Шагая в бесконечность

Меня затрясло от страха, я побежал дальше, направляясь к пилотам. Когда я стал подходить ближе к ним, то самолет затрясло сильнее обычного, и меня откинуло в стену. Я выровнялся и поймал баланс, после чего направился прямиком в кабину экипажа самолета.

Держась за стены, я смог пробраться к пилотам, и, конечно же, они были мертвы. А самолет? Я увидел, как он падает вниз, стремительно мчится, разрезая воздух пополам. Мое тело прижалось к стене, ноги подкосились. В голове осталась лишь пустота. Мне казалось, что жизнь должна была пролететь перед глазами, но после пустоты, я увидел лишь своих любимых жену и дочурку. Достав телефон из кармана, я начал набирать смс сообщение: «Я вас очень сильно люблю, береги Настюшу и себя».

Операционный стол

Лежа в больнице, я стал замечать, что люди здесь были отнюдь не счастливые. Каждый переживал горе по-своему: кто-то лежал на койке с глазами полными печали, а кто-то лишь радовался каждому мгновению своей жизни и ни о чем больше не думал. Некоторые из них были полностью расслаблены даже перед операцией, будь она серьезной или пустяковой. Иногда врачи называют такие операции пустяковыми, но это описание слова точно мне не нравилось. Как хирургическое вмешательство врача может быть пустяком? Такое всегда сопровождается только плохими событиями, ведь ваше тело не станут резать скальпелем, потому что у вас все хорошо. Всегда что-то не так, всегда есть проблема и обычной таблеточкой ее не вылечишь. К чему я это говорю? Врачи употребляют слово «пустяк», обманывая пациентов, а главное – обманывая себя.

Я же лежал на своей кровати, и никто из персонала не знал, что со мной делать. Нет, в прямом смысле. Анализы ничего не дали, а понять, что же происходило на самом деле в моем организме, они не смогли. В скором времени мне предстояла операция. И именно это слово я и услышал от врача. «Просто проверим, что у вас в коленной чашечке». Просто проверите? Вы ее разрежете. Меня такие условия не успокаивают, как бы быстро и безболезненно не проходила эта операция.

Вам, наверно, интересно, как я попал сюда, и что со мной происходит? Могу вам кратко пересказать свою жизнь за последние три недели. Началось все с того, что я жил прекрасной жизнью. Ходил на работу, как все бесполезные работяги, что трудятся в офисе, сидя за компьютером. Мы тихонечко нарабатывали себе проблемы в спине из-за вечных скручиваний на стуле, поэтому несколько раз в неделю после работы я начал ходить в спортзал.

Первую неделю все было прекрасно, пока я не почувствовал небольшое жжение в области коленной чашечки. Мне казалось, что все это из-за непривычки, напряжения и усталости. Но пока шло время, все становилось хуже и хуже. Я уже не мог спокойно встать на беговую дорожку или прокатиться на велосипеде. Боль в левом колене только усиливалась. Как и многие наивные люди, я рассчитывал, что такой недуг пройдет в скором времени, но этого не произошло.

– И давно у тебя это? – спросил меня фитнес тренер, когда я ему поведал о моей проблеме.

– Примерно с неделю. Плюс или минус пару дней, – ответил я.

– Боль постоянно мучает или только когда занимаешься?

– В самом начале волновала только во время занятий, теперь всегда болит, даже когда лежу в кровати.

– Тебе стоит обратиться к врачу, так дело не пойдет, навредишь себе только больше.

В тот день, послушавшись своего тренера и свое чувство самосохранения, я отправился прямиком в больницу на Октябрьском поле. Тренировку пришлось закончить раньше, чем обычно, так как боль в ноге только усиливалась во время тренировок и становилась нестерпимой.

Меня приняли в больнице и довольно быстро обследовали, хотя раньше эта процедура занимала большую часть дня. К счастью, сидеть до ночи не пришлось. Врачи осмотрели мое колено, взяли анализы и, о чудо, отправили меня домой, сказав выпить обезболивающую таблетку. До этого я мог и сам додуматься, поэтому, не поблагодарив за осмотр, отправился домой. Единственное, чем они меня обнадежили, так это тем, что попросили вновь вернуться в больницу через четыре дня. К этому времени должны были проверить мои анализы и сказать хоть что-то дельное.

