Содружество. Начало. Том 1. XXI—XXVIII столетия

Следующие несколько дней я провел в ожидании того мальчика. С одной стороны, я был рад, что, наконец-то, смогу вернуться на родную планету, но так же мне было тяжело покидать этих необычных существ, которые были очень похожи на нас, людей. Нередко мне приходила в голову мысль, что неплохо было бы остаться и здесь, стать охотником или ремесленником. Но последний день моего пребывания в пещерах перечеркнул все эти намерения.

Проснувшись в день, когда мальчишка пообещал мне помочь, я обнаружил, что Глинн перестал дышать. Его кожа была белой, как полотно, обе пары глаз были покрыты тонкой пленкой. Я пытался оживить его, но ни искусственное дыхание, ни массаж сердца не помогли. Пораженный столь неожиданной смертью своего товарища, я застыл на месте. Поняв, что надо что-то делать, я взял себя в руки и пошел к старейшине племени. Я, как мог, показал ему, что мне нужно провести своего друга в последний путь. Он внимательно смотрел на все мои жесты, а затем нарисовал свой ответ. На большом плоском камне был рисунок, изображающий похоронную процессию. Несколько фигур стояли в стороне, а одна из них производила над усопшим ритуал, который заключался в том, что сначала за него молилась одна фигура (я предполагал, что это – старейшина), затем участники ритуала становились вокруг фигуры и молились вместе с ней за вечный покой усопшего. Чуть ниже была изображена процедура погребения: тело на носилках уносили куда-то далеко, где его оставляли в пустотах, специально выбитых в стенах этих пещер.

Ознакомившись с этим ритуалом, я попрощался со старейшиной и удалился. Вернувшись в свои покои, которые на деле выглядели, как выбитая в породе небольшая комната, я посмотрел на тело моего друга. В свете факелов я видел, что пленка уже закрывала зрачки так, что через нее нельзя было ничего видеть. Я взял его скафандр и вернулся к старейшине, как раз вышел из своей пещеры. Приблизившись к нему, я жестами показал ему, что я хочу забрать это (указав на скафандр) с собой наверх. Он кивнул и пожал мне руку. И тогда он показал то, что впоследствии запомнилось мне на многие годы: «Помни его».

Спустя время, когда племя вернулось с охоты, старейшина собрал всех и начал церемонию. А я, смотря в стену, обдумывал все то, что случилось со мной. Я пытался понять, почему именно мне суждено было выжить, тогда как Марк сейчас дрейфует где-то в космосе, а Глинна вскоре понесут хоронить. Сколько я не думал, а ответа на этот вопрос найти не удалось. Под затихающие шаги я задремал.

Проснулся я, когда все вернулись к костру. Сидящие вокруг него молчали, только дети, сидящие на коленях своих матерей, что-то лепетали на своем языке. Я тихо вышел и присоединился к ним. Печально глядя в пламя, я почувствовал, как чьи-то руки гладят мои плечи. Это была совсем юная девушка, ее глаза, схожие по цвету с неизвестным ей метановым небом, смотрели на меня с жалостью. Я смотрел на нее, и мое сердце обливалось кровью. Она, видя мое состояние, подняла руки и показала жестами «Не кори себя». Через силу я выдавил из себя улыбку.

Все сидели у костра и молчали. Вскоре появились первые люди, которые улеглись на землю. Их примеру следовало все больше соплеменников, и через короткое время большая часть племени уже лежала вокруг костра. Я тоже направился к своему убежищу, чтобы поспать. Но поспать мне не удалось. За мной увязался мальчик. Он был кареглазым, маленьким и очень юрким. И почему-то я вспомнил того мальчика, которого увидел в первый раз. Он был белокурым голубоглазым ангелочком с далеко голосовыми связками, развитыми сильнее, чем у кого-либо.

Я пошел за своим скафандром и прихватил скафандр Глинна, как памятную вещь. Одевшись, я взял факел и вышел к мальчику. Он взял у меня тлеющую деревяшку и за руку повел меня куда-то. Так как путь оказался неожиданно долгим, я часто просил мальчика об отдыхе. Мое состояние было очень плачевным, казалось, что сердце вот-вот остановится, а ноги – подкосятся. Но очень хотелось домой, и я шел за мальчуганом.

