал тремя напёрстками и маленьким шариком. В то время эта игра охватила всю страну, и кто не знал принцип этой игры, охотно вступали в неё в надежде выиграть указательным пальцем дармовые деньги. А принцип был прост, – «укротитель» напёрстков всегда выигрывал у игрока всё, что лежало у того в карманах. Другого варианта просто не могло быть. И, часто случалось, что азартного игрока оставляли, не только без денег, но и без всего ценного, что на нём было в этот раз, включая и ювелирные изделия. Красивая женщина, вовлечённая в эту игру, стояла от азарта красная и возбуждённая перед ловкачом. Рядом с ней находилась крымская татарка и предлагала ей снять с себя золотой перстень и серёжки. На банке стояла крупная сумма денег, женские часики и золотые серьги с драгоценными камнями в два карата. Всё это сняла с себя татарка. Как выяснилось позже, она была заманихой и играла на одну руку с аферистом.