Я вернулся домой и выпил «Нурофен». Он мне не помог, и я полночи ерзал в кровати, пытаясь найти удобное положение ног, чтобы боль хоть немного утихла. Лишь к двум часам ночи мне удалось уснуть. Слава всем живым и неживым богам.

Все эти веселые четыре дня мое тело тоскливо брело по улице, идя то на работу, то в магазин. К моему большому сожалению, занятия спортом пришлось прекратить. Мне даже начало казаться, что мой организм превращается в дерево без физических нагрузок. Все четыре дня я старался проводить дома, лежа на диване, иногда глотая таблетки, которые помогали минут на десять, не больше.

Когда время моих ожиданий подошло к концу, я отправился снова в больницу, в надежде получить хоть какие-то сносные ответы на мой простой вопрос: «Доктор, что со мной». Когда я поднялся на нужный мне этаж, медсестра, которая сидела за стойкой регистрации, отправила меня прямиком к врачу.

Я подошел к кабинету и постучал три раза. Врача звали Аркадий Петрович. Так было написано на табличке, прикрепленной к двери кабинета. Внутри помещения раздалось тихое «войдите», и я открыл дверь. Аркадий Петрович оказался довольно пожилым мужчиной, с белоснежными усами, что пытались скрыть его губы.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Добрый день, проходите, присаживайтесь, – ответил мне врач.

Интерьер старой больницы оставлял желать лучшего, поэтому сесть мне пришлось на доисторический обшарпанный стул, немного шатающийся из стороны в сторону. Аркадий Петрович находился в кабинете один, с ним не было ни медсестер, ни других врачей. Я понадеялся, что это действительно хорошо, возможно он толковый врач, которого не беспокоили по пустякам. Профессионалу нужна концентрация. Либо до старика никому не было дела. Это пугало гораздо больше, но в это я не верил. Когда я сел на стул, мои губы сами начали безмолвно артикулировать:

– Ну, что со мной? Надеюсь, ничего плохого.

– Ничего плохого, – ответил врач.

Услышав это, я успокоился, но после, Аркадий Петрович продолжил:

– Но и ничего хорошего.

– Это как?

– Ну… – врач запнулся.

– Говорите как есть, – прервал я его раздумья.

– Понимаете, мы не знаем, что у вас.

– Не понимаю, – отрезал я.

– Ваш случай чрезвычайно интересный, с таким мы сталкиваемся впервые. По крайней мере, с таким впервые сталкиваюсь я.

– То есть боль в коленке вас поразила? Вы часто лечите пожилых людей? У них, говорят, такое бывает.

Аркадий Петрович заулыбался, но после откашлялся и продолжил:

– Ваши анализы удивительны, но вам рассказать про них я боюсь не смогу, много тонких подробностей из области медицины. Нам придется оставить вас на ночь, обследовать дальше, а утром решим, что с вами делать. Возможно, придется оперировать.

Помните про слово «пустяк»? Вот тут им и воспользовался Аркадий Петрович, а потом я оказался в койке. Да, конечно же, я согласился остаться у них на ночь, пусть обследуют и лечат меня дальше, это же было в моих интересах.

Я лежал и пытался терпеть боль в колене. Цвет кожи на ней изменился, словно появился довольно крупный синяк. Обезболивающее лекарство мне не давали ни в виде таблеток, ни в виде инъекций. Мне хотелось поскорее дожить до утра, а там уже согласиться на любую операцию, лишь бы врачи не бросали мой «интереснейший» случай.

Каким-то чудом я смог уснуть, а глаза мои открылись, когда медсестра стала тормошить меня рано утром. Солнце еще не успело выглянуть и осветить всю Москву.

– Лежите, лежите, я просто хочу взять кровь, – сказала мне медсестра.

Она набрала ее из вены на правой руке и отправилась восвояси. Через какое-то время пришел врач, только гораздо моложе Аркадия Петровича, его я видел в первый раз. Мне дали подписать согласие на операцию, а потом выбрили на моем колене несколько волосков. Пустяк наверно, раз меня так готовили. Не успел я окончательно проснуться, как меня пересадили на больничную каталку и повезли в операционную, что находилась несколькими этажами ниже. Далее, все что со мной происходило, я помню лишь короткими отрезками, отдельными кадрами. Врачи и медсестры окружили меня со всех сторон. Наркоз сделали общий, поэтому не знаю, сколько длилась и как успешно прошла операция.

