Цветные Стаи

Мутантка невозмутимо терпела мои впившиеся пальцы.

– Прости, – проговорил я, забирая украшение.

Похоже, меня выбросило из жизни всего на секунду… однако, я чувствовал себя так, будто проспал несколько часов. Я так впился в мариний, что, похоже, вытащил из него чье-то воспоминание. Синяя жажда, – или болезнь шахтера, как ее еще называли на Огузке, – исчезла.

– …У тебя были бусы из чистого мариния и ты еще не купила себе пещеру на Остове!? – возмутился Краб. – Они же стоят целое состояние!

– Это память, – объяснила Яшма. – Мне их подарила жрица.

– Подарила? Я думала, оранжевые тебя ненавидят, – заметила Мидия.

– После того, как я раскидала упырей, собиравшихся ее сожрать, она решила, что я лапочка.

Я опустил взгляд на ожерелье, чтобы внимательнее разглядеть вещицу с такой историей, и вдруг понял, что знаю его. Ведь я сам его сделал! Это был мой подарок Норе.

Именно через это ожерелье Барракуда услышала о предательстве Норы, так Яшма получила оправдание на суде, а Нора стала изгоем в своей стае. Была особенная ирония в том, что жрица в конце концов решила сбежать от своих и подарила это украшение Яшме в знак дружбы.

Но сейчас было не время и не место говорить ей об этом, поэтому я вернулся к стене.

Прижав одной рукой ожерелье ко лбу, другую руку я положил на стену, и в моем сознании протянулись длинные нити, уходящие вдаль. Усилия, которые я прикладывал до сих пор, с маринием в руках дали удесятеренный результат, и я смог почувствовать вдалеке нужную панель. Она засветилась крошечной точкой.

Я шел вперед, ощущая пьянящую радость от того, что с каждым шагом становлюсь ближе к большой жиле чистого металла. Как ни старался, я ничего не мог с собой поделать: тело слишком долго было без поддержки, и теперь мне казалось, что я смогу летать, только бы мариния вокруг было побольше!

– Дельфин, стой! – разозленный голос Пены позади заставил меня замедлить шаг.

Когда они нагнали меня, Мидия, дружелюбно улыбаясь, встала рядом.

– Что такое? – спросил я.

Но я даже моргнуть не успел, как стражница заломила мне руку за спину и привязала ее к поясу.

– Прости, приказ Пены, – объяснила она.

– Даже не думай снова сбежать! – сказал командир.

– Похоже, мне уже ничто не поможет, но я все же скажу, что даже не собирался, – улыбнулся я. Ни мои слова, ни моя улыбка не смягчили Пену. Я остался связанным.

Краб обмотал вокруг моего пояса веревку, и они с Мидией пошли сзади, держа меня за два поводка, словно ручное животное.

Пока ожерелье оставалось в пальцах, работе мое положение не мешало, и мы двинулись дальше.

Когда мы дошли до панели, Пена любезно удостоверился у Яшмы, не бродит ли кто-то у прохода.

– Зависит от того, куда ты хочешь идти, – ответила она, прислушавшись. – Справа никого нет. Слева ходят те, кого я слышала раньше. Их очень много, они сбегаются куда-то целыми стаями.

Пена посмотрел на меня.

Положив свободную руку на другую стену, я ясно увидел вторую панель.

– Здесь два прохода, – подтвердил я.

– Нам нужно в правый, и, раз Яшма говорит, что там безопасно, можешь открыть его.

Я с радостью подчинился, потянувшись к большой металлической панели.

Когда я положил руку на мариний, он сам мгновенно утянул меня за собой, в сознании вспыхнула целая сеть пересекающихся жил. Она была настолько большой, что я мгновенно потерял ориентацию, метался по ней, ища путь обратно!

В одном из тонких переплетений я почувствовал живое сознание, густое и непроглядное. Отпрянув от него, как от горячей печи, я инстинктивно вернулся обратно.

