Кино. Искусство пугать: детектив и триллер

Анн Арбор

Кино. Искусство пугать: детектив и триллер

Бац-бац – и в дамки

Мир современного триллера и детектива

Это такая теоретическая часть. Почему мы боимся смотреть фильмы ужасов. Триллеры. Детективы про убийства.

Размышления. У парадного подъезда.

Вот я много сейчас думаю о тяжёлом, неприятном, иногда даже трагическом опыте. Человека. О котором человек предпочитает помалкивать. Не рассчитывает в этом смысле на сочувствие и уж тем более – на поддержку.

Я с этим сталкивалась просто постоянно. Как журналист в том числе. Как редактор новостей. Как переводчик. С такой реакцией.

Говорят обычно: слов нет. Слова на самом деле есть. Пока что хватает. И даже самый печальный опыт возможно описать, как минимум образно.

Проблема скорее в том, что никто слушать не хочет. Не желает этого знать. Вынужден делать над собой усилие, чтобы воспринимать. Жертвы обычно остаются в зияющей пустоте и в звенящем просто молчании.

Сейчас, когда трагедия происходит прямо рядом, через границу, там, где и границы-то никакой размечено не было, и мы к трагедии имеем самое прямое отношение, люди избегают. Знать об этом. Кроме совсем уж отчаянных.

И не потому, что люди в массе своей равнодушны, эгоистичны, неспособны к сочувствию, не хотели бы помочь. Такие люди на самом деле редки. Тут, с чужой бедой, скорее, другой механизм. Люди избегают читать, слушать, говорить и знать о плохом, о чудовищном потому, что они как будто бы боятся заразиться. Воспринимают ужас как такую инфекционную болезнь. Уровня чумы. Которая цепляется, как грипп, с первого чиха.

Ну, это с любым ужасом так. Мы или возмущаемся, нападаем, или убегаем. Или притворяемся мертвыми. В классическом варианте надеясь, что само пройдёт. Ага, по типу как беременность. Сколько детей родилось благодаря этому нехитрому психологическому механизму. Встроенному в наш «мозг рептилии». (У каждого есть, не обольщайтесь))

Может быть, люди в этом не так уж и неправы. Это и святые подвижники рекомендовали: знать, каково зло, но не слишком долго и подробно в него вглядываться. Во-первых, смысла нет. Ничего нового не увидишь. Зло до удивления всегда и везде одинаковое. Вот есть определённый набор приёмов и больше – ничего. Отсутсвует творческое развитие. Последнее – оно по другому ведомству.

А во-вторых, это уже Ницше: «Если долго смотреть в бездну, бездна начнёт смотреть на тебя». То есть, это не безобидно. В самом деле вредно. За любопытство можно серьезно поплатиться. То ли это и вправду заразно, то ли мозг обучается таким образом каким-то вещам и разучиться уже не может.

Получает вместе с примером какое-то внутреннее дозволение. На такой вариант. Поступков.

Наш мозг и действительно имеет свойство крепко запоминать в первую очередь опасное. Угрожающее жизни.

И вот невозможно на самом деле знать: о чужой беде. Если ещё и с подробностями. Психика сопротивляется.

И это, конечно, понятно. И требовать ни от кого нельзя. Никто не знает на самом деле степени чужой уязвимости. Впечатлительности.

А если начать себя тренировать, насиловать, ничего, кроме фильмов ужасов, к примеру, не смотреть, то добьешься не большей способности к сочувствию, а наоборот – полного онемения. Катастрофической бесчувственности. Мозг в этом смысле просто отключит. Эту функцию.

Но с другой стороны, тем, кто творит это самое зло, такое природное свойство, вот биологическое – оно ему страшно на руку. Потому что злые дела творятся во тьме. И яркого света не переносят. Как вампиры. Это не случайная их характеристика.

Короче, я и вообще не знаю, какие тут могут быть рекомендации. И какой выход

«Черное зеркало»

США, 2011-2019

«Черное зеркало». Точный образ. Многозначный. И страшно, и плохо видно, но видно. Отражение свое.

Такой интересный сериал, причем, исторически интересный. Что-то такое невольно отразил, смену векторов в 10-е годы, как-то так. Начинался как жуткий психологический триллер, описывая окончательное наступление цифровой эпохи и все ужасы, которые могут из этого выйти. И вся в нем фантастика была брошена на самом деле на то, чтобы отразить в черном зеркале неработающего смартфона, компьютера или телевизора наши прекрасные/ужасные лица. Под девизом «неча на зеркало пенять».