Очнулся я в маленькой комнате, напоминающей кладовку для швабр. Лежал я на полу, и мне стало безумно холодно. Именно по этой причине я очнулся так быстро, меня начало знобить. После, я почувствовал неимоверное жжение в области колена, но первое время не обращал на боль никакого внимания. Поняв, что происходит что-то неладное (оказаться в кладовой на полу было не лучшим результатом операции), я встал и подошел к единственной двери. Мое тело было ослаблено, а голова затуманена эфиром. Дверь оказалось запертой. В истерике я начал биться кулаками об дверь и звать на помощь, но безрезультатно. Меня никто не слышал. Или слышали, но делали вид, что ничего не замечают.

Сделав пару шагов назад, мое тело облокотилось на стену. Я решил рассмотреть свою коленную чашечку. Увиденное поразило меня. В колене по правую сторону от чашечки был сделан надрез, из которого торчало нечто. Маленький петляющий лоскуток, который больше напоминал щупальцу осьминога, только без привычных присосок. Я схватил его и попытался понять, что это. Щупальца начала двигаться и забилась об мою кожу. Боль охватила всю ногу, и мне захотелось вскрикнуть от изнеможения.

Я попробовал оторвать инородный объект. Получилось неудачно. Щупальца разорвалась на две части, одна продолжала торчать и дергаться в ноге, вторая безжизненно повисла у меня в руке, в перекрестие большого, указательного и среднего пальцев. Из половины, что была в колене, брызнула жидкость, напоминавшая по цвету гной. Колено заболело еще сильнее, и из него струйкой потекла кровь.

За дверью послышались шаги, и она открылась. Передо мной оказалась одна из медсестер, что была со мной в операционной палате. Я ее вспомнил. Только глаза у нее были другие, они напоминали зрачки то ли кошки, то ли змеи. Да, это была змея. Медсестра посмотрела на меня, потом отошла куда-то в сторону. Забыв про свое колено, я сделал несколько аккуратных шагов в сторону двери и подсмотрел за действиями медсестры. Она начала набирать что-то в шприц около небольшой стойки с хирургическими инструментами, возможно для моего последнего укола в этой жизни.

Впереди, прямо напротив меня, была дверь эвакуационного выхода. В то, что она могла быть открытой, я не поверил, но вариантов у меня не оставалось. Я побежал напролом, забыв про свою боль в колене. Боковым зрением я увидел, как медсестра, заметив побег, бросилась за мной. Не знаю, был у нее шприц в этот момент в руке или нет.

Добежав до двери выхода, я со всей силы ударился в нее плечом, и две широкие двери распахнулись. Я не верил происходящему, но бегущая медсестра с глазами змеи продолжала гнаться за мной, что-то крича или шипя. Счастью не было предела, когда я добежал до выхода с территории больницы. Этим ранним утром на улице еще не появились люди, видимо, я пролежал под наркозом не так уж и долго.

Не знаю, продолжала медсестра бежать за мной или нет, но убегать мне пришлось еще очень долго. Я был в одном лишь медицинском халатике, кровь струилась по моей ноге вперемешку с гноем. Боль в ноге только усиливалась, но я был свободен, и это меня волновало гораздо сильнее. Я продолжал свой марафон в неизвестном направлении.

Послевкусие

Проходя мимо памятника Берзарину, я заметил человека, бегущего от больницы в сторону двух храмов. Насколько мне не изменяет память, то были Дмитриевский храм и храм Феодора Тирона. Моя жена была набожной женщиной, я бы сказал даже слишком. Меня это часто смущало, хоть и не должно было, ведь я был заядлым алкоголиком, а скажу по опыту, они частенько оказывались верующими.

Вот и в это раннее утро на улице оказались только я и парень, бежавший через дорогу от меня. Зрение у меня было превосходное, поэтому я смог разглядеть его от и до. Бежал он в легком халатике, явно надетым не по погоде, а нога была в чем-то измазана, словно человек сорвался с операционного стола и выбежал из больницы. Ладно, черт бы с ним. Возможно, он был таким же алкоголиком, как и я. Мало ли что ему пришло в голову, и он выбежал из дома лишь бы достичь своей цели. Какой? Я не знал и знать не хотел.