Когда я очнулся, Мидия готовилась отвесить мне пощечину, – судя по боли в правой щеке, уже вторую.

Я стоял по щиколотку в воде.

– Идем! – орала стражница, стараясь оторвать меня от жилы.

Опомнившись, я ринулся к проходу, пока вода не залила его. Мидия прыгнула за мной, и я закрыл проход, едва коснувшись пальцами панели.

– Я видел кого-то, – объяснил я, заметив недовольный взгляд Пены. – Не знаю, где именно, но где-то есть неговорящий… возможно, далеко отсюда.

– Очень полезная информация, – проворчал он. – В любом случае, здесь их нет. Идем!

Это кольцо я сразу же узнал: именно через него можно было попасть в комнату. Мы были очень близко.

– Жарко здесь, – сказала Яшма, снимая куртку. Вся ее рубашка была мокрой от пота.

Спустя время и остальные последовали ее примеру. В кольце в самом деле было очень душно.

– В прошлый раз было так же? – спросил Пена.

– Мою кожу жгло от яда, я мог не почувствовать, – ответил я.

Неожиданно сплошная стена камня слева оборвалась, открывая проход в комнату.

Оказавшись внутри, я потянулся к панели мариния, и помещение озарил белый свет.

Несколько мнут мы привыкали к нему, – все, кроме Пены. Обливаясь слезами, он бросился к столу с геометрическими фигурами.

– Потрясающе!… – воскликнул он, проводя пальцем вдоль линий, но не касаясь их.

– Так включается свет, – сказал я, дотрагиваясь до нескольких точек.

Тоннель, из которого мы пришли, тоже озарился светом. Камень вдруг стал прозрачным, как стекло.

– Невероятно! – Пена осмотрелся вокруг с торжествующей улыбкой на лице. – Механизм древних людей!…

Он внимательно осмотрел комнату, изучил панель мариния. В прозрачной стене она выглядела, как ровный кусок камня.

Пока Пена изучал комнату, Краб и Мидия молча стояли с вытянутыми лицами. Яшма, которая так и не сняла повязку, уселась на пол и прижалась к нему ладонями.

Сквозь тонкую ткань рубашки, прилипшей к ее коже, просвечивались темные полосы, очерчивающие напряженное тело.

От этого наблюдения меня бросило в краску, и я отвернулся.

Сжав челюсти, я дотронулся до панели мариния, стараясь не воздействовать на нее, а посмотреть, куда ведут ответвления.

– Думаешь, тебе стоит это делать? – спросила Мидия, подходя ко мне. – Ты как будто уходишь куда-то. Отдохни, побудь немного с нами, – она улыбнулась.

Я мог бы возразить, но она все еще держала веревку, которой я был связан.

– Может, ты и права, – согласился я.

– Можно поесть, если мы тут надолго, – сказала стражница.

– Делайте, что хотите, – донеслось со стороны Пены, тщательно водящего грифельной палочкой по бумаге.

– Нужно уходить, – вдруг сказала Яшма. – Немедленно!

– Что? – Пена, тщательно зарисовывавший план комнаты, даже не обернулся. – Что у тебя опять?

– Немедленно! – рявкнула мутантка, вскакивая на ноги. – Дельфин, веди нас к озеру!

– Приказы тут отдаю я! – напомнил Пена, отрываясь от бумаги и подходя к Яшме. – Мы никуда не пойдем, тем более к яду!

– Если мы не выберемся, нас завалит! – прорычала она. – То, о чем говорил колдун, уже началось!

– И мы должны пойти к ядовитому озеру, потому что ты что-то чувствуешь!?

– Мы должны переплыть через него, потому что это самый короткий путь наверх. Там рядом храм Оранжевых, из которого есть выход наружу!

Мидия с Крабом испуганно переглянулись.

– Я слышу толчки под землей! – воскликнула Яшма, срывая повязку. – Они повторяются даже прямо сейчас, очень слабые!