«Черное зеркало», 2011-2019 год, автор – Чарли Брукер, научно-фантастическая антология, сатира на современный образ жизни. «Если технологии – это лекарства, а они действительно похожи на лекарства, то каковы будут побочные эффекты?» Две премии Эмми, премия BAFTA, куча всяких других номинаций. Рейтинг сериала на Кинопоиске – 8,5.

Ну и начинался он как английский, на Channel 4, потом был куплен Netflix, потом сохранил форму, но чисто по-американски «улучшил» содержание, в общем, все понятно. И дело развлечения народов живет и торжествует. И начиная с четвертого сезона стали в нем даже случаться хэппи-энды, хорошие снова побеждают, конечно, не до конца.

Но вообще игра с идеей хэппи-энда является ключевой для всего нынешнего кинематографа, если включить в это понятие весь спектр игрового кино. Решения пока что нет. Как и уверенности в том, что все и всегда заканчивается хорошо. В «Игре престолов» пробовали непобедимого главного героя всякий раз убивать. Разочаровывать таким образом зрителя. В «Черном зеркале» задавали вопросы, которые не имеют ответа и где все выходы из драматической ситуации – один другого хуже. Как минимум, на нашем уровне развития.

Вообще-то это сериал безвыходных моральных ситуаций. Как бы новых, но на самом деле – старых. И уничтожения понятия "достоинство". И нет никакого рецепта. Бедные наши дети, которые все на рецепты надеются, их легкомысленно пробуют и знают, что на все вопросы всегда есть четыре ответа и один из них – обязательно верный.

Хотя если вы думаете, что я критикую, то нет. Мы сами – с усами. В нулевые годы все как-то впечатлились сменой тысячелетий, буквально что календарем. Все стали внутренне ожидать какой-то принципиально новой жизни. Хорошей. Заодно и новых литературы и искусства, новых способов вступать в брак и жизнь прожить, новой школьной программы, новых методов в воспитании детей. Если вы думаете, что я сама на это не повелась и не потратила последующие 20 лет на бездарные решения и их не менее бездарное воплощение, то вы думаете обо мне слишком хорошо. Я и сама не заметила, как вся моя жизнь перестроилась целиком под какие-то стандарты. Шаг влево-шаг вправо – расстрел.

Вот и сериал «Черное зеркало» от обдумывания пугающих перспектив переключился на простую иллюстрацию существующих убеждений. И на их подтверждение. Не вина создателей, я думаю. И он во всяком случае эти убеждения наглядно показывает. Что мы должны бояться. Не каких-то там меняющих жизнь научных прорывов, а геймеров, программистов, собственных телефонов и собственных детей. Чипов еще, да, забыла. В общем, все как всегда. Каждый боится стать рабом, но каждый желал бы иметь собственных. Только разве что процесс стал технологичнее и возможностей побольше.

И меня зацепили два сюжета. Один – про компьютерную игру. Второй – про средство родительского контроля. И такие – совершенно не фантастические.

В первом сюжете гениальный компьютерщик, во всем остальном вообще никакой, разработал себе игрушку. Собрал со своих коллег днк, перевел их в цифровой формат и в космической стратегии-стрелялке над ними царит. Он там – командир корабля. Заодно практически бог. Еще и, типа, моралист. Правда, роль бога он понимает вне всякой ответственности. Этот его мир, скорее, воплощенная такая мечта детсадовца. Когда он – самый главный, а родители, воспитатели, учителя, друзья и одноклассники ему во всем подчиняются. Ну и вопрос в том, насколько остальные участники этого спектакля довольны.

И вот в этой всей неправде правда – в характерах. И в желаниях. Которые не так уж безобидны, хотя, казалось бы, реализуются в совершенно безопасном и стерильном пространстве компьютерной игры. Поскольку человек психологически получает разрешение на самые безответственные действия. А за счет многократного повторения они вообще входят в привычку. Реализуются на автомате. Можно и вообще заиграться.