Я глубоко вдохнул утренний свежий воздух, наполнил им все свои легкие и немного одурманил тем голову. Парень через дорогу уже начал скрываться из виду, не заметив ни меня, ни товарища Берзарина рядом со мной. Я встретился с памятником глазами и, тяжело вздохнув, сказал:

– Не смотрите так, я не виноват, что от меня слегка пахло алкоголем, и жена из-за этого не пустила домой. Я всего-то бутылочку пива выдул, вот вам крест! – Я перекрестился перед памятником, хоть и не знал, как это делают верующие: слева направо или наоборот.

Когда жена не пускает вас домой, то делать вам больше ничего не остается, лишь бренно ползать по мертвым утренним улочкам, да разговаривать с памятной стеной. Поэтому я двинулся прямо по улице, проходя мимо местной больницы. Я пытался найти ближайший продуктовый магазин, где мне смогут продать алкоголь. Да уж, моя жена зря со мной борется всю свою жизнь. Тем не менее, пройдя метров двести, я обнаружил подобный магазин, я бы сказал палатку, дешевую палатку, где вне закона мне спокойно продадут что угодно, лишь бы доплатил чуть сверху.

Продавцом оказался хорошо одетый мужчина средних лет. На удивление, он был одет в костюм, и кажется, не самый дешевый. У меня таких точно не было. Сначала я побоялся, что такой человек откажет мне в услуге, но, как говорится, «не суди человека по одежке», или как там эта фраза звучит. В любом случае мужчина подал мне бутылку коньяка в черном пакете. В этот раз я решил потратиться немного больше и не давиться надоевшей мне водкой.

Я вышел из магазина с черным пакетом, и мои ноги поплелись в сторону аллеи, что была напротив магазина. Я присел на одну из скамеек, провел рукой по моим коротким и сальным волосам и прислушался к шелестящей листве на деревьях, что успокаивала мои нервы.

Прекратив медитацию, я схватился за пакет, открыл в нем бутылку и приложился губами к горлышку, закинув голову назад вместе с рукой. Я не был уже студентом и поэтому давно перестал чувствовать неприятное жжение от большой дозы алкоголя. Нет, мне было хорошо, а это именно то, ради чего я пил эту дрянь. Но в этот раз все произошло иначе. Ничего подобного я не испытал. У меня не было желания пить еще одну дозу. Вкуса коньяка не было вообще, скорее он был похож на слабо заваренный черный чай. Но не могли же меня так надурить в магазине. Я приложился к горлышку еще раз, даже прополоскал рот коньяком, но ничего не почувствовал. Это был не алкоголь. А может я совсем спился? Может это последняя стадия, когда человек уже не чувствует того, что пьет?

Я отставил бутылку в сторону возле моих ног. Мне захотелось покурить, но сигарет не оказалось, а последние деньги я потратил на бутылку коньяка. Нет, меня все-таки обманули, я ведь еще был трезвым.

Схватив ручки черного пакета, я прямиком отправился в магазин.

– Вы мне фуфло продали, – обозлился я на продавца в костюме.

– Не пойму о чем вы, – ответил он мне элегантным голосом.

– Фуфло говорю. Это даже не алкоголь, что за чушь вы мне подсунули?

– Это коньяк, – шепотом ответил продавец, понимая, что нарушает закон о продаже алкоголя в такое время суток, – довольно дешевый, но коньяк, что же вам не понравилось? Вкус?

– Дружище, я тебе еще раз повторяю, это не коньяк вовсе, а какой-то черный чай, чтоб его…

– Если вы мне не верите, то давайте я его попробую. Лишь глоток, и я докажу вам, что это самый настоящий коньяк, никаких подделок.

Я удивленно уставился на продавца, но ощутив недоумение, протянул ему пакет с бутылкой. Мужчина схватил его, одним махом открыл бутылку и сделал один небольшой глоток. Лицо его вмиг изменилось, сморщилось от отвращения, и он сплюнул коньяк за прилавок.

– Не люблю я такого вида коньяки, но это настоящая алкогольная продукция, не нужно ничего выдумывать, – сказал продавец, пытаясь сплюнуть остатки горячительной воды изо рта.

Когда я посмотрел на его скорченное лицо, у меня отпали какие-либо подозрения. Черт, а не похоже, чтобы он шутил. Неужели я достиг конечной точки в своей алкогольной карьере?

– Хорошо, извините, – с каменным видом ответил я и, развернувшись, вышел из магазина.