Когда Пена увидел лицо мутантки, раздраженная гримаса спала с его лица. Яшма не была похожа на сумасшедшую, она верила в то, что нам грозит опасность.

– Как ты можешь их слышать?…

– Я не знаю, но с тех пор, как мы здесь, я чувствую все в десять раз сильнее. И мои чувства говорят мне, что начинается землетрясение!

– Тогда вернемся наверх по старому пути, – сказал командир, сложив бумаги в свою сумку и направившись к выходу.

– Мы не успеем! – крикнула Яшма, преграждая Пене путь. Она схватила его за плечи и сильно тряхнула. – Если ты не сделаешь так, как я говорю, я сверну тебе шею!

Пена попробовал дотянуть до оружия, но мутантка выгнула его кисть, так что он согнулся от боли. Кинжал она достала сама и приставила его к горлу серого.

– Мидия, развяжи Дельфина! Краб!… Даже не думай нападать на меня, я не хочу тебя калечить! Возьми фляги воды, сколько унесешь!

Секунду черные сомневались, но, глядя на Яшму, в конце концов починились.

Тем временем я включил свет в той части тоннелей, куда нам предстояло пройти. Как только Мидия развязала меня, мы бегом кинулись к озеру. Яшма отпустила Пену, и он бежал вместе с нами.

– Стало жарче! – вдруг крикнул он.

Я попробовал вдохнуть побольше воздуха, и тогда понял, что он прав. Температура быстро росла.

Мы прибавили ходу.

Вскоре показалось озеро. Сначала в нос ударил его едкий запах, и через несколько десятков метров пол тоннеля оборвался. Зеленоватая жижа при свете отсвечивала всеми цветами радуги. К поверхности поднимались пузыри газа, лопаясь с приятными щелчками.

– Оно что, кипит!? – воскликнул Краб.

Я сунул в жидкость руку. Она была горячей, но не ошпаривала.

– Плыть можно.

– Но я не умею!… – взвизгнула Мидия, испуганно пятясь.

В этот миг землю тряхнуло. Это произошло всего за мгновение, очень слабый толчок, какой может померещится при сильном волнении или обмороке. Я подумал, что мне показалось, но лица окружающих не оставляли сомнений, – не показалось.

– Я помогу тебе! – сказал я, стягивая обувь и прыгая в жижу.

Слабая маслянистая текстура удерживала на плаву куда хуже, оставаться на поверхности было сложно.

– Задержи дыхание и прыгай!

Яшма уже нырнула, Пена и Краб не могли собраться.

– Прыгай же! – рявкнул я.

Зажмурив глаза, Мидия шагнула в озеро и тут же ушла с головой.

Схватив ее за руку, я рванул наверх, стараясь удержаться поближе к поверхности. Плыть было тяжело, я чувствовал, как с каждым метром ухожу на глубину, но все же рывками подтягивал нас к поверхности.

Яшма уже достигла берега и, когда я оказался поблизости, вытянула наверх Мидию. Я выбрался сам, тщательно стирая яд с лица, особенно с глаз.

Краб барахтался, как покалеченная рыба, но все же двигался к берегу. А Пена… он стоял на берегу.

– Я не умею плавать! – крикнул он дрожащим голосом.

Яшма выругалась и с разбегу нырнула в озеро.

Она добралась до берега за пару минут и сдернула Пену вниз, ухватив за ногу. Он обнял ее за шею, и так они перебрались через к нам.

Я помог выбраться Крабу, который достиг берега одновременно с Яшмой и Пеной. Затем я вытащил нашего командира. Мутантку я тянул последней.

По ее взгляду я понял, что, что бы с ней ни происходило все это время, теперь ей стало хуже. В разы хуже.

– Бежим! – выдохнула она.

И мы рванули вперед по тоннелю.