Что, кстати, и происходит. И все эти наши «войнушки» сегодняшние, прошу меня извинить за выбранное слово, я никак не хочу приуменьшить страдания жертв и, собственно, всех нас, но они построены по принципам компьютерной игры и похоже, что заранее отработаны на симуляторах. Чем и объясняется полная с точки зрения здравого смысла дикость и чудовищность – и намерений, и исполнения.

Я когда-то написала заявку. На документальный фильм. Про своего бывшего мужа и его компьютерную игру, со множеством участников. Еще в те времена, когда воевать можно было только в воображаемом мире. И я с этой заявкой сдавала экзамен по сценарному мастерству. И вот мне поставили пять с минусом. Потому что преподаватель наш, великий сценарист, сказал: все прекрасно придумано. Отношения, интрига, развитие. Недостает одного. Как это все аукнется в реальной жизни.

Я тогда с ним не согласилась. Сейчас я вижу. Как все аукнулось. И эти все космические стратеги сейчас – кто на самом деле воюет, в Украине и в Израиле, кто с женой своей бывшей играет в расстрел, кто пытается сменить планету, а кто и вообще сменил бы и всю галактику. В нашей стало как-то неуютно.

Короче, мой преподаватель был прав. Это я была неправа. Безнаказанность – страшная вещь. И когда ей бесконечно еще и тренируются… А потом еще и бесконечно ее добиваются…

Хотя, конечно, сама фигура ужасного программиста она, за вычетом программиста, старая. Это все тот же Фауст, профессор Мориарти, создатель Голлума и проч, проч, проч. Такой: гений и злодейство. Проходили уже.

И второй сюжет, особенно такой болезненный. Для родителей. Там мамаша, у которой трехлетний ребенок один раз потерялся, в ужасе заказывает систему родительского контроля. В любой момент может видеть глазами ребенка. Определять его местоположение. Видеть показатели крови, давление и температуру. Скрывать от его глаз неприглядные, пугающие и опасные вещи в реальном мире. В общем, все, чего желал бы любой хороший родитель.

И чего этим добивается? Одной только ненависти своей дочери-подростка. Та в конечном итоге мамочку свою этим самым планшетом-контроллером избила и из дома ушла. И вообще уехала на другой конец света. И мораль сей басни такова, что не следует контролировать своих детей. Ну, так уж контролировать и вообще никого не следует.

Но все равно: в этой серии на знамени написан все же только детский взгляд на вещи. А поставить себя на место матери? Ее дочке – 15 лет. Она за нее вообще-то отвечает. Как минимум – юридически. Не говоря уже о том, что она ее кормит, поит, содержит, предоставляет ей дом, одежду, гаджеты и все-все-все. Это, правда, само собою разумеется. Она обязана.

А то, что ее дочь изо всех сил старается распробовать уголовно наказуемые вещи? Секс, наркотики, да и покушение на убийство? И избиение до полусмерти тоже наказуемо. И даже и мамочка в качестве жертвы исключением не является.

Разумеется, наши симпатии на стороне дочки. Но кто пожалеет родителей? Мы-то как зрители видим, что у дочки все в порядке. Хотя и час ночи. Но мать-то этого не видит. И не знает. По сценарию. Только потому и хватается за контроллер, мало ли какие ей там ужасы привиделись.

И она-то, кстати, всех этих преступлений вообще-то не совершила. Но повинна и ответственна и за то, что ребенок делает, и за то, что пытается этому хоть как-то помешать. Короче, кругом виновата.

И кстати, дочери не приходит в голову не только извинится: за то, что она как минимум мать обманула, все от нее скрыла, домой вовремя не вернулась, как обещала, не попыталась даже материнскую тревогу понять – и так далее, и так далее, она и вообще не чувствует, что хотя бы в чем-то виновата. Отсутствует эта кнопка. Это она совершила все эти плохие поступки. Мать повинна лишь в том, что об этом узнала. И была не в восторге. Бросилась ребенка своего защищать. Уж как могла. Но ребенок полон чувства собственной бесконечной правоты. Вот так.

И это – общее представление. Такое – общественное мнение. И навряд ли оно такое – полезное. Собственно говоря, перекос. У одних – все права на свете. У других – одни обязанности. И этих обязанностей требуется все больше и больше, вплоть до каких-то уже совсем немыслимых.

Чтобы ты как бы был (когда надо), но чтобы тебя как бы и не было. Чтобы у тебя была личная жизнь (когда надо), но чтобы ее у тебя не было. Чтобы ты ребенка понимал и знал (в чем надо) и чтобы ты ничего о нем не знал и не понимал (в чем не надо). Чтобы ты его защищал и поддерживал. Но одновременно не поддерживал и не защищал.