Я вернулся к той самой лавке, на которой начал изначально пить. Ну не может быть такого. Ну как я могу не чувствовать мой любимый напиток? Испугавшись, что я больше никогда не смогу его почувствовать, я начал залпом вливать в себя всю бутылку. Вкус черного чая и ничего больше. Мой разум и организм отказывались понимать происходящее. Бутылка оказалась пуста в одно короткое мгновенье.

И вот, настало то, ради чего я все это затеял. По голове ударило молотком. Мне стало немного приятнее от этого, ведь я подумал, что смог доброй порцией алкоголя восстановить свои былые чувства. Но ничего подобного не вышло. Вместе с хмельной головой ко мне пришли боли в животе, а также резкие удары в сердце. Мне стало не по себе. Последний раз мне так плохо было только в студенческие годы, но что же происходит сейчас? Неужели это была настоящая бутылка коньяка, и только что я осушил ее до дна, не осознавая последствий?

Тело ослабло, и я упал на землю. На улице все также никого не было, и меня никто не видел. Москва только собиралась проснуться после прекрасной теплой ночи.

В боку начало давить, словно кто-то ударил мне кулаком, чтобы меня стошнило. И это случилось. Я закашлялся, а после из меня вышло все, что было выпито минутой ранее, но ко всему этому, вместе с алкоголем вышел сгусток крови. А потом еще. Во рту осталась смесь металлического и соленого привкуса.

Возле своей головы я увидел чьи-то ботинки. Я обрадовался, понимая, что мне могут помочь, хотя учитывая местное отношение к таким, как я, помощи я мог не дождаться.

– Как себя чувствуете? – Голос был знакомый, но я не мог понять, кому он принадлежал. – Вам, кажется, плохо?

– Да, – пробормотал я, сплевывая остатки алкоголя и крови.

Я смог поднять свою голову и понял, кто передо мной стоит. Сначала я увидел отполированные ботинки, а потом и всего незнакомца. Он присел на корточки, чтобы я его увидел полностью.

– Довел ты себя, а говорил всем, что пьешь немного, – сказал продавец из магазина.

– Что происходит со мной? – Я поднял голову и глянул в глаза моему собеседнику. Его зрачки покраснели, напоминая злого дьявола или демона со страниц комиксов.

– Мне нравится, что тебе плохо.

– Да кто ты такой? – спросил я, не отрываясь от его демонических глаз.

– Я все и сразу, но только не продавец этого захудалого магазинчика.

– Что со мной? Помоги мне.

– Я тебе уже помог, а точнее миру, избавляясь от таких, как ты.

– Что? – После этого вопроса я закашлялся, но смог сдержать рвотные позывы. Вонь над землей стояла отвратительная.

Мужчина в костюме склонился над моим ухом и прошептал:

– У тебя теперь рак поджелудочной железы, приятного проживания в этом мире.

После этих слов мое сердце застучало еще сильнее. Я вновь закашлялся, закрыв при этом глаза. Когда пришел в себя и задрал свою голову, то увидел, что мой собеседник исчез. Я даже нашел силы в себе, чтобы привстать и оглянуться. Его нигде не было.

– Что за дьявол? – спросил я, протирая губы рукавом своей рубашки.

Именно. Дьявол. Когда-нибудь он должен был навестить меня. Я оглянулся назад и увидел вдали две церкви, но идти в них не стал. Мне теперь осталось не так долго, если верить тому демону. А может я просто «словил белку»? Исключено. Кажется, меня просто наказали за мои проступки. Кажется, мне теперь пора по-настоящему извиниться перед своей женой и всеми близкими, которые пытались меня иногда окружать заботой.

За чашкой кофе

Мне хочется, чтобы вы мне поверили, но вряд ли сможете. Я сидел в кафе в одном из северных спальных районов Москвы. Мне захотелось посидеть в одиночестве и попить кофе, заедая его куском яблочного пирога с корицей. Но интересна не моя история чаепития или скорее кофепития. За соседним столиком сидела небольшая компания из трех человек. Каждый из них был прилично одет: дорогие костюмы, строгие галстуки и золотые запонки. Сначала меня заинтересовало, что же таких людей могло привести в довольно дешевое заведение, но потом вспомнил, что в современном мире пришла тенденция одеваться богаче, чем вы есть на самом деле.