Мы пронеслись мимо темной луж крови: места, где я дрался с упырями. Недалеко обнаружились обглоданные останки одного из них.

Когда мы добрались до дыры в стене, мутантка ухватилась за ее края и подтянулась. Упершись ногами в стену и проталкивая себя руками, она забралась внутрь.

Я подсадил Мидию, затем Пену. Краб вскарабкался сам, хотя чуть не застрял, и Яшме пришлось втягивать его внутрь.

Новый толчок, уже гораздо сильнее, застал меня висящим наполовину в проходе. Яшма рванула меня вперед, и позади послышался какой-то грохот.

Было неясно, далеко он или близко, завалило что-то или это были звуки вне тоннелей. Думать об этом было некогда.

Мы оказались в очень узком проходе, прорытом в земле. Свет проникал сюда, но был очень тусклым, как через час после заката солнца.

– Здесь есть неговорящие, – прошептал Пена упавшим голосом. – Они были здесь совсем недавно. Скорее всего, они до сих пор здесь.

– Пошли, – сказала Яшма, и двинулась вперед.

Мы пошли за ней, пробираясь через узкие ходы, но вскоре я заметил на стенах тонкие белые стрелы. Их нарисовали краской.

– Не сюда! – крикнул я, когда Яшма повернула на развилку, где стрел не было. – Сюда.

– Уверен!?

– Да!

Я следовал за указателями на стенах, мы бежали по ним около десяти минут, и вдруг оказались в большой пещере, внутри которой стояла толпа людей.

Их голые бледные тела напоминали неровные заросли глубинных грибов.

– Почему мы встали!? – взвизгнула Мидия.

Обернувшись к ней, я увидел, что она слепо таращится по сторонам, словно не видит, что в нескольких метрах от нее стоят людоеды.

Образ стражницы вдруг начал расплываться у меня перед глазами, вокруг потемнело. Я потер глаза руками, поморгал, и все прошло.

– Там упыри, – сказала Яшма. Она стояла, закрыв глаза и наклонив голову вперед. – Много.

Людоеды услышали наш разговор, несколько из них обернулось, но никто не пошел в нашу сторону. Судя по движению в центре толпы, там что-то происходило.

Я взглянул на одного людоеда, который, казалось, смотрел мне в глаза. Он был так близко, что я мог разглядеть его лицо. Это был темноволосый мужчина, рослый и сильный. Быстро потеряв к нам интерес, он отвернулся и стал прорываться вперед, сквозь толпу.

– Им не до нас. Что-то происходит, – сказал я. – Попробуем подойти.

Когда мы вошли в пещеру, я увидел у стены останки человека. У наполовину сожранного трупа была черная кожа. Таких трупов было несколько. Кое-где в грязи валялись цветные бусы.

Приблизившись к толпе людоедов, я понял, что их тут собрало: ход наверх был завален. Они старались раскопать его, хотели выбраться наружу, как и мы.

– Они раскапывают выход, хотят выбраться наверх, – сказал я.

– Оранжевые не могли завалить весь ход наверх, там подъем на полчаса, – сказала Яшма. – Они подорвали только свод. Земля должна быть мягкой…

– И что будем делать? – спросил Краб, нервно теребя рукоять своего серпа.

– Если мы выберемся, упыри тоже попадут наверх… – сказала Мидия.

– Люди будут в опасности, – я всмотрелся в толпу людоедов, пытаясь представить, сколько их. Около сотни, не меньше.

– Неговорящие – тоже люди, – заметил Пена. – К тому же, оранжевым будет полезно отвлечься от баррикад. Дельфин, опиши мне подробно, что происходит.

– Мы в большой пещере, перед нами несколько десятков упырей. Возможно, пара сотен. Все толпятся у заваленного прохода.

– Яшма, ты знаешь, куда ведет выход?

– Я была с завязанными глазами и ничего не видела. Помню траву, и что меня привезли туда на лодке.