В конце концов, мы пришли к выходу. Быстро надев шлем, я обнял мальчугана и взъерошил его кудри. Он со всех ног побежал обратно в пещеру, а я пошел искать свой челнок. Теперь мне оставалось только покинуть эту планету.

Ветер уже успокоился. Казалось, что планета почти не изменилась, если не считать гудения работающих ускорителей времени. Поле все еще окружало планету, что при промедлении означало гибель.

Первое время мне было тяжело смотреть вперед. За многие месяцы пребывания в мрачных пещерах мои глаза отвыкли от света, поэтому первое время я смотрел только себе под ноги, молясь лишь о том, чтобы не ослепнуть. Постепенно я привык к яркому свету, и идти было уже не так тяжело.

Не знаю, как, но я смог очень быстро найти свой челнок. Несмотря на то, что встроенный радар был выведен из строя, мне удалось дойти до места крушения, ориентируясь по столбам. А все – потому, что они находились на несколько сот метров северо-западнее судна. С немалым трудом пройдя это расстояние, я столкнулся с еще одним испытанием. Корабль оказался погребенным под горой черной пыли.

Здесь я не выдержал и закричал. Пройти через столько всего, чтобы сдаться и остаться на планете только потому, что челнок засыпан? Рассерженный, я подбежал и принялся собственноручно откапывать свой «спасательный круг». В эти мгновения я забыл о том, какое у меня состояние. В голове была только одна мысль: надо отсюда бежать, или мне – конец.

Освободив свой челнок, я забрался внутрь. В голову сразу полезли страшные мысли: «А что, если он не заведется?», «А что, если что-то повредилось?». Отогнав их, я закрыл люк и включил двигатель. Послышалось гудение, вскоре оно затихло. Ругаясь, я дергал рычаг до тех пор, пока не услышал желанный звук – гудение термоядерной установки. Теперь надо было оторвать его от поверхности. Это я проделал уже с большей уверенностью, несмотря на то, что мои руки все еще дрожали с непривычки. Затем включились радары и системы связи, а через секунду послышался голос автопилота:

– Добро пожаловать на борт, капитан Рокис.

Никогда бы не подумал, что буду так рад этим словам. Даже то, что произнес их механический голос, не убавляло моей радости. Теперь впереди был космос.

С огромным трудом я покинул пределы планеты. Причиной тому стал парад планет, который тогда случился. Несмотря на то, что в ряд стало три очень разных по размерам и массе планеты, их магнитные поля каким-то образом усилились до такой степени, что даже в режиме форсажа я с трудом освободился от их воздействия. Но это придало мне хороший толчок, и уже спустя сутки мой корабль оказался на границе системы.

За несколько минут до подлета я увидел, что огромное белое кольцо не потухло. В тот момент я даже запаниковал, и в голову опять полезли паршивые мысли. Но это продолжалось очень недолго. Моей радости не было предела. В считанные секунды кольцо засветилось ярким сиянием. В генераторе через пару минут образовалось еще одно кольцо меньшего размера. Не теряя ни секунды, я на полном ходу влетел в образовавшийся проход. Корабль затянуло в кротовую нору, но система искусственного сна не сработала, и я потерял сознание».

P.S

«Дальнейшие записи вел лечащий врач Эвана Рокиса Акму Абан. По его словам, Рокис попал к ним на станцию благодаря счастливой случайности. Его челнок был обнаружен военным патрулем рядом с КНДС. Его доставили к нам в очень тяжелом состоянии: пульс был очень слабым, дыхание тоже. Казалось, еще немного – и он умрет. После двух недель борьбы состояние удалось стабилизировать. Еще через неделю пациент вышел из комы. Мы всей станцией пытались поставить болезнь. Рассказ Рокиса немного помог нам в этом, и мы сделали вывод: его состояние стало столь плачевным от воздействия неизвестных науке полей, которые способны настолько ускорить все процессы, что любой живой организм погибает всего за несколько лет. Потому что мы не могли объяснить, как всего за два года, (если верить рассказам командора Киллигса, который отправил нашего пациента на задание, именно столько времени прошло от начала и до конца миссии) капитан Рокинс постарел на 30 лет.