Мужчины заказали себе по салату, супу и второму блюду на каждого. В качестве напитков выбрали три кружки прохладного кваса – божественного напитка в знойную жару. Официантка приняла их заказ, мило улыбнулась и отправилась на кухню, чтобы передать пожелания клиентов.

Я продолжал сидеть и наблюдать за ними, хотя у меня были дела и поважнее, например, подумать над новой пьесой, что я писал для одного из театров. А подумать в одиночестве я любил как никогда. Именно этим люди и перестали заниматься в своей жизни. И довольно давно. Но всегда находится фактор, который пытается вас отвлечь, и в этот раз им оказались мужчины за соседним столиком. Я словно чувствовал, что будет что-то не так. И не зря.

Молодая и красивая официантка принесла салаты, и троица принялась за еду. Разговаривали они в основном о работе, иногда произнося слово «офис». Возможно, они не были такими уж бедными, как я их мог представить, но никому нельзя доверять, когда люди начинают говорить о своем месте работы. Они перестали называть свою должность, а лишь обозначают место, где работают. Все стали очень важными и сидят в офисах, а то, что работают там уборщиками, они произнести забывают. Главное – место работы, а не должность, запомните это, и вы будете «большой шишкой» в любой компании.

Мужчины закончили есть салат к тому моменту, когда официантка принесла им три тарелки супа. От принесенного исходил пар, а троица тут же схватилась за ложки, позабыв про все свои разговоры, которые вела во время салата. Я уже собирался проработать пьесу в голове, так как компания мне наскучила, но вдруг, один из них, который был в сером костюме, начал чуть ли не кричать:

– Твою… Что это?!

– Что случилось? – спросил его коллега в темно-синем костюме.

– Суп! Видите?!

– Что видим? – спросил третий мужчина в черном костюме.

– Да кто сунул эту тварь сюда?! – закричал первый мужчина и вскочил из-за стола, взявший за свою голову, – Боже правый!

На крик посетителя тут же подбежала официантка и спросила, что у них случилось.

– У меня в супе плавает кверху брюхом огромный паук! Тарантул, мать его!

Двое его коллег и официантка заглянули к нему в тарелку, я попытался вытянуть шею, чтобы тщательнее разглядеть происходящее, но ничего не увидел.

– Простите, не пойму, кто и где плавает, – удивленно проговорила официантка.

– Да посмотрите же в мою тарелку!

Никто из них ничего не увидел, и официантка лишь переглянулась с остальными мужчинами.

– Михаил, у вас ничего в тарелке нет, – сказал мужчина в черном костюме.

Молодая официантка продолжала стоять возле их стола и не знала, что ей лучше сказать, но вместо нее начал говорить вставший из-за стола клиент:

– Уберите эту мерзость немедленно! Господи, я подам в суд на ваше заведение!

Испугавшись злого тона, официантка схватила тарелку и побежала с ней обратно на кухню. Мужчина, который кричал и жаловался, не отпускал свою голову, но теперь было заметно, что его затрясло.

Я не знал, что и думать насчет всего этого. Его коллеги видимо тоже. В этот день в кафе было не так много народа, поэтому недовольный клиент привлек не слишком много внимания. Мужчина сел обратно, а собратья по пиджаку начали его что-то спрашивать шепотом.

Мне было очень интересно, что так на него повлияло. Может, он был просто арахнофобом и раздул скандал из-за маленького попавшего паучка в суп? С одной стороны, он сделал правильно, с другой – не обязательно вставать и кричать о своей трагедии на все заведение. Официантка так больше и не появилась, видимо боялась дальнейших скандалов или так и не знала, что лучше говорить при такой ситуации. Видимо, она в этой сфере новенькая.

– Пойду в туалет, – услышал я мужчину, который недавно кричал во все горло.

Он встал из-за стола и ушел в сторону выхода из кафе, рядом с которым и находился вход в уборную. Лицо его было красным, и было видно, что бедняга никак не мог прийти в себя. Мне его даже стало жалко, хоть я и не понимал, что творилось в тот момент.

Я засунул в рот последний кусок вкусного пирога и запил его чуть остывшим кофе. Из-за угла появилась официантка и пошла в сторону наших столов. Глаза ее бегали в растерянности, и чтобы ее немного отвлечь, я подозвал ее рукой, пока тот самый мужчина ушел в туалет.