– Хорошо. Возьмитесь за руки и держитесь вместе, попробуем пробраться к выходу первыми.

– Мы что, пойдем к ним!? – испуганно воскликнула Мидия.

– Им сейчас не до охоты, они нам ничего не сделают, – сказал Пена. – Идем!

Мы взялись за руки и стали двигаться вперед, прижимаясь друг к другу как можно теснее. Впереди шла Яшма. Когда мы подошли к людоедам, они сами расступились перед ней, не желая связываться, и мы стали протискиваться к завалу.

Сильный запах немытых тел кружил голову, я старался не смотреть на людоедов, но то и дело натыкался взглядом на их блестящие животные глаза. Такой же взгляд был у некоторых отсталых из стаи Погодника. Их всегда побаивались даже сами фиолетовые: неизвестно, что придет в их худые головы. Неговорящие были лишены разума, но сохранили ум, и поэтому были куда опаснее.

Пена оказался прав, нас не трогали. Однако, когда мы приблизились к тем, кто копал, на нас стали шипеть, не пуская к проходу. Роющие не хотели, чтобы им мешали.

Яшма угрожающе зарычала, звук шел у нее из груди и отдавался в костях. Перед ней тут же расступились, тогда она полезла по кучам земли наверх, к потолку и стала рыть. Мы стали помогать ей, разгребая завал руками.

Это было непросто, в земле находилось много мелких камней, которые ранили пальцы даже сквозь перчатки. Земля была мягкой, но ее было слишком много, и она сыпалась сверху снова и снова. Свод был неустойчивым и в любую минуту из-за наших раскопок пещера могла обвалиться.

Несколько раз толчки повторялись, тогда земля валилась сверху целыми кучами, засыпая людоедов. Краба тоже присыпало, но мы быстро его вытащили.

Наш проход стремительно рос, людоеды заметили это и стали пытаться оттолкнуть нас, чтобы выбраться первыми. Тогда мы с Крабом прекратили копать и стали отгонять их от остальных при помощи оружия.

Когда Яшма смогла пролезть в своей ход по пояс, началось землетрясение.

– Нас засыплет, если мы туда полезем! – крикнула Мидия, стараясь вытянуть Яшму из лаза.

– Здесь нас засыплет в любом случае! – ответила мутантка, отпихивая ее.

Среди людоедов началась паника, они ринулись к стене, сталкивая копающих сородичей. Сверху посыпалась земля, она обваливалась целыми пластами, не переставая.

– Лезьте сюда! – крикнула Яшма. – Быстро!

Ход, в котором она еле-еле помещалась одна, было не забраться. Но нам пришлось попробовать.

Первой протиснулась Мидия, она была самой маленькой и смогла уместиться там вместе с Яшмой. Дальше полез Пена. Мы с Крабом ждали своей очереди, продолжая отбиваться от людоедов.

Один из них попробовал повалить меня на землю, но я ранил его серпом и тогда он завопил. Его вопль напугал остальных, все они принялись кричать от страха. Так же кричали стаи во время землетрясения, которое подняло Огузок над водой.

Краб стряхивал с себя землю, свалившуюся сверху, я пытался вытащить ноги из рыхлой грязи и протоптать насыпь, чтобы стоять на ровной поверхности.

Тем временем зад Пены, торчащий из лаза, не продвигался вперед ни на сантиметр.

С досады Краб ударил его ручкой серпа, и тогда Пена чудесным образом пробрался вперед на целых полметра.

– Лезь! – крикнул мне Краб. – Я прикрою!

Не отвечая, я толкнул его в проход, затем полез сам.

Яшме удалось прокопать ход, но он был очень узкий. Девушки смогли пролезть наружу, но у Пены не получалось просунуть плечи, и он не мог преодолеть последний метр. Нам пришлось расширять проход.

Сзади наседали людоеды, несмотря на то, что им в глаза летела земля, которую мы выкидывали из лаза.