После окончания лечения в моем присутствии Рокинс связался с командором и уволился из Космического Флота. Отдав значок мне, он попросил меня передать его командору при первой же возможности».

Эван Рокинс умер 15 июля 2299 года в возрасте 75 лет. Тело третьего члена экспедиции, капитана Марка Алесиса, так и не было найдено.

Эти записи были переданы в архив через 20 лет после смерти Рокинса, его сыном Лонаром.

Комментарии

Здесь будут освещены некоторые детали, описание которым не было дано на протяжении всего повествования.

1. Система наименования систем, открытых после начала колонизации галактики в начале 2150-х. Стандартный формат – «Буква-Цифра»

2. Голофон. Сокращение названия «Голографический Телефон». Появился в качестве замены технически устаревшей оптоволоконной связи в начале 2100-х годов. Активно используется во всех ведомствах, в том числе – военных.

3. КНДС. Кротовые Норы Дальнего Следования (так расшифровывается эта аббревиатура) – одна из лучших транспортных систем космической эры. Благодаря десятилетиям совместной работы людей и силурианцев были построены первые генераторы КНДС, связавшие системы Х-36 и Х-41. После 2150-х годов сеть КНДС стремительно разрасталась, и с тех пор за более чем 100 лет сетью КНДС была опутана половина северо-восточного рукава галактики М-800. Чуть позднее появились КНБС (Кротовые Норы Ближнего Следования), предназначенные для путешествий в пределах сектора. КНБС могут соединять системы, находящиеся на расстоянии от 25 до 100 световых лет. КНДС же могут соединять между собой объекты, отстоящие друг от друга на 100 и более световых лет. Отдельные генераторы способны соединять между собой точки на расстоянии до 600—1000 световых лет.

4. Гравплатформа. Сокращение названия «Гравитационная платформа». Используется в качестве средства перемещения пассажиров и грузов внутри зданий. Первые гравплатформы появились в 2060-х годах, и с тех пор постоянно совершенствовались

5. «Атмо-2» – система, разработанная в начале XXII века. Служит в качестве защиты при высадках на планеты с наличием атмосферы. Представляет собой слой тугоплавких пластин, способных выдержать температуру в несколько тысяч градусов.

6. Полиметаллиды – класс металлов, созданных путем молекулярной компоновки на основе самых тугоплавких существующих металлов. Способны выдерживать температуры до 6000 градусов и давление до 50 атмосфер.

Проект «Aries». Загадка планеты V-22

Запись №016232

Место действия: Млечный Путь, Восточное Галактическое Содружество, Система Х-220

Время действия: 2658 год

«Говорит Джек Ромсвелль. История, которой я хочу поделиться, случилась много лет назад. Стоит сказать, что при всем прогрессе науки, когда межзвездные перелеты стали обычным делом, а межгалактические перелеты – всего лишь проект ближайших столетий, в нашей Вселенной еще остались явления, которые не удается объяснить даже сейчас.

Эта история – как раз из этой категории. Тогда мне, как начинающему, но подающему большие надежды пилоту, поручили провести ряд исследований в рамках проекта «Aries». У меня не было достаточно времени, чтобы достаточно подробно познакомиться с ним, все, что я успел узнать – в рамках этого проекта будут проводиться поиски планет для выработки титана. И планета V-22 была первой в этом списке.

Через неделю после ознакомления с данными я уже сидел в челноке. Так как это была моя первая настоящая экспедиция в космос (планета находилась в трех сотнях световых лет от системы, которая служила точкой отправления), то мне было немного не по себе. Для поддержки ко мне приставили двух более опытных пилотов: Мика О’Рэя и представителя расы Руналитов Кано Т’Зара. Но это все равно не слишком мне помогало.

Нам повезло: челноки у всех троих были набиты самой лучшей техникой, поэтому полет не должен был затянуться на долгий срок. Тем более, генераторы Кротовых Нор были откалиброваны непосредственно перед нашим полетом.