И это как минимум – несправедливо. Требовать настолько парадоксального поведения. Когда еще всякий раз не знаешь, какая из этих ролей требуется. И вообще, кто справится с подобной задачей и кто в состоянии пройти этот квест?

Ну и несмотря на то, что сериал «Черное зеркало» к середине своей съехал от интересных допущений и мучительных моральных размышлений к простому описанию современных актуальных проблем, это ничего. Актуальные проблемы у нас сейчас таковы, что и их, прямо скажем, вполне достаточно. Для продолжения. Вплоть до бесконечности. Даже если пытаться вообразить, что затруднения как-то и вообще исчезнут и все вопросы можно решить.

«Видя вокруг несправедливость, нетерпимость и серьезные экологические проблемы, трудно представить светлое будущее. Но это возможно. Необходимо. Ведь именно так можно сделать будущее лучше». Или еще хуже, добавлю от себя.

«Черное зеркало». Третий сезон

США, 2011-2019

Вот если слегка приоткрыть занавес, то я понимаю так. Это про сериал «Черное зеркало». Который временами производит такой же эффект, как фильмы Ларса фон Триера. Великого и ужасного. Когда у тебя в процессе просмотра начинает сердце болеть, а по окончании, вернувшись в этот мир, думаешь: ну, нам еще пока что и ничего. Начинаешь ценить простые вещи. После шока всегда так.

"Черное зеркало", Великобритания- США, с 2011 по 2019 год, автор Чарли Брукер. Channel 4 – Netflix. Премия Эмми, премия BAFTA. Огромное число номинаций.

И вот третий сезон «Черного зеркала» оказался самым сильным. Соединив интеллектуальное новаторство английских авторов с мощностью стриминга Netflix. И высказывания получились тоже мощные. Не говоря уже о том, что отдельные серии снимали знаменитые режиссеры, опытные и прославившиеся в своем жанре. Да еще и авторы смогли себе позволить знаковых буквально актеров. Ну а игра с акцентами – английским и американским и смена локаций – это уже вишенка на торте.

И вот там страшная-престрашная на самом деле серия. Playtest Дэна Трактенберга, режиссера из большого кино, автора «Кловерфилд, 10». Специалиста по игре с психикой, при участии жуткого сарказма. Там главный герой нанимается теститровать новую компьютерную игру. Основанную на том, что чип, помещенный в мозг игрока, считывает его страхи и реализует их как бы в действительности. Но на самом деле тестировщик должен просто провести ночь в старом английском загородном доме и продержаться там до утра.

(А в еще большей действительности он должен просидеть одну минуту с дивайсом в голове. Чудеса технологии).

Ну и дом сразу уже по замыслу должен был быть – с приведениями. Но поскольку градус страшилки еще технически не определен, то привидения, и без того знакомые, становятся все реальнее, так что «тест» проваливается. В том смысле, что игрок погибает. Уже не первый, кстати. В этой компании. Производителя интерактивных компьютерных игр.

И вот там и без того очень страшно. И жутко. И герою, и зрителю. Но вот парадокс. Окончательным ужасом, лишающим жизни и разума, оказывается в конечном итоге собственная мамочка. Тестировщика. Хуже готических кошмаров, хуже гигантских пауков, хуже предательства любимой женщины и растущих подозрений, что тебя жестоко обманули. Хуже всех – мамочка, которая тебя не узнает. И чувство вины, что ты мамочке на звонок не ответил.

Может быть, это стеб. А может быть и нет. Может быть мы мамочке придаем теперь слишком большое значение. Возводим ее на пьедестал. Назначаем на место бога. Смотрим на нее глазами новорожденного младенца, ну, пытаемся. Считая этот взгляд самым правильным. Хотя, возможно, взгляды младенца все же переоценены. И не учитывают того, что никакая мамочка с такой ролью не справится. И что дети вообще-то вырастают. И что от альцгеймера, кстати, зарекаться никому не посоветуешь.