Толчки усилились. Стало ясно, что нашу нору вот-вот завалит.

– Надо выбираться обратно! – крикнул я, стараясь вылезти задом.

Я смог выбраться, лягнув мешающегося людоеда, потом рывком вытащил Краба. Пена вылезти не успел, нора рухнула.

Понадеявшись, что Яшма каким-то образом успела его вытянуть, я стал осматриваться в поисках другого выхода.

Я увидел, что людоеды толпятся не только возле нашего лаза. Еще выше одному из них тоже удалось прорыть ход, который уцелел после тряски.

– Идем туда!

Я потащил Краба за собой. Наши ноги утопали в рыхлой земле, сверху пыль сыпалась прямо в глаза. Размахивая серпами, мы отгоняли людоедов, протискиваясь к ходу.

У самого лаза отогнать их было невозможно. Они наседали друг на друга, не давая никому протиснуться внутрь.

Я достал кинжал и заколол нескольких со спины, Краб сделал тоже самое. Мы вытащили их и полезли внутрь сами. Эту норы рыл мужчина и она оказалась достаточно широкой, чтобы мы смогли пролезть.

Я подоспел первый и залез внутрь, Краб сразу за мной. Оказавшись на той стороне завала, я обернулся и рывком попробовал вытащить Краб, но толчок из-под земли помешал мне удержать равновесие на скользкой земле, и я упал, покатившись вниз. Краб заорал от боли.

Поднявшись и кое-как удерживаясь на крошащейся насыпи, я снова забрался к нему и начал раскапывать: ему завалило правую ногу ниже колена.

Выбравшись, Краб почти не мог идти, и я подставил ему плечо. Вместе мы стали взбираться по неровной лестнице.

Бросив взгляд назад, я увидел, как из-под кучи земли пробивается новая нора. Яшмы и Мидии нигде не было. Следов Пены тоже. Надеюсь, они уже забираются наверх…

Мы взбирались все выше, и вдруг сверху начала стекать вода, которая размывала ступени. Чтобы не скатиться вниз, мы с Крабом опустились на четвереньки и стали цепляться за землю пальцами.

Краб отставал, но не настолько, чтобы я не успел схватить его, если он начнет падать.

Мы поняли, что оказались на суше, потому что подъем вдруг кончился. Тут было так же темно, как и внизу, а вокруг суетились люди. Дождь лил, как из ведра, волны накрывали ноги по щиколотки. Куда не посмотри, кругом была одна вода. И люди. Десяток людоедов, бросающихся из стороны в сторону.

Я позвал Яшму, и из толпы тут же раздался ее голос.

– Где мы!? – спросил я, хватаясь за нее.

– Я не знаю! – ответила она, перекрикивая волны.

– Что с Пеной?

Она покачала головой.

Осмотревшись, я заметил Мидию. Она сидела на коленях, удерживая над водой голову Пены. Его серая форма была в крови, ноги в коленях неестественно выгнулись. Глаза были закрыты.

Я всмотрелся в горизонт, но по-прежнему ничего не увидел. Не было видно даже Остова! Впрочем, виной этому были темнота и сильные волны. Мы не могли оказаться настолько далеко, что он исчез бы из вида.

Выход из подземелий находился на небольшом острове, который сейчас почти полностью находился под водой. Волны постепенно подбирались к тоннелю, заливая его.

– Оранжевые плыли сюда на лодке не больше десяти минут, – сказала Яшма.

– Это может быть остаток красного острова, – предположил я.

– Но с какой мы стороны!? – воскликнула она, перекрикивая шум волн. – Если мы не уберемся отсюда, нас скоро смоет!

Людоеды метались от берега к берегу, спасаясь от воды. Скорее всего, они никогда не видели ее в таком количестве.

С каждой минутой волны становились сильнее и больше, с каждым новом залпом вода доставала все выше. Чтобы Пена не захлебнулся, Крабу и Мидии уже приходилось держать его, встав во весь рост.