И вот три челнока серии «Орион» уже отделились от космической станции «Бета-2» и оправились в путь. Началось все с проверки связи, а потом – остальных систем кораблей. Через час полета мы увидели магнитную катапульту1, ведшую к окраинам системы X-16. По очереди нас, словно мячи, выбросило на огромной скорости, и вскоре три челнока уже оказались у рубежей системы. Прежде чем запустить генератор, я успел глянуть в иллюминаторы. Везде, куда хватало глаз, простирался бесконечный космос. С его звездами, планетами и другими точками, которые, словно мельчайшие кусочки, составляли его картинку.

Но любоваться красотами космоса было некогда: Т’Зара провел последнюю перекличку, и мы отправили запрос на запуск генераторов КНДС. Другая сторона дала добро, и спустя несколько секунд по всему диаметру огромного кольца появились искры. Разгораясь с каждой секундой все ярче и ярче, они соединились между собой, образовав ярко-синий круг.

– Вхо-жу в Но-ру – пророкотал Т’Зара.

Вскоре его челнок пробил огромный круг и исчез. Какое-то время спустя О’Рэй повторил фразу своего товарища по полету. Вскоре два челнока уже оказались в Кротовой Норе. Я последовал за ними. Это было все, что я тогда запомнил…

Дальше я помню только то, что мы оказались в другой части нашего Содружества. Это была просто огромная, даже по космическим масштабам, звездная система. Звезда, освещавшая немногочисленные небесные тела, нам казалась крохотной точкой, размером не больше спичечной головки.

Проснувшись от искусственного сна, мы снова включили связь. Проверив исправность систем, мы включили ускорители, давшие нам примерно 15% от световой скорости, и взяли курс на самую дальнюю планету от нас. К орбите планеты мы смогли добраться только через 6 часов полета. Но я никогда бы не подумал, что за такое короткое время может случиться так много неприятных событий.

Началось все с того, что мы попали в астероидное поле, где челнок О’Рэя едва не разбился, оказавшись между двумя небольшими булыжниками. Корабль хоть и остался целым (как и его пилот), но получил серьезные повреждения щитового отсека, из-за чего судно стало крайне уязвимым даже для пыли, которой в космосе было видимо-невидимо. Но на этом наши неприятности не кончились. Когда мы находились меду орбитами четвертой и третьей планет, внезапно оборвалась связь. Это привело к тому, что мы даже не смогли провести перекличку, о которой договорились. Даже используя резервные радиостанции, мы не смогли послать друг другу ни одного сообщения. Только спустя 40 минут, когда наш отряд поравнялся с третьей планетой, наши рации на гиперэфирных2 частотах снова заработали в обычном режиме.

Цепочка несчастий вскоре пополнилась еще одним звеном. Когда мы миновали вторую планету, и первая уже была видна на фоне диска Вимеры (так называлась звезда, которая и стала центром системы), у нашего третьего пилота случился очередной неприятный сюрприз. Кратковременная сильная вспышка на звезде вывела из строя всю систему навигации на его корабле. Поэтому теперь он мог лететь, только используя нас в качестве наглядного ориентира.

Подлетев к первой планете, мы сбавили мощность двигателей до минимума. После быстрого сканирования мы узнали, что эта планета называется V-22, вокруг нее вращается два небольших спутника: Фаустус и Кранде. Также мы узнали, что температура на поверхности планеты никогда не опускается ниже двух сотен градусов Цельсия, только на ее темной стороне температура опускается до «терпимых» 65 градусов. Поэтому было единогласно принято решение высаживаться на теневой стороне. Хотя бы один позитивный момент мне удалось найти: рельеф планеты был ровный, поэтому посадка прошла без инцидентов.

Сразу после посадки нам пришлось развернуть мобильную лабораторию. Ведь температура росла очень быстро, и нужно было успеть до того момента, когда находиться на поверхности планеты станет абсолютно невозможно. Сразу после этого мы перенесли все необходимое оборудование туда и устроили себе привал.

Первые несколько дней все происходило, как по расписанию. Мы отправляли данные в X-16 для анализа, брали образцы пород, чтобы отправить их в дальнейшем на станцию. Но на пятый день экспедиции случилось то, чему до сих пор не удается найти объяснение.