Хотя, наверное, для большинства это все так и есть. Я в самом деле не знаю. У меня было две мамочки – плохая и хорошая. Вот просто очень хорошая и просто очень плохая. Это бывает, у приемных детей. Я всю трагедию тех, кому не повезло, ясно могу понять. Но у меня в жизни оказалась еще и защита. Противовес. Я самым элементарным образом получила в этом смысле альтернативу. Поэтому боль и ужас я понять могу, но вот отчаяния этого одиночества, конечно, нет.

Серия Nosedive от британского режиссера Джо Райта, скорее, смешная. Хотя полна не только сарказма, но и прямой издевки. Но это ровно тот подход, когда неча на зеркало пенять. Там развивается мысль о социальном рейтинге. Когда положение человека в обществе зависит от количества набранных им «лайков». И не просто «положение» там, чтобы гордиться, а от этого рейтинга напрямую зависят возможности, скидки, вплоть до билетов на самолет или выбора автомобиля в аренду.

И вот все ходят с телефонами. Все в белом и розовом. Все друг другу улыбаются. Все друг другу в ту же секунду выставляют оценки. Все страстно хотят понравиться и идут в этом смысле буквально на крайние меры. Ужас-ужас-ужас. Такая жестко – и жестоко – вынужденная всеобщая любовь.

И только скатившись по социальной лестнице прямо вниз, можно позволить себе уже наконец начать обзываться и говорить то, что думаешь. Ну и выясняется, что никто ни о ком и вообще ничего хорошего не думает.

Кстати, система баллов уже предложена и по-моему, даже работает в Китае. Где, правда, в рейтинге оценивается еще и верноподанность. Линии партии и правительства. Кстати, именно в Китае сериал «Черное зеркало» набрал самое большое в мире количество просмотров.

Ну и «зависеть от властей, зависеть от народа» – не все ли нам равно? И так, и так плохо.

Это и последняя серия третьего сезона этой мысли посвящена, и в других сезонах тоже эта мысль то и дело появляется. Такое сомнение в идеях демократии как власти толпы. И кинематографически сделана очень красиво. И изящно.

Это по сути такая игра с фильмом Хичкока «Птицы». Только здесь на месте птиц – пчелы. Уже, правда, механические. Радиоуправлемые. По причине экологии создали, поскольку живые пчелы все вымерли. И вот они умеют только одно: впиваться в цветок. Ну, чтобы пыльцу переносить. Но оказывается, что они и куда угодно тоже могут впиваться.

Ну и пчелы – это еще полбеды. Но начинают погибать люди. Эти пчелы направленно нападают и проникают в мозг, активируя центр боли. Люди или умирают, или убивают себя. А цель всякий раз выбирается по хэштэгу «умри» такой-то. Но и это – только приманка. Потому что истинной целью становятся все, кто этот хэштег запостил. Пожелал кому-то смерти. Ну и можно себе представить количество людей, публикующих возмущенные посты в Твиттере…

Там и вообще на протяжении всего сериала идет такая игра. С вопросами вины и наказания. И какая здесь есть и может быть пропорция. И какие пределы. И если наказывать за мысль и намерение? То, что будет? И если совсем не наказывать? То, что будет? И каковы бывают результаты современного «побивания камнями»? И насколько чисты намерения тех, кто это побивание инициирует? И на что способны «тролли» и те, кто расправляется с жертвой чужими руками? И на ком какая лежит за все это ответственность?

И если ты, к примеру, сделал себе клона и продал его в рабство? (Один из сюжетов) Но при этом – самому себе? Чтобы он тебе служил, как служили в Древнем Риме домашние рабы? По хозяйству? По цене скота? А при этом клон – тот же самый ты, с теми же мыслями и чувствами? Вот совершил ли ты преступление против человека, или нет? Какой здесь и вообще может быть юридически грамотный ответ? На основе римского права?

Ну и главный вывод, который можно сделать из сериала «Черное зеркало», что в свете новых технологий диапазон преступлений сильно расширился. А диапазон наказаний остался прежним, мучения или смерть, но зато у них повысился градус и степень интенсивности. И количество повторений одного и того же, кстати, тоже. И то ли это у нас уже новый мир, то ли уже – новая справедливость. Или ее отсутствие. Как знать.

«Тугая струна»

Великобритания, 20022-2008

Не думаю, что нас может что-то утешить. В мире, который наполняется какой-то не жизнью. Нежитью. Она всегда была. Но все же не была такой бесстыдно откровенной. Как теперь, получив право голоса и заглушая все. В общем-то – плоды прекраснодушия. Идея такого естественного равенства. Что каждый по своему прав. И каждого можно понять.