Я изо всех сил вглядывался в пространство, стараясь различить ориентиры хотя бы в легких тенях. Плывя под водой, возможно, я смог бы преодолеть волны и добраться до суши, если бы только знал, где она. Яшма тоже смогла бы. Но остальные… у них не было ни шанса.

Взглянув на мутантку, я понял, что мы думаем об одном и том же.

– Мы должны хотя бы попытаться!… – в отчаянии крикнула она.

Сильный ветер вздымал ее волосы вверх, пряди прилипали к мокрому лицу. Широко раскрытые от ужаса желтые глаза едва ли не светились. Надеясь спастись, она готова была уплыть в открытые воды.

Мутантка отвернулась от меня, и я понял, что она сейчас прыгнет в волны.

– Сдурела!? – крикнул я, бросаясь к ней.

Я повалил ее в другую сторону, мы оба оказались под водой. Яшма оттолкнула меня, я не стал сопротивляться. Мы поднялись на колени.

– Мы найдем выход!

– Где!? – крикнула она, раскинув руки.

Мне нечего было ей ответить. Я снова посмотрел на Мидию с Крабом. Они наблюдали за нами и ждали. Они видели, что ситуация безнадежна, но надеялись на то, что мы найдем выход.

– Мы должны что-то придумать, – сказал я, осматриваясь.

Передо мной было разбушевавшееся ночное море, позади меня – кричащие люди, которые не знали ни одного слова, чтобы выразить свой ужас. Что я мог сделать для того, чтобы спасти тех, кто на меня надеялся? Что мог сделать хотя бы для себя?…

– Мое ожерелье! – вдруг крикнула Яшма, вцепившись мне в плечо. – Ты же можешь говорить через него? Позови Погодника!

– Он не успеет, даже если кто-то согласится плыть к нам на лодке в такие волны! Мы даже не знаем, где мы и куда им плыть!

– У тебя есть другие идеи!? Сделай хотя бы это!

Я кивнул.

Прижав ко лбу бусины, я закрыл глаза и обратился мыслями к металлу, проникая в каждую частицу. Когда почувствовал, что каждое дуновение моей мысли отзывается десятикратно, я стал искать мариний поблизости. Если бы только у меня получилось обнаружить что-то на поверхности, я смог бы сказать, куда послать лодку…

Яркими глубоко под нами засияла синими огнями огромная сеть, свет был таким сильным, что ослеплял меня, но я старался смотреть дальше, различать малейшие блики, старался поднимать взгляд выше.

Ничего. Кроме дрожащей сети под землей ничего больше не было.

В этот миг на меня налетела сильная волна, швырнув на землю. От испуга я потерял сосредоточение, но всего на мгновение: в следующую секунду в моем сознании вспыхнул далекий голубой свет. Его источник, чудовищных размеров стержень, возвышался над морем, уходя далеко-далеко вверх, почти доставая до неба. Я видел его в своей голове, пока волна не отхлынула.

Я успел повернуться в ту сторону, где увидел Остов. Сомнений в том, что я видел именно его, у меня не было. И, судя по расстоянию, через которое я увидел стержень, он находился не так уж далеко. Мы действительно стояли на остатках красного острова.

Тут я понял, почему вдруг смог разглядеть Остов. Мариний становится сильнее под водой… это были слова Барракуды.

Я опустился на землю, чтобы вода полностью накрыла меня, и снова прижал ожерелье ко лбу. Тогда я закричал, что было сил.

«Я, Белый Дельфин, и остальные на остатке острова красных! Вода прибывает! Помогите!»

Я кричал снова и снова, не столько проговаривая слова, сколько передавая образы.

Меня резко вздернули вверх, и я снова отказался на воздухе.

– Нужно быть ближе к центру! – сказала Яшма, толкая меня. – Тебя только что едва не снесло в открытые воды, колдун недоделанный!