Это был период, когда максимум в температуре на поверхности был преодолен, и теперь она начала уменьшаться. Планета огибала звездный диск. Я был тогда на вахте, сменив Кано, когда увидел в небе красную точку. Сначала я подумал, что это – чей-то космический корабль, и хотел даже подать сигнал. Но затем я вспомнил, что даже в тех обрывочных сведениях, переданных мне на «Бете», не было ни слова о наличии жизни на одной из этих планет. Поэтому я просто ожидал. Передача данных о планете продолжалась в обычном режиме. Затем, на моих глазах, точка замерла на месте, на мгновение исчезла, а после своего повторного появления камнем рухнула вниз. Меня удивило то, что она начала падение не под углом, как это обычно бывает, а вертикально. Будто кто-то держал ее каким-то захватом, а затем – сбросил.

Наблюдая за падением, я не заметил, как передатчик отключился. Я обратил на это внимание только тогда, когда точка с глухим звуком ударилась о поверхность планеты, подняв небольшое облако пыли. Пытаясь включить передатчик, я краем глаза заметил какое-то движение. Отвлекшись от передатчика, я посмотрел туда, где несколько секунд назад поднялась пыль. Теперь там началось какое-то движение. Вдали был виден растущий столб пыли красно-бурого цвета.

Я начал будить товарищей, чтобы предупредить их об опасности. Но то, что случилось дальше, не мог предсказать никто. Движение пыли прекратилось так же внезапно, как и началось. И когда мои товарищи проснулись, то не поверили моим рассказам. Я уже было отчаялся, но тут движение пыли возобновилось. Оно стало намного интенсивнее, и теперь смерч вращался по горизонтали, а не по вертикали. Вскоре воронка, выросшая до 10 или даже 15 метров, поменяла форму. Теперь нам предстала стена из пыли. И эта стена закрывала собой свет Вимеры.

Мы поняли: убегать уже поздно. Оборудование тоже было не спасти. Поэтому все, что нам оставалось – лечь на землю и молиться, чтобы мы остались живы и челноки наши уцелели. Происходило нечто невообразимое: земля под ногами тряслась, все, что было не прикреплено – либо попадало, либо перелетело в другой конец модуля. Волна пыли оказалась такой сильной, что модуль бы рухнул, если бы не прочный нанополимер, из которого его изготовили. Встать я рискнул лишь тогда, когда толчки прекратились. Мир передо мной шатался, словно какая-то карусель. Когда я огляделся, то не увидел ни Рэя, ни Т’Зары. Обойдя нашу (а теперь уже – мою) лабораторию, мне не удалось обнаружить ни единого их следа.

На поверхность я не рискнул выйти, так как температура была около 190 градусов. Поэтому пришлось подождать, пока опять не наступит «ночь». К счастью, долго ждать не пришлось – сначала табло над входом показывало 220 градусов, но через 2 часа температура уже снизилась до 65 градусов. Я быстро надел шлем, проверил кислородные баллоны, и, открыв дверь, вышел на поверхность.

Пройдя несколько шагов, я обнаружил, что два челнока тоже пропали. Я бродил вокруг базы в их поисках до тех пор, пока не обнаружился критический дефицит кислорода. С трудом вернувшись в модуль, я направился к передатчику. Он лишь тихо гудел, поэтому я не смог отправить ни одного сообщения на базу. Пока баллоны на скафандре еще заправлялись кислородом, я обдумывал свое положение. Оборудование наверняка придется оставить, ведь его грузили из расчета на троих пилотов. Я не знал, смогу ли взлететь. Ведь если мой челнок остался на месте, совсем не обязательно то, что он будет работать, как и прежде. Уже от одной такой мысли мне стало плохо.

Поэтому я хотел как можно быстрее покинуть эту планету. Ведь если на ней бывают такие явления, то… Черт, даже знать не желаю!

Оставалось только дождаться Ночи…

Ночи я не дождался. Мне пришлось уносить ноги, как только температура начала понемногу спадать. Причина тому – еще 2 точки на горизонте. Как и в первый раз, они пали вертикально вниз. Как только я увидел это, то понял, что оставаться здесь – опасно.

Едва ли не выбив двери, я побежал к своему челноку. На одном из миниэкранов моего шлема я увидел, как вдалеке поднимается пыль.

Пытаясь двигаться максимально быстро, я оказался у челнока. Секунды, в течение которых открывался люк, показались вечностью. Но вот я уже в корабле. Одним нажатием кнопки мой скафандр превратился в летный костюм, легкий, и при этом – достаточно прочный. Я быстро завел челнок, переключив нужные кнопки и вытянув нужные рычажки. Боковым зрением я видел, как два пылевых столба, вращаясь, приближаются. Не теряя ни секунды, я оторвал корабль от земли и взлетел. Как ни пытался я взлететь без проблем, но все-таки без тряски не обошлось.

На максимальных скоростях я покинул пределы гравитационного поля планеты. Через несколько часов я уже преодолел половину системы и оказался в астероидном поясе. Там мне пришлось немного сбавить скорость, но это не помешало мне благополучно его пролететь.

И вот, наконец, я на краю системы. Сам не знаю, почему, но я решил попытаться найти хотя бы один корабль в этой чертовой системе. Но результатов это не принесло.

С большим трудом я смог связаться со штабом и запросил у них запуск генератора. Когда через четверть часа образовался проход, то мой челнок пересек его с таким грохотом, будто это была какая-то консервная банка шестивековой давности. Но, несмотря на это все, я смог добраться до дома.

И, наконец, я приступаю к эпилогу. Когда я вернулся, то пришлось рассказать все офицеру Ди’Марджио, заместителю командира станции. Мой рассказ внимательно выслушали и уверили меня, что возьмутся за расследование этого случая.

Самого меня после этого полета обследовали. Признав меня здоровым, мне дали неделю отлежаться, а затем отправили на планету Вирхар (в системе Х-16 она считается весьма впечатляющим курортом).

Несмотря на то, что к расследованию привлекли лучших из лучших в области науки и сыскного дела, не удалось объяснить ни природы появления этих точек, ни причины появления этих вихрей. Судьба двух пилотов также так и не была выяснена. В итоге, все кончилось тем, что проект решено было закрыть, а все материалы – уничтожить. Меня заставили подписать бумагу о неразглашении. Молчать пришлось 30 лет. За 30 лет ничего не изменилось: V-22 так и осталась неисследованной, а двух пилотов найти так и не удалось».

P.S.

Запись, сделанная единственным уцелевшим пилотом, стала единственным источником информации об этом проекте. Ромсвелль прожил еще 20 лет и умер в 2708 году в возрасте 100 лет.

Комментарии

1. Магнитная катапульта – космический корабль, несущий на себе установку с магнитом переменной полярности. При стыковке корабля с катапультой магнит копит энергию на одном полюсе, после чего происходит одномоментный перенос энергии на другой полюс и отталкивание судна.

2. Гиперэфир – технология связи, постепенно вытесняющая голофонную связь. Использует волны с переменной длиной и энергией, открытые в начале XXII века марсианским ученым Вико Камурочем.

Последние сигналы со станции «Taurus»

Эта история была записана со слов свидетеля катастрофы на Амнараксе, последствия которой пришлось ликвидировать самым лучшим пилотам системы Х-40.

Время действия: 2517 год

Место действия: Млечный Путь, Восточное Галактическое Содружество, Звездное скопление Плеяды, Система Х-40

«Это случилось со мной пятнадцать лет назад. Тогда я возвращался с задания в системе Х-37, когда на связь вышел радист с космодрома на планете Цеврус. Он сообщил, что меня срочно хочет видеть доктор Мидгоф. Я попытался узнать, в чем дело, но радист ответил, что больше информации сможет дать только ученый.

Было, конечно, обидно, что с наградой придется повременить, но если я был так нужен, значит, дело – непростое. После приземления командир космопорта познакомил меня с доктором Мидгофом. Это был невысокого роста человек в бело-синем халате, такого же цвета брюках и белых туфлях. На его халате поблескивал значок в виде микроскопа, красноречиво говоривший о роде деятельности этого немолодого мужчины.

Поприветствовав его, я попросил ознакомить меня с деталями. Он предложил мне проследовать в лабораторию, где можно было наглядно продемонстрировать все, о чем нужно было рассказать. Путь был недолгим, и уже спустя считанные минуты я оказался в просторном помещении, набитом электроникой. Несколько десятков человек сидело за терминалами, еще примерно десять человек внимательно следили за тем, что происходило на огромном экране, занимавшем всю стену напротив меня.