Вот такая вредная детская идея. Что мы, конечно, изгнаны из рая. Но если жить по своей природе, то можно добиться, чтобы этот мир снова стал для нас раем. И вот некоторые вполне себе так живут. По своей природе. Психологи эту природу изучают, стараются не ужасаться. И такое впечатление, что мы все тут – психологи. Тоже ищем способа не ужасаться.

Эта такая прелюдия – к неплохому кино. То есть, сериалу.

«Тагая струна» (Wire in the Blood), 2002-2008 год, телекаал IVI, Великобритания. Основан на очень хорошей книжке, вернее, серии. Правда, больше – по мотивам. Романов шотландской писательницы Вэл Макдермит, представленной в зале славы триллеров и детективов. С главным героем-сыщиком, вернее, он – профессор психологии Тони Хилл (в сериале – актер Робсон Грин), который расследует ужасные убийства, определяя характер преступника.

Короче, он – профайлер. Есть такая профессия. Работа которого заключается в подробном изучении психологии всяких там маньяков и серийных убийц ради того, чтобы предсказать их, казалось бы, непредсказуемые действия. Но на самом деле как раз такие действия всегда предсказуемы. Более того, они просто – под копирку. Отличается разве что размахом и степенью жестокости. Только, конечно, нужно суть уловить.

И вот по сюжету полиция в английском городке Брэдфилде расследует – одно за другим – серийные убийства. Привлекает психолога. Хотя, конечно, сомнительно, чтобы тихий провинциальный городок прямо-таки лидировал в мире по количеству подобных преступлений. Но – примем меру условности.

Вэл Макдермит, автор, много лет работала как журналист, прежде чем стать успешной писательницей. И вот книги журналистов я лично страшно люблю. И сценарии по таким книгам. Потому что там в сюжет встроено большое количество грамотной информации. Совершенно реальной. И изложенной не академически, а так, чтобы и понять, и заинтересовать.

«Люди вроде Мэри обнаружили, что можно творить зло безнаказанно. И она пытается втянуть других, открыть их рассудок – Для чего? – Для возможности. – Чего? Зла? – Это близкий термин».

«То есть, он – психованный садист? – Нет, он психопат. Его мозг прекрасно функционирует. Лучше многих, потому что его не заботят вещи, вроде совести или раскаяния. Он живет, чтобы удовлетворять свои желания. Жизнь проста, если смотреть на нее так: удовлетворение желания».

«Эти сексуальные хищники выбирают своих жертв, как мы выбирали бы партнера. Улыбка, волосы, зубы. Но там, где мы видим возможность секса, они видят возможность смерти».

Работа профайлера, такой популярной фигуре детективов и триллеров, показана как раз-таки грамотно. И по возможности точно. Потому что это – не работа «интуиции». Не то чтобы там – воображение напрячь. Вся эта интуиция основана на многочасовом кропотливом подборе фактов, научных данных, типологиях, анализе.

Короче, главное в работе профайлера – бесконечные разговоры с подозреваемыми и свидетелями, доска со схемами и таблицами. И бесконечное количество бумаги – в книгах, записях и стенограммах. А не то, что профайлер и сам психопат. И так чувствует.

Короче, это больше похоже не на охоту, а на такое – занудство. Что делать? Кому-то приходится. Быть занудой. Или, вернее, не торопиться с выводами. Стараться и терпеть. Выдерживать неопределенность. Относиться к ней как к части задачи. Знаете ли, такие люди тоже нужны.

«Ладно, Тони, так кто он? Агрессивно-властный или уверенно-властный? Злость подавляется или возбуждает Да, всего понемногу. Низкая самооценка. Злость по отношению к женщинам и властям. Смерть – подтверждение власти. Контроль – власть агрессивная. Показывает женщинам фальшивые образы. С виду очень уверенный, но внутри совершенно недотягивает. Недотягивает».

«Он надевает чужие личности, чтобы не быть собой. Он может функционировать, только играя в игры. Доминировать и держать контроль только в качестве другого человека. Но убивая он должен быть собой и ему это не нравится. Он не может это принять. А после смерти его несоответствия не играют роли. Он может мастурбирвать над трупом, думая о том прекрасном времени, когда он был другим